– Через балкон? – удивился Гуров. – Но там четвертый этаж!
– Этот придурок умудрился перелезть на соседний балкон, – объяснила Мария. – Через чужую квартиру выбрался в соседний подъезд и таким образом спасся. Говорит, что видел людей, которые садились в ядовито-зеленую машину. К сожалению, о бедной женщине эта скотина больше ни разу не подумала. Он, видишь ли, посоветовал ей вызвать милицию!
– Да, тяжелая история! – констатировал Гуров. – Интересно, насколько она правдива?
– Пьяные редко врут, – сказала Мария. – У них это плохо получается.
– Да, у них получается плохо, – согласился Гуров. – Но и у нас с Крячко пока ничего не получается. Без твоего Генки мы не можем двигаться дальше. Может быть, ты припомнишь, где он работает? Хотя бы одно место, куда он продает свои фотографии, ты знаешь?
– Пожалуй, знаю, – подумав, сказала Мария. – Есть такой журнальчик «Копилка». Дешевое чтиво для жен «новых русских», которые сидят дома и изнывают от скуки. Дешевое в смысле содержания, конечно. Полиграфия там отменная. Вот на этот журнал Генка точно работал. Откуда знаю – не помню. Так, врезалось почему-то в память.
– Ладно, это неважно, – сказал Гуров. – Это отлично, что ты вспомнила. У нас теперь есть от чего танцевать. Но я тебя попрошу, если родственник опять позвонит, убеди его ко мне явиться. Или, по крайней мере, дай ему номер моего телефона. И добавь, что милиция не совсем такая, как ее изображают в анекдотах.
– Я попробую, – вздохнула Мария. – А скажи… Дела этого безобразника совсем плохи?
– Дела его будут совсем плохи, если он в самое ближайшее время не явится пред мои светлые очи, – ответил Гуров. – А тебя я очень прошу – не принимай так близко к сердцу чужие, в сущности, заботы. Ты не можешь отвечать за выкрутасы всех своих родственников. Это, между прочим, достаточно взрослый мальчик. С девочками уже вовсю гуляет. Должен бы отдавать отчет в своих поступках.
– Да, наверное, ты прав, – упавшим голосом сказала Мария. – Все равно на душе скверно. И что толку, что он взрослый? А то ты не знаешь, что мужики до седых волос остаются несмышленышами.
– Ну, это какие мужики! – возразил Гуров. – Например, мы со Стасом…
– Уж вы со Стасом! – скептически отозвалась Мария. – Ладно, мне надо бежать. Если будет что-то новое, я позвоню.
– Значит, так, – сказал Гуров, пряча в карман сотовый. – Сейчас в прокуратуру. Надо накрутить Балуева – пусть организует обыск в квартире Перфилова. Чем черт не шутит – а вдруг что-то найдет? Ну а мы с тобой займемся моим родственничком вплотную. Знаешь, что он теперь отмочил? Позвонил Марии и раскритиковал МВД – мол, сажаем мы кого попало… И еще рассказал, что был в квартире Гловацкой буквально перед самым убийством. То есть он утверждает, что в ее квартиру пытались войти посторонние люди. А он сбежал через балкон…
– Вот почему ты говорил про четвертый этаж! – заметил Крячко. – Между прочим, когда мы осматривали место происшествия, у меня такая мысль мелькала. Но мимоходом. Высоковато все-таки и далековато, но Перфилова, видно, пьяный бог хранит…
– Не иначе, – согласился Гуров. – Если только все это правда. Одним словом, подробности я тебе по дороге расскажу. А из прокуратуры мы с тобой пойдем в разные стороны. Ты наведаешься в офис, где работала Гловацкая, расспросишь, не замечалось ли в ее поведении чего-то необычного в последнее время. Может быть, мы идем не в том направлении и убили ее совсем по другим причинам. Нам ведь об этой женщине ничего не известно. А я отправлюсь в редакцию журнала «Копилка». Перфилов вроде на них работал. Надеюсь, что там мне о нем смогут рассказать подробнее. Необходимо восстановить, что этот недотепа делал в последние три дня до убийства.
– Хорошо бы сделать это в присутствии самого недотепы, – вставил Крячко.
– Хорошо бы, – кивнул Гуров. – Только он придерживается иного мнения. Теперь он решил прятаться до тех, видимо, пор, пока репутация нашей милиции не изменится кардинально. В представлении, конечно, таких же недотеп, как наш Перфилов. Ждать, во всяком случае, придется очень и очень долго.
– Ну, это еще бабушка надвое сказала, – заметил Крячко. – Вот увидит свою физиономию на стенде «Их ищет милиция» – сразу в штаны наложит. Прибежит как миленький.
– Если ни в чем серьезном не виноват, – сказал Гуров. – А так – кто знает? И, пожалуй, надо мне договориться с ребятами из технической группы – пусть отслеживают все звонки, поступающие на мой телефон, вдруг этот трус все-таки решится позвонить?
Глава 4
В редакции журнала «Копилка» Гуров пробыл недолго. Его довольно любезно приняли и легко согласились поделиться сведениями о своем внештатном сотруднике. Впрочем, оказалось, что за последний год Перфилов только единожды выполнял задание для «Копилки».
– Скажу вам откровенно, – признался Гурову редактор. – У нас были временные трудности. Финансовые, разумеется. Иных трудностей я просто не признаю. Но эти затруднения спровоцировали временный отток кадров. Перфилов всегда работал только при условии гарантированной оплаты. Я не могу его за это осуждать. Рыба ищет где глубже… Одним словом, наши пути разошлись – уж не знаю, надолго ли. Но если вы хотите найти Перфилова, попробуйте заглянуть в модельное агентство «Фламинго-Вигос». Они сейчас на подъеме, и Перфилов пашет там, я слышал, не покладая рук – портфолио и прочие дела…
Редактор заодно попытался ненавязчиво поинтересоваться у Гурова, по каким причинам уголовный розыск вдруг заинтересовался художественной фотографией, но Гуров не стал удовлетворять его любопытство, а немедленно отправился по указанному адресу и, к полному своему удовлетворению, без особых проблем добился в офисе «Фламинго» приема у заместителя по менеджменту, хотя, судя по некоторой нервозности в поведении господина Фреймана – так звали заместителя, – встреча с представителем власти не слишком его вдохновляла.
Он принял Гурова в просторном светлом кабинете, из окна которого просматривалась симпатичная панорама Краснопресненской набережной. Сам заместитель оказался жизнерадостным мужчиной лет сорока, с румяным лицом, с которого не сходила понимающая улыбка, и черными вьющимися волосами, похожими издали на парик из бархата. Он держался нарочито свободно, а в своем казенном гостеприимстве был даже навязчив. Гурову с большим трудом удалось остановить перечисление напитков, которыми хозяин кабинета намеревался попотчевать гостя, и направить беседу в деловое русло.
– Благодарю вас, ничего не нужно, господин Фрейман, – решительно заявил он. – У меня очень мало времени, и мне хотелось бы потратить его с максимальной отдачей. Сразу хочу объясниться – претензий к вашему хозяйству никаких не имею. Это чтобы предупредить неверные толкования. Вы, наверное, сейчас гадаете, чем провинилась ваша фирма? Можете успокоиться – меня в данном случае интересует лишь один человек, который делает для вас фотографии. Не знаю, правильно ли я определяю его функции, но надеюсь, вы меня поняли.
– Ага, вас интересует кто-то из наших фотомастеров! – с энтузиазмом вскричал Фрейман, которого, кажется, не слишком-то успокоили заверения Гурова. Во всяком случае, его прищуренные хитроватые глаза смотрели по-прежнему недоверчиво и с иронией. – Должен заметить, у нас их несколько. Трое в штате и еще трое как бы на подхвате, понимаете? Иногда мы им платим, иногда платят спонсоры, которые намерены раскрутить какую-то девочку… Наверное, какие-то проблемы с налогами, верно? Должен сказать, что бухгалтерия нашей фирмы совершенно прозрачна, а что касается как бы личных инициатив со стороны некоторых моделей…
– Я уже предупредил, – сухо сказал Гуров. – Меня не интересует ваша бухгалтерия. Я представляю уголовный розыск. И меня интересует конкретный человек. Фамилия его Перфилов.
– Та-ак! – протянул Фрейман, ероша бархат у себя на голове. – Значит, Перфилов… Наверное, этого следовало ожидать. Люди, которые имеют проблемы с алкоголем, рано или поздно будут иметь их везде. Что натворил этот человек?
– Вообще-то мы договорились, что на вопросы будете отвечать вы, – напомнил Гуров. – Был бы очень признателен, если бы вы придерживались договоренностей.
– Ага, понимаю! – почти радостно воскликнул Фрейман. – Чисто машинально вырвалось. Но что бы вы хотели узнать об этом человеке, что бы знал я?
Гуров невольно усмехнулся.
– Мы не будем говорить о криминале и мрачных тайнах, – сказал он. – Меня интересуют бытовые подробности. В частности – круг знакомых господина Перфилова, его образ жизни, места работы… И еще – когда в последний раз Перфилов появлялся у вас в фирме?
Фрейман откинулся на спинку кресла, задумчиво пожевал пухлыми губами. Он по-прежнему опасался, как бы не ляпнуть невзначай что-то такое, что выставит его в невыгодном свете перед представителем власти. Должно быть, какие-то грешки за ним водились. Поэтому отвечал он осторожно, взвешивая каждое слово:
– Прямо скажу, в личную жизнь людей, работающих у нас, вмешиваться не считаю возможным. Понимаете, мне важно, чтобы человек был профессионалом. Главное – бизнес. Если отвлекаться на всякие мелочи… Перфилов – прекрасный фотограф. Мне этого достаточно, понимаете? То есть меня не интересует – ходит ли он в церковь, на футбол или же в кабак… По этой же причине меня никогда не интересовал круг знакомых моих работников.
– Однако о пристрастии Перфилова к алкоголю вы сами упомянули, – напомнил Гуров.
– Упомянул, да. Некоторые вещи невозможно скрыть, как ни старайся… Но на производственном процессе это почти не отражалось. Перфилов умел собраться в нужный момент, понимаете? Хотя периодически позволял себе расслабиться, и очень крепко, говорят, расслабиться…
– Говорят… – повторил Гуров. – Значит, кто-то здесь знает Перфилова ближе, чем вы?
– Естественно, – кивнул Фрейман. – Приятельских отношений я с ним не поддерживал. Это вам лучше обратиться к Сергею. Это еще один наш фотограф. У них с Перфиловым были общие интересы, и не только в смысле работы, по-моему. Вы можете поговорить с ним прямо сейчас. Я позвоню?
– Да, пожалуйста. Только сначала ответьте на вопрос, который не касается приятельских отношений. Когда Перфилов последний раз появлялся в фирме?
– А, ну да! – будто проснувшись, воскликнул Фрейман. – Как же, конечно! Вот здесь у меня даже записано – Перфилов, пятнадцатого сентября. Он был здесь, но очень недолго. Получил гонорар и смылся. Когда он срывал куш, то обычно день-два предавался, как он выражался, «вакхическим пляскам». Но теперь его что-то уж долго не видно… – Тут Фрейман исподволь взглянул на Гурова в надежде, что тот все-таки хотя бы жестом прояснит причины такой невидимости, но Гуров сделал вид, что ничего такого не заметил.
– Не заметили, какое у него было настроение? – спросил он.
– Настроение! – снисходительно отозвался Фрейман. – Лучше вспомните, какое у вас бывает настроение, когда в кассе дают бабки. Приподнятое было у него настроение, уверяю вас. Более чем.
– Вы уверены? Может быть, вы ошибаетесь? Припомните! Не показался Перфилов вам в тот день озабоченным, встревоженным?
– Что вы мне будете говорить! Перфилову не о чем было тревожиться. Признаться, я вообще не помню, чтобы он о чем-то тревожился. Не такой это был человек.
– Значит, пятнадцатого сентября Перфилов ни о чем не беспокоился, получил деньги и ушел, – констатировал Гуров. – Куда он отсюда направился, не знаете?
Фрейман развел руками, а потом потянулся за телефоном.
– Я все-таки приглашу Сергея, – доверительно сказал он. – Тот лучше ответит на ваши странные вопросы, если на них вообще в принципе можно ответить, господин полковник.
Глава 5
– Не огорчайся, лапуля! – донесся из ванной сочувственный Ленкин голос. – Ты ни в чем не виноват. Тебе просто надо хорошенько отдохнуть. Мужчины ужасно нежные существа! Любая неприятность выбивает их из колеи. Не бери в голову!
Перфилов услышал, как с шумом обрушилась на дно ванны вода, и подруга, напевая что-то вполголоса, начала плескаться под душем. Он скорчил кислую рожу и с отвращением посмотрел на свой голый дряблый живот и на то, что располагалось несколько ниже и, по идее, должно было составлять его гордость, а сегодня явилось причиной бесконечного позора. Он только что попытался заняться с Ленкой любовью, но потерпел сокрушительное фиаско. Он ничего не смог. Такое случилось с ним впервые в жизни.
Ленку он выбрал после долгого и мучительного раздумья. Разумеется, имелись и другие варианты – можно было отсидеться несколько дней в месте и поинтересней, но в конце концов Перфилов остановил свой выбор именно на Ленке. Она была добра, отзывчива и неприхотлива. Правда, у нее имелось множество недостатков, которые могли порой довести до белого каления – она была наивна, как ребенок, обожала кроссворды и песни группы «Руки вверх», могла за один присест съест кило конфет и звала всех мужчин «лапулями» – но деваться было некуда. О связи Перфилова с Ленкой знали очень немногие. Можно сказать, не знал почти никто, и это было огромным преимуществом. Во всех прочих местах, где он привык бывать, его могли запросто разыскать. Не сразу, конечно, но ему вряд ли станет легче, если преследователи задержатся на день-другой.
Перфилов со стоном откинулся на подушки и натянул на себя одеяло. В какую такую историю он влип? – сверлила голову мысль. Теперь еще Марина! Он едва не упал в обморок, когда услышал про это убийство. Ужас! Ужас, который окружает его со всех сторон. Марину, конечно, до слез жалко, но она сама виновата – ведь он ей велел сразу вызвать милицию, а она заупрямилась по своей бабьей привычке, и вот результат. А ведь задержись он еще на минуту, и его бы изуродованный труп рядом с телом Марины… Мысль об этом леденила душу.
Но какой он лопух – выходит, он там забыл свой мобильник! Кто теперь поверит, что не он убийца? Ведь, чтобы доказать обратное, нужно поймать настоящих убийц. Будто кому-то нужно этим заниматься! Вот он – кандидат на нары, тепленький, без алиби, да еще сбежал от оперуполномоченного. Лучшего варианта и не придумаешь.
Наверное, не стоило этого делать, но Перфилов в тот момент был не в себе и напуган до смерти. Хотя, с другой стороны, инстинкт его один раз уже выручил. Этот Гуров, допустим, родственник, но уж настолько дальний, что смешно думать, будто он будет подставляться из-за практически чужого человека. Нет, правильно он сбежал. Он будет ждать и действовать через Марию. Она все-таки какая-никакая его тетка, женщина, и актриса известная. На нее только и надежда. Пусть уговорит своего мужа настоящих убийц найти. А то привыкли они в милиции чужими руками жар загребать.
Шум воды в ванной внезапно оборвался, и совершенно обнаженная, мокрая и соблазнительная Ленка появилась на пороге комнаты, вытирая голову полотенцем. Перфилов посмотрел на нее почти с отвращением.
– Я сейчас должна уйти, лапуля! – неожиданно сказала Ленка. – Мне нужно к Наташке съездить. У нее беда. Ее кавалер триппером наградил. А она на четвертом месяце, представляешь? То есть она сейчас вообще никакая. То ли на аборт идти, то ли руки на себя накладывать. У нее ведь и прописки настоящей в Москве нет. А домой возвращаться не хочет. Говорит – лучше сразу в петлю. Надо ее поддержать. Морально.
Она встряхнула сырой гривой и простодушно посмотрела на угрюмо молчащего любовника.
– А ты, лапуля, разве не пойдешь сегодня домой? – спросила она.
– О, черт! Я же тебе сразу сказал, что мне нужно пожить у тебя пару дней! – в раздражении сказал Перфилов. – Неужели так трудно понять простую вещь? И я сто раз тебе говорил, не зови меня «лапулей»!
– Я поняла, – хлопая глазами, сказала Ленка. – Только я думала, что ты пошутил, лапуля. Ведь ты никогда у меня не оставался раньше.
– А вот теперь останусь, – заявил Перфилов.
Ленка озадаченно нахмурила лоб и машинально завернулась в полотенце. После короткого раздумья она виновато сказала:
– Я не знаю, лапуля. Может, тебе все-таки лучше домой пойти? Я ведь не знала, что ты так неожиданно появишься. Тем более что мы совсем недавно разругались с тобой вдрызг, с пьяным… Ты сказал, что вообще знать меня не хочешь… Ну и это…