- Почему тогда ее братья не пришли?
- Братья её чётко выполняют приказ старшего в роду - тебя. А жена имеет право на свое мнение в таком вопросе, - просветил капрал.
Сколько вот живу среди горцев, а вот так до конца их и не знаю.
- Сколько врагов осталось?
- Десяток - полтора. Не больше. Главное, командир, чтобы нам патронов хватило. Тогда всех здесь положим.
- Ведь это наши горы. Они помогут нам? - процитировал я Высоцкого.
- Вот именно, командир. Правильно сказано.
Звонко хлестал по ушам выстрел из винтовки снайпера.
- О! - улыбнулся капрал. - Ещё минус один. Прорвемся.
Через два с половиной часа все собрались у водопада. Ну, как все... разведка еще не подошла. Пока их ждали, сварили ужин на маленьком бездымном костерке в ямке. Бульон из пемикана с лапшой. Не шибко вкусно - зато питательно. Для Мити жена не забыла что-то положить в свой ранец.
Вернулась разведка, когда уже начало темнеть. Доложилась.
- Командир, находники все ушли хутор. Ночевать, скорее всего, будут там. Их девять человек осталось.
Их девять нас пять, не считая жены с сыном. Не лучший расклад. Тем более враги показали, что воевать они умеют.
Принял насколько мог торжественную позу.
- Бойцы, благодарю за службу. Первая задача: сбросить врагов с хвоста каравана герцога, выполнена вами успешно. На завтра нам надо увести их в сторону. Вон туда, - махнул рукой в гору. - Теперь всем спать. Дежурство по очереди. Капрал, распорядись.
И заснул как убитый. Жутко устал.
На утро ушли в гору на плато. Оторвались всего на четыре часа. Ппотом пришлось делать засады.
Враги со свежими силами, подобрав все трофеи, в то числе и с хутора, стреляли чаще. И точнее.
На плато с сумрачным лесом вышли только я с семьёй и Ягр. Остальные полегли, забрав с собой минимум по одному врагу. Патронов у нас почти не осталось, но мы упорно тащили с собой тяжеленные пулемёты.
Потом и Ягр вдруг осел на ярко зелёный мох.
- Извини, командир, что не выполнил до конца свой долг, запузырил он яркой кровью на губах. Шаль ко мне домой не носи: умерла моя мать этим летом.
Сумрачное небо, прорывающиеся сквозь густые ветви, остановилось в его глазах.
- Видишь: к чему привело твое непослушание, - упрекнул я жену. - Все погибли, защищая тебя, вместо того чтобы отступать по правилам. Какие ребята были. Какие бойцы!
- Ним лучше отсюда уйти, - сказала жена, не отвечая на мои упрёки.
Снял диск с пулемёта Ягра, выщелкнул из него оставшиеся патроны, а сам пулемёт утопил в ручье. Диск забрал с собой. Чтобы враг не мог этим оружием воспользоваться.
И оля-улю козочками по горам.
Дважды еще пришлось устраивать пулемётные засады. Элике запретил стрелять - у неё патроны охотничьи на дымном порохе. Демаскируют.
Когда вышли на заветную поляну, облегчённо вздохнул. Пришли. Там нас не догонят.
Но тут раздался рассерженный крик.
- Стой, Кобчик! Cтой! Не уйдешь от меня проклятый байсрюк герцогский. Отвечай, где мой сын?
Господи, отвяжется ли когда-нибудь от меня этот бырон?
Бывший майор Тортфорт, тяжело дыша, стоял один, без сопровождения. Неужели мы с Эликой всех умудрились всех оставшихся покоцать? Или они отстали от него? Барон держал в руках ППГ, явно затрофеенный у моих павших бойцов, направив его на нас. На нем была надета серо-голубоватая шинель республиканского солдата без погон. А беретку он где-то потерял по дороге.
Я машинально нажал на спуск пулемета, но верный надежный ''гочкиз'' только клацнул ударником - патроны кончились.
И я просто-напросто швырнул в Тортфорта тяжеленной железякой.
Не добросил.
А жаль.
- Зачем тебе сын? Тебя все равно повесят за измену, - крикнул я ему, задвигая за спину Элику и Митю. - А так хоть один Тортфорт останется на развод. Но уже как рецкий дворянин.
- Ненавижу! - заорал Тортфорт и поднял автомат.
Что-то перестал мне нравиться этот глобус.
Громкий металлический щелчок показал, что и у врага тоже кончились патроны. Уф-ф-ф-ф-ф!... это ж какая эйфория сразу окутала всего меня.
- Стой там, где стоишь, если жить хочешь, бывший майор, - крикнул я и достал из кобуры ''миротворец'', передернул затвор, одновременно подталкивая спиной своих присных, вдавливая их в поляну меж деревьев с метками, которые я оставил, когда попал сюда, в этот мир. Не забывал при этом Тортфорта держать на мушке.
Тортфорт тут же бросил свой автомат в снег. Не герой. Правильно от него Илгэ детей не хотела.
Что ж... Надо попробовать...
Вряд ли Тортфорт тут один. Подозреваю, что другие, жаждущие нашей крови, просто отстали.
Я взял на сгиб левой руки Митю, продолжая целиться в Тортфорта, хотя попасть в него даже из ''миротворца''... через то расстояние, что нас разделяло весьма проблематично.
-Элика, встань передо мной и прижмись ко мне, - попросил я, когда мы оказались ровно между тремя метками на стволах треугольником по краю поляны.
Руку с пистолетом, направленным на Тортфорта, я положил жене на плечо.
- А теперь мы, закрыв глаза, резко садимся на корточки, - выдал инструкцию.
- И что будет? - откликнулась Элика.
- Если всё срастётся, то спасёмся, - усмехнулся я в ответ.
- Мы попадем в твой мир ушедших богов? - спросила жена с невнятной надеждой.
- Да, - ответил я, хотя не был на сто процентов в этом уверен. - И... на счет три. Присели. Раз...
Глаза Тортфорта были как у волка, который в кустах какает. Он умудрился, пока я разговаривал с женой, вдвое сократить расстояние между нами. И я, прежде чем присесть, в него выстрелил.
Ненавижу гада.
- Получилось, значит, - протянул я по-русски, озираясь на стоящие окрест нас зрелые березы сталинской еще посадки по проекту ''Преобразования природы''. Голые ветки на фоне рыхлого снега напоминали японские гравюры. Ноябрь где-то. Или март. Только уже или еще - не понять. Снег вокруг, но не холодно. Так... плюс-минус ноль.
- И никаких Тортфортов, - усмехнулся грустно. И непонятно было: попал я в него или не попал. Его удача...
Есть такой старый анекдот. Чемпион по пулевой стрельбе стоит у памятника Пушкину и недоумевает. ''Как же так... Несправедливый мир. Попал-то Дантес, а памятник стоит Пушкину?''
- Что ты говоришь? - переспросила Элика по-рецки.
Я и не заметил, что бормочу все это себе под нос. По-русски. Причём, не отводя ствола от того места, на котором мы проявились. Вдруг Тортфорт сдуру рванёт за нами?
- Здравствуй мир ушедших богов, будь он неладен, - перешел и я на рецкую мову. - Ну, что ж давно тебя надо познакомить с моей мамой, - поцеловал я жену в нос. - Пойдём-ка, милая, в сторонку от этого места, а то засосет, не дай бог, ещё обратно под пули.
Тут мой взгляд упал на пулемет, валяющийся недалеко в снегу. Ручной 'гочкиз'. Мой. От ведь незадача... Вроде как далеко я его зашвырнул. Нехорошо. Как сейчас примут нас в Павшино менты по белы ручки, так и срок мне впаяют за незаконное ношение. Плюс 'три гуся'## за незаконное изготовление оружия - аналогов-то его в нашем мире нет. И Элике тоже - с её плеча свисал левер на хорошем кожаном ремне. Какие тут два патрона, которые менты подбрасывают из жадности, но чтобы можно было честно написать в протоколе ''боеприпасы'' во множественном числе? Ничего им и придумывать тут не надо. Все налицо.
## Т р и г у с я - статья 222 Уголовного кодекса Российской федерации. (сленг)
Огляделся. Нашел место.
Отцепил от ранца малую пехотную лопатку и стал отгребать снег.
А потом еще срезать дерн и долбить смерзшуюся землю.
Элике наказал стоять на атасе и внимательно смотреть по сторонам, чтобы не застукали меня за этим занятием. А сам копал и копал, отбрасывая землю на кусок брезента, запасливо положенный в ранец ещё на хуторе в горах Реции. После первого штыка пошло легче. Земля не успела промерзнуть в глубину.
Землю относил в брезенте метров за двадцать в разные стороны и прикапывал под снег.
Через час в яму наконец-то упал пулемет с последним пустым диском, левер Элики и её же патронташ, мой 'миротворец', снятый с ремня в кобуре и запас патронов к нему, дерринджер Элики, который она хотела припрятать, но не посмела меня ослушаться.
Вроде всё. Больше у нас ничего такого криминального нет. Разве что кортик. Но я с ним не расстанусь - наградной, сойдет за исторический раритет. Да и спрятан он хорошо в потайном кармане бекеши, в который можно залезть как изнутри, так и с наружного кармана.
Брезентовую сумку от пулеметных дисков решил оставить. Будет хоть куда пластиковую соску минеральной воды положить. Дорога дальняя и о ребенке надо заранее позаботиться.
- Зачем ты закапываешь наше оружие? - с тревогой спросила жена. - Чем мы себя защищать будем?
- Оружие нас в этом мире не защитит, - пояснил я. - Наоборот. Нас разлучат и посадят по разным тюрьмам, а сына отдадут в приют. Власти здесь запрещают народу носить оружие. Боятся.
- Чего бояться? - не поняла женщина.
- Вооруженный народ - вольный народ.
- Если здесь всё так плохо, то зачем мы сюда пришли?
- У нас выхода не было. Или верная смерть там, или сюда. В любом случае прости меня за то, что разлучил тебя с родными.
- Я уже говорила тебе, что ты моя родня. На всю жизнь, - и как ударила меня сапфировым взглядом.
- Говорила. Помню, - смутился я.
- Вот и не спрашивай меня больше об этом. Кто ты здесь?
- Крестьянин. У моей семьи здесь хутор.
- Не жалко тебе бросать свои города и заводы?
- Я тебе так скажу... древней мудростью моего народа: не жили богато - не хрен привыкать.
- По крайней мере, в этом мире ты не сбежишь от меня воевать, - обрадовалась жена. - И города строить не уедешь. И детей будешь делать только мне.
- Кто знает, как жизнь вывернет... - только и смог я ответить. - Могу гарантировать только то, что добровольно никуда я от тебя не денусь. А вообще с войны всегда возвращаются домой, и занимаются мирным трудом.
Присыпал я ямку землей, утрамбовал, аккуратно уложил обратно смерзшийся дерн, завалил обратно снегом, даже утоптал его слегка. Потом понял, что сделал глупость и снова накидал снега с ближайших сугробов. Всё равно идиотская маскировка. Вокруг наших следов не меряно.
Тут Элика решительно расстегнула на своем ранце ремни и сдернула свернутую в рулон кошму. Расстелила на снегу и стала выкладывать на неё запасенную в дорогу снедь.
- Это ты права, - согласился я. - Подкрепиться в дорогу не мешает.
- Я тут о другом подумала, Савва. Вряд ли кто будет искать клад на том месте, где люди обедали. Не забудь, потом, намусорить здесь. Объедками и очистками.
- Умница ты моя, - улыбнулся я. - Люблю тебя.
- Взаимное чувство, - ответила жена с серьезным выражением лица. - Что дальше?
Покопался в карманах всей одежды, с которой я попал в мир Элики... Паспорт. Старый проездной. Две тысячи триста рублей бумагой, да еще червонцев монетой штук пятнадцать. Остальную мелочь даже не стал считать. Карточка Сбербанка... А сколько на ней денег было?... Не вспомню уже. Вряд ли много. Да что толку? Я и пин-код от нее не помню совсем.
Впрочем, до дома доехать хватит, если не шиковать дорогой.
Маршрут у нас не шибко сложный, но муторный. С пересадками. От Павшино в Москву. Но не на вокзал, где по определению полно всяческих ментов и прочих профессиональных соглядатаев, а к ближайшей станции метро. Подземкой в Теплый стан с пересадками, а там автобус до Воротынска или маршрутка какая междугородняя от частника. Три часа в пути. А там еще до хутора добираться... Хуже будет, если прямого рейса на Воротынск не будет, придется тогда и в Калуге пересадку делать.
Посмотрел на солнышко. Где-то около десяти утра. Успеем за светлый день, если повезет.
- Собирайся-ка, радость моя. Нам в темпе вальса минут двадцать топать до станции пригородного поезда.
Оглядел Элику. Одета она для Москвы вроде даже нормально. Желтые ботинки с высокой шнуровкой, почти до колен. Краповые галифе. Крытая серым сукном бекеша несколько странного покроя и шапка каракулевая похожая на кубанку. Тоже серая. Ремень кожаный в коричневу. Ранец необычный разве, но мало что кто носит... В московской толпе и не такие оригиналы встречаются. Разве что убрал я её белые волосы полностью под шапку. Слишком они выбиваться будут из толпы. Внимание привлекать не стоит.
А двухгодовалого ребенка можно в наше время одевать, как хочешь. Насколько фантазии хватит.
Сам я кроме такой же серой бекеши с черной каракулевой опушкой весь в том, в чем из нашего мира провалился: лётная камуфла, сапоги юфтевые и свитер грубой домашней вязки. Шапка только черной смушки с лаковым козырьком от зимней униформы воздухоплавателя. Кокарду имперскую снять и готов.
Ранец - близнец торбы жены. Привет от Эллпэ. Спасибо тебе, добрый человек за всё.
Долго думал, не избавиться ли мне от френча с орденами и вообще от имперских бумаг в ранце. Но решил оставить на память. Родным доказать что не мог я им весточку подать.
- Так... поели? Всем пописать, потом будет и некогда и негде. Ничему не удивляться и больших глаз не делать. Хочешь что-нибудь спросить - спроси тихо на ушко. Шепотом. Рецкого языка тут никто не знает. Так что не стоит привлекать к себе лишнего внимания, - выдал я инструкцию.
Дождался окончания процедур окропления семьей лесного снега и взял сына на руки.
- Пошли, помолясь.
Жена послушно поплелась за мной, проваливаясь в намерзший наст. Остановилась. Спросила с надеждой.
- А ушедших богов мы увидим?
Я лишь рассмеялся в ответ.
- Не вижу ничего смешного в моем вопросе, - обиделась Элика.
- Нет их в нашем мире здесь. Если и были то транзитом проехали. Задокументировано разве, что некий ''Сын Божий'' посещал нас две тысячи лет назад. Но люди его не приняли и казнили жестоко. Распяли на древе. С тех пор на нашей Земле богов нет - одни религии.
- Жаль, - вздохнула жена. - Пошли тогда. Некрасиво тут у вас.
Сам знаю, что по сравнению с Рецией Подмосковье красотами не блещет, блекло все, но меня задело. Не ожидал от себя такого географического патриотизма.
Вскоре наш путь пересекли натоптанные в лесу широкие дорожки и через пятнадцать минут между деревьями проглянули высокие многоэтажные дома бежевого кирпича. Потом лес расступился, и стала видна железная дорога с гудящей на ней оранжевой электричкой и сближающееся к ней Волоколамское шоссе полное машин спешащих в обе стороны по три ряда. Через шоссе за оградой старого парка виднелись крыши старого Красногорска.
В ясном небе висел над шоссе, грохоча лопастями, ''гаишный'' вертолет. ''Ментокрылый муссоршмит''.
- Это и есть мир ушедших богов? - спросила Элика, казалось совсем не ошарашенная раскинувшейся картиной.
Мне показалось, что мой мир моей жене не понравился.
- Какой есть. - Отвечаю. - Не знаю как там насчет богов, но это точно похоже на мой мир. Где живут мои родители и остальные родственники. Только до них придется долго добираться. Настройся на тяжелый день.
- Когда с тобой было легко, - подколола меня жена.
На станции ''Павшино'', памятуя, что именно на этом перегоне контролеры любят ловить ''зайцев'' купил два билета до станции ''Тушино''.
В переполненный вагон заходить не стали. Отстоялись в тамбуре. Благо недолго.
Контролеров на этот раз бог отвел, так что зря я на билеты тратился.
На входе в метро, пока стояли в очереди за магнитными билетами, Элика не удержалась и спросила.
- Что это? - и повела головой, как бы оглядываясь вокруг.
Несмотря на рабочие время в метро ломилась плотная толпа.
Обратно наружу народа выскакивало не меньше.
- Железная дорога, только под землей. Под всем городом, - попытался я ее успокоить. - Метро называется.