– Я то тут при чем?
– Кто был начальником станции в Багдаде в девятом и десятом годах?
– Стэн Бишоп.
– И вы работали на станции в это же время. Верно?
– Да.
– В какой должности?
– Старший кейс-офицер. Затем депьюти.
– И вы не видели, что Стэн Бишоп злоупотребляет служебным положением?
Я покачал головой
– Мы говорим на разных языках.
– Так просветите нас.
– Две тысячи девятый. По стране катится вал насилия, он начался в две тысячи восьмом и продолжается, у нас нет сил это остановить. Идёт религиозная война. Городские кварталы обстреливают друг друга из миномётов только потому, что одни шииты, а другие сунниты. Одного парнишку застрелили только за то, что у него было имя Али. Другого – за то, что сорвал баян** со стены. Парикмахеров убивали, чтобы не брили бороды, таксистов чтобы не ездили в чужие районы, солдат – чтобы не служили в армии. По всему городу в жилых комплексах понастроено нор – тайников, откуда работают снайперы. И мы – посреди всего этого дерьма, пытаемся хоть что-то сделать. Затем десятый год. Мы понимаем, что что-то не то и принимаем решение валить нахрен отсюда. На нас это все сваливается как снег на голову, ведь до этого нас ориентировали на двадцать – двадцать пять лет пребывания в стране. Нам приходится консервировать агентуру, готовиться к работе в условиях отсутствия американских войск в стране, переоценивать приоритеты. Если раньше мы охотились за джихадистами – то теперь нам нужны источники в иракском правительстве, в общинах чтобы понимать, что ждёт нас и весь мир через месяц, через год, через пять лет. И все это, б…, мы делаем под обстрелами, рискуя жизнью. А теперь вы меня спрашиваете, как я мог не заметить, что Стэн Бишоп работает на свой карман?
…
– Знаете… идите нахрен.
Прошлое
Май 2008 года
Ирак, Багдад
Знаете… в этой жизни ко всему привыкаешь. К провальному браку, к дерьмовой погоде, к идиоту начальнику – ко всему. И когда ты привыкаешь – ты становишься частью дерьма. Или дерьмо становится частью тебя.
В любом из этих двух случаев – ты становишься дерьмом…
Во второй мой тур в Ирак – я летел на самолёте, который посвящённые люди иронически называли «птица счастья». Это был самолёт, который изъяли у какого-то босса, который отмывал деньги колумбийцев и передали в распоряжение ЦРУ – а ЦРУ его использовало в программе перевозки PUC. Это person under control – такой эфемизм придумал Минюст США для того чтобы не давать задержанным боевикам статус военнопленных.
Вместе со мной летели бывшие американские морские котики – теперь они работали по контракту на SAD – дивизион специальной активности ЦРУ. Они старались не задевать меня, а я старался не задевать их. Так и долетели.
На сей раз – нас встречал бронированный автобус Хундаи. Судя по всему мы смирились с тем, что все это надолго и начали обустраиваться капитально. Дорога от БИАП в город несильно изменилась – разве что горелой техники больше стало.
Ирак остался тем же самым– и в то же время стал другим. Все проекты строительства американских предприятий – Дженерал Моторс хотела построить тут автомобильный завод а Макдональдс – сеть быстрого питания – так и остались прожектами. Война с населением и населения между собой вспыхнула с особым ожесточением. Зелёная зона отгородилась от остального города забором высотой более двадцати футов. Большая часть перемещений в городе – производилась вертолётами, так как по земле было слишком опасно.
Почему иракцы сопротивлялись нам, ведь мы хотели сделать им добро? Знаете, тот кто найдёт ответ на этот вопрос, может подавать заявление на должность Госсекретаря… я серьёзно. Я всегда, когда мне задают такой вопрос, вспоминаю одну русскую пословицу – волк, съевший твоего врага отнюдь не становится тебе другом. Мы почему то считаем, что если народ страдает от какого-то диктатора, а мы помогаем его свергнуть или сами свергаем – то мы вправе считать что этот народ нам друг. Точнее не так – мы вправе рассчитывать что этот народ назовёт нас своим другом. Но мы просто не представляем, каков потенциал антиамериканизма во всем мире, и особенно – на Ближнем Востоке. Это есть в Европе – почему же мы удивляемся тому как нас ненавидят в Багдаде?
Новое посольство было не узнать – в несколько раз больше предыдущего со своим жилым комплексом. Стены были покрыты специальными матами – в них застревали осколки при обстреле. На территории были выкопаны щели, куда надо было прятаться при миномётном обстреле.
Стэн Бишоп – уже почти год был начальником станции в Багдаде. Меня он встретил радушно, налил виски. Выпили, потом он предложил пройтись.
– Чтобы ты понимал – сказал он – шансов здесь нет никаких. Для демократии я имею в виду. Они просто режут друг друга, мы даже трупы не успеваем собирать. Эти придурки из Пентагона придумали стратегию расширения контроля – но это обернётся лишь большим количеством трупов. Хорошо только, что они теперь скорее друг друга убивают, чем нас.
– Полиция так и не заработала?
– Ты что, шутишь? Полицейские участвуют в убийствах
Круто. Когда я был здесь первый раз – полицейские просто ничего не делали. Теперь они, похоже, втянулись в междоусобную войну
– А мы тогда на что нацелены?
– Хороший вопрос
Бишоп помолчал, будто решая, можно ли мне доверять. Стратегический бомбардировщик Б52 с базы в Гуам – резал бесконечное, распахнутое настежь небо над нами пополам белой строчкой выхлопа…
– Знаешь, у меня есть план. Свой план.
…
– Дать этим парням работу.
Я пожал плечами
– Какую работу они могут выполнять?
– Охранную, какую же ещё. Знаешь, был парень по имени Дейл Карнеги, он написал несколько книг. В одной из них он написал, как он избавился от шайки мальчишек, повадившихся воровать яблоки у него в саду. Просто нанял самого крутого из них охранять сад…
– Почему бы им не контролировать месторождения самим?
– Потому что они не смогут продавать нефть сами. И они это знают. Каждый должен заниматься своим делом.
Я кивнул
– Неплохо.
– Вот именно. Я нашёл одного человека… приличный по местным меркам. Высшее образование имеет. Не фанатик. Если хочешь – я передам его тебе.
Я кивнул
– Хочу. Где он?
– Кэмп Букка. Парня зовут Ибрагим аль-Бадри ас-Самарраи.
Прошлое. Июнь 2009 года
Ирак, близ ирако-кувейтской границы
Кэмп-Букка был интересным местом. Если кто говорит о том что мы в Ираке проявляли жестокость – тому надо было увидеть это.
Это был временный лагерь, переделанный в лагерь для временно контролируемых лиц, не представляющих опасности. Пустыня, обнесённая забором, через который при желании можно перелезть – но никто этого не делал. Контроля практически не было. Внутри – поставили палатки и быстровозводимые домики, в них задержанные и жили. Им оборудовали площадки для игры в футбол и баскетбол, некоторые занимались этим – а некоторые просто слонялись целый день без дела или лежали на своих лежаках. Дважды в день они подходили к воротам, чтобы получить свою порцию еды и воды. В то что происходило внутри – американцы не вмешивались.
Я переговорил с полковником Кингом, контролирующим периметр, и понял, что он не знает и не хочет знать, что происходит внутри. Все что его интересует – чтобы заключённые не разбежались. А им и незачем было – здесь кормили на шару и охраняли. Учитывая то, что происходило в городах – а там вырезали людей целыми автобусами – почти рай на земле.
Я попросил мне вызвать аль-Бадри и мне его вызвали. С виду он показался мне вполне нормальным – роста чуть выше среднего, постарше чем большинство из здесь находящихся. Очки, недорогие. Короткая окладиста бородка. Я передал ему привет от Бишопа и сумка – там были сладости и курево. Это от меня.
– Мистер Бишоп сказал, что вы готовы поработать на охране нефтяных месторождений, это верно? – спросил я, устроившись на древнем и расшатанном стуле. По крайней мере тут прохладно, и то хорошо.
– Мистер Бишоп это сказал? Да, верно.
– Но как мы сможем быть уверены, что вы не предадите нас? Такие случаи уже бывали.
– О, это исключено.
– Почему же?
– Все бойцы принесут присягу мне. Они не смогут её нарушить.
– Но разве вы амир?
Аль-Бадри посмотрел на меня, и понял, что не все так просто.
– Они не предадут меня – уверенно сказал он
Прошлое. Июнь 2009 года
Ирак, Багдад
Вернувшись в Багдад, я посмотрел досье этого парня. Оно не впечатляло – из бедной семьи, почти ничего не имеет. Задержан даже не за теракт, а за пропаганду. Предположительно имеет какую-то степень в фикхе. Но какую – мы не знали.
Стэн был настроен оптимистично. Мы гуляли на территории «парка» – так называлось место на территории нового посольства с чахлыми деревьями – а вместо земли тут всё было засыпано цветной щебёнкой.
– Мы должны на кого-то опираться – сказал Стэн – хотя бы на тех, кто виновен меньше других.
Я промолчал.
– Как тебе показался этот парень?
– Работать можно, – я пожал плечами, – но по одной встрече сказать можно мало. Его уже проверяли на детекторе?
– Нет, – скривился Стэн, – да и бесполезно. Они врут, как дышат. Принцип такой, когда ты постоянно лжёшь, детектор этого не видит.
– Что здесь произошло, пока меня не было?
– Ничего хорошего. Сначала мы легли в постель с шиитами, потом с суннитами, потом опять с шиитами. Потом они начали резать друг друга
– А мы что делаем?
– Поддерживаем присутствие. Это официально.
– А неофициально?
Стен выругался матом.
* * *
Начало девятого года ознаменовалось взрывом насилия в Афганистане – хотя казалось, там дело уже выправляется. Придурки из Госдепа тоже так решили и решили спихнуть президента соседнего Пакистана Мушаррафа, который пришёл к власти в Пакистане несколько недемократичным путём – в результате военного переворота. Они только забыли о том, что демократия означает правление на основе общественного консенсуса, а общественный консенсус в Пакистане, как и в других подобных странах, – включает в себя убийство американцев. Сменщики Мушаррафа прекратили сотрудничество с нами в борьбе с Талибаном – и уже через полгода ситуация в Афганистане начала обостряться.
В Ираке насилие понемногу шло на спад – но это было вызвано скорее тем, что на выборах победил Барак Обама. Местные поняли, что мы уйдём и смысла нападать на нас – уже нет.
Мы же – уже готовили план работы после вывода войск.
Тут мне не на руку сыграла моя репутация – Бишоп иногда брал меня с собой и мы ездили к его агентам только вдвоём. Я его прикрывал, хотя это была не боя работа.
Навсегда запомнил того члена Верховного суда. Мы привезли ему жалование – наличные, полмешка. Он там сам должен был кому-то раздать. Дело было у него дома – и пока я стоял с автоматом, верховный судья и Стен, сидя на ковре рядом с грудой банковских упаковок – делили деньги. Три пачки судье, пачку Стену. Четверть мы забрали с собой – откат от судьи.
Когда возвращались обратно, Стен дал мне две пачки и сказал помалкивать…
* * *
Когда на фугасе подорвалась машина с Бобом Гринсбергом – меня сделали депьюти. То есть, заместителем начальника станции.
Это была больше бумажная работа – но мне было не до неё. Мы забрали Ас-Самарраи из лагеря и перевезли в другое место, близ Багдада. Начали готовить нефтяную полицию, для чего заинтересованные нефтяники наняли тренеров из бывших бойцов спецназа – а я вылетел в Прагу, договариваться о нелегальных поставках оружия. После того, как мы официально закупили пятьдесят тысяч пистолетов Глок для иракской полиции а потом они начали всплывать по всему Востоку, вплоть до лагерей палестинских беженцев в Ливане, и всё это попало в газеты – больше мы ничего официально не закупали. На иракских полицейских надежды как не было, так и нет – люди звали их «моникаями». Это потому что мы дали им западную форму, в ней были непривычные для Востока штаны с ширинкой на молнии. Вот местные остряки и вспомнили про Монику Левински и Билла Клинтона.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.