Натура тем самым конструируется так, словно каждый первоэлемент информирован о том, какую роль он должен сыграть, чтобы возникло единство. Все происходит, словно кто-то, сидя за компьютером, задает нужную программу, или как писал Дакаики: «Созидатель основал мастерскую четырех первичных стихий в обители акциденций и сущностей; он даровал времени возможность движения в промежутках пространства, завил локон черноты ночи на лице дня, вышил пепельный рисунок облака на шатре весны».
Гейзенберг назвал Его «Наблюдатель», чей взгляд формирует реальность из единого квантового материала Вселенной, или, как сказал поэт, «пока существует взгляд – существует даль». Авиценна интуитивно понимал это, подчеркивая в своей «Книге Знания», что исходный материал жизни – «четыре элемента имеют разные формы, но их субстанции и материя одна». Но при этом он писал в «Каноне», что главное в процессе возникновения жизни – это та доля элементов по количеству и качеству, которой полагается быть в человеческой натуре. Иначе говоря, чтобы собрать человека из первоэлементов необходимо соблюсти некие никому неведомые пропорции.
Вопрошая природу, Авиценна предупреждает, что слово «мутадил» – «равновесие», которое врачи употребляют в своих исследованиях, образовано не от слова «тадул», то есть «распределение веса поровну», а от «адл» – «справедливая доля» при распределении». Опираясь в размышлениях о «справедливой доли» на своих предшественников, Авиценна, говоря о «натурах», часто ссылается на Галена, который любил повторять: «Природа оказалась справедливой, как часто привык называть ее Гиппократ».
Восхищаясь «справедливостью» природы, современник автора «Божественной комедии» Леонардо да Винчи пишет: «Нет изобретения более прекрасного, более легкого и более верного, чем изобретения Природы, ибо в ее изобретениях нет ничего недостаточного и ничего лишнего». В этих словах прежде всего признание идей узников (или гостей) Inferno. Это не повторение, а озарение человека, идущего по квантовой дороге времени, когда на издевательский окрик невежд «Ты что Гиппократ?» спокойно можно ответить: «Нет, я Леонардо да Винчи». Леонардо не был одинок. Авиценна – самый близкий к нему по времени – был его Ангелом-хранителем, не забывая при этом Микеланджело и Данте.
XIII
Римляне говорили «Ignismutatres» – «Огонь движет вещами». Согласно представлениям Авиценны, огонь является одним из главных источников формообразования натуры.
В «Каноне» он пишет: «Огонь находится в природе вещей, давая им созреть подобно плодам, пронизывая их своим теплом, он лепит из них новые смеси и формы жизни. Огонь течет в вещах, проводя сквозь них энергию пневмы. Он правит жизнью, подавляя холод тяжелых первоэлементов, заставляя их уходить от состояния небытия к состоянию живой смеси».
В XVIII веке, начиная с концептуальной перестройки, вынудившей науку пересмотреть то, что ранее отвергалось ею во имя механистического мировоззрения, а именно такие понятия, как «необратимость» и «сложность», огонь стал частью экспериментальной науки. Однако, как мы видим, задолго до этого Авиценна утверждал, что огонь преобразует материю, создавая жизнь.
Процесс этот с точки зрения термодинамики отличается необычайной сложностью, ибо такова любая живая система. «Одни реакции в ней протекают в слабо неравновесных условиях, другие – в сильно неравновесных. И потом следует помнить, что не все в живой системе «живо». Проходящий через живую систему поток энергии несколько напоминает течение реки – то спокойной и плавной, то низвергающейся водопадом и высвобождающей часть накопленной в ней энергии».
Энергетические реки Ильи Пригожина, наполняющие светом бытия «живую систему», замечательный символ высшей функции термодинамики – творить жизнь. В этой связи примечательно, что кровь в понимании Авиценны основа «ручейков жизни» текущих «по установлению Всеведующего Творца».
Что несут эти ручейки?
во-первых, «теплоту равновесия»;
во-вторых, количественное равновесие периодически поступающей жизненной энергии «от пищи и питья»;
в-третьих, достижение зрелости осеннего плода;
в-четвертых, питание корней жизни.
И все это кровь. Ее символический образ, в котором проявляется не только биологическое, но и термодинамическое начало.
Участие гуморальных механизмов в регуляции ритма периодической деятельности организма в наши дни является твердо установленным фактом. В общей форме он уже давно подтвержден влиянием на ритм «сытой» или «голодной» крови. Гуморальный фон организма – «ручейки жизни» — является определяющим в деятельности органов внутренней секреции. Отмечено, что полностью децентрализованный желудок реагировал на гуморальные факторы сытости и голода более активно, чем в опытах in vivo.
XIV
Карл Поппер отмечал, что «научный метод применим лишь благодаря отдельным удивительным совпадениям между априорными теоретическими моделями и экспериментальными результатами». Теория «натур» представляет собой сумму таких удивительных совпадений и в то же время стройную математическую идеализацию: «четверка представляет минимум условий для суждения о целостности».
Авиценна пишет: «Первичных жизненных сил в элементах сокрыто четыре – это тепло и холод, влажность и сухость. Просветленному уму ясно, что натуры в существующих и разрушающихся телах возникают только из этих сил и происходит это, если говорить обобщенно, сообразно требованиям рационального теоретического деления – двояким образом:
• в первом случае натура находится в состоянии равновесия, ибо доли противоположных качеств в живой смеси равны и потенциально активны, так что натура проявляет себя как единство борьбы противоположностей, стремящееся реализовать в организме идеал его рациональной сущности;
• второй случай – это когда натура не является абсолютно равновесной и доли противоположных качеств в живой смеси не равны, но склоняются в сторону одной из противоположностей, возникающих между теплом и холодом, между влажностью и сухостью, либо это между их сочетаниями».
Авиценна идет по пути абстрактного конструирования «натуры», которая хотя и является результатом его умозрительных экспериментов, но, несомненно, проистекает из эмпирической реальности и представляет собой модель, определившую развитие медицины в целом и динамику выживания по рецептам «Канона врачебной науки» в частности. Сегодня важно понять, что эти изящные конструкции бытия предназначены не для научных спекуляций; их цель – помочь нам реконструировать структурные элементы реальной действительности, которые не всегда могут быть непосредственно обнаружены.
Потребность свести многообразие природы к хитросплетению иллюзий свойственна древнегреческому гению, который находил путь в пространстве «белого шума», превращая «иллюзии» в основу для информационной матрицы времени.
Джоуль глубоко понимал определяющую суть «смешения», которое может быть иллюзией, создающей реальность. Он писал: «Явления природы, механические, химические или биологические, состоят почти полностью из непрерывного превращения тяготения на расстоянии живой силы в тепло и наоборот». Особо отмечая, что хотя «все кажется сложным и вовлеченным в хитросплетения почти неисчерпаемого многообразия причин, следствий, превращений и выстраивания их в определенной последовательности, тем не менее сохраняется идеальный порядок и все бытие послушно непререкаемой воле Бога».
Создавая идеальную схему единства и борьбы противоположностей, Авиценна-философ мог бы поставить точку, однако он был врачом и свой «Канон врачебной науки» адресовал в первую очередь тем, «кто зарабатывает себе на жизнь врачебным искусством». Поэтому призывая во всем верить философам на слово, он, не боясь противоречий, тут же пишет: «Однако то, что считается во врачебной науке состоянием равновесия или его нарушением, нельзя отнести ни к первому, ни ко второму случаю… В природе идеальное равновесие не существует, и существовать не может в силу постоянно нарастающих перемен».
Почему однородное состояние теряет устойчивость – задавался вопросом Илья Пригожин. Является ли изменение не более чем иллюзией или, наоборот, проявлением неутихающей борьбы между противоположностями, образующими изменяющуюся вещь? Носит ли гармония мира математический характер? Являются ли числа ключом к природе?Авиценна понимал, что изменения во внешнем мире не дают натуре человека сохранять равновесие сколько-нибудь продолжительное время. Поэтому, поставив на вооружение медицины символическую идеальную структуру, он тут же внес в нее то, что сегодня называют коррекцией.
«Опыт подсказывает мне, – писал Юнг, – что правильное понимание врачом нацеленных на целостность символов обладает большим практическим значением». Главное – мыслить в духе теоремы Геделя «о неполноте», согласно которой не существует такой дедуктивной системы, которая была бы одновременно полна и непротиворечива.
Уходя от идеальной схемы «натуры» как природного феномена, Авиценна переводит мышление в плоскость эмпирического подхода и практики реальной жизни. Применяя в «Каноне врачебной науки» эмпирический подход, он идет путем перебора всех следствий, вытекающих из лежащей в его основе теоретической схемы, всех ответов, которые могла бы дать природа. Врачу остается лишь выбрать из многообразия явлений природы те конкретные детали, в которых ясно и однозначно будут воплощены следствия из рассматриваемой теории «натур».
XV
Авиценна утверждал, что натура как «типология баланса жизненных соков человека в сравнении с представителями животного мира есть нечто обладающее строго определенным диапазоном свойств, который не ограничен пределами ареала обитания и не зависит от случая. Вместе с тем избыток или недостаток, нарушающий равновесие, имеет четко очерченные границы, при выходе за которые «натура» теряет человеческие свойства».
Авиценна считает, что человек самой природой выделен из животного мира как существо с особым набором свойств. «Натура» делает из него властителя природы и судьбы. Однако утрата равновесия деформирует как физическое тело, так и личность. Человек становится рабом разрушения и жертвой внутреннего распада. Вряд ли Авиценна мог предположить, что человек может инэволюционировать как вид. Но сама мысль о том, что существуют биосоциальные границы, в которых мы существуем как люди, и за пределами которых мы просто часть животного мира, заслуживает нашего внимания на пороге фазового сдвига эпох. Ведь каким будет человек пост-индустриальной эпохи во многом зависит от того не будут ли нарушены «четко очерченные границы», за которыми Авиценна видел конец истории человечества как вида.
XVI
Типология баланса натуры крайнего предела – это, согласно Авиценне, такое состояние, когда человек достигает абсолютного равновесия в своем развитии и времени жизни, хотя она (эта типология) и не является тем идеальным истинным равновесием, существование которого, как сказано выше, следует считать невозможным, природа пусть изредка, но допускает человека прикоснуться к совершенству. Отмечая далее, что: «Человек не достигает, но приближается к почти абсолютному равновесию не по прихоти случая, а вследствие наступления баланса работы организма. Это происходит, когда во времени его жизни наступает период и горячие органы, как например, сердце, холодные, например, как мозг, влажные, например, как печень и сухие, как например, кости, – всё вдруг становится под стать друг другу».
Противоречит ли себе Авиценна, допуская такое состояние «натуры», когда в организме все работает так, как задумано Богом, то есть как четкий механизм, собранный и отлаженный рукой Мастера? Думаю, нет. Делая допущение, что в жизни человека наступает короткий период гармонии, Авиценна делится с нами своим опытом, утверждая, что самоорганизация не случайность, что в биологической системе по имени человек есть внутренние резервы, способные раскрыться в момент, когда «организм достигает некоего предела» и приближается к совершенству.
И пусть дальше начинается неизбежное старение, и удерживать равновесие натуры все труднее и труднее, мы, полагает Авиценна, должны «научиться жить» так, чтобы все время приближаться к совершенству. Этому вопросу он посвящает основные разделы Первой книги «Канона врачебной науки», где излагает свои мысли о динамике выживания. Кстати говоря, именно эта книга преподавалась в университетах Западной Европы. Значит они тоже, вероятно интуитивно, предпочли в «Каноне» то, что предстоит еще освоить, расширяя границы мышления и обретая новое зрение.
XVII
Типология баланса «натуры народа имеет естественно меньший диапазон, чем типология человека как вида, но в отдельных случаях она охватывает огромные территории». Авиценна указывал, что «Натура народа формируется особенностями природной среды, и в частности особенностями атмосферы. Так народам Индии присуща общая натура, которая определяет их здоровье, а у славян – совершенно другая натура, свойственная исключительно им одним, но также несущая в себе источник физического здоровья. Натура народа тем самым является проявлением равновесия в пределах одной нации и абсолютно не подходит людям из других государств. Если придать телу индийца натуру славянина, то индиец тяжело заболеет и в итоге погибнет; то же самое случится со славянином, если ему придать натуру индийца. Следовательно, каждому народу обитаемого мира присуща своя особая натура, соответствующая особенностям климата и атмосферы, свойственной данному краю».
Важно отметить в рассуждениях Авиценны начатки идей об особенностях этногенеза, и в частности этносферы, которая определяет динамику выживания нации в конкретных природно-климатических условиях. Придавая людям не просто культурологические и отчасти антропологические черты, Авиценна видит в каждом народе некую этноситему: «человек – природа». В его понимании человека «лепит» атмосфера, вернее биосфера данной конкретной местности, а это и климат, и, что важнее, «кормящий ландшафт» (термин Л. Н. Гумилева).
Натура народа в его интерпретации – это отражение системной адаптации, которая является как бы достоянием человека, принадлежащего к строго определенной этнической группе. Авиценна почему-то берет в качестве примера индусов и славян – два народа, живущих в XI веке за пределами Арабского халифата. Впрочем, пример получается весьма удачным, так как системная адаптация к окружающей среде славянина и индуса – это настолько различные системы выживания, что, действительно, в условиях морозов Киевской Руси и влажной жары джунглей Индии выживает тот, чья «натура» реально адаптирована.
XVIII
Типология баланса «натуры и окружающей природы, предусматривает широкий диапазон возможностей человеческого рода к приспособлению в определенных судьбой условиях жизни» – пишет в «Каноне» Авиценна.