От бумажной работы меня отвлекает караульный с "бодрянки":
- Вашскородь, там один из ентых с Вами говорить желает.
- Со мной лично, или с каким-нибудь офицером?
- Не, он сказал, штоб я нашёл того, кто их сюда привёз и сказал ешо, што эт-та очень срочно и важно.
Блин, не дадут поработать спокойно. Можно, конечно, забыть, в смысле забить, но вдруг там действительно что-то важное?..
- Ладно, пойдём, покажешь мне, кому там спокойно не сидится...
Спокойно не сиделось Барановскому. Не успел я шагнуть в камеру, как услышал немного неожиданное:
- Ну наконец-то! Здравствуйте, Денис Анатольевич!..
Это я так понимаю, человек свою осведомлённость показать желает, цену набивает. Ню-ню, старайся, энциклопедист кладбищенский.
- Вам здоровья желать мне как-то не хочется. Да и не к чему оно вам.
На лице подпола мелькает недовольная гримаска, тут же сменяемая улыбкой.
- Полноте Вам, господин капитан. Не скажу, что обстановка соответствует приличному знакомству. Но рано, или поздно мы должны были встретиться.
- Мы вчера уже встречались, любезный. Вам этого недостаточно? Как голова, не болит?
- Если бы не Ваша... э... не совсем уместная привычка чуть что сразу пускать в ход грубую силу, господин капитан, наша вчерашняя, да и сегодняшняя встреча могла бы пройти совсем по-другому... Итак, мы можем спокойно поговорить о том, что представляет интерес для нас обоих?..
- А что, у нас могут быть общие интересы? Вот уж не думал.
- Могу я поинтересоваться, почему Вы с таким остервенением защищаете никчёмного и безвольного Николая Второго? - Барановский оставляет мою шпильку без внимания. - Что-то личное?.. Не думаю. Тем более, что мы Вами интересовались давно и по отзывам довоенных знакомых особых симпатий к императору Вы не испытывали. Что изменилось? Хотя - нет, перефразируем вопрос. Насколько слепа Ваша преданность? Иными словами, можно ли чем-то её поколебать?
- Возможно, господин полковник, Вам не приходилось об этом слышать, но я присягал Императору и освободить от присяги меня может только он.
- Не будем обмениваться колкостями, Денис Анатольевич. Я тоже присягал, но любой здравомыслящий человек прекрасно понимает разницу между действительностью и театральным фарсом. Все эти благоглупости придуманы для овечек, чтобы шли себе смирно в стаде и не разбредались. А Вам не приходило в голову, что вместо такой овечки можно стать пастухом и гнать стадо туда, куда надо тебе?.. - Барановский уже позволяет себе язвительно улыбаться. - Скажу открыто, Вы ещё можете это сделать. Даже несмотря на вчерашнее. Если Вы согласитесь помочь нам, Ваши действия будут очень высоко оценены. Вы не пожалеете!..
- Надеюсь, Владимир Львович, сумма вознаграждения составит не тридцать сребреников?
- Опять Вы за своё! Оставьте Бога ради эту романтику Брюсовским юношам бледным со взором горящим! Поймите, так, или иначе Вам придётся помочь нам. У Вас, простите, нет другого выбора. Прошу выслушать меня спокойно и хладнокровно, Денис Анатольевич! То, что Вы испортили вариант с Великим князем Кириллом - по большому счёту ерунда. Он всё равно должен был стать мимолётным персонажем. Сейчас он у вас в руках, - ну и что? Есть ещё Борис и Андрей Владимировичи.
- А есть цесаревич Алексей!
- Бросьте! Вы сами прекрасно знаете, что он безнадёжно болен. Для чего продлять мучения ребёнку? По Вашему это гуманно?..
Ну ни хрена себе куда тебя занесло! Скоро до эвтаназии доберёмся. И я первый её тебе устрою!..
- Вы случайно себя Богом не возомнили, господин подполковник? Решать кому сколько жить - его прерогатива.
- Не будем сейчас дискутировать по пустякам... Вы, наверное, не знаете ещё, что сегодня утром погиб Великий князь Михаил Александрович... Не огорчены, не шокированы? Значит, Ваша преданность, всё же, имеет какие-то пределы? Он же наряду со старым императором Вас приблизил и возвысил... Я ещё раз прошу остеречься от опрометчивых действий, господин капитан... Почти одновременно с этим скорбным событием была захвачена вотчина академика Павлова, с которым Вы также в близких отношениях. И где до последнего времени проживала Ваша супруга с дочерью...
Только после третьего удара в голове мелькает запоздалое понимание загадочной фразу Келлера о Даше. После пятого решаю остыть и отпускаю Барановского, который сползает по стеночке на пол, где и начинает учиться заново дышать.
- ... Кх-а... Кх-м... Нет, нет, с ними ничего не случилось!!!.. У Вас такое лицо, что я даже на секунду испугался. - Несмотря на всё Барановский внимательно смотрит за моей реакцией. - Надеюсь, Вы прекрасно понимаете, что они в безопасности, но найти их Вам не по силам... Даже если замордуете меня до смерти, ничего не получится. Я просто не знаю где они. И не знаю, как выйти на нашего... скажем так, - руководителя. Связь у нас односторонняя. Когда ему надо, он присылает доверенных людей. А чтобы воссоединиться с семьёй, Вам нужно сделать сущий пустяк... Для Вас, наверное, уже не секрет, что наши товарищи сейчас пытаются штурмовать Арсенал, чтобы вооружить народные массы? В Петропавловской крепости ведь тоже большие запасы оружия? Выпустите нас из каземата, помогите взять склады под контроль! У Вас же здесь, в крепости, достаточно своих людей!.. Как Вы смотрите на то, чтобы остаток жизни прожить вместе с семьёй в какой-нибудь далёкой и спокойной стране. Имея счёт с пятью, а то и шестью нолями в любом швейцарском банке и абсолютно ни в чём не нуждаясь?..
Ладно, поиграем немного в твои игры и по твоим правилам.
- Почему я должен вам верить?
- Ну, Денис Анатольевич, даю слово офицера, с Вашими близкими абсолютно ничего не случится!
- Не напомните, кто недавно рассказывал о разнице между действительностью и театральным фарсом? Это ведь в равной степени относится и к присяге и к слову чести, не так ли?
- Что же Вы хотите? - Барановский не подаёт вида, что мои слова его задели.
- Какое-нибудь более существенное доказательство Ваших слов. Не думаю, что Вы настолько глупы, что не додумались попросить мою супругу черкануть пару строчек, чтобы я поверил. Или предъявить какую-либо вещь, ей принадлежащую.
- Но, помилуйте, Денис Анатольевич, я же не знал, что наша встреча сегодня будет обязательной. - Теперь подполкан выглядит несколько озадаченным. - И московский поезд ещё не прибыл...
- Значит, доказательств у Вас нет...
- Постойте, Вы же забрали портфель! Там в боковом кармашке должна быть депеша!.. Отправленная из Москвы по телеграфу МПС. В ней говорится о задержке вагонов с...
- Ага, что-нибудь типа "Грузите апельсины бочками тчк Братья Карамазовы".
Барановский, не поняв абсолютно ничего, удивлённо смотрит на меня. Приходится объяснить:
- Кто поручится, что фраза означает именно то, о чём вы говорите? Опять под слово офицера?
- Жалеть потом не будете, Денис Анатольевич? - Барановский пытается вернуть себе утраченную инициативу. - Не сойдёте с ума от мысли, что могли спасти семью, но не сделали этого. Из-за тех людей, которые ещё вчера слыхом не слыхивали о капитане Гурове?..
Говорят, ничто так не способствует взаимопониманию, как данная вовремя и от души оплеуха... Оказалось - правда. Полкан встаёт, потирая правый "локатор", но перебивать меня больше не решается...
- Подполковник, вы меня не убедили. И я не собираюсь никого выпускать. Для всех вас единственный выход из крепости - Невские ворота. Компренэ ву, мон шэр?.. ("Ворота смерти" - так называли в народе Невские ворота Петропавловской крепости, ведущие из цитадели прямо к водам Невы. Их продолжением явилась гранитная пристань со ступенями, спускающимися в реку. Именно через Невские ворота по ночам выводили узников тюрьмы. Отсюда по воде их отправляли прямиком на каторгу или казнь).
- Денис Анатольевич, боюсь, что Вы сейчас совершаете самую большую ошибку в своей жизни! - Подпол даже изображает искренне-соболезнующее выражение на мордочке. - Мне, простите, по-человечески жаль Вас!.. Который час, не подскажите?
- Четверть второго...
- У Вас есть ещё полчаса, не более. Если передумаете, приходите...
Полчаса, говоришь? Вполне хватит. По твоим правилам поиграли, теперь по моим будем играть. Так, где я там видел пустую казарму?..
Нахожу Фомича с бойцами и в двух словах объясняю что от них требуется. Народ довольно ухмыляется и обещает не подвести. Отправляю их в нужный каземат и бегу в штаб предупредить, чтобы не волновались и одолжить у охраны пяток мосинок...
Когда через двадцать минут снова захожу в камеру к Барановскому, он изо всех сил пытается скрыть радостный блеск в глазах.
- Передумали, Денис Анатольевич? Я знал, что благоразумие возьмёт верх над эмоциями...
- Всех сразу я вывести не могу, это будет подозрительно. Так что, Владимир Львович, пока идём вдвоём. Я спрячу Вас в укромном месте, потом приведу остальных.
А это - идея, их всех по очереди туда таскать! Если Келлер невовремя не остановит...
Подполковник понимающе ухмыляется, глядя на двух конвойных, затем выходит из камеры и заводит руки за спину. Ну-ну, ломай комедию...
Выходим во двор и шагаем в каземат. Барановский с интересом оглядывается по сторонам и даже прислушивается к стрельбе, периодически доносящейся из города. Заходим в казарму, бойцы сделали всё, как надо. Нары перевёрнуты на бок и составлены так, что лежаки составляют сплошную стенку шириной метров на семь. Подпол, чуя что-то неладное, замедляет шаг и оборачивается, пытаясь меня увидеть, но конвоиры хватают его под руки и толкают к "стенке", ворча:
- Давай! Шевели ногами!..
- Становись! - Подаю команду "пятёрке".
- Гы... Га... Господин капитан!.. Денис Анат... тольевич!!!.. О-об... я-ясните, что это всё значит?!.. - Барановский уже догадывается, что сейчас будет происходить и ему это очень не нравится. - Вы-вы... Не име-е-ете права!!!..
- Жаловаться будете? Ну, разве что дежурному чёрту... Бывший подполковник Императорской армии Барановский! За участие в заговоре против Государя Императора вы приговариваетесь к расстрелу!.. Я бы тебя, с...ка, с удовольствием вздёрнул, но поблизости нет ничего похожего на виселицу...
- Не-е!!!.. Не-е на-ада!!!.. Нет!!!.. С-смилу-уйтесь!!!.. Де... Денис Анатольевич!!!..
- Молитвы помнишь? Давай, время идёт...
- Не-е на-ада! Не-е на-ада!.. Нет!.. - Подпол с ужасом смотрит на пятерых бойцов с винтовками в положении "К ноге". - Не-е... Не имеете права!..
- Не имею права? После того, что ты сказал про мою жену и дочь? Я не имею права?!.. У меня был чёткий приказ - или арестовать вас всех, или, при невозможности доставить сюда - ликвидировать. Так что будем считать, что ты оказал сопротивление при задержании. Или вообще тебя не было. Сейчас вот трупик дотащим до ближайшей проруби и - адью. В лучшем случае после ледохода всплывёшь где-нибудь... По частям... Не тяни время! Молиться, как я понимаю, ты не будешь. Глаза завязывать?.. Братцы, помогите ему!
Конвоиры подходят к Барановскому, заламывают ему руки, когда он начинает судорожно от них отбиваться, затем куском простыни завязывают глаза и возвращаются на место...
- Товсь!..
"Расстрельная команда" клацает затворами. Будущего "покойника" колотит крупная дрожь, колени подгибаются, он еле стоит на ногах. Но падать пока не собирается...
- Цельсь!..
Даже я чувствую, как секунды летят всё медленнее и медленнее...
- Пли!
Залп пяти стволов бьёт по ушам. Вокруг "мишени" в деревянных лежаках появляются чёрные дырочки. Барановский оседает на пол так натурально, что даже я бы поверил, не то, что какой-то Станиславский. Надо работать, пока не очухался!..
- Кто ваш главный?! Где он?! Как его найти?! Отвечать!!!..
- Я... Я не з-зна... Не знаю. К-как е... Его... Н-найти... - Подполковник не сможет справиться с прыгающей челюстью.
- Братцы, поднимите его и привяжите как-нибудь. Чтоб целиться удобней было. - Обращаюсь к конвойным.
Распятие из него изображать не стали, привязали руки к верхней ножке нар и оставили в позе "ныряющего человека".
- Последний раз спрашиваю: кто главный и где его найти? Не делай из меня дурака! Ни за что не поверю, что нет у вас экстренной связи! Даю минуту, потом расстреляю всерьёз. Веришь мне, с...ка?!..
- Я... не-е... З-зна-аю...
- Пятьдесят секунд!..
- Ради... Бога!.. Го... Господин кап-питан!.. Я не-е знаю!!!..
- Сорок секунд!..
- Нет! В-ы не... Не мож-жете... Вот так!...
- Тридцать!..
- Де-енис Анат-тольев-вич!.. Госп-поди... Д-да не з-знаю я!..
- Двадцать!..
- Эт-то бесч... Человечно... Т-то... Что вы... Д-делаете...
- Десять!..
- Н-ну рад-ди всего св-вято-ого! Н-не знаю!..
- Ты сам сделал выбор! Отделение, товсь! - Отхожу к бойцам. - Цельсь!..
- Я с-скажу!!!.. Я с-скажу!!! - Барановского прорывает диким криком. - Всё! Всё скаж-жу!!! Только не... Не стреляйте!!!..
Снова подхожу поближе и задаю два самых интересных вопроса:
- Кто? Где искать?
- Мих... Михаил Терещенко... Он... Он на квартире... Какого-то стихоп-плёта... Я п-помню адрес... У... Уб-берите с-солдат... Д-денис Анат-тольевич...
Пока конвоиры развязывают подполковника, отправляю Фомича с его бойцами вернуть одолженные винтовки. Затем снова оборачиваюсь к "жертве произвола"... Ох, блин, а штанишки-то у него мокренькие! Перепугался, бедолага. Вот сразу бы сказал, и ничего бы этого не было...
- Так, братцы, отведём в камеру, найдите ему где-нибудь портки и подштанники. - Штаны-то не только мокрые, он же теперь всю тюрьму завоняет...
*
Далеко не каждый вечер у Бориса Александровича Энгельгардта был таким насыщенным и эмоциональным. Сначала пришлось разбираться с заграничными "друзьями", двое из которых вообразили, что Россия ничем не отличается от какой-нибудь индейской резервации и что любую бабу можно безнаказанно повалять на лавке. Но как только он прибыл на место "тайной вечери", злость на новых подчинённых и досада за закономерно последовавшее опоздание сменились искренней благодарностью Всевышнему за непредвиденную задержку. Правда, с некоторой примесью страха...
В доме не было никого. И там явно произошло что-то, не совсем поддающееся объяснению. Разбросанная мебель, гильзы на полу, оброненный кем-то портсигар... Во флигеле, где должен был размещаться отряд американских боевиков, картина была ужасающей. Внутри были только трупы. Свежие, ещё не успевшие хоть сколько-нибудь остыть. Судя по следам и разбросанным гильзам, их расстреляли через окна, а потом вошли внутрь и добили раненых, прострелив головы всем без исключения.
В гараже сиротливо стояли испорченные броневики, на которые, признаться, Борис Александрович рассчитывал, но... Не хватало проводов зажигания, орудийного замка и отсутствовали жизненно необходимые им сейчас пулемёты со столь же драгоценным запасом патронов. Кто мог сделать такое - Борис Александрович мог только догадываться. На секунду им овладела паника, но, всё же, он смог отогнать прочь ненужные и вредные эмоции. Да, они понесли определённые потери, ещё даже не начав бой. Но лишиться двух бронеавтомобилей и десятка опытных бойцов - это не значит потерпеть поражение. В его распоряжении еще достаточно сил и, самое главное, - вчера была достигнута договорённость с начальником Михайловского артиллерийского училища о совместных действиях. Доселе колебавшийся генерал Леонтовский, воодушевившийся беседой "на самом верху", обещал подать условный сигнал и вывести группу офицеров и юнкеров, чтобы ударить в спину пикету на мосту. Да и у самого Энгельгардта в активе имелись восемь броневиков и личный "батальон". Около трёх сотен наёмников, разагитированных солдат, не желающих возвращаться на фронт "выздоравливающих" из госпиталей, пойманных дезертиров и прочего людского материала. Прорвавшись через Литейный мост, они возьмут штурмом "Кресты", освободив сидящих там и раздав им оружие из захваченного к тому времени Арсенала. Тот же Леонтовский обещал передать в его, Энгельгардта, распоряжение батарею училищных орудий, правда, без боекомплекта. Но в результате неимоверных усилий полученные два десятка трёхдюймовых снарядов уже лежали в ящиках в одном из грузовых авто. Сколь бы ни была многочисленной охрана тюрьмы и оружейных складов, пушкам им противопоставить будет нечего.