– Мать твою! Так вот у кого на квартире ты тогда заседал, после «Русского бистро»!
Кстати, по горячим следам после некоторого давления выяснилось, что Сафронов неоднократно «клепал» сам на себя, писал анонимки на «взяточника Сафронова», естественно делая это в те редкие моменты, когда был чист! Так он делал алиби. Черновики доносов, сделанные сафроновской рукой, прилагались.
Школьников тем временем по своим иностранным каналам выяснил, что новенькие в недавнем прошлом автомобили «БМВ» – грязновский и тот, что был расстрелян на Каширском шоссе, кто-то закупил в свое время в Германии под денежно-вещевую лотерею «Всероссийский хоккейный заем». Кто закупил их – загадка.
– Учись у молодежи, как надо работать! – сказал Слава Турецкому. – А ты тут турецкий язык преподаешь! На хрена ты рассуждаешь об Осетрове и этом джигите, застрелившем Масленникову?! Преступники, действующие в загробном мире, не входят в сферу интересов МУРа. Ты Бойко брать собираешься или нет? Так едем немедленно!
КРОТКОВ
25 февраля, вечер
Фирма бывшего сослуживца Миля, Егора Евгеньевича Сомова, называлась не «Белый конь», а «ЕСИС», что расшифровывалось как East Strategical International Security. Но вместо обеспечения стратегической международной безопасности на Востоке здесь предоставляли услуги телохранителей и еще, если уж благонамеренный гражданин каким-то образом вообще узнавал о существовании «ЕСИС», это означало, что тут он элементарно мог заказать убийство.
В просторной, но очень мрачной, подчеркнуто официальной комнате, где основной меблировкой служили шкафы черного цвета («Наверно, предназначенные для хранения трупов?!» – мелькнула вдруг у Кроткова безумная мысль), с ним беседовал сам глава фирмы. Стол и стулья в кабинете тоже были черного цвета, никаких картин на стенах, ничего лишнего на столе. Такая обстановка кого угодно заставляет сосредоточиться на деле, ничто здесь не наводит на праздные мысли.
Собеседники перешли прямо к делу. Разумеется, после предварительного звонка Кроткова Сомов распорядился собрать о нем полную информацию и остался удовлетворен. Новый «авторитет» домодедовцев платежеспособен и на провокатора не тянет.
Кротков показал Сомову фотографию Бойко с Ракитской на выставке.
– Вот этот, – он указал на подполковника. Слова типа «убрать», «убить», «замочить», «заказать», «разобраться» Кротков не произносил намеренно, подозревая, что разговор фиксируется, но они с Сомовым и так отлично друг друга понимали.
Сомов долго разглядывал снимок.
– Кто он?
– Чин из Министерства внутренних дел.
– А она?
– Не имеет значения, – поморщился Кротков, – уже мертва.
«И умерла, разумеется, не от пули», – продолжил про себя Сомов, он, конечно, узнал женщину, которую водил Миль.
– Несчастный случай, самоубийство? – поинтересовался он совершенно равнодушно.
– Нет, – резко ответил Кротков.
Сомов удивился. Миль обычно работал очень чисто, и если в данном случае дело выглядит как убийство, значит, этого Кроткова совершенно намеренно провоцируют, а подполковника – подставляют. Конечно, ничего этого Кроткову он не сказал, просто решил взяться за дело сам, никому не перепоручая.
– Поговорим о сроках.
– Чем скорее – тем лучше, за срочность я готов доплатить отдельно. Вроде как за сверхурочные. И еще один вопрос. Мне нужно хорошее оружие со снайперским прицелом.
ИРИНА
25 февраля, вечер
Она пришла домой к Бойко. Он позвонил ей на работу и буквально уболтал послушать его «музыкально одаренную дочь». Ирина запретила Бойко заезжать за ней, коллеги и так уже перешептывались, и тогда они договорились встретиться прямо у него. Ключ Андрей оставил на дверном косяке.
Никакой дочери в квартире не было и в помине. Да была ли она у Бойко вообще? Крайне сомнительно… На столе в гостиной стояли свечи, шампанское и цветы, а на салфетке у одной из тарелок лежал маленький золотой кулончик, ажурное сердечко на тонкой невесомой золотой цепочке. Ирина полюбовалась им и положила на место. Она, конечно, не сможет принять такой подарок. Она вообще мучительно думала о том, как сказать ему, что не стоит встречаться, что у нее семья и двойная жизнь будет ей в тягость. Покопавшись в душе, она решила (вернее, решила решить), что, несмотря на всю занудность и вредность, все-таки любит своего Турецкого.
…Бойко спешил домой, он был доволен: Осетров не только убрал свидетелей, но и предусмотрительно погиб сам, тем самым освободив его от очередной головной боли. Теперь из исполнителей остался только Сафронов, но его Бойко решил пока приберечь. Слишком крупная птица. Хотя, конечно, он достаточно напуган, чтобы молчать, даже если спрашивать будут очень настойчиво.
По дороге с работы он купил цветы. Дома на столе уже стоял букет, но цветов никогда не бывает слишком много. Он загнал машину в гараж и почти бегом направился к подъезду. В его окнах уже горел свет, значит, Ирина пришла. Последние дни он все время думал о ней, просто наваждение какое-то. И прежде он не испытывал недостатка в женском обществе, но впервые за долгое время почувствовал что-то настоящее.
Часы пискнули – шесть часов. Точнее – восемнадцать. «House, door…» – он был полностью поглощен мыслями о предстоящем свидании и слишком поздно обратил внимание на то, что свет в подъезде не горит. «It's so dark here?» – он в полной темноте шагнул к лифту, и тут же откуда-то сбоку метнулась тень. «Killer? Flash…» Бойко выронил цветы и, не успев даже вскрикнуть, сполз по стене.
Человек с пистолетом сделал контрольный выстрел и, спрятав оружие под куртку, вышел из подъезда. Лифт остановился на первом этаже, дверь открылась, и пожилая женщина, выходя в темноту, споткнулась о распростертое на полу тело…
…В дверь наконец позвонили. Ирина глянула на часы: он опоздал больше чем на час, но она отчего-то перестала волноваться, даже не взглянув в глазок, открыла дверь. Но на пороге вместо ожидаемого и, как обычно, сияющего Андрея стоял небритый и простуженный Турецкий, а по лестнице бежали Слава Грязнов и Школьников.
ТУРЕЦКИЙ
25 февраля, вечер
Семен схитрил. Он нахальным тоном заявил Турецкому, что к нему приехал вагон родственников из Кишинева и ему самому теперь ночевать негде. Турецкому оставалось только развести руками и пригласить коллегу к себе. Грязнов первый посмотрел на Школьникова с явным одобрением, но и некоторым сомнением: дескать, а выдержишь ли ты, парень, роль громоотвода? И еще, пока дежурная бригада суетилась вокруг остывающего тела Бойко, Слава думал, что сам он, давно и прочно считающийся в «турецкой» семье своим человеком, ничем бы не смог помочь ни Сашке, ни Ирке: при нем они не стали бы стесняться и выплеснули наружу то, что вряд ли хоть одному из них захочется услышать и уж точно никому бы не помогло. А вот недалекий эфэсбэшный «вундеркинд» оказался в нужное время в нужном месте. Что ж, притушить семейные катаклизмы Турецких – это поважнее будет, чем раскрыть иное заказное убийство.
…Но все шло как будто ничего. Ирина хлопотала, пытаясь обустроить гостя как можно комфортнее, Нинка пришла от Школьникова в полный восторг и заявила, что с такими волосами у него есть все шансы занять место ее любимого клоуна вместо Дениски Грязнова. Турецкий смотрел телевизор, убрав звук.
Милицейского эксперта и дочь Уткина убил один и тот же человек, находившийся под покровительством Бойко. И вероятно, он сделал это по приказу Бойко. Мотивы? В первом случае – для прикрытия Сафронова, которого Бойко собирался использовать в своих целях. Оперативная проверка показала, что последний и, возможно, единственный заказ Бойко, выполненный Сафроновым, – это «дело Кроткова», которое им удалось поломать. Значит, не исключено, что Бойко и домодедовская группировка – это одно и то же. Или между ними было промежуточное звено. Да-да… Все-таки Бойко – министерский работник, интеллектуал, который если и стал бы работать на братву, то только косвенно, не ради власти и, уж конечно, не за идею, а только за хорошие деньги. Значит, есть промежуточное звено, должно быть. Стоп! Кто был адвокатом у Кроткова, после того как его накрыл РУОП?
Турецкий, не мешкая, позвонил Грязнову и задал этот вопрос. Ответ Славы был неутешителен:
– Я тоже уже сообразил размотать эту ниточку. Ракитская была адвокатом Кроткова. Алла Ракитская. Скончалась два дня назад. Отравлена каким-то экзотическим ядом.
Турецкий молча повесил трубку. Расследование зашло в полный тупик, и тут было о чем подумать. Но по крайней мере теперь он знал, на кого повесить исчезновение из домашнего сейфа личного оружия и соответственно появление там ножа из охотничьего магазина. Ирина поклялась, что подполковник Бойко дома у них никогда не бывал. Но кто мог помешать ему снять слепок с ее ключей в его собственной квартире?!. Турецкий старался сейчас отогнать прочь все мысли о жене и ее мертвом любовнике, и в принципе это не казалось невозможным.
Значит, есть какая-то связь между Бойко и грязновским выигрышным билетом лотереи? Значит, можно ждать новых неприятностей? Бойко был слишком колоритной фигурой в событиях последнего времени и, значит, годился лишь на роль верхушки айсберга.
Турецкий прибавил звук телевизора. Знакомая ему спортивная комментаторша вела дискуссию с крупными хоккейными авторитетами. Они вежливо спорили, приедут ли лучшие канадские профессионалы, чтобы разыгрывать кубок Стэнли в России. С придыханием произносились имена Уэйна Гретцки, Пола Карии, Криса Челиоса и Джо Сакика. Но поскольку все считали, что это невозможно и они не приедут, то непонятно, в чем же, собственно, состояла дискуссия.
«Ну что же, вот ты и напросился, – не слишком последовательно подумал Турецкий. – А чего ты, собственно, от нее ждал? От собственной жены? Ты посмотри в зеркало и вспомни, что сам вытворял все последние годы?! Ну и что с того, что это был лишь легкий флирт… Вот оно и аукнулось…»
На следующий день завтрак проходил при полном молчании. Турецкий включил радио и тут же скривился.
– Многие считают, что семейное устройство не имеет создателя. Некоторые склонны связывать происхождение брака с соединением в пары животных, стоящих ниже человека. Однако Иисус Христос говорил о сотворении мужчины и женщины. В качестве авторитета он процитировал раннее библейское сообщение и сказал: «Что Бог сочетал, того человек да не разлучает». И «лучше блюдо зелени и при нем любовь, нежели откормленный бык и при нем ненависть. Лучше кусок сухого хлеба, и с ним мир, нежели дом, полный заколотого скота с раздором».
– А согласитесь, Сан Борисыч, невозможно слушать это занудство? – нарушил молчание Школьников. – А все почему? А все потому, что в Библии просто по определению не должно быть сложных изречений. Это как незамысловатая утренняя гимнастика, которую делаешь всю жизнь и которая эту самую жизнь тебе продлевает лет на десять. Так и Библия, она просто набита банальностями. И именно в этом скрывается мощный психотерапевтический смысл. Потому что те, кому надо, настраиваются только от одного этого слова – Библия.
– А те, кому не надо?
– Понятно. Но я вам так скажу. Женщина хочет того, чего у вас нет. Чем меньше у вас чего-нибудь есть, тем больше она этого хочет. Женщина стремится к миражам и иллюзиям. Она любит хранить сувениры о событиях, которых вовсе не было в ее жизни… Но в конце концов все мы только рабы привычки – между прочим, той силы, что не дает земле разлететься на куски, хотя говорят, что еще существует какая-то дурацкая теория притяжения.
– А вы женаты, Семен? – спросила Ирина, промолчавшая и весь вчерашний вечер.
– Нет.
– Понятно, – вздохнула она. – Только холостой человек может говорить такие мудрые вещи. – И повернулась к дочке: – Нинуля, собирайся в школу, хорошо?
– Я уже готова.
– Ну, тогда подготовься к институту! Мне нужно поговорить с папой… Саша, – жена с трудом складывала слова. – Ты был там вчера… и… Я же только теперь узнала: у тебя сейчас очень опасное дело. Я волнуюсь и хочу, чтобы ты обещал…
– Ладно, девочки, можете не волноваться, я обещаю, что буду очень осторожен на работе.
Молчание было ему ответом. Турецкий ощутил легкое беспокойство:
– У вас есть какие-нибудь вопросы?
Дочь ковыряла крошечной туфелькой любимую куклу:
– Папа?
– Да, малышка.
– Если тебя убьют, я могу забрать себе твой маленький телевизор?
– Нина?! – воскликнула жена.
– Все в порядке, дорогая, она не понимает…
– Конечно, не понимает! – возмутилась Ирина. – Я старше, значит, телевизор – мой!
– Тогда я беру видик!
– А я – стереосистему!
Турецкий плотно прикрыл за собой дверь и сказал вопросительно посмотревшему на него Школьникову:
– По-моему, они все поняли.
Глава 4. КОНЕЦ ЗАКОНА МЕРФИ
ГРЯЗНОВ
26 февраля, утро
События развивались стремительно. В МУР позвонил неизвестный и сообщил, что в подмосковном лесу, в тринадцати километрах севернее Митино (были названы точные координаты), зарыт труп директора гостиничного комплекса «Мир» Гнедковского, пропавшего без вести более года назад.
Спустя три с половиной часа Слава Грязнов читал своему приятелю вслух первый рапорт в череде этого сумасшедшего дня:
– "Прибывшая в указанный район для проверки сообщения оперативная группа нашла по известным ориентирам место предполагаемого захоронения, которое аноним заботливо отметил полосатым шестом для упрощения задачи милиции. Под ним на глубине менее метра действительно было обнаружено тело.
Гнедковский был опознан родственниками. Судебно-медицинская экспертиза, основываясь на сопоставлении данных исследования челюсти с рентгеновскими снимками, находящимися в стоматологической карте, и по характерным следам перелома ноги, полученного Гнедковским в детстве, однозначно подтвердила результаты опознания. Причиной смерти послужило пулевое ранение в голову". – Грязнов похлопал себя по карманам в поисках сигарет, но не нашел, и Турецкий протянул ему свою пачку. – А самое интересное слушай теперь. После того как идентифицировали тело, я быстренько допросил вдову Гнедковского, само собой, насколько это было возможно. Из беседы с ней выяснилось следующее: сразу после его исчезновения один из сотрудников мужа рассказал ей, что оказался свидетелем убийства.
Турецкий недоверчиво присвистнул.
– Да-да. Он якобы задержался на работе дольше обычного и видел, как к шефу вошли несколько человек весьма сомнительной наружности. Подозревая неладное, он решился послушать, о чем говорят посетители с директором. К кабинету примыкала смежная комната, откуда было удобно наблюдать за происходящим.
Посетители недвусмысленно и настойчиво требовали денег, а Гнедковский, очевидно заручившись чьей-то поддержкой и уверенный в собственной безопасности, предложил им убираться подобру-поздорову и пригрозил вызвать охрану. Тогда старший среди рэкетиров, некто… – Грязнов сделал паузу и сильно затянулся, – Кротков, которого наш рассказчик уже несколько раз встречал в офисе, застрелил директора без дальнейших разговоров. Судя по звуку, пистолет был снабжен глушителем. После чего гости нахлобучили на простреленную голову Гнедковского шапку, протерли кровь на полу и вынесли труп под руки через служебный вход.
– И что же свидетель?
– Сообщить в милицию о происшедшем сразу он побоялся, но на следующий день, когда выяснилось, что еще двое человек видели, как неизвестные затаскивали в машину бесчувственного директора, решился дать показания. Тем не менее следователь районной прокуратуры, ведущий это дело, заявил Гнедковской, что упомянутый свидетель – человек, психически неуравновешенный и склонный к мистификации, – в настоящий момент с приступом белой горячки уже находится в больнице Кащенко!
– Странно, почему не Гиляровского, – пробормотал Турецкий.
– Что? А, ну вот. Остальные же свидетели, говорит ей следователь, не могут утверждать достоверно, видели они именно ее мужа или нет и был ли человек, которого заталкивали в машину, мертв или просто пьян. В их свидетельских показаниях полно противоречий, и, скорее всего, они попали под влияние психопата. Таким образом, оснований для возбуждения дела об убийстве нет! А муж ее, возможно, не сегодня завтра объявится живой и невредимый! Гнедковская, конечно, забилась в истерике. Короче, с большим скрипом дело возбудили, но не по факту убийства, а по факту исчезновения!