Четыре часа назад он передал Жанну-Мари в руки Смит-Кольгозу и ждал, когда его отправят обратно на корабль. Кошмарная новость застала его под деревом предающимся воспоминаниям о жизни в лесу.
Первым порывом было вломиться к О’Риордану и вытрясти из мерзавца душу. Д’Арси недооценил коварство Реформатора, забыл, как легко правительство коверкает, подгоняя под себя, любые законы. Жанна-Мари обречена — даже открой она свои секреты, Реформатор все равно ее уничтожит, чтобы подчинить Поднебесье.
Однако д’Арси никогда не действовал под влиянием порыва. О’Риордана наскоком не одолеть, только сам погибнешь и Жанне-Мари не поможешь. Лучше сосредоточиться на ее спасении.
Осталось выждать подходящий момент. В системе «Посланницы» день и ночь сменяли друг друга точно по расписанию: в восемнадцать ноль-ноль искусственный свет на Приволье гас, уступая место тусклому мерцанию, имитирующему звезды, а вместо пения птиц включали стрекотание насекомых. В импровизированной темноте д’Арси набрел на заброшенный домишко и затаился, молясь, чтобы в ближайшие шестнадцать часов его не хватились на «Дозоре».
Ночь он провел без сна, гадая, почему раньше не разглядел истинную сущность Реформатора. Близорукость простительная для человека, который испортил зрение, изучая историю, состоящую сплошь из О’Риорданов. Одни носили оленьи шкуры, другие — туники, третьи — восточные халаты, щеголяли в военной форме, власянице или костюме от кутюр, но всех их роднила неуемная жажда власти и готовность пойти ради нее на все.
К рассвету д'Арси занял стратегическую позицию на дереве, нависшем над тропой, по которой спустя три часа сорок пять минут Жанну-Мари поведут на казнь. План был прост — вырвать девушку из лап конвоя, в ближайшей бухте взять спасательную шлюпку и добраться до Волшебного леса. Там отрыть спрятанный лук со стрелами и дать отпор врагу. Предприятие рискованное, но другого варианта нет.
Ровно в семь корабельные плотники воздвигли на лугу деревянный столб, вокруг набросали вязанки синтетического хвороста с повышенной скоростью возгорания. Следом явились механики: наладить оборудование для теле-радио трансляции. Под конец в «небе» над столбом прорезали отверстие, ниже установили мощную вытяжку с двухсотфутовой вентиляционной шахтой, ведущей к выхлопной трубе. Все было готово к аутодафе.
К девяти часам начали стекаться подданные Реформатора: советники, судьи, телохранители, военачальники, командиры частей, служба разведки, сотрудники гражданского управления вооруженными силами, реформаторский корпус, шпионы, личные повара, любовницы, лакеи, маникюрши, парикмахеры и весь действующий персонал «Посланницы».
Вместо атмосферы благоговейного ужаса на Приволье царили смех, веселье; повсюду звучали пошлые шутки, похабные намеки. Реформист лапал сотрудницу гражданского управления. Спрятавшись за плакучей ивой, парикмахер целовался с маникюршей. Врач-гомосексуалист заигрывал с «голубым» начальником штаба. Разведчик допивал пятую по счету порцию скотча. «Благословенны льстецы и карьеристы, ибо они наследуют космос», мелькнуло у д’Арси.
Голод и усталость давали о себе знать, конечности затекли, но он ничего не замечал, охваченный отвращением и ненавистью.
Едва перевалило за девять, в сопровождении телохранителей явился О’Риордан в белоснежном кителе с кровавыми погонами и сигарой в зубах. Следом двое охранников волокли обитое парчой кресло. Миновав толпу, Реформатор сел напротив лобного места.
У д’Арси чесались руки придушить подлеца. Усилием воли он заставил себя успокоиться, сосредоточившись на том, чтобы не упасть. Главное сейчас спасти Жанну-Мари, а не убить Реформатора.
Но вот над лугом повисло гробовое молчание — осужденную вели на казнь. Босая, миловидное личико обрамлено нечесанными светло-каштановыми прядями, пестрая домотканая рубаха пламенеет на зеленом фоне. За ней по пятам шагали трое конвойных с парализаторами наперевес. Когда четверка поравнялась с деревом, д’Арси подобрался и прыгнул.
Приземлившись на плечи крайнего противника, мощным ударом вырубил его. Второй конвоир опомниться не успел, как в затылок ему врезался тяжелый кулак. Третий уже прицелился, но в следующий миг выронил парализатор, сломанная рука повисла как плеть. Подобрав оружие, д’Арси схватил Жанну-Мари за запястье.
— Бежим!
Однако та неожиданно уперлась.
— Ты почему здесь? Почему не вернулся к себе на корабль?
Д’Арси подивился такой осведомленности, но долго ломать голову не стал.
— Неважно, — бросил он. — У нас мало времени. Бегом!
— Нет, ты не понимаешь! Мне нельзя.
Разъяренный, он перекинул девушку через плечо. Онаоказалась на удивление тяжелой, однако его поразила не тяжесть, а отчаянные попытки вырваться.
— Жанна-Мари, успокойся! Ты хочешь, чтобы тебя сожгли?
— Да, хочу! Очень! — внезапно она обмякла, перестала сопротивляться. — Но ты не поймешь, а объяснять некогда. Все пропало!
Д’Арси мчался со всех ног. За спиной нарастали крики беснующейся толпы. Агенты тайной полиции выставили живой кордон, но не успели выхватить оружие, как сами пали жертвами парализатора. Лес редел, впереди возникла лужайка с административным корпусом. По правую сторону сияли красные огни коридора бухты. Миновав его, д’Арси запер массивные двойные двери и перевел дух. Теперь они в безопасности.
Восемнадцать челноков стояли, готовые к запуску; крайний носом упирался в автоматический шлюз. Погрузив ношу на борт, д’Арси задраил люк и уже приготовился к взлету, как вдруг заметил опускающийся на затылок гаечный ключ. И где только нашла! Наверное, валялся под креслом. Д‘Арси дернулся, умом понимая — не успеет. От удара из глаз посыпались искры, сиянием не уступающие звездам, потом наступила кромешная, космическая тьма.
Очнулся вроде бы через секунду, хотя по горькому опыту знал — прошло гораздо больше.
Взгляд, брошенный по сторонам, подтвердил догадку. Челнок блесткой мерцал на рождественской ели космоса. Чуть поодаль, километрах в ста, нарядной игрушкой сияла «Посланница», а за ней, затмевая своим светом все вокруг, горела звезда Поднебесья.
Значит, сперва Жанна-Мари огрела его ключом, потом включила автопилот, выбралась из челнока и отправила его в открытый космос.
Спрашивается, зачем? И откуда у деревенской затворницы такие познания в механике?
Голова раскалывалась от боли, вереницы мыслей проносились одна за другой; впрочем, ответ на первый вопрос найти удалось — Жанна-Мари сбагрила спасителя подальше, чтобы добровольно взойти на костер.
Оставалось последнее «почему» — поистине чудовищное в своем масштабе.
Челнок был оснащен радиовизором, настроенным на волну «Посланницы». Трясущимися пальцами д’Арси активировал экран.
И в ужасе отпрянул при виде огромного костра.
Он исступленно дернул тормоз, развернул судно, хотя умом понимал: девушке уже не помочь.
Внезапно экран потух.
Д’Арси принялся жать на кнопки из страха пропустить нечто важное — но тщетно. Изображения не было.
Вдруг что-то вспыхнуло, заливая кабину ярким светом. Д’Арси поднял взгляд… и тут же отвернулся, чтобы не ослепнуть.
На месте «Посланницы» рождалась новая звезда.
Глазам своим не веря, он сменил курс. Потрясение придало мыслям небывалую остроту. Стало понятно, откуда взялись те скелеты в Волшебном лесу и голоса в голове Жанны-Мари. Выходит, старейшины психофеноменальной церкви не только постигли искусство психотеллуризма, они с его помощью обрели трансцендентальную сущность, способность отделять дух от плоти.
По приказу О’Риордана старейшин истребляли лазерными ружьями. Однако кое-кто выжил. Сильно обгоревшие, они бежали на неподвластные реформации планеты, ставшие твердым оплотом психофеноменальной веры. Реформатор не погнался за беглецами, уверенный, что те обречены.
До разгадки оставалось немного. Например, вспомнить, что среди уцелевших были Александр Кейн и его жена, Присцилла.
Дальше — проще. В Поднебесье чета Кейнов поняла: время поджимает, поэтому единственный способ свергнуть тирана — вселиться в кого-нибудь, ибо душа без плоти ограничена в передвижениях, а одна телепатия без слуха и зрения в поле не воин. Кому-то из супругов пришла на ум легенда о Жанне д’Арк, так родился план. Жанна-Мари оказалась идеальной кандидатурой. Недолго думая, Кейны покинули свои разлагающиеся тела и вселились девушке в сознание. Притворяясь защитниками, потихоньку воплощали в действие свой план. Лук и стрелы послужили приманкой, отвлекли внимание О’Риордана от подлинного Троянского коня — Жанны-Мари. Очутившись на борту «Посланницы», Присцилла и Александр выждали подходящий момент и, воплотив дух в чистую энергию, взорвали корабль.
Д’Арси уронил голову на приборную панель и затрясся всем телом. Потом выпрямился и, задав координаты Волшебного леса, рванул вперед на полной скорости.
Зачем возвращался?
Кто знает. Может, хотел до конца разъяснить лук и стрелы, понять, как «Иосиф-Благодетель» вместе с «Решель де Фю» устроили потоп, смывший 97-ю пехоту в Реку изобилия. А может, хотел наведаться в пещеру, навести порядок.
Да и куда ему было деваться, если в считанные секунды после взрыва уцелевший состав флотилии повернул к Земле.
Бросив челнок на поляне, д’Арси забрал лук, стрелы и со всех ног ринулся в пещеру. С порога первым делом заглянул в стойло — пусто.
В пещере тоже царила тишина. К горлу подступил комок. С тяжелым сердцем д’Арси приблизился к спальне. Глядя на пустую кровать, шептал: «Прости меня, Жанна-Мари».
Внезапно его внимание привлекла дверь, которую он тщетно пытался открыть неделю назад. Она оказалась не заперта и вела не в шкаф, а в другую комнату, обставленную в точности как спальня: кровать, туалетный столик, комод, маленький коврик на полу…
Поразительно! Выходит, у Жанны-Мари была сестра-близнец?
Нет, не сестра…
Окрыленный, д’Арси шагнул за порог и в лучах утреннего света увидел всадницу на прекрасном черном жеребце. При виде гостя ее лицо озарилось счастливой улыбкой. Герман 0‘Шонесси радостно заржал. Девушка галопом пересекла ручей и спешилась на другом берегу, рядом с д’Арси.
— Реймонд, ты вернулся! Иосиф и Рашель… они говорили ждать, но я сомневалась. Реймонд, как хорошо, что ты снова здесь!
Он смотрел на нее, и голос предательски дрогнул:
— Ты… ты злишься на меня?
— За то, что украл куклу? Конечно, нет! Иосиф с Рашель так и планировали, поэтому специально уложили ее в мою кровать, а мне велели спрятаться в комнате. Понятия не имею, зачем. Как думаешь, они прилетят обратно?
— Вряд ли.
По девичьей щеке покатилась слеза.
— Как жаль. Они такие славные.
— Да, — согласился д’Арси, — а еще отважные.
Отважные, но не всемогущие. Бомбой послужила кукла, они лишь сработали как детонатор.
— На прощанье они попросили кое о чем. — С этими словами Жанна-Мари достала из колчана стрелу и вложила ее в руку д’Арси. — Попросили, если ты вернешься, пустить стрелу в небо — якобы, это тоже часть плана. Или, как они выразились, замысла.
— Хорошо, — кивнул д’Арси, натягивая тетиву.
Стрела взлетала все выше, выше… но вдруг развернулась и устремилась к лучнику. Тот отскочил, но этим лишь ускорил итог. Стрела вонзилась прямо в грудь, в сердце.
Внезапно лук исчез, растворился в воздухе. Следом за ним стрелы.
Д’Арси перевел взгляд на Жанну-Мари и ахнул: перед ним стояла не очаровательная девушка, а женщина, которую он искал всю жизнь и никак не мог найти. В следующий миг она упала в его объятия, их губы слились в жарком поцелуе.
«Иосиф-Благодетель» и «Рашель де Фю» верили в счастливый конец.
НА РЕКЕ
В тот момент, когда он уже начал было подумывать, что Река предоставлена всецело лишь ему одному, Фаррел вдруг увидел на берегу девушку. Вот уже почти два дня, два речных дня, он плыл вниз по течению. Он был убежден, хотя и не мог выяснить этого наверняка, что время на этой Реке мало что имеет общего с реальным временем. Были тут и дни и ночи, это так, а от одного заката до другого протекали двадцать четыре часа. И все-таки между тем временем, в котором он когда-то жил, и теперешним существовала какая-то неуловимая разница.
Девушка стояла у самого края воды и махала маленьким носовым платком. Очевидно, ей нужно переехать на другой берег. Что ж? Работая шестом, он погнал плот по спокойной воде к небольшой заводи. В нескольких ярдах от берега плот коснулся дна, и Фаррел, опершись о шест, чтобы удержать плот на месте, взглянул вопросительно на незнакомку. Он был удивлен при виде ее молодости и красоты, а этого, по его предположению, никак не должно было быть. Допустим, что он сам создал ее, тогда вполне логично, что он создал ее приятной на вид. Ну, а если нет, тогда было бы крайне нелепо предполагать, что лишь только потому, что тебе тридцать лет, другим для разочарования в жизни также потребуется достичь именно этого возраста.
Волосы девушки, коротко подстриженные, были лишь чуть темнее яркого полуденного солнца. У нее были голубые глаза, россыпь веснушек усеяла ее маленький носик, слегка прихватив и щеки. Она была тонкой и гибкой и сравнительно высокой.
— Могу ли я сесть на ваш плот и поплыть вместе с вами? — донесся ее вопрос с берега — их разделяло несколько ярдов. — Мой собственный сорвало этой ночью с причала и унесло, и я с утра иду пешком.
Фаррел заметил: ее желтенькое платье в нескольких местах порвано, а изящные домашние туфли, охватывающие лодыжки, в таком состоянии, что их оставалось лишь выбросить.
— Разумеется, можно, — ответил он. — Только вам придется добираться до плота вброд. Я не могу подогнать его ближе.
— Это ничего…
Вода оказалось ей по колено. Фаррел помог незнакомке взобраться на плот и усадил рядом с собой, затем сильным толчком шеста погнал плот на середину Реки. Девушка встряхнула головой так, словно некогда носила длинные волосы и, забыв, что теперь они коротко пострижены, хотела подставить их ветру.
— Меня зовут Джил Николс, — сказала она. — Впрочем, теперь это неважно.
— А меня Клиффорд, — ответил он, — Клиффорд Фаррел.
Она сняла мокрые туфли и чулки. Положив шест, он сел рядом с ней.
— Я уже было начал подумывать, что на этой реке я один-одинешенек.
Свежий встречный ветерок дул вдоль реки, и она подставила ему лицо, будто надеясь, что волосы начнут развеваться. Ветерок старался вовсю, но сумел только слегка взъерошить маленькие завитки, спадавшие на матовый лоб.
— Я тоже так думала.
— По моим предположениям, эта река являлась лишь плодом моего воображения, — сказал Фаррел. — Теперь я вижу, что ошибался — если, конечно, вы сами не плод моего воображения.
Она с улыбкой посмотрела на него.
— Не может быть! А я думала, что вы…
Он улыбнулся в ответ. Улыбнулся впервые за целую вечность.
— Быть может, сама Река — аллегорический плод нашей с вами фантазии. Быть может, и вам следует пройти такой же путь. Я хочу сказать, что и вам нужно плыть вниз по темно-коричневому потоку с деревьями по сторонам и голубым небом над головой. Верно?
— Да, — сказала она. — Я всегда думала, что, когда придет время, все будет выглядеть именно так.
Его осенила неожиданная мысль.
— Я считал это само собой разумеющимся, ибо попал сюда по доброй воле. Вы тоже?
— Да…
— Наверное, — продолжал он, — два человека, выражающие какую-то абстрактную идею посредством одной и той же аллегории, способны воплотить эту аллегорию в реальность. Быть может, на протяжении ряда лет мы, сами того не сознавая, вызывали Реку к существованию.
— А потом, когда время пришло, мы бросились плыть по ее течению… Но где находится эта Река, в каком месте?
Не может быть, чтобы мы все еще пребывали на Земле.
Он пожал плечами.
— Кто знает? Возможно, реальность имеет тысячи различных фаз, о которых человечество ничего не знает. Не исключено, что мы в одной из них… Сколько времени вы уже плывете по Реке?
— Немногим больше двух дней. Я сегодня несколько замешкалась, потому что вынуждена была идти пешком.
— Я на ней почти два дня, — сказал Фаррел.
— В таком случае я отправилась первой… первой бросилась плыть…
Она выжала чулки и разложила их на плоту сушить, потом поставила неподалеку от них свои запачканные туфли. Некоторое время она молча смотрела на них.
— Интересно все-таки, зачем мы все это проделываем в такое время, — заметила она. — Ну какая для меня теперь разница, будут ли мои чулки сухими или мокрыми?
— Говорят, привычка — вторая натура, — сказал он. — Прошлый вечер в гостинице, в которой остановился на ночь, я побрился. Правда, там имелась электробритва, но мне-то, спрашивается, с какой стати было беспокоиться.