Тебе здесь не место.
— Фарвей! Вот и ты! — В поле зрения высветилась Имоджен — зеленые волосы, обе руки унизаны светящимися браслетами. Ей приходилось кричать в ухо Фару, чтобы он услышал. — Ты все солнце пропустил! И много всякой всячины. У вас с Прией всё в порядке?
— Лучше не бывает! — прокричал Фар в ответ. — Где Грэм?
— Изображает обои! — Рука Имоджен взметнулась, сверкнув желтым, розовым и голубым, в сторону кабинок. — Мы одну арендовали… Он стережет бутылку!
— Бутылку? — Это объясняло исходящий от кузины запах, хотя и вызывало ряд других вопросов. — Ты арендовала кабинку?
— Я? Нет. Это Элиот! Она слишком уж развлеклась и выиграла кучу денег в блек-джек.
— Элиот играла на деньги? — О, шазм! Сколько раз она меняла будущее на часах Фара? Ему следовало хорошенько подумать, прежде чем надолго упускать эту девушку из вида.
Внезапно ему почудилось нечто зловещее в этой вечеринке, между телами людей и сиянием огней появились темные разрывы. Фар посмотрел через одно плечо, через другое, будто ожидая, что из толпы вот-вот вынырнут агенты Корпуса со станнерами и ордерами в руках. Но увидел только девушку, беспокоившую его, как колючка в боку. Она снова танцевала — самозабвенно закрыв глаза, озаряя толпу величием манер французского королевского дома.
Действительно, здесь было слишком людно.
— Ты какой-то скучный! — Имоджен сняла с шеи светящийся обруч и водрузила его на кудри Фара. — Вот. Теперь ты похож на во… вол… шебника.
— На кого? Имоджен, ты сколько выпила?
Она подняла вверх большой палец и указательный.
— Совсем немного, для храбрости!
— Ты никогда не боялась танцев, — заметил Фар.
— Нет. — Она надулась, почти обидевшись. — Не для того, чтобы танцевать. Для… другого. Чтобы разговаривать.
— Про во…волшебников?
Появилась Прия. Она уже добыла где-то два светящихся браслета.
— Диджей Рори знает свое дело! Сочетание ритмов мягкое, как масло! Ты слышал то последнее затухание?
Фар не слышал, тем не менее выставил вверх большие пальцы обеих рук.
— Пойду посмотрю, как там Грэм!
Девушки расступились, и Фар начал пробираться к кабинкам. Грэма он нашел в секторе под навесом; тот наблюдал за морем танцующих огней.
— Привет, Фар.
— Вижу, добро охраняешь? — Фар кивнул на ведерко со льдом, из которого торчала бутылка с чем-то прозрачным и наверняка крепким. Когда он достал ее, на стекле остался иней. «Бельведер». Он узнал марку — такой груз как-то доставлял один из кораблей Лакса. Спиртное высшего качества. На рынке Центрального такая бутылка стоила две тысячи кредитов. Треть содержимого уже выпили. Не так много, как он ожидал. И все же Имоджен порхает, как птичка.
Инженер пожал плечами:
— Я решил — лучше окопаться здесь. Меньше вероятности, что тебя затопчут шпильками.
— Меня больше беспокоит Корпус с его шокерами. — Фар обвел взглядом кабинку. Раскиданные диванные подушки, вентиляторы, поднос, полный закусок… Определенно, Элиот не экономила в расходах. — И все это куплено на выигрыш?
— Девочка умеет считать карты, — ответил Грэм. — Она делала правильные ставки, сразу по нескольку. Я ей говорил, что тебе не понравится.
— Уверен, ее это только раззадорило. — Фар взял с подноса два стакана и разлил водку. — По крайней мере, пока никто не явился нас арестовывать.
— Ее действия не могут вызвать серьезных возмущений. — Грэм помрачнел. — Хотя есть одно странное обстоятельство…
— Какое?
— Она спрашивала о времени нашей высадки на «Титаник». Когда Элиот только появилась, я решил, что причиной аберрации стала она. А теперь не уверен. События явно связаны, но возможность того, что она попала сюда в результате пертурбации, не исключает того, что пертурбация стала результатом ее прибытия.
Протянув стакан инженеру, Фар и сам выпил. Такая холодная и обжигающая.
— У меня от твоих слов голова пошла кругом.
— Не только у тебя, уж поверь. — Грэм сделал приличный глоток, закашлялся и поставил стакан. — Но пока все это только домыслы.
— А как же иначе? — Фар налил еще по одной. — Девушка отсутствует в цифровом пространстве. Я начинаю думать, не является ли она плодом моего воображения.
— Массовая галлюцинация? В высшей степени маловероятно.
— Я пошутил, Грэм.
— Ах, вот как. Не думал, что ты настроен шутить.
— Не настроен. — Фар повернулся и посмотрел на толпу. От быстрых движений танцующих цвета смазывались, сливаясь друг с другом. И все равно он заметил Элиот, легкую и светящуюся. Ее белый комбинезон выделялся в круговерти красок. Она здесь чужая. Ты здесь чужой. Гнев и страх разом колыхнулись в груди и затихли.
Фар понимал, что силы оставляют его. Это следовало прекратить.
Но как?
Он осушил стакан.
— Что будешь делать дальше? — спросил Грэм.
Из скопления гуляк материализовалась Прия, и Фар вздохнул с облегчением. Когда он видел ее, остальная толпа как бы кристаллизовалась и замирала в неподвижности. Прия позвала его сначала улыбкой, а потом взмахом руки.
— Танцевать, наверное. — Он поставил стакан на поднос рядом с недопитым бокалом инженера. — Ты уже достаточно выпил, чтобы присоединиться к этому безумию? Имоджен считает, что ты тут под обои маскируешься.
— Правда? — На лице Грэма проступило обиженно-решительное выражение. Поднявшись, он надвинул шляпу поглубже, как шлем. — Что ж, ладно. Пора с этим покончить.
Три глотка, четыре глотка, пять. Ночь плавилась внутри себя, секунды сливались в единое пульсирующее размытое пятно, не оставляя швов. Как и Грэм, Фар не особенно стремился на танцевальную площадку, но тут обнаружил, что, единожды начав, тебе становится на все плевать.
Имоджен принесла рюмки с чем-то, напоминавшем запах прилавка кондитерского магазина. Прия выкрикивала название и исполнителя каждой композиции, поставленной диджеем Рори. После пятого танца Грэм предпринял изящную попытку удалиться, но Имоджен ухватила его за талию и прошептала нечто такое, отчего глаза инженера расширились. Он остался на кромке танцпола, исполняя ногами шаркающие движения, которые только с большой натяжкой можно было назвать танцем. Элиот порхала то в толпу, то из нее, постоянно находясь на периферии внимания Фара и своими движениями напоминая марионетку. Казалось, хрупкие, невесомые конечности вот-вот сломаются. Сравнение, однако, не срабатывало из-за ненакрашенного лица. Да, нарисованные брови присутствовали, по было ясно, что раньше Элиот исполняла какую-то роль, когда самодовольно улыбалась и подмигивала. Теперь лицо девушки казалось значительно моложе, и оно умело улыбаться по-настоящему.
Седьмая доза. Восьмая. Обычно Фар столько не пил, но они находились в Вегасе и отмечали его день рождения. Если уж оттягиваться…
Прия принесла всем воды, и они жадно выпили. Элиот все делала правильно — зубоскалила, хохотала, говорила «спасибо», пила, словно действительно решила стать частью экипажа. Тупо глядя, как пластиковый стакан плавится в пальцах, Фар застыл на добрых пять секунд. Нет… нет… нет. «Рубаи» должен находиться на «Инвиктусе», в его руках. Не могла же она заставить книгу исчезнуть? А может, Элиот колдунья? Или простая добрая во…волшебница…
Гадес, я пьян. Осознание этого факта пришло вместе с головокружением. Все сделалось голубым — светящийся обруч сполз на глаза. Когда Фар стягивал его, пластиковое соединение сломалось и кольцо превратилось в палочку. Он бросил обруч и стакан на пол, и ноги обезумевших танцоров растоптали их.
Фар стоял не двигаясь и смотрел, как вокруг него вращается толпа. Имоджен. Грэм. Прия. Незнакомые лица — одно за другим. Все потные, несмотря на сухой воздух. Сколько может длиться ночь? Он начинал думать, что вечно.
Кто-то взял его за локоть. Фар не удивился, обнаружив, что это Элиот. Лицо ее было жестким, как пальцы, вцепившиеся в руку.
— Что первым делом приходит в голову, когда ты вспоминаешь о «Титанике»? — Вопрос прозвучал достаточно громко, чтобы перекрыть музыку, но Фар некоторое время пытался вникнуть в смысл слов.
Что приходит в голову? После бутылки «Бельведера» в голове царила полная неразбериха. Он не мог вспомнить последние две минуты, не то что нюансы своего последнего задания.
— Хмм. Ящики?
— Как ты попал к этим ящикам? — Хватка Элиот нарушила кровообращение в руке. Кончики пальцев онемели, он почувствовал в них пульсирующее покалывание. — Ты помнишь точный маршрут?
Фар нахмурился. В голове кружилось, и он не мог ухватить мысль. Вспомнилось, как они обговаривали план: схемы корабля светятся на экране у Имоджен, рядом стоит Бартлби, щеголеватый во фрачном наряде. Потом он выбросил этот фрак за борт, прежде чем спуститься в багажный отсек. Но как он прошел до этой точки через первый класс?
Ничего. Пустота.
Он потряс головой, отчего тошнота только усилилась.
— Слишком много водки…
— Фекс! — Раньше Фар никогда не слышал это слово, но по тому, как Элиот его выплюнула, сразу понял, что она ругается. — Фекс! Фекс!
Потрясенный, Фар смотрел на Элиот. Как он мог забыть свою высадку на «Титаник»? Эвакуация запомнилась гораздо лучше, детальнее: полированные ступени, сердитый стюард, погоня по парадной лестнице.
— Все случилось слишком быстро. Я забыла Чарльза.
Чарльза? Какого Чарльза? Что за чепуху… И все-таки нет… нет… Земля под ногами качнулась. Вцепившись, словно когтями, в его локоть, Элиот потащила Фара сквозь плотную людскую массу.
— Нам нужно вернуться в Центральный. Прямо сейчас. — Эти же слова она повторила Прие, Имоджен и Грэму, когда вся группа собралась в кабинке. — Собирайте вещи, и улетаем.
— Погоди-ка минуту! — Теперь Имоджен стояла к Грэму гораздо ближе, чем четыре рюмки назад. Лицо ее раскраснелось от танцев, светящиеся зеленые пряди прилипли к коже. — Нет. У нас отпуск. Фарвей, скажи ей!
— У нас отпуск, — выговорил он. — Нравится тебе или нет, я все еще капитан этого…
— Если мы не улетим сейчас же, я уничтожу «Рубаи», — заявила Элиот.
Экипаж разом замолчал. К выражению лиц очень подходил бешеный ритм песни, запущенной диджеем Рори. Имоджен выглядела так, словно кто-то только что начисто обрил Шафрану хвост.
— Ты блефуешь. — Ставки оказались слишком высоки, чтобы Фар смог сохранить непроницаемое лицо. Мечты, свобода, жизнь… — Ты… ты не можешь с нами так поступить.
Брови Элиот поползли вверх. Одна из них размазалась, но это не выглядело комично, наоборот, усиливало угрожающий эффект.
— Могу и поступлю. Мы доставляем книгу к Лаксу прямо сейчас. Иначе ее… не станет.
Не станет.
Земля снова поплыла под ногами, и Фару пришлось постараться, чтобы удержать равновесие. Почему он не помнит, как шел через первый класс? Это ведь такой массив информации… минуты и минуты его жизни. Теперь, после напоминания Элиот, он мог думать только про свой провал памяти. Про тот участок мозга, где побывал некто, вырезавший кадры из пленки.
Могла ли она каким-то образом удалить воспоминания? Могла ли незаметно опоить эликсиром забвения? Элиот способна на все. Это было видно по ее глазам. Пылавший в них огонь мог обратить в пепел весь его мир. Страх, гнев, страх, страх, страх… Набирающий силу водоворот гнева и страха захватит его мир и унесет туда, куда Фару никогда не добраться. Рука Прии на его плече стала спасительным якорем в этой внутренней буре. Без нее он опрокинулся бы килем кверху.
Вместо этого Фар выпятил грудь и постарался говорить, как трезвый, контролирующий ситуацию капитан, которым он уже не являлся:
— Тогда решено. Мы летим.
20
БРОНЯ НОЧИ
Считывание выполнено на 30 %. Помни о Чарльзе.
При каждом обновлении вторая фраза Веры врезалась в мозг Элиот. Всякий раз сообщение о процентах вызывало у нее приступ паники: достаточно ли быстро идет считывание? Чарльз ушел в небытие, остался лишь набор пикселей, который Элиот смотрела и пересматривала. Его лицо мерцало на интерфейсе — слегка округлое и совершенно невинное. Было в нем нечто от мечтателя, особенно когда Чарльз рассказывал о своей недавней поездке в Европу и учебных планах по возвращении в Канаду. Надеюсь, я не сильно досаждаю вам, мисс. Простите, у меня сегодня что-то с памятью. Как вы сказали вас зовут?
Элиот, мысленно прошептала она. Меня зовут Элиот.
По крайней мере это она помнила.
Подача материала продолжалась, и Элиот просматривала места, которые помнила совершенно ясно: извлечение «Рубаи» с его дубовым футляром, появление в грузовом отсеке, наблюдение за лицом объекта «Семь», исказившимся от ярости, когда он узнал ее, последующая игра в кошки-мышки. Она даже помнила, как пробежала мимо Чарльза, спеша к парадной лестнице. Он не окликнул ее, просто смотрел, как она пронеслась, шурша своим желтым платьем.
Ухаживал ли он за девушками в Канаде? Элиот надеялась, что да. Кто-то во всей этой неразберихе заслуживал счастливых воспоминаний перед смертью.
Отключив интерфейс, она уставилась в белую стену капсулы. Синглы диджея Рори еще гремели в ушах — достаточно громко, чтобы станцевать под их звучание прямо сейчас, хотя прошло уже несколько часов. Забавный получился вечер — загребала наличные, играя в блек-джек, тратила деньги на что хотела. Грэма и Имоджен удалось вызвать на замечательную беседу, и они болтали о моде и физике, истории и преимуществах игровых консолей двадцать первого века. (Все дело в кнопках, объяснил инженер. Чувствуешь себя более вовлеченным, когда работаешь пальцами.) Обоих она научила гэльскому наговору, столь же затейливому, сколь озорному: Пусть дьявол сделает себе лестницу из твоих позвонков, когда будет собирать яблоки в адском саду. После перевода последовала секундная пауза, и Элиот показалось, будто все вокруг застыло, от крови в ее жилах до звезд, мерцавших в небе, а потом раздался взрыв хохота. Мир обрел устойчивость, а она превратилась в солидную, уверенную в себе девушку, веселившуюся на полную катушку.
Жизнь дана, чтобы жить, и ее жизнь должна принадлежать ей. На один вечер, всего на несколько часов у нее это получилось.
Считывание выполнено на 30,1 %. Помни о Чарльзе.
— Спасибо, Вера, — ответила Элиот, хотя о благодарности ввиду близкого исчезновения она думала меньше всего. — Сохраняй обновление после каждого полного процента.
Бег наперегонки с неизвестностью обессилит кого угодно, а в капсуле не хватало места, чтобы дать отдых гудящим ногам. Элиот вышла в зону отдыха. Здесь царило спокойствие, озаряемое дневным светом девятнадцатого апреля. В виста-порте она видела затянутое облаками небо, а если бы поднялась на цыпочки и посмотрела вниз, то ей открылась бы мерцающая гладь Атлантики. «Инвиктус» летел через океан на автопилоте, пока экипаж отсыпался после бурной ночи. Таких безумных ночей у нее было немного… От Дворца Цезарей до стоянки в пустыне пришлось взять такси, потому что Имоджен и «Седьмой» оказались не в состоянии проделать путь своими ногами, а времени ковылять и спотыкаться у команды не было.
Элиот несколько раз обошла вокруг диванов, выжидая время, когда в ушах прозвенит звонок. Подсказка, помогающая удостовериться, что рассвет наступил, что прошлое еще не совсем уплыло у нее из-под ног. Разрыв рос, увеличивался, пока она танцевала и веселилась, да и полагается ли ей вообще отдых? Агент Аккерман придет в ярость, если узнает…
Мелькнуло что-то красно-белое — зверек по имени Шафран спрыгнул с труб на диван. Хвост его напомнил Элиот старинную меховую щетку для уборки пыли, работавшую за счет статики. Животное уставилось на нее бусинками глаз, в которых читалась целая дюжина вопросов. Кто? Что? Ням-ням?