— В ряд, товарищи, в ряд, крикнул кто-то с красной перевязью на рукаве, когда удалой шофер попробовал и тут разогнаться.
Ничего не поделаешь, втиснулись в ряды и двинулись шагом. Куда ни поглядишь, и вверх и вниз по улице флаги длинными красными языками облизываются будто дразнят, везде поют с одной стороны:
— Вставай, проклятьем заклейменный, — в другой — Смело, товарищи, в ногу, — шипят автомобили, гремят трубы, и ничего, что разное— выходит дружно и главное весело.
— Аэроплан — крикнул Костя Трунин.
Ребятишки все головы задрали: на голубом небе плавно плывет блестящая птица, дрыгает слегка крылышками, поет песню, будто кузнечик потрескивает.
— Вот бы на аэроплане, — загорелся Колька, заволновался, задергался, а Катя испуганно прижалась к его руке.
— Нет, страшно, и мама не позволит, — подумала и добавила: — А с вами и не страшно бы.
Докатились, наконец, и до площади. Площадь огромная — конца-края не видно, но народу такая куча, что еще теснее, чем на Тверской, не провернешься никак, и со всех сторон новые и новые напирают.
— Детские автомобили вперед пропустить, — передавалось откуда-то издалека приказание от одного к другому.