– Вот сука, – прорычал Милкович, выпрямляясь, делая шаг в направлении двери рыжего, но был вынужден замереть на месте, заметив небольшой листок под табличкой на своей.
Наспех выведенная ручкой карикатура, изображающая Микки с торчавшем из определенного места велосипедом, колесо которого удобно разместилось аккурат меж двух половинок его задницы, вызвала неконтролируемую ярость, заставляя стремительно подлететь к двери квартиры соседа, нанося первый мощный удар по дереву, крича, срывая глотку:
– Сука, блять, я тебя, нахуй урою, мудила! – орал Микки, барабаня руками и ногой. – Открывай, сучара, щас ты у меня сожрешь свое художество, блять!
Замок соседской квартиры щелкнул, давая сигнал Милковичу к замаху, но показавшееся в проеме широко улыбающаяся лицо девушки не позволило ударить:
– Ну, привет, обоссанец, – усмехнулась Мэнди, открывая дверь шире, выходя навстречу брату. – Понравился мой рисунок?
Tbc…
Комментарий к 2. Новые знакомства
========== 3. Спокойной ночи ==========
– Добрый день, – поздоровался Йен с жильцом четвертого этажа, соседом Светланы, столкнувшись с мужчиной на одном из пролетов лестницы, когда уставший и заметно раздраженный полученным «неудом» у профессора «Подтяжки», Галлагер поднимался домой с велосипедом на закорках, сильно давившим железом на обтянутые кожей кости.
– Добрый? – усмехнулся в ответ Хэнк, подарив рыжему мимолетный взгляд. – Мне через полчаса на собеседование, а от меня воняет как от ануса верблюда, – сетовал он, поднимая руку, втягивая носом неприятный запах подмышки, заставляя собеседника поморщиться в отвращении и прикинуть в голове, откуда он может знать, как пахнет задница выше обозначенного животного. – Воды уже три часа нет, чертов Милкович! – возмутился сосед и поспешил дальше по лестнице, оставляя Йена наедине со своим велосипедом и непониманием, какое отношение Микки может иметь к пропаже жидкости из кранов.
Но, приближаясь к своему этажу, он, кажется, начал догадываться, услышав громкий голос сестры соседа через небольшую щель не запертой входной двери квартиры «5C»:
– Иногда мне кажется, что мать с отцом любили играть в доктора, когда ты был маленьким, и перешили тебе руки на жопу, – ворчала Мэнди через плечо, показавшись в проеме с огромной кучей постельных принадлежностей. – О, Йен, привет, – улыбнулась девушка, заметив своего недавнего знакомого.
– Лучше бы они язык твой там зашили, блять, – Галлагер хотел поздороваться с брюнеткой, но голос ее брата, раздавшийся из глубины квартиры, не позволил сказать и слова.
– Что случилось? – поинтересовался рыжий, опуская велосипед и приставляя его к стене, забирая у девушки тканево-пуховую кучу, оказавшуюся насквозь пропитанной влагой, заметно увеличившей вес ноши.
– Брат мой случился, – закатила к потолку глаза Мэнди, – двадцать два года назад отец забыл, что такое презерватив, и создал это чудовище, – проговорила она, кивая головой в сторону квартиры.
– Я все слышу, блять, – тут же раздалось в ответ, вызывая широкую улыбку на конопатом лице.
– А я и не пытаюсь говорить тихо, гоблин, – бросила девушка в проем. – Диван двигай, рукожоп, а не подслушивай разговоры чужие, – распорядилась она, захлопывая дверь, пресекая попытки брата еще как-то огрызнуться.
– Так что случилось? – вновь задал свой вопрос рыжий, облокачиваясь на стену, удобнее перехватывая стопку белья, понимая, что только прикурившая сигарету брюнетка не собирается забирать ее обратно.
– У нас кран сорвало, – ответила Милкович, усаживаясь на верхнюю ступеньку лестницы, ведущей на чердак. – Точнее, один психопат раздолбал вентиль горячей воды гаечным ключом, когда пытался закрыть его, чтобы не капало, – пояснила она, поджимая губы, как делала это каждый раз при разговоре, если речь заходила о Микки и каких-то его приключениях.
Йен знал девушку всего четвертый день, но успел уже проникнуться к Мэнди, получая истинное удовольствие от общения и спеша позвать ее к себе каждый раз по возвращению из университета, чтобы вместе пообедать и поболтать, пока рыжему не нужно будет уходить на работу в клуб.
Так он узнал о том, что родители Милковичей погибли несколько лет назад, оставляя сестру на полном попечении брата, бросившего школу и начавшего работать в довольно юном возрасте, чтобы его младшая могла получить нормальное образование и выбиться в люди. Раньше они жили в небольшом доме в Сауссайде, но были вынуждены съехать, когда оказалось, что документально Микки и Мэнди никакого права на него не имеют: Милкович переехал сюда и уже третий год снимал квартиру «5C» у Стэна, а девушка, закончив школу и найдя себе парня, уехала вместе с ним в Индиану на заработки.
Вот только разлука не пошла на пользу ни тому, ни другому: брат, в отсутствии заботы и поддержки девушки, начал постепенно спиваться, все свое свободное время проводя в барах, заливая одиночество крепким алкоголем, сменяя все новые работы, не сумев соблюдать четкий график трудового дня и противостоять штрафам; а сестра, успевшая уже сто раз пожалеть о своем решении, вынужденно мирилась с неподобающим отношением к ней Кеньятты, ее парня, не скупившегося на измены и рукоприкладство, но обещающего исправиться каждый раз, как Мэнди заикалась о расставании.
Милковичи виделись раз в два-три месяца, когда у брюнетки выдавалась отпускная неделя, и она приезжала навестить Микки, но как-то исправлять сложившееся положение вещей почему-то не спешили.
– Ну, и хули ты тут расселась? – дверь соседа отворилась, предоставляя взору двух пар глаз взъерошенного брюнета, недовольно поджавшего губы, заметив курившую девушку и рыжего парня, решившего составить ей компанию. – Я, блять, жопу там себе рву этим злоебучим диваном, а она тут хахаля нового обхаживает, – пробубнил он, выходя на площадку, отбирая у сестры сигарету, большим глотком наполняя легкие дымом, выпуская его на свободу уже через ноздри.
– Мик, нам не обязательно знать о твоих сексуальных предпочтениях, – усмехнулась в ответ брюнетка, поднимаясь со ступеньки. – Ты диван подвинуть должен, а не в задницу себе его запихивать, – продолжала потешаться она над братом, заметно веселя своего недавнего собеседника.
– Иди нахуй, – тут же огрызнулся Милкович, бросая быстрый взгляд на улыбающегося рыжего и уже открыл было рот, чтобы послать куда-нибудь и его, но фраза девушки заставила прикусить язык:
– Это ты у нас спец по походам на него, братишка. И, кажется, я попросила не посвящать меня в подробности своей половой жизни, – подмигнув Йену, Мэнди забрала у него стопку белья и поспешила вниз, намереваясь попросить русскую воспользоваться ее сушкой и, возможно, поживиться у любительницы готовить замысловатые блюда чем-то вкусненьким.
– А диван, блять, я один двигать буду? – услышала брюнетка голос Милковича, раздавшийся на весь подъезд, но возвращаться обратно в квартиру брата пока не спешила.
– Привет, Свет, – улыбнулась Мэнди, когда спустя несколько секунд после звонка дверь соседки отворилась, показав хозяйку апартаментов. – Можно попросить об услуге? – проговорила девушка, входя внутрь.
– Я могу помочь, – предложил Галлагер, понимая, что Милкович не планирует скорого возвращения, да и позволить ей тягать массивную мебель, хоть и в компании брата, он не мог.
– Сам справлюсь, – огрызнулся Микки, вновь возвращаясь в свое жилище, не желая принимать помощи от своего «велосипедного врага», сумевшего за три дня втереться в доверие к его сестре, теперь безостановочно трещавшей о конопатом соседе, в квартире которого проводила все больше времени.
– Микки, мне не сложно, – не дождавшись приглашения, но, все же, решив настоять на своем, проговорил Галлагер, следуя за брюнетом, проходя вглубь квартиры, чувствуя сильный запах сырости и чего-то более неприятного, разморенного продолжительным выбросом кипятка из разорванной трубы.
– Блять, ты чё, Робин Гуд? – обернувшись, заметив непрошеного гостя, идущего следом, поинтересовался Милкович, нахмурившись. Рыжий ему, определенно, не нравился, если не сказать более грубо, а постоянные хвалебельные речи от сестры или Светы и вовсе выводили Микки из себя. – Хули ты привязался?
– Скажем так: я решил внести свой небольшой вклад в сохранность твоей задницы для других подвигов, – усмехнулся Йен, стараясь разрядить обстановку, давно уже думая о том, чтобы хоть попытаться снизить степень негатива соседа в его сторону, но, кажется, с направлением юмора парень немного ошибся.
– Чё, бля? – брюнет ощетинился тут же: резко останавливаясь и разворачиваясь на сто восемьдесят с уже плотно сжатыми кулаками, он готов был броситься на рыжего мудака, решившего потешиться над его ориентацией, так мастерски раскрытой Мэнди пять минут назад в общем коридоре. – Ты меня пидором назвал? – прорычал Милкович, делая выпад вперед, чтобы нанести юмористу прямой удар в челюсть.
Но спортивное прошлое Галлагера позволило среагировать мгновенно – делая шаг в бок, Йен избежал неминуемой встречи с рукой Микки, пролетевшего мимо, впечатавшись в стену через доли секунды.
– Черт, прости, я не так выразился, – попытался оправдаться рыжий, пятясь, заметив в голубых глазах напротив решимость повторить свой бросок. – В смысле, я хотел пошутить, – говорил он, продолжая двигаться, попутно прокладывая в голове пути к отступлению. – Черт, не над тем, что ты гей, а просто, – понимая, что лишь еще больше заводит разъяренно соседа, громко скрипевшего зубами и сжимающего кулаки, приближающегося к нему мелкими шагами, загоняя свою жертву в угол, пытался объяснить он, но безуспешно.
Отсыревшие обои неприятно холодили кожу спины через легкую ткань футболки, не позволяя больше двигаться, а занесенная для удара рука соседа вынудила соображать быстрее:
– Микки, я не имею ничего против, я тоже гей, – выдохнул рыжий, зажмурившись в ожидании сломанного носа или разбитой губы, но через несколько секунд понял, что удара он не дождется, когда услышал голос Милковича, раздавшийся чуть дальше, чем он предполагал, находится парень:
– Пиздец, – усмехнулся брюнет, запуская пальцы в растрепанные волосы. – Стэн охуеет, когда его гомофобный мозг поймет, что в его доме живет уже пара гомосеков, – прыснул он, внимательно посмотрев на Галлагера, думая одновременно о двух неожиданных открытиях.
Во-первых, как бы ни хотелось Микки признавать этого, он был рад тому факту, что сестра так много времени стала проводить в компании конопатого, в тайне надеясь на то, что Мэнди влюбится в соседа, наконец, бросит своего обмудка и вернется обратно в Чикаго. Но теперь все его надежды и планы летели коту под хвост, оставляя ему лишь еще одну, десятую, кажется, по счету попытку поговорить с девушкой и призвать ее к благоразумию, заранее зная о ее провале.
Ну, а, во-вторых, Йен тоже был геем. Но развивать эту мысль дальше Милкович себе не позволил.
– Так что, диван двигать будем? – спросил Галлагер после непродолжительного молчания, надеясь, что обоюдное признание свело на нет неожиданно возникший конфликт.
– Блять, вот ты доебался до меня, – выдохнул Микки, закатив глаза, подходя к обозначенному предмету мебели, ожидая, когда сосед займет место напротив. – Ну, давай, Робин, – указывая взглядом на подлокотник, улыбнулся брюнет, в очередной раз поразившись альтруистическим порывам рыжего, сначала приютившего незнакомую девушку в своей квартире, а теперь вызвавшегося помочь тому, кто не раз уже успел оскорбить его, наорать и даже почти избить.
Ремонтная служба приехала лишь через сорок минут, когда Милкович успел уже собрать всю оставшуюся под его спальным ложе воду тряпкой, а недавний помощник отправился к себе домой, чтобы переодеться для работы.
Через открытую дверь ванной контролируя действия двух явно подвыпивших сантехников, Микки пытался высушить вентилятором подушки дивана, надеясь хотя бы к ночи иметь возможность лечь на хлюпающий сейчас поролон, понимая, что на мокрых холодных досках пола, успевших вздуться от воздействия горячей воды спать будет невозможно, тем более, он не мог позволить лечь там Мэнди, только недавно вылечившей пиелонефрит.
– Сука, – рычал он, проверяя результаты своего труда, убеждаясь в неэффективности подобного занятия.
– Бесполезно, – подтвердила его мысли девушка, вернувшаяся в квартиру от Светланы с высушенным уже бельем и подушками, стоя в дверях, не решаясь их куда-либо положить, чтобы они вновь не впитали влагу.
– Слушай, давай договоримся с русской, чтобы ты у нее переночевала? – предложил Милкович, повернувшись к сестре. – А я поговорю с Линдой о вечерней смене, или к Томми пойду.
– Ага, и нажрешься опять до свинячьего визга? Нет уж, – Мэнди никогда не нравился собутыльник брата, которого тот считал своим другом, и в редкие свои визиты брюнетка делала все, чтобы оградить Микки от общения с ним и, желательно, от посещения баров и забегаловок вовсе.
– Я пойду на работу, – решил приврать Милкович, в уме уже набирая номер телефона своего приятеля и договариваясь о встрече в «Алиби».
– Нет, у тебя выходной сегодня, – но сестра слишком хорошо его знала. – Думаю, Света не будет против, если мы вместе у нее переночуем, – сдерживая на губах ехидную улыбку, ответила девушка, поведя бровью. – Уверена, она даже настоит на том, чтобы ты спал именно в ее кровати, – любимой темой для подколок брата помимо его маленького роста у Мэнди была чрезмерная к нему симпатия русской соседки, не раз подбросившая сестре варианты для издевательств и насмешек.
– Да ну, нахуй, я лучше на лавке в парке спать буду, – скривился Микки, вспоминая неудавшуюся попытку Светы воспользоваться его временной беспомощностью в один из ошибочных визитов в ее квартиру по пьяни, закончившуюся обидным провалом, когда даже после пяти минут минета член Милковича остался мягким.
– Почему ты не скажешь ей, что гей? – задала очевидный вопрос сестра, не понимая, по какой причине парень до сих пор не прекратил все эти не нужные ему ухаживания.
– Готовить не умею, – усмехнулся в ответ брат, вынужденный признать, что куриные бульоны русской не раз спасали его в тяжелые дни похмелья.
– Вот ты придурок, – подходя ближе, пихая Микки в плечо кулаком, просмеялась Мэнди. – А еще говорят, что девушки парней ради выгоды используют, – мягко улыбнулась она Милковичу, отдавая ему стопку белья. – Йен, кстати, неплохо готовит, – поделилась брюнетка своими наблюдениями с братом.
– И че? – тут же напрягся он.
– Да так, просто, к слову, – пожала плечами девушка. – Кстааати…
– Нет, Мэнди, блять, НЕТ! – ворчал Милкович, пытаясь оттащить девушку от дверного звонка соседа, спустя несколько секунд лишь осознав, что именно задумала она, бросившись вдогонку вместе с все той же кипой белья.
– Эм, опять что-то случилось? – открывая дверь, наблюдая за небольшой потасовкой возле нее, поинтересовался рыжий.
– Нет, все в порядке, – улыбнулась в ответ Мэнди. – Я просто хотела у тебя спросить…
– Ничего ты, блять, не хотела, – тут же прервал ее брат, хватая свободной рукой за предплечье, пытаясь оттолкнуть в направлении собственной квартиры.
– Мик, ты сам сказал, что у Светы оставаться не хочешь, – огрызнулась сестра, вырывая руку из крепкого захвата. – Йен, можно мы переночуем у тебя? – быстро протараторила она, чтобы Милкович не смог больше ее перебить. – А то тут некоторые за свою девственность трясутся, – усмехнулась девушка, указывая взглядом на прорычавшего что-то себе под нос брата, стоявшего рядом.
– Вот пизда, – выдохнул Микки уже громче, – нихуя я не девственник, – зачем-то решил уточнить он под любопытный взгляд зеленых глаз соседа. – Просто ее вагина имеет на меня какие-то планы, а моего мнения даже не спросил никто, – пояснил он девушке, пытаясь не думать о том, насколько глупо звучит его оправдание, но широкая улыбка на лице конопатого не позволяла проигнорировать очевидного.
– Я смотрю, вы и бельишко уже прихватили, – хихикнул рыжий, рассматривая ношу Милковича, отходя в сторону, намекая тем самым соседям, что они могут пройти внутрь. – Правда, мне на работу пора уже, – задумавшись на мгновение, добавил Йен, – но ты тут вроде все уже знаешь, – проговорил, обращаясь к брюнетке. – Покажешь Микки тогда, что где, ладно? – почему-то в рыжую голову даже не пришла мысль об отказе. То ли Галлагера, реально, в детстве укусил бешеный филантроп, как говорил Филлип, то ли он не получал от жизни хорошего пинка, продолжая доверять малознакомым людям и стремиться помочь каждой мимо пробегающей блохе.