И вновь мой черед. «Второй к бою готов». Жаль, что я не могу взглянуть на пули. Откуда мне знать, поразил ли я мишень, если я не успеваю проследить очереди?
Очередные триста пятьдесят узлов. В прицеле – старый грузовичок. Я нажал на курок, и в поле зрения, слева от грузовика, показалась вдруг земля. Я слегка отклонился вправо и неожиданно для себя разглядел крохотные цветочки на метелках полыни. Дверца грузовика повисла на ржавых петлях. Машина была еще целой, хотя град пуль уже сыпался на землю.
Прямо подо мной, стремительно приближаясь, возникла земля, и я понял, что мне конец. Я совершил ту же ошибку, что и вчерашний пилот: увидел, как мои пули попали в цель.
Рука дернулась к рычагу управления. Достаточно доли секунды… Увы, слишком поздно.
Мир вокруг почернел. Но это был не дар смерти. Откуда-то снизу ударил восходящий поток. Сила тяжести неумолимо рванула вниз, и я на мгновение потерял сознание. Когда я снова очнулся, самолет летел уже в сотнях футов над землей. Оказывается, я все-таки потянул за рычаг, и мне удалось выровнять машину.
Тут я впервые в жизни услышал голос. Прозвучал он не по радио и не из самолета, а словно бы ниоткуда.
«Рука Божья».
Я проверил регистратор датчика ускорения. Перегрузка в 8G – слишком много для самолета. Ни о какой стрельбе на сегодня не могло быть и речи. Я связался с ведущим.
– Первый, я Второй. Я перегрузил машину.
Пауза, и с недоверием:
– ЧТО?!
В следующий момент он уже летел рядом с моим самолетом, пытаясь отыскать внешние повреждения.
– Летим домой, – сказал он наконец. – Двигайся спокойно, без рывков. Третий, ты за главного. Завершай задание.
Посадка прошла без затруднений. Я мысленно попросил об этом свою машину, и та плавно опустилась на землю. Пулеметы выгрузили и отправили на хранение. Я заглушил мотор. Ко мне в кабину поднялся командир, и я рассказал ему о том, что случилось. Нахмурившись, он кивнул и спустился на землю в поисках повреждений. Но, похоже, ему так ничего и не удалось обнаружить.
Прошло несколько месяцев, и однажды я получил e-mail от своей знакомой из Мадрида. В свое время она чудесным образом исцелилась от тяжелой болезни и считала, что в этом ей помогла книга «Биология веры» Брюса Липтона. Я подумал, что было бы неплохо рассказать ей про мой листок. Вот что она написала мне в ответ:
«Надо же, кленовый лист! Я-то думала, такое случается только с людьми. Говорят, что тела людей, сумевших поднять свои вибрации на очень высокий уровень, долгое время остаются нетронутыми после смерти, как будто клетки несут на себе отпечаток их энергии. Кто бы мог подумать, что такое случается и с листьями! Может, тебе попался лист, чья жизнь была посвящена Любви? Разве не способна Любовь изменить цикл Смертной Жизни и воздействовать на атомы и клетки так, чтобы в экстазе этого чувства они забыли о том, как им следует поступить после смерти? Время для них исчезает, и они навсегда остаются такими, какими были при жизни. Это же настоящее чудо, которое поселилось у тебя дома!
И ты еще говоришь, что тебя мало интересует биология! Как же удалось этому листку поднять свои вибрации до такого уровня? Может, в один прекрасный день, ощутив опасность, он наклонился, чтобы спасти жизнь маленькой гусеницы? Я слышала, что растения способны испытывать как страх, так и радость. Они очень чувствительны к эмоциям. Приблизьтесь к ним с каким-нибудь острым предметом, и электроды зафиксируют всплеск страха. Но раз уж они способны чувствовать страх, может, им ведома и Любовь? Что, если твой лист был любящим созданием?
Какая потрясающая история! Знаешь, вам обоим здорово повезло. Не зря же он упал как раз там, где найти его смог именно ты! Не обрати ты внимания на это маленькое чудо, и его любящая жизнь была бы предана забвению. Вибрации подобных созданий настолько высоки, что воздействуют на всех, кто оказывается поблизости. А вдруг твой маленький листок поможет и тебе повысить уровень осознания? Постой-ка! Разве не это он делает прямо сейчас – причем в отношении нас обоих?»
Я написал ей в ответ: «Я часто хожу мимо того дерева, и в этом году я не видел там ни единого зеленого листка! Море бурых – и ни одного зеленого. Поэтому я склонен согласиться с тобой: именно любовь того моего листка, его желание спасти жизнь какой-нибудь гусенице, позволило Вселенской любви преодолеть все представления о смерти.