– Захвати мою рубашку, – прокричал Йен в спальню из ванной, зачесывая растрепавшиеся рыжие пряди на затылок, пытаясь скрыть следы нехитрого действа, развернувшегося на кровати несколько минут назад, надеясь за оставшиеся пару минут до выхода успеть привести себя в подобающий вид. – Она на ручке шкафа висит, – уточнил он, понимая, что его парень вряд ли с первой попытки сориентируется на новом месте.
– Я думал, что у вас в униформе только черные, – протягивая рыжему клетчатую рубашку, проговорил Джей, облокачиваясь на дверной косяк, с улыбкой на лице наблюдая за Галлагером, пытающимся загелить вечно вываливающуюся из прически прядь челки.
– Ну, да, черные, – нахмурился Йен, рассматривая чудаковатый рисунок на хлопковой ткани, предложенной шатеном. – Это не моя, – закусив губу, проговорил рыжий, забирая из рук своего парня предмет одежды. – Блин, наверное, Микки забыл с утра, – сам с собой проведя молчаливый диалог, пришел к выводу он вслух, не замечая подозрительный взгляд серых глаз молодого человека напротив.
– Микки? – но не смог проигнорировать ревности в раздавшемся через мгновение голосе.
– Да, – кивнул рыжий, растягивая губы в улыбке, понимая, кажется, к каким неутешительным умозаключениям мог прийти Джейсон после его многозначительной фразы.
– Отлично, – закатил глаза его парень, поспешив покинуть ванную комнату. – Нет, мы конечно, не клялись друг другу в любви и верности, но ебать своего соседа-алкаша, а потом так просто мне об этом рассказывать…
– Черт, Джей, – поспешил перебить его Галлагер, догоняя, останавливая молодого человека посреди коридора и разворачивая к себе за локоть. – Вот только сцен не нужно, ладно? – сжимая пальцы крепче, попросил он, заглядывая в глаза шатена, с легкостью улавливая в них бушующие эмоции, от которых всегда старался держаться подальше – ревность и собственничество – обычно становившиеся первой ласточкой на пути к неминуемому расставанию. – Вчера у Милковича дома прорвало трубу, и они с сестрой ночевали у меня, – объяснил он, отпуская руку парня, разворачиваясь и пропадая в спальне, чтобы уже самостоятельно найти свою рабочую рубашку, а клетчатый предмет гардероба соседа повесить обратно на ручку, намереваясь отдать ее Микки при следующей встрече. – И, кажется, я предупреждал тебя насчет этих припадков ревности, – напомнил он, возвращаясь, по пути застегивая черные пуговки, и наклонился, чтобы обуться. – Надеюсь, это было в первый и последний раз, – Джейсон нравился Йену и рвать с ним отношения рыжий не хотел, но еще больше ему нравилась собственная свобода.
– Я…
– Пошли, опаздываем уже, – перебил его Галлагер, открывая входную дверь, желая поскорее закончить неприятный для себя разговор и не разочароваться окончательно в своем выборе временного партнера.
***
Телефон в кармане вибрировал на протяжении всего вечера, обещая продолжительные разборки с сестрой довольно крепко подпитому брюнету, глотающему очередную стопку крепкого алкоголя, жмурясь от горечи на языке и хватаясь свободной рукой за барную стойку в попытках усидеть на высоком стуле и не поддаться кренившему в направлении деревянного пола опьянению.
– Мик, может, хватит? – каждый раз Кевин задавал этот вопрос своему постоянному клиенту, но Милкович лишь доставал из кармана очередную мятую купюру, требуя смочить края стаканов новыми порциями.
– Нрмльно фсе, – пробубнил Микки, указывая пальцем на опустевшую стопку, и, если бы Болл не работал барменом столько лет, вряд ли бы он смог разобрать смысл произнесенных слов. – Ещ прочку и дмой мжно, – сам себе составил план дальнейшего досуга брюнет, проследив мутным взглядом за тонкой струей, соединившей горлышко пузатой бутылки и дно его подруги на сегодняшний вечер. – Пзды полчу, првда, – обреченно выдохнул он, затуманенным алкоголем мозгом, все же, понимая, что Мэнди вряд ли понравится подобное его состояние. – И похй, – но, придя к выводу, что пиздливая сестра не станет такой уж большой угрозой, по крайней мере на сегодня, Милкович махнул на грядущие разборки рукой, попутно проливая содержимое своей «предпоследней». – Блять, – выругался он, наклоняясь, чтобы слизать растекающуюся по стойке жидкость.
Что странно, это слово произнести ему удавалось в любом состоянии, чего не скажешь о том, чтобы справиться сейчас с непростой задачей отделения своего лица от прохладной поверхности высокой столешницы.
– Нет, Мик, пожалуй, тебе и правда хватит, – огибая стойку и поднимая парня за плечо, проговорил Кевин, потянув постоянного клиента на себя, устанавливая того на ноги и поворачивая в сторону двери, чтобы задать верное направление движения.
Конечно, как ответственный житель Чикаго и хозяин питейного заведения, Болл должен был бы предложить брюнету прикорнуть ненадолго за одним из столиков в зале, но за довольно продолжительное время их знакомства бармен знал, что напитый Милкович с рвением самонаводящейся ракеты всегда стремится в родные пенаты, невзирая на заплетающиеся ноги, едва способные к передвижению, и полное отсутствие осмысленности действий.
И, что самое интересное, каждый раз Микки удавалось достигнуть цели – брюнет мог уснуть в подъезде или на пороге собственной квартиры, но до дома он добирался стабильно.
– Ещ одну, дл скрости, – попросил парень, проталкиваемый к дверям настойчивыми руками Кевина, но отказом послужил прохладный ночной воздух, обдавший еще влажную кожу лица, только недавно попрощавшуюся с лужей крепостью около сорока градусов.
– Иди домой, Мик, – напутственные слова сопровождались легким толчком и печальной улыбкой бармена, провожающего взглядом пошатывающуюся фигуру, собирающую пыль и грязь со стен соседних зданий, двигаясь в направлении своего дома.
Таксист возился в поисках сдачи уже больше пяти минут, надеясь на огромные чаевые от своего пассажира, но тот продолжал терпеливо ждать, не желая за двенадцатидолларовую поездку по ночному городу оставлять в два раза больше этому хитрому индусу.
– У меня только тридцать, – наигранно разочаровано проговорил водитель, оборачиваясь к рыжеволосому парню, улыбающемуся очередной попытке нагреть его хотя бы на восемь баксов.
– Еще пять давай и чек не забудь, – лишь ответил Йен, не желая уступать подобной наглости, удовлетворенно отмечая неожиданно появившуюся купюру в морщинистых руках и небольшой белый прямоугольник, вылезающий из счетчика, обещая восстановление затрат на дорогу через бухгалтерию «Ласточки». – Спасибо, – кивнул Галлагер и поспешил покинуть ярко-желтый автомобиль, украшенный шашечками, понимая, что на следующий его вызов «4274» вряд ли приедет.
Наручные часы указывали на половину второго, вновь уверяя рыжего в том, что его смены за барной стойкой с каждой неделей становились все продолжительней, а на улице – холоднее, ведь такого количества посетителей в клубе по будням Йен не помнил с весны.
Задумавшись о том, чтобы поискать новую работу, обещающую молодому человеку хотя бы на пару часов сна в день больше, Галлагер направился к подъезду, делая последние несколько глотков относительно чистого, но, все же, довольно свежего ночного воздуха перед тем, как открыть дверь и подняться домой.
Но какой-то странный звук в районе мусорных баков привлек его внимание, заставляя остановиться.
Если бы Йен, выросший в неблагополучном районе Южного Чикаго был отдаленно похож хоть на одного из его жителей, парень непременно бы поспешил скрыться в подъезде, попутно отправляя в источник шума все, что только могло попасться на пути в попытках обезвредить грабителя или бомжа, в принципе, также занимающегося подобного рода ремеслом, а не поспешил на выручку бормотавшей проклятия на некоем подобии английского куче, в очертаниях которой едва ли просматривался человек.
А в этом человеке…
– Микки? – приседая напротив прикорнувшего возле невысокого заборчика брюнета, позвал Галлагер, опуская ладонь на плечо спящего парня в надежде разбудить.
– Мпфхмрвш, – и это удалось рыжему: Милкович приободрился, услышав свое имя, вот только ответить что-то внятное сосед так и не смог. Впрочем, как и подняться на ноги – после пары попыток совершить невозможное лишь повалившись на Йена, брюнет громко матюкнулся и поспешил улечься на асфальт, чтобы посадить штормивший в воздушном пространстве его мозга вертолет на подготовленную площадку.
– Черт, что за привычка идиотская, спать где ни попадя? – пытаясь поднять безвольное тело, пробормотал рыжий, вставая с нелегкой ношей, крепко зажатой в руках. – Домой пошли, – стараясь перехватить соседа удобнее, но потерпев неудачу с вновь оседающим на землю парнем, кряхтел Галлагер, наклоняясь, подхватывая Микки за бедра и закидывая к себе на плечо, молясь всем богам, чтобы того вновь на него не стошнило. – Держись, – попросил он, особо не рассчитывая на результат, делая несколько шагов к подъезду, но Милкович его удивил – обхватив рыжего за грудь руками, брюнет крепко ухватился за костлявое тело, носом зарываясь в мягкую ткань черной рубашки где-то в районе поясницы, расфокусированным взглядом собирая трещины на асфальте, легко просматривающиеся в свете фонаря, и небольшую выпуклость, обтянутую джинсовой тканью, расположенную гораздо ближе к его лицу.
– Блять, а жпа у тя првда ниче, – пробубнил Микки, прикрывая веки, чувствуя неприятное покачивание при каждом новом шаге Йена, грозившее опустошить наполненный еще не переработанной выпивкой желудок.
Засыпая под звуки разразившегося в соседней квартире скандала и продолжительные крики Мэнди, отчитывающей пьяного в стельку брата, по приказу девушки оставленного Галлагером в ванной, рыжий продолжал улыбаться, вспоминая все те комплименты, что успел отвесить ему Милкович по пути на пятый этаж, и думал о том, что завтра он возьмет в баре выходной, ведь после того, как Йен преодолел десять лестничных пролетов с довольно упитанным молодым человеком на плече, он вряд ли сможет трясти шейкером весь вечер.
Tbc…
========== 5. Приятного аппетита ==========
Впервые за последнюю неделю проснуться не от пинка острой коленки под зад, несомненно, было приятно, а иметь возможность раскинуть конечности по всей территории спального места, сбивая хлопковую простынь подобно первому снегу в детстве, рисуя силуэт ангела – неожиданно весело.
Улыбнувшись воспоминаниям, Микки Милкович в последний раз потянулся, открывая глаза, встречая новое утро, солнечными лучами заглянувшее в его крохотные апартаменты через окно.
Мэнди уехала вчера, напоследок снабдив брата продолжительными нотациями и угрозами, обещая вернуться уже в следующем месяце, значительно повышая настроение брюнета, не желающего вновь отпускать сестру к ее неадекватному бойфренду, но отметившего, что в последнее время визиты девушки стали носить более частый и продолжительный характер, давая надежду на возможное возвращение в Чикаго навсегда.
Да, Милкович скучал по сестре, не раз просил остаться, но, с другой стороны, проживание с Мэнди под одной крышей имело немало проблем: невозможность проводить вечера в излюбленной компании пары бутылок спиртного или получение знатного нагоняя, если, все же, Микки решался пригласить в свой организм объемное количество выпивки; отсутствие нормального сна из-за вынужденной дележки единственного в квартире дивана; и, конечно, постоянное присутствие девушки в его личном пространстве, мешающее брюнету справляться с возникающим по утрам дискомфортом между ног.
Мэнди была осведомлена об отсутствии сексуальной активности брата, не раз использовала его для очередных своих подколов и едких замечаний, но оставить Милковича в одиночестве в небольшом пространстве ванной комнаты не стремилась, барабаня в закрытую дверь и подгоняя парня, принимающего душ.
Однако сегодня девушки в квартире Микки не наблюдалось, а до выхода из дома оставалось еще немало времени, позволяя брюнету рассчитывать на возможность скрасить довольно неплохо начавшееся утро еще и необходимой разрядкой возбужденного красочным сновидением тела, зазывно маня приоткрытой дверью санузла.
Скользя рукой по торчавшему чуть ниже пупка стволу, обильно смазанному гелем для душа, Милкович громко рычал и чертыхался, не оставляя сомнений в приятности подобного времяпрепровождения, наращивая темп и сжимая пальцы сильнее.
Розовая головка пропадала в небольшой ладони и появлялась вновь, предоставляя взору голубых глаз с сильно расширенными зрачками неплохой вид на маленькое отверстие, источающее полу-прозрачную субстанцию в скромном количестве.
– Бляаааать, – выдохнул Микки в наполненное паром пространство, втягивая носом влажный горячий воздух, пальцами свободной руки щипая окрепшие соски и царапая кожу, чувствуя приближение оргазма, увеличивая скорость и размах движений.
Наполненные спермой яички вздрагивали при каждой встрече с рукой брюнета, надрачивающего свой твердый член, утробно рычавшего и стонущего от удовольствия.
Пальцы ног Милковича крепко цеплялись за шершавое дно ванной, не позволяя потерять равновесие, а дыхание сбивалось, выдавая тайному слушателю развернувшихся событий все подробности.
Опуская левую руку и чуть приседая, Микки чуть развел бедра в стороны, обхватывая ладонью мошонку, желая добавить к ласкам напряженного стояка еще и дополнительную стимуляцию возбужденной плоти, собирая пальцами стекающий по мягкой коже мешочка гель, смазывая их и следуя дальше, встречаясь подушечками с сокращающейся дырочкой анального прохода.
Наклоняясь, принимая более удобное положение, но не забывая об основном, брюнет погрузил в себя первую фалангу указательного пальца, выдохнув в наполненный каплями влаги воздух новое проклятие, чувствуя давно позабытое давление на мягкие ткани, напрягая руку и потянув на себя, настойчиво расширяя отверстие.
Милковича можно было бы назвать экспертом в этом незамысловатом процессе, ведь часто свое свободное время парень проводил именно за подобным нехитрым занятием, и, возможно, брюнет даже смог бы неплохо подзаработать, реши он открыть курсы для малолетних дрочеров, делающих первые шаги в познании тонкостей самоудовлетворения.
Но Микки тратил запал впустую, свои навыки и умения демонстрируя лишь холодной плитке и улыбающимся с целлофановой шторки супергероям, подбадривающим старающегося парня участливыми взглядами, подозрительно походившими на насмешки.
Расправляя затекшие плечи и выпрямляясь, брюнет решил сменить положение, заводя левую руку за спину, погружая уже легко скользивший в отверстии палец в себя под другим углом, и не смог сдержать стона, чувствуя горячими стенками необходимое давление, когда решил добавить второй.
Запястье правой руки затекло и ныло, но Милкович не сдавался – увеличивая скорость и ход ладони на твердой плоти, Микки отчаянно дрочил дрожавший орган, толкаясь вглубь ануса пальцами, желая достать до нужной точки, приоткрыв рот, рваными вдохами наполняя легкие влажным воздухом, когда разводил их ножницами, расширяя покрасневшую пульсирующую дырочку.
– Сука, дааа,– член в руке напрягся до предела, а первое сокращение мышц заднего прохода обещало продолжительное семяизвержение, способное освободить переполненные возбуждением яички от тяжелого груза. – Дааа, бляяааать, – простонал парень, сжимая пальцы у основания ствола и прокручивая, вновь устремляясь к головке, закатив глаза под веки, ощущая движение горячей струи спермы по каналу, мощно кончая под раздавшееся откуда-то приглушенно:
– Микки, ты такой громкий, – усмехнулся рыжий через стенку, оповещая брюнета о том, что он стал вынужденным свидетелем утренних банных процедур в квартире «5C», и поспешил выкрутить ручку крана до упора, шумом воды заглушая разразившиеся в ответ ругательства Милковича.
Нет, Галлагер, поднявшись в это воскресенье пораньше, вовсе не планировал оценить способности голосовых связок соседа и даже не думал о том, чтобы, притаившись у стены, вслушиваться в его хрипы и стоны, прекрасно осознавая причины к их появлению, но не смог побеспокоить увлеченного собственноручными ласками парня, давая ему возможность закончить.
В оправдание же столь неожиданного для себя антандреизма выбирая неоспоримый аргумент – Микки и сам как-то не стремился быть потише.
***
– Алло, да, привет еще раз, – торопливо проговорил Йен, прижимая к уху смартфон, услышав на другом конце линии голос своего парня. – Прости, что отвлекаю, я быстро, – извинился он, прежде чем перейти к главному. – У тебя ведь нет аллергии на орехи? – поинтересовался он у Джейсона, пытаясь выудить из памяти возможный разговор на данную тему, но потерпев неудачу.