– А вы почему не ушли? – вместо приветствия спросил Малец.
– А мы как раз ушли, – сообщил Краб. – Но вот решили вернуться. За вами, ребятки.
– Не совсем так, – отдуваясь, сказал Пузырь. – Случайно в кучу сбились. А тропинка привела обратно.
– Значит, сама Зона к вам привела, – настойчиво сказал Краб. Кивнул Мальцу с Лапой: – Присаживайтесь, закусим, чем Зона послала.
– Зачем мы вам? – спросила девушка, усаживаясь на бревно рядом с Торчком. – Удачник вот не уверен, что мы хорошая компания. Не хочет, чтобы мы его за собой утянули в могилу.
– Так то Удачник, – хмыкнул рыжий. – Он-то «прушник» по жизни. А мы народ попроще, таким везеньем похвастаться не можем. А потому ты, Малец, для нас пока что самый удачливый.
– От гранаты-то ты нас спас, – кивнул Краб. – А не Удачник какой-нибудь или еще кто. Так что все относительно. А раз так – предлагаю идти с нами.
– Ну, мы-то, в общем, не против, – поглядев на Лапу, сказал молодой ученый. – А то я понятия не имею, куда идти и что делать. Да еще вот девчонка со мной…
– Можно подумать, я тебе обуза, – немного обиделась студентка. – У меня экспедиционного опыта побольше твоего будет.
– Да я и не спорю, – примирительно ответил Малец. Даже руки поднял, как бы «сдаваясь». – Просто ответственность за тебя чувствую, что бы ты там себе ни думала.
– Ответственность он чувствует… – проворчала Лапа, хмурясь больше для вида. Слова Мальца ей явно понравились. Поглядела на Краба. – Так что, теперь мы что-то вроде отряда?
– Отряд – сильно сказано, – усмехнулся тот. – Скорее, что-то вроде исследовательской экспедиции. Давайте не обольщаться, а считать себя кем-то типа геологов.
Ржавый фыркнул, Пузырь заколыхался от беззвучного смеха. Один Торчок остался серьезным, заявив:
– Это пока мы до оружия не добрались. С хорошими стволами можно смело переходить в статус боевой группы.
– Ну а пока не перешли, давайте пожрем, что ли, – предложил толстяк, поглядывая в сторону котелка с кипящим варевом.
Похлебка из тушенки, еще по ту сторону Периметра припрятанной в кармане штанов запасливым Пузырем, и невесть откуда взявшихся овощных консервов несколько взбодрила участников группы. Не тратя лишнего времени на обсуждение и сборы, двинулись в путь. Проводником сейчас выступал Торчок, но неформальным лидером негласно признали Краба. Малец был мало знаком со сталкерскими традициями, но предположил: жесткая иерархия и единоначалие у них не в чести. На боевое подразделение их отряд походил мало. Скорее, отношения в группе напоминали временный союз совершенно самодостаточных боевых единиц – если так можно было говорить про этих ребят. Все они имели представление об оружии и самообороне, но прямое столкновение для них представлялось крайне нежелательным. И в Зону все они пришли не за острыми ощущениями, а с желанием нажиться в условиях баснословного спроса на артефакты с необъяснимыми наукой свойствами. Так и тягали бы потихоньку хабар за Периметр, кабы не встреча с ЧВК «Мираж» под руководством лютого засранца по прозвищу Каток.
Пока осторожно продвигались вперед и присматривались друг к другу, о спутниках удалось выяснить немного. Краб, продолжавший упорно волочь за собой металлическую трубу, был здесь самым опытным. Вроде бы происходил он из местных, буквально вырос на границе Зоны и даже помнил саму катастрофу на ядерной электростанции, из-за которой начался весь этот сыр-бор. При этом своим опытом он не злоупотреблял и в Зону ходил только по крайней необходимости – как раз в силу опыта понимая, чем грозят такие похождения. Но осторожность, как оказалось, не особо помогла, и он оказался в одной лодке с ребятами попроще.
Хотя эта простота, конечно, была кажущейся. Тот же Пузырь только с виду казался неповоротливым тюфяком. По факту же пережил не одного компаньона, с которыми совершал рейды за драгоценной добычей. Отчего со временем его стали бояться, и в товарищи набиваться решались немногие. Ходила даже байка о том, что Пузырь, мол, потому такой толстый, что впитывает жизненную силу угробленных им спутников, как гигантский клещ, напитавшийся кровью. Однажды он лопнет… Ну и так далее. Забавно, что эту страшилку с удовольствием поведал Мальцу с Лапой сам Пузырь. Возможно, он же ее и придумал, кто знает.
Вот со Ржавым все действительно было просто. Он был учеником Удачника. Точнее, думал, что Удачник взял его в обучение, Позднее стал подозревать, что «учитель» использует его в качестве «отмычки», проверяя опасные пути на предмет всякого рода аномалий. Обидевшись на «педагога», Ржавый соскочил с такой сомнительной дружбы на вольные хлеба.
Самым загадочным персонажем оставался Торчок. Молчаливый, погруженный в себя, время от времени совершавший странные телодвижения и невнятно разговаривавший сам с собой. Хотя, может, и не было в нем ничего загадочного – просто он ничего про себя не рассказывал.
Торчок вел группу странной извилистой дорогой, обводя вокруг невидимых препятствий, порой возвращаясь назад и подолгу топчась в глубоком раздумье. При этом он отрешенно теребил ухо и таращился вдаль бессмысленным взглядом. Могло даже показаться, что он просто морочит спутникам голову. Но, к удивлению Мальца, остальные участники группы воспринимали это поведение вполне себе с пониманием.
– А он точно знает, куда нас ведет? – тихонько спросил парень Краба. – А то ходим кругами…
– Ну да, ты же впервые в Зоне, – спокойно ответил тот и уткнул в землю трубу, которую продолжал тащить на плече. – Тут нет прямой дорожки, и нормальная геометрия не работает. Кратчайшим расстоянием между двумя точками здесь не прямая является, а хитро вывернутая загогулина с проходом через игольное ушко. Уж и не знаю почему, но даже знакомая дорога никогда здесь не повторяется.
– Отдает мистикой и предрассудками, – сварливо заметил Малец.
– Ну, да, – охотно отозвался Краб. – Так и ваши, из Института, говорят. Потому каждую вылазку в Зону по полгода готовят, а все равно назад трупы уносят. Если находят, конечно. А простые темные мужики, что во все эти суеверия верят, годами хабар тягают. Такой вот парадокс.
– Не может такого быть, – покачал головой парень. – Этому должно быть какое-то объяснение.
– Так оно есть. Только ученым жутко не нравится.
– Какое?
– Одних Зона принимает, других нет.
– Глупость какая-то.
– Ага. Только институтские что-то не брезгуют внештатников из наших на договор брать. Потому что нет проводников в Зону лучше природных сталкеров. Ведь материал для работы Институту нужен? Нужен. А для этого можно свои научные измышления и засунуть куда подальше. И следовать старому доброму методу, лучше которого еще не придумали.
– Что же это за метод? – с любопытством спросила Лапа, до этого равнодушно слушавшая разговор.
– Чуйка, – хитро прищурившись, сказал Краб. – Шестое чувство, третий глаз. Или, по-научному выражаясь, интуиция.
– Не очень надежный метод, – нервно хохотнул Малец. Кивнул в сторону Торчка. – Вон, похоже, чуйка ему не особо помогает. Уже час на месте топчемся.
За спиной тихо возник Ржавый.
– Народ, – негромко сказал он. – Не хочу показаться параноиком, но, кажется, за нами следят.
– Кто? – быстро спросил Пузырь. Развернулся, переваливаясь подошел поближе. – Видел кого?
– Не видел. – Рыжий покачал огненной шевелюрой. – Но это… Как бы сказать…
– Чуйка? – не без ехидства поинтересовался Малец.
– Точняк, – серьезно кивнул тот. – Спиной чувствую – смотрят. Сказать, что неприятно, – ничего не сказать.
– Люди или зверье? – быстро спросил Краб.
– Шут их разберет. – Ржавый растерянно пожал плечами. – Как только прислушиваться начинал – замирают, не распознать.
– Ну, рано или поздно кто-то должен был напасть на наш след, – задумчиво произнес Краб. Люди ли, мутанты – для всех мы враги и пища.
– Пища? – переспросила Лапа. – Для людей тоже?
– Это Зона, детка, – ласково ответил сталкер. – Здесь несколько другие законы действуют. Вроде как на Эвересте, в «зоне смерти», что выше восьми километров: там ни от кого хороших манер не требуют. И здесь та же история.
– Ничего плохого в человечинке не вижу, – добавил Пузырь.
Даже причмокнул с аппетитом. В свете историй об этой персоне данное заявление прибрело особо пикантный смысл. Поймав настороженный взгляд девушки, толстяк смущенно ухмыльнулся:
– Это я так, к слову. Мало ли какие обстоятельства бывают.
Тем временем Торчок, перестав крутиться на месте, сел на землю. Неопределенно покрутил над головой ладонью, указал в сторону проплешины в неряшливых зарослях:
– Куда-то туда идти надо. Но я не уверен…
– Так никто не уверен, – проворчал Краб. – А все же местонахождение склада ты один у нас знаешь. Если только этот склад тебе не причудился.
Торчок поднял голову, выразительно поглядел на Краба. Тот отмахнулся:
– Ладно, молчу. Только рассиживаться у нас тоже времени нет.
– Да не хотелось бы с пустыми руками в этот лесок соваться, – отозвался проводник. – Я же вам говорю – места гиблые…
– Так за оружием и идем, – буркнул Пузырь. – Придется рискнуть.
Малец огляделся. Советовать что-то опытным сталкерам он не мог, но что-то надо было делать. Взгляд зацепился за бесформенную кучу металлического хлама в отдалении. Туда парень и указал:
– Смотрите, а это что?
– Свалка какая-то. – Ржавый пожал плечами. Скосился на ученого. – Э, ты что задумал?
Малец уже шел по направлению к этой куче. Идея быстро трансформировалась в решение, отчего сразу на душе стало спокойнее. Осмысленное действие всегда рождает уверенность. В отличие от действия ради действия, которое запросто перерастает в панику.
– Оружие, – коротко сообщил парень. – Надо хоть что-то подобрать, на время. Мало ли – может, за нами действительно следят. Видели, чем Сухаря убили? Кусок заостренной проволоки – и ты уже можешь диктовать условия тем, у кого руки пустые.
Вслед за ним к свалке подошли и остальные.
– Дельная мысль, – сказал Краб. Отбросил свою трубу, и та со звоном откатилась в сторону. – Подберу себе что-нибудь полегче.
– Не знаю, что из этого хлама сойдет за оружие, – с сомнением произнес Пузырь. – Скорее, это дерьмо само нас прикончит – если, к примеру, «фонит» остаточной радиацией.
– Быстрее нас прикончит изотоп в крови, – проворчал Ржавый. – Ну, что встал? Пусти, дай погляжу, что там сойдет за режуще-колющее.
– А если аномалия какая в этой куче спряталась? – с опаской поинтересовалась Лапа.
– Верно мыслишь. Но это вряд ли, – осторожно прикасаясь к мятому железному листу, сказал Краб. – Видишь – ржавчина, окислы. Аномалии обычно консервируют свойства материалов.
– В любом случае выбирать не приходится, – подытожил Малец, внимательно вглядываясь в кучу обломков. – Кажется, я кое-что придумал… Эй, Краб, труба тебе уже не нужна?
– Уже нет, – откликнулся тот из глубины свалки. – У меня тут кое-что поинтереснее отыскалось.
Он поднял над головой метровый кусок арматуры.
– Нормальное «пырялово», – одобрил Ржавый. Рукой поманил Торчка, продолжавшего сидеть в сторонке в позе медитирующего буддистского монаха. – А ты что, с голыми руками от мутантов отбиваться будешь?
– Я предпочитаю старое доброе автоматическое оружие, – сказал Торчок. – Его и возьму, как доберемся до места. А пока в ваших же интересах, чтобы я на рожон не лез. Так что я налегке пойду, а вы меня прикроете, если что.
Это было довольно нахальное заявление, Ржавый даже рот открыл, собираясь ответить. Но промолчал, понимая, что крыть, в общем-то, нечем: потерять единственного проводника группе и впрямь было не резон.
Около часа потребовалось на «перевооружение». Теперь отряд напоминал банду средневековых мародеров.
Самое легкое, но при этом дерзкое оружие оказалось в руках Ржавого. Это была лопата из титана на длинной ручке. Вряд ли кто выкинул бы ценный инструмент, если бы ее ковш не лопнул пополам под воздействием какой-то загадочной силы. Однако уменьшившись в площади вдвое, лопата приобрела опасное острие, еще больше заточенное рыжим на обнаруженном неподалеку массивном булыжнике. Теперь она напоминала старинный бердыш или алебарду.
Из найденной арматурины и массивной ветки Краб соорудил некое подобие гарпуна, который с легкостью шагов с десяти всаживал в дерево. Гарпун можно было притянуть обратно в случае промаха, для чего сталкер привязал к древку найденный здесь же капроновый шнур.
Самое экзотическое оружие себе смастерил Пузырь, подвесив на длинную ржавую цепь здоровенную шестерню – то ли от автомобильной коробки передач, то ли еще от какого экспоната политехнического музея. Уже сам вид этой шестерни с торчащими острыми зубьями внушал трепет, не говоря уж о виде самого Пузыря, с неожиданной ловкостью вращающего на цепи это зверское сооружение. Кустарник и ржавый металл разлетались в труху, легко было представить себе на месте этого хлама неудачно подвернувшуюся голову врага. Все это действие сопровождалось зловещим свистом, способным отпугнуть противника еще до начала схватки.
Даже Лапа умудрилась вооружиться: к ее молотку добавилось подобие кортика – тонкое лезвие из полотна пилы по металлу, заточенное на том же булыжнике, с рукояткой из плотно намотанной изолированной проволоки, извлеченной из распотрошенного кабеля.
Однако дальше всех в техническом плане продвинулся Малец, чего не ожидал от себя самого. Ту самую трубу, брошенную Крабом, он приспособил в качестве ствола самодельного аркебуза, стреляющего всем, что в этот самый ствол помещалось. Труба оказалась не так тяжела, как казалась на вид. Пара мощных пружин неизвестного происхождения заменила лук. Вдоль трубы, ценой кровавых мозолей, удалось проточить прорезь с выемкой для зацепа толкателя, который натягивали пружины. Благо металл трубы оказался податливым воздействию все того же «точильного» булыжника – то ли латунь, то ли алюминий. Помог Пузырь, хорошенько налегший сверху – так, что аж стружка летела, а труба чуть не согнулась в баранку. Вид получился жуткий, но бил аркебуз неплохо. Удалось даже сделать механическое приспособление для облегчения взвода – примитивный рычаг, вполне достойно выполнявший свою задачу. Оставался вопрос самого метательного снаряда. Неплохо летали обрезки арматуры, правда, точность оставляла желать лучшего. А потому выбор пал на «картечь» из ржавых болтов и гаек, в изобилии обнаруженных здесь же. Бешеный разлет «боеприпасов», таким образом, компенсировался количеством.
Краб критически оглядел группу, усмехнулся:
– Нам только доспехов из мусора не хватает.
– И времени, – заметил Торчок. – Вы два часа провозились, а толку от всего этого – меньше, чем от одного «макарова».
– Ты это мне скажи, когда дойдет до рукопашной, – проворчал Ржавый, поигрывая заточенной «полулопатой».
– Надеюсь, до этого не дойдет, – сказал Пузырь, кивком предлагая Торчку идти вперед. – Давай, веди, Сусанин.
Проводнику удалось, наконец, вырваться из замкнутого круга, по которому он упорно водил группу до этого. Перевалили за холм, стали спускаться в низину. Пейзаж впереди не внушал доверия. Это был лес, но довольно странный. Деревья, перекрученные и изломанные, как на картинах сюрреалистов, были начисто лишены листвы. Можно было решить, что они мертвы, но вблизи не создавали впечатление иссохших. Но своим видом невольно рождали мысль: лучше бы они были просто головешками.
– Не нравится мне это место, – опасливо озираясь, сказал Ржавый. – Деревья-мутанты, неизвестно, кто среди них водится. Вряд ли пушистые зайки.
– Если мутанты – то без радиации не обошлось, – заметил Краб. – Как бы нам тоже дозы не хватануть.
– Не время бояться радиации – нам и без нее жить недолго осталось, – угрюмо возразил Пузырь. – Я больше людей боюсь – здесь есть где спрятаться.
– Это, наверное, Лысый лес, – сказал Торчок. – Сам я тут не бывал, но рассказывали кое-что.
– И что рассказывали? – спросила Лапа.
Проводник покосился на девушку, промычал что-то невнятное. Вместо него ответил Краб:
– В таких местах важнее не знать, а чувствовать. А лишние знания – лишняя паника.