Потерпев неудачу с мемуарами, Бажанов начал активно сотрудничать с польским генштабом. После ввода в 1939 году частей Красной Армии в Западную Украину и Западную Белоруссию в руки сотрудников НКВД попал ряд документов спецслужб Польши, свидетельствовавших о тесном сотрудничестве Бажанова с польской разведкой. Так, 12 января 1937 года он направил во 2-й отдел Генштаба польской армии следующую аналитическую записку:
«1…Несомненно, влияние РККА на советское правительство налицо, и в последние три года оно все усиливается. „Советское правительство“ — термин довольно неточный. Чтобы не было недоразумений, скажем прямо, что вся власть в СССР принадлежит сейчас лично Сталину и отдельные, более или менее видные советские и партийные учреждения, только помогают ему ее осуществлять.
2…Сталинская власть осуществляется по двум линиям. Первая — укрепление его личного влияния и произвола.
Здесь на него никто не может влиять, и ко всему, что относится к этому больному вопросу, Сталин относится необычайно ревниво и подозрительно. Вторая линия — проведение какой-то политики и в партии, и в Коминтерне, и в стране, и в экономике…
Очень интересно отдать себе отчет в том, какой именно механизм влияния военных. Надо сказать, что благодаря особому положению Военного ведомства, которое формально далеко не имеет таких прав, как партийные и советские учреждения, а с другой стороны, представляющее строго дисциплинированный и иерархический механизм, влияние военных осуществляется очень своеобразными путями. Самый главный — это то влияние, которое имеет Ворошилов, напичканный и набитый всякими заключениями и уговорами своих помощников и крупных работников Военного ведомства, прямо на Сталина и других членов Политбюро при обсуждении всех важнейших политических и экономических вопросов. Известно, что Ворошилов — человек недалекий. Но вся машина Военного ведомства так внимательно следит за всеми сторонами экономической и политической жизни страны, что к постановке каждого важного вопроса на Политбюро в недрах Военного ведомства подготавливается серьезное и хорошо проработанное мнение, которое и вдалбливается в голову Ворошилову. А Ворошилов и на заседаниях Политбюро, и в личных разговорах со Сталиным проводит эту точку зрения, и, надо сказать, почти всегда с успехом, так как она почти всегда логически совпадает с общей военно-политической линией, о которой я говорил выше и которая является лейтмотивом всей работы партии и правительства.
Роль остальных крупных военных зависит главным образом от того, в какой мере они близки к Ворошилову».
Во время советско-финской войны Бажанов с согласия председателя РОВС генерала А. Архангельского приехал в Финляндию, где приступил к формированию из советских военнопленных антибольшевистской Русской Народной Армии (РНА). Архангельский предоставил в распоряжение Бажанова Финляндский подотдел РОВС, которым руководил капитан Шульгин. Всего при участии Бажанова было сформировано пять так называемых «русских народных отрядов», которые, вероятно, и составили ту РНА, о которой Бажанов пишет в своих мемуарах. Однако какого-либо серьезного влияния на ход военных действий эти отряды численностью около 200 человек не оказали, что, впрочем, не помешало Архангельскому положительно оценить сам факт их создания. По этому поводу он 2 апреля 1940 года писал начальнику 1-го отдела РОВС генералу В. Витковскому следующее:
«На мой взгляд, уроки достигнутого интересны и „опыт“ дает нам право смотреть более или менее оптимистично на возможности нашего успеха. Правда, опыт был очень короткий и был произведен в очень малом масштабе, но все же представляет большой интерес. Сведения об опыте формирований из пленных красноармейцев мною почерпнуты из разговоров с господином Бажановым… Я видел господина Бажанова перед его поездкой в Финляндию и долго говорил с ним по телефону о нашем участии в борьбе в Финляндии, о формах, в которые она должна вылиться и т. п. Бажанов производит впечатление очень серьезного человека, ничего коммунистического в нем нет».
Были и другие последствия антисоветской деятельности Бажанова в Финляндии. Вот что, например, говорит по этому поводу русский эмигрант «первой волны» граф Григорий Ламздорф:
«Власовцем я стал под влиянием бежавшего из СССР секретаря Сталина Бажанова. Прочел его книгу, ходил на его лекции. Он рассказывал о том, как в Финляндии у Маннергейма формировал отряды добровольцев из советских пленных. Тогда я узнал, что во время советско-финской войны русские солдаты сдавались батальонами, а в войне с немцами — чуть ли не дивизиями. Я понял, что должен ехать в Россию».
После неудачи в Финляндии Бажанов окончательно отошел от политики и вел жизнь частного лица. В 1950 году органами МГБ СССР он был объявлен государственным преступником и подлежал розыску и аресту советскими властями. Однако арестован он не был, благодаря чему в 1980 году смог опубликовать дополненный вариант своих воспоминаний. А еще через два года он умер в собственной постели в возрасте 82 лет.
Смерть «черного барона»
Охота на Бажанова и Максимова, устроенная советскими спецслужбами в Персии, была, так сказать, мелким частным делом ПП ОГПУ в Средней Азии и РО штаба Среднеазиатского военного округа. Главной же целью спецопераций, проводимых спецслужбами за границей, были со второй половины 1920-х годов лидеры антисоветских эмигрантских организаций. И одним из главных объектов внимания ОГПУ среди белой эмиграции в Европе был, безусловно, создатель и первый руководитель Русского Обще-Воинского Союза (РОВС) генерал-лейтенант Врангель.
Барон Петр Николаевич Врангель родился в 1878 году. Он окончил Ростовское реальное училище и Горный институт Императрицы Екатерины II в Санкт-Петербурге. На военную службу Врангель поступил 1 сентября 1901 года рядовым в Лейб-гвардии Конный полк. В 1902 году он выдержал испытание на корнета гвардии при Николаевском кавалерийском училище и был произведен в корнеты с зачислением в запас. Во время русско-японской войны Врангель добровольцем отправился на фронт. Проявив себя храбрым офицером, он в декабре 1904 года был произведен в сотники 2-го Верхнеудинского казачьего полка, а также награжден орденами Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» и Св. Станислава с мечами и бантом. В 1910 году поручик Врангель окончил Николаевскую академию Генерального штаба, после чего продолжил службу в Лейб-гвардии Конном полку. С самого начала Первой мировой войны он находился на фронте, и закончил ее в чине генерал-майора, командуя сводным конным корпусом.
Не приняв советскую власть, Врангель в августе 1918 года прибыл в Добровольческую армию. В годы Гражданской войны он командовал сначала бригадой, потом дивизий и корпусом, затем Добровольческой и Кавказской армиями, а в марте 1920 года был избран главнокомандующим Вооруженных Сил Юга России (ВСЮР). Получивший в ходе боев чин генерал-лейтенанта, Врангель показал себя талантливым военачальником. Он разбил части Красной Армии под Ставрополем, нанес им поражение на Северном Кавказе и во главе Кавказкой армии занял Царицын. Но самой блестящей из его операций стала эвакуация из Крыма в октябре 1920 года 40-тысячной армии и 100 тысяч беженцев.
Понимая неизбежность поражения, Врангель заранее начал решать задачу эвакуации из Крыма всех солдат, их семей, а также тех гражданских лиц, которые пожелают уехать. Так как своих кораблей не хватало, Врангель обратился за помощью к союзникам. Союзники согласились помочь, но потребовали оплатить свои услуги. Не располагая, как Колчак, царским золотым запасом, Врангель пообещал отдать в качестве платы русские суда после перевозки людей в Турцию. Для того, чтобы скрыть приготовления, командованию Красной Армии была подброшена дезинформация о готовящейся десантной операции. В результате всех этих действий из Севастополя, Евпатории, Ялты, Судака и Керчи на 126 судах было эвакуировано 145 693 человека. При этом не было брошено ни одного раненого, ни одной женщины и ребенка. Поднявшись на борт крейсера «Генерал Корнилов» последним, Врангель оставил после себя только пустой причал Севастополя. Восхищенные французы послали ему телеграмму следующего содержания: «Адмирал, офицеры и матросы французского флота низко склоняют головы перед генералом Врангелем, отдавая честь его доблести».
В Турции армия была размещена в лагерях в Галлиполи, Чахалджи и Лемносе. Несмотря на то, что союзники, как уже говорилось, практически разоружили армию и оставили ее без обмундирования, Врангель, с честью выведший свои войска из тяжелого положения, пользовался у солдат и офицеров непререкаемым авторитетом. Поредевшие в боях дивизии были сведены в полки, насчитывающие в общей сложности 80 тысяч отборных солдат и казаков. Разумеется, как командующий сильной и хорошо организованной армии, генерал Врангель с первых дней эмиграции вызывал в Москве законное опасение. Агенты советских спецслужб вели за ним постоянное наблюдение, а 15 октября 1921 года на генерала было совершено покушение, которое предполагалось представить как морскую катастрофу.
Но покушение не удалось, Врангель остался жив и продолжал руководить армией, считая своей первоочередной задачей спасение ее от разложения. Дело в том, что вокруг армии крутились не только большевистские агенты, но и масса других людей, в частности, вербовщиков французского Иностранного легиона, собравшие немалый урожай.
Затем появились католические монахи, обещая нуждавшимся и отчаявшимся утешение и покой в лоне единственно благодатной Церкви…
Спокойный и владевший собой Врангель вспылил и заявил французам: «Если французское правительство настаивает на том, чтобы уничтожить русскую армию, наилучшим выходом было бы высадить ее с оружием в руках на берегу Черного моря, чтобы она могла по крайней мере достойно погибнуть».
Осознав, что от бывших союзников, и прежде всего французов, помощи ожидать не стоит, Врангель стал решать задачу по обустройству ВСЮР самостоятельно. При этом он во всеуслышание заявил:
«Я ушел из Крыма с твердой надеждой, что мы не вынуждены будем протягивать руку за подаянием, а получим помощь от Франции как должное, за кровь, пролитую в войне, за нашу стойкость и верность общему делу спасения Европы. Правительство Франции, однако, приняло другое решение. Я не могу не считаться с этим и принимаю все меры, чтобы перевести наши войска в славянские земли, где они встретят братский прием».
К концу 1921 года хлопоты Врангеля об устройстве частей русской армии в Сербии и Болгарии увенчались успехом, и полки ушли из Галлиполи и с Лемноса. После этого Врангель, перебравшийся в сербский город Сремски Карловицы, поставил перед собой задачу — объединить вокруг армии все политические организации белой эмиграции. А так как со временем армия как вооруженная сила перестала существовать, то 1 сентября 1924 года Врангель издал приказ № 35, подтвержденный 1 декабря того же года, согласно которому армия преобразовывалась в Русский Обще-Воинский Союз (РОВС). Во временном положении о РОВС говорилось, что этот союз «образуется с целью объединить русских воинов…укрепить духовную связь между ними и сохранить их как носителей лучших традиций и заветов Российской Императорской Армии». Первоначально РОВС состоял из четырех отделов, созданных по географическому признаку:
1-й отдел — Франция и Бельгия.
2-й отдел — Германия, Австрия, Венгрия, Латвия, Литва и Эстония.
3-й отдел — Болгария и Турция.
4-й отдел — Сербия, Греция и Румыния.
А поскольку позднее отделы РОВС были созданы практически во всех европейских странах, где проживали русские эмигранты, то в них вошли не только кадры ВСЮР, но и других белых армий.
Впрочем, деятельность Врангеля не всегда встречала поддержку со стороны других лидеров белой эмиграции. Непрекращающиеся межпартийные противоречия и интриги вокруг армии, по мнению Врангеля действующие на нее разлагающе, даже вынудили его еще 8 сентября 1923 года издать приказ № 82, запрещающий армейским чинам вступать в какие-либо политические организации.
Что касается конкретных действий против советской власти, то Врангель считал бесперспективной подпольную вооруженную борьбу на территории СССР и выступал противником всякой тайной деятельности, справедливо опасаясь провокаций со стороны ВЧК-ОГПУ. Поэтому, когда в марте 1924 года «местоблюститель престола» великий князь Николай Николаевич назначил генерала Кутепова руководителем тайных операций против большевиков, Врангель распоряжением № 14 от 21 марта 1924 года освободил его от обязанностей своего помощника.
Горячо возражал Врангель и против контактов Кутепова с так называемым МОЦР — Монархическим объединением Центральной России — под прикрытием которого контрразведывательный отдел ОГПУ проводил операцию «Трест», целью которой было подмять под себя эмигрантские организации и навязать им тактику, от которой они разложились бы от безделья. А после встречи в ноябре 1923 года с бывшим генерал-лейтенантом царской армии Н.М. Потаповым, работавшим на ОГПУ и посетившим Варшаву, Париж и Сремски Карловицы в качестве начальника штаба МОЦР, Врангель в очередной раз предостерег Кутепова и великого князя Николая Николаевича об угрозе советской азефовщины.
Не смог переубедить генерала и В. Шульгин, в декабре 1925 — феврале 1926 года при помощи главы МОЦР А. Якушева «нелегально» посетивший СССР с документами «советского ответработника» И.К. Шварца, и после этой поездки ставший горячим сторонником «Треста». Такая позиция Врангеля привела к тому, что он постепенно был отодвинут от тайной деятельности против СССР, проводимой Кутеповым. Возможно, именно поэтому ИНО ОГПУ в середине 20-х годов не проявлял к нему особого интереса.
Однако в 1927 году, после скандального разоблачения «Треста» и провала работы Боевой организации Кутепова на территории СССР отношение Врангеля к тайной антисоветской деятельности изменилось. В письме своему другу генералу И. Барбовичу от 9 июня 1927 года он с горечью констатировал:
«Разгром ряда организаций в России и появившиеся на страницах зарубежной русской печати разоблачения известного провокатора Опперпута-Стауница-Касаткина вскрывают в полной мере весь крах трехлетней работы А.П. Кутепова.
То, о чем я неоднократно говорил и Великому Князю, и самому Александру Павловичу, оказалось, к сожалению, правдой. А.П. попал всецело в руки советских Азефов, явившись невольным пособником излавливания именем Великого Князя внутри России врагов советской власти».
После провала Кутепова Врангель, переехавший в сентябре 1926 года в Брюссель, стал для многих лидеров эмиграции, в том числе и для великого князя Николая Николаевича, потенциальным руководителем нелегальной антисоветской организации. Не желая на этот раз вновь доверить эту работу Кутепову, которого в данном вопросе он считал некомпетентным, Врангель предпринял попытку создать свой центр для ведения подпольной деятельности против Советского Союза. В июле 1927 года по указанию Врангеля генерал П. Шатилов составил записку с изложением основных задач нелегальной работы в СССР, целью которой являлось свержение советской власти. Для достижения этой цели Шатилов предлагал следующее:
«1) Непрекращающиеся террористические акты в отношении виднейших вождей нынешнего правительства и его представителей на местах; 2) нащупывание активных контрреволюционных элементов и образование среди них национальных ячеек; 3) искание связей с постоянным составом красной армии; 4) установление ячеек в рабочей среде и связь с районами крестьянских восстаний; 5) создание более крупных контрреволюционных центров с филиалами на местах».
В качестве прикрытия для такого центра Шатилов предлагал использовать редакцию какой-нибудь белоэмигрантской газеты, которая имела бы на территории Финляндии, Эстонии, Литвы и Румынии свои представительства. Через них в СССР можно было переправлять агитационные материалы, оружие, боеприпасы и т. д. На самой советской территории предполагалось создать конспиративные пункты связи от границы до конечных центров. В прилагаемой к записке схеме предусматривалась организация 5 приграничных ячеек, 9 головных и 15 промежуточных пунктов для связи с 6 крупными центрами Советского Союза. Общие расходы на первый год работы центра, по расчетам Шатилова, должны были составить 360 400 французских франков или около 12 000 долларов.