Всё это Сухов прекрасно понимал — умом, но смириться с этим было трудно. Вот как ему поступить в данном конкретном случае? Сделать вид, что ничего не слышал, и надеяться, что пронесёт? Ведь Людовику ещё жить да жить, а Ришелье всего несколько лет занимает должность главного министра.
Олег не помнил точно, сколько оба эти деятеля еще протянут на белом свете, но явно не один год. Стало быть, короля не убьют на охоте. А почему не убьют? Не потому ли, что злодеям помешает он, Олегар де Монтиньи, королевский мушкетёр? Вот и думай… Хотя чего тут думать? Ясно же, что нужно действовать — опередить «киллеров» и порешить их самих, чтоб неповадно было.
— Олег!
Запыхавшийся Ярослав приближался быстрым шагом со стороны павильона королевы.
— Где тебя носило? — любезным тоном поинтересовался Сухов.
— А я за Жербье наружное наблюдение вёл! — ухмыльнулся Быков. — Проследил, где этот мазилка прописался. Тут недалеко.
— Ладно, пошли, а то поздно уже. Отдай плащ.
— Да бери, мне не жалко. У меня свой есть!
В это самое время поплыл звон с колокольни Сен-Жермен-л’Оссеруа, оповещая всех, имеющих уши, — два часа пополудни.
— Блин, опаздываю!
И дуэлянт со своим секундантом помчались прочь с Пляс Рояль. Перехватив по дороге наёмную карету, запряжённую одной понурой лошадкой, они плюхнулись на сиденье, отпыхиваясь.
— На дуэль — бегом марш! — скомандовал Ярослав. — Убиться веником, как говорят… как будут говорить в Одессе!
— Это всё ерунда, — молвил Олег.
И он поведал Яру о своих успехах в слежке. Быков горячо поддержал и одобрил начинания товарища.
— Упредим! — веско сказал он. — Враг будет разбит, победа будет за нами!
Монастырь Иосифа располагался на улице Вожирар, совсем недалеко от резиденции кардинала. Сие богоугодное заведение, как и обитель кармелиток Дешо, находившаяся неподалёку, было основательно заброшено. Стены его хранили мрачную тишину, а вокруг разрасталась высокая трава, озеленяя пустырь, на котором частенько устраивались дуэли. Хоть Ришелье и запретил разборки на шпагах, дворяне не признавали иного способа выяснять отношения, дабы защитить свою честь.
Извозчика Сухов с Быковым отпустили не доезжая до монастыря и остаток пути проделали быстрым шагом. Ждут ли их? Ждут!
Барон де Сен-Клер и двое его скучающих подручных уже были на месте — все трое в лазоревых плащах с крестами. Подойдя поближе, Олег сказал с непринужденным поклоном:
— Олегар де Монтиньи, виконт д’Арси. Прошу господ мушкетёров простить меня за опоздание. Смею уверить, что задержка была вызвана поистине важными причинами. Честь имею представить — мой секундант, барон Ярицлейв.
Де Сен-Клер насупился, разглядывая лазоревые плащи на обоих.
— Бог и все его ангелы! — процедил он. — Что за маскарад, сударь?
— Это мушкетёрский плащ, барон, — любезно ответил Сухов. — Нынешним утром его величество посвятил нас, меня и моего друга, в королевские мушкетеры. Итак, я готов, господа!
Жерар Туссен де Вилье переглянулся со своими секундантами, те неуверенно пожали плечами. Однако на мировую не пошёл никто, и Олег в том числе. Сухов и де Сен-Клер скинули шляпы и плащи, салютовали друг другу шпагами.
— К вашим услугам, милостивый государь! — церемонно сказал Олег, и противники скрестили клинки.
Надо отдать должное барону — сей гасконец точно знал, с какого конца у шпаги остриё. Он был дьявольски быстр, напорист, но всё же его южная горячность уступала холодной решимости северянина: де Сен-Клер совершал мелкие, почти незаметные ошибки, слегка открывался, и хороший фехтовальщик вполне мог воспользоваться промахами барона, дабы решительно покончить с ним. Однако Сухов избегал последнего удара.
Секунданты Жерара Туссена переглянулись, оценив великодушие Олега, а тот продолжал забавляться, отражая баронские атаки. В какой-то момент противник Сухова несколько забылся, прибегая к «мужицкому удару» — хватая шпагу обеими руками, но Олег снова ловко отступил, а затем, перебросив клинок за спиною в левую руку, совершил молниеносный выпад, задержав остриё у самой груди де Сен-Клера и наколов оборки пышного жабо. Гасконец отшатнулся, едва не потеряв равновесие, но перейти в контратаку ему не дали — один из его секундантов скомандовал в тревоге:
— Шпаги в ножны, господа! Гвардейцы кардинала! Шпаги в ножны!
Впрочем, оба дуэлянта не стали проявлять недостойную спешку — поздно. Мушкетёры в красных плащах уже окружали их, а за ними реяли нежно-голубые перья на шляпе де Рошфора.
— Вам дали верную подсказку, милостивые государи, — резко сказал он. — Шпаги в ножны! Вы арестованы.
— Арестованы? — комически изумился Сухов. — Помилуйте, да за что же?
— Вами был нарушен эдикт, запрещающий дуэли!
— Дуэли? Какие, к дьяволу, дуэли? Любезнейший, мы просто разучивали пару-тройку приёмов, не более того. Фехтовальщику очень вредно пропускать занятия, можно растерять навыки. Вот мы и повторяли пройденный материал, все эти кварты, терции, полукруги, выпады, парады…
— Вольты, финты, уходы, — подхватил один из секундантов барона. — Перехваты, опять-таки… Господину де Сен-Клеру был преподан хороший урок!
При этом он настолько выразительно глянул на гасконца, что тот довольно кисло промямлил:
— Д-да уж… Ж-жабо мне потрепали.
Гвардейцы кардинала посматривали на мушкетёров насмешливо — мол, слыхали и не такие отговорки. А вот де Рошфор мало-помалу накалялся. Не дожидаясь, когда паж кардинала пустит пар, Сухов увлёк его в сторону. Шарль-Сезар затрепыхался было, но Олег сжал его локоть, не ощущая под рукавом, чтобы там бугрились мышцы, и проговорил негромко:
— Слушайте внимательно, сударь, и не обращайте внимания на верных слуг короля, ибо его величеству грозит явная и прямая опасность!
— Что вы такое говорите? — пробормотал паж, делая слабые попытки вырваться.
— Герцогиня де Шеврез находится в Париже! — повысил голос Олег. — Я лично стал невольным свидетелем её разговора с лордом Холландом. Эта дамочка затеяла новую авантюру. Вам известно, что король собрался на охоту?
— Ну-у… да, — признался де Рошфор и насторожился: — Говорите, сударь!
— Так-то лучше, — кивнул Олег, выпуская руку пажа. — Герцогиня хочет подстроить убийство короля из засады, верные ей егеря пустят меткую стрелу и… Ясно?
— Надо немедленно предупредить его величество!
— Ни в коем случае! Иначе неизвестные лучники попросту скроются, и тогда жди нового покушения. Мушкетёры будут сопровождать короля, а я с этого дня имею честь принадлежать к ним. Мы уж постараемся уберечь его величество и схватить тех ничтожеств, которые посмеют поднять на него руку. Но вот монсеньора надо предупредить обязательно.
— Благодарю вас, сударь, — серьёзно сказал де Рошфор.
— Верный слуга его высокопреосвященства, — поклонился Сухов.
— За мной! — бросил паж, разворачиваясь уходить.
Гвардейцы кардинала растерялись.
— А… арестованных куда? — осведомился один из них, рыжий верзила с тонкими усиками.
— Здесь нет арестованных! — отрезал Шарль-Сезар. — Следуйте за мной.
Гвардейцы, недоверчиво поглядывая на Олега, покинули пустырь.
— Право, сударь, — обратился к Сухову один из секундантов барона, в меру упитанный жизнелюб с пышными усами, — вы сегодня сберегли не одну жизнь, а сразу пять! Я уж было изготовился сразиться с этими красными чертями!
— Что вы им такого сказали? — полюбопытствовал другой секундант, высокий и худощавый, с впалыми щеками затворника.
— Открыл один ма-аленький секретик, — усмехнулся Олег. — Коль уж мне выпало служить вместе с вами, милостивые судари, то скоро поведаю его и вам. Но сперва покончим с нашими размолвками. Барон, если вы продолжаете настаивать, то я приношу вам свои извинения. Надеюсь, вы удовлетворены?
— В-вполне, — взбодрился де Сен-Клер. — Да я и не настаивал…
— В таком случае приглашаю всех присутствующих отпраздновать пополнение роты мушкетёров в «Львиной яме» на Па-де-ла-Мюль! Я угощаю!
Надо ли говорить, что предложение было принято с восторгом? И пятеро мушкетёров отправились обмывать лазоревые плащи своих новых однополчан.
Глава 6,
в которой его величество встаёт у плиты
1
Король Людовик не походил на монархов прошлого. Он не просто был лишён обычной дворянской спеси, но и отвергал довлеющее над аристократией табу — дескать, знатному человеку нельзя работать.
Отвергать труд было в обычае ещё у знатных римлян, уверенных, что не дело патриция — зарабатывать на хлеб насущный своими руками, как ремесленники да земледельцы, своим потом и кровью, как гладиаторы. Для этого, дескать, рабы имеются, а гражданину Рима подобает заниматься либо философией, либо войной.
А вот Людовик XIII не считал зазорным самому заправить постель или обслужить себя за столом. Более того, сей монарх многое умел делать своими руками: он ковал железо, выделывая даже целые ружья, вытачивал шахматные фигурки из слоновой кости, сколачивал оконные рамы, плёл корзины и тенёта, изготавливал фейерверки и духи, шил, строгал, чинил ружейные замки, готовил еду.
В общем, родись Людовик не в царственной семье — не пропал бы с голоду. Заделался бы справным мастером, а то бы и в купцы вышел. Так своё ли место занимал сей экстравагантный монарх? Да Бог его знает…
Набожный и меланхоличный, король с одинаковым рвением занимался охотой и политикой. Вот только объявляя войну или заключая мир, он не вкладывал душу в государственные дела — на это у него был Ришелье, употребивший слово «родина» применительно ко всей Франции.
С малых лет враги приучили Людовика быть чёрствым, жестоким и неблагодарным. Его величество отлично понимал, что кардинал куда сильнее его умом и духом, это уязвляло самолюбие, часто портило настроение, и всё же чувство долга и справедливости в нём побеждало.
Бывало, что вражья стая, ополчась в очередной раз на Ришелье, подговаривала Людовика сместить зарвавшегося кардинала. Его высокопреосвященство уже и сам подавал прошение об отставке, не дожидаясь «оргвыводов», однако мудрость не изменяла монарху, и он писал в ответ кардиналу: «Я полностью вам доверяю и не смог бы найти никого, кто служил бы мне лучше вас. Прошу вас не удаляться от дел, иначе они пойдут прахом. Я вижу, что вы ничего не щадите на службе королю и многие вельможи держат на вас зло, ревнуя ко мне; будьте покойны: я буду защищать вас от кого бы то ни было и никогда не покину».
Придворные, привыкшие жить в праздности, частенько корили его величество за недостаток зрелищ и балов — вельможные тунеядцы скучали.
У Людовика же часто появлялось желание и вовсе разогнать двор, падкий на роскошь и погрязший в интригах, но он терпел — положение обязывало.
Король искренне недоумевал, отчего все эти придворные ноют и жалуются? Ведь в году столько праздников!
Третьего января парижане чествовали свою покровительницу святую Женевьеву, по улицам носили ковчег с её мощами, и король следовал за процессией с непокрытой головой. А три дня спустя отмечали Богоявление, на Сретение пекли блины…
А Пасха? А Вознесение? А Иванов день? В четверг после Троицы наставал праздник Тела Господня — пышная процессия отправлялась от королевской приходской церкви Сен-Жермен-л’Оссеруа к Лувру. Шли ремесленники ото всех цехов, шли студенты Сорбонны. Впереди с песнопениями несли Святые Дары, за ними шествовал король, принцы крови и весь двор. Народ стоял на коленях вдоль пути следования кортежа и подпевал, после чего расходился пьянствовать.
Хорошо!
…25 августа, на День святого Людовика, в Париже устраивали фейерверк. Поперёк Сены между Лувром и Нельской башней выстраивались лодки, с них да с набережных запускали шутихи. Людовик XIII, в белом атласном костюме, расшитом жемчугом, в белых же чулках и туфлях с золотыми пряжками, в чёрной шляпе с красным пером, стоял на берегу, подобно канониру, с зажжённым фитилём в руке перед батареей шутих.
И Новый мост, и противоположный берег Сены кишел народом, из толпы неслись крики, песни, пиликанье скрипок и бой барабанов. Король с улыбкой поднёс фитиль к запалу. Пушка бабахнула, рассыпая в темнеющем небе искрящиеся огни, отражавшиеся в воде, и люди вопили радостно, пускаясь в пляс, хохоча, прикладываясь к фляжкам и бутылкам.
— Да здравствует король! — разносилось над рекой, над городом, и Людовик не мог сдержать довольной улыбки.
И какого ещё веселья нужно этим вялым, пресыщенным вельможам?! Как королю, ему выпадает дальняя дорога в Ла-Рошель, но завтра он скрасит тяготы будущего пути — вознаградит себя охотой! Сен-Жермен ждёт его. Разве не весело?
2
Ровно в шесть утра Олег явился на службу. Как штык. Ярикова лошадь приплелась следом, такая же сонная, как и всадник.
За воротами дома маркиза де Монтале по обширному двору, мощённому булыжником, уже слонялись три-четыре фигуры в голубых плащах с серебряными галунами и при шпагах. Широкая лестница, ведущая в дом, была прикрыта навесом, подпёртым основательными столбами, на них ржавели держаки для факелов.
Двор имел форму неровного квадрата, куда выходил внутренний фасад дома, изогнутого буквой «L», с третьей стороны его обрамлял внушительный забор с такими воротами, что их не стыдно было бы навесить и хорошо укреплённому форту, а замыкали четырёхугольник каретный сарай, конюшня и людская.
— Ты когда научишься вовремя ложиться? — выговаривал другу Сухов. — А, барон?
Соскочив с седла, он похлопал чалого по шее.
— Я больше не… бу-уду… — зевая, бормотал Быков, сползая с гнедка.
Тут новеньких заметили вчерашние собутыльники. Шевалье Жак де Террид и Анри Матье, граф де Лон, бывшие секундантами барона де Сен-Клера, встретили Олега с Яром чуть ли не объятиями.
— Капитан-лейтенанта нет и не будет, — объявил в меру упитанный Анри, — маркиз отправился на ярмарку закупать лошадей для своих конников. Мушкетёрство для него — лишняя обуза.
— Де Берар у нас редко бывает, — кивнул сухопарый Жак, — лейтенант де Лавернь за него. А вот, кстати, и он!
Лейтенант въехал во двор верхом в сопровождении ещё десятка всадников в мушкетёрских плащах. Это был уже немолодой, плотный человек с обветренным лицом крестьянина. У него имелась привычка гладить свои длинные, аккуратно подстриженные усы с настолько же горделивым, насколько и туповатым видом. Однако чёрные непроницаемые глаза де Лаверня смотрели внимательно и с хитринкой.
— Маркизу уже передали о пополнении, — сказал лейтенант, приветливо кивая, отчего перья на его шляпе вздрагивали и пушились, — а он поставил в известность меня. Так что рад познакомиться с вами лично!
— Всегда к вашим услугам, — поклонился Сухов.
Обменявшись любезностями, новички и старички разошлись, а де Лавернь, поднявшись по лестнице повыше, громко воззвал:
— Ко мне, мушкетёры!
Во дворе уже было людно, и полсотни человек в лазоревых плащах приблизились к крыльцу.
— Сегодня король выезжает на охоту в Сен-Жермен! — начал лейтенант зычным голосом. — Наш долг — сопровождать его величество, уберегая от всяческих опасностей! Будьте наготове, отправляемся через полчаса!
Рота мушкетёров рассыпалась по двору, выполняя приказ, и сразу стало ясно, в чём разница между гвардейцами и мирными обывателями — рота следовала четким правилам, не сбивалась в хаотичную толпу, не устраивала суматоху. Тут каждый знал свой манёвр.
Завидев барона де Сен-Клера, Олег кивнул ему и сказал негромко:
— Отойдёмте, поговорить надо.
Гасконец если и удивился, то виду не подал. Подойдя с бароном к Жаку и Анри, Сухов огляделся по сторонам и проговорил:
— Помните, я вчера обещал вам кое о чём поведать? Так слушайте. Герцогиня де Шеврез подговорила преданных ей егерей, чтобы те во время охоты подстрелили короля из лука…