Сам Паша ей не нравился. Все тот же самовлюбленный болван с одной извилиной. Ну красивый, ну смотрится на сцене более чем, и что в этом такого?
Ирка отработала свой номер, исчезла, ее место занял Паша. И снова его пальцы забегали по струнам. На этот раз был «Scorpions» с его «Ветром перемен». Медленный танец не объявляли, все произошло само по себе. К Кате подошел Аркаша, что-то сказал, робко протянув руку.
Отказывать она ему не стала, но в глаза не посмотрела. Все внимание на Пашу. Играл он хорошо, но смотрелся еще лучше. И когда он вдруг запел на языке Шекспира, Катя даже не улыбнулась. Хотя, если честно, вокал у него слабый, а владение английским просто ужасное. Но выглядел он при этом серьезно, уверенно, может потому и не возникло желания поднять его на смех.
Паша на нее не смотрел, да ему и незачем. Катя для него – одна из толпы, ну так на большее она и не претендовала. Паша и сам один из многих, это сейчас он произвел на нее впечатление, но через час-другой после дискотеки она и думать о нем забудет. Ей нужен совсем другой мужчина…
Да, ей действительно нужен другой мужчина, такой, который будет носить ее на руках, дарить не только цветы, но и прекрасное будущее. За которым она будет – как за каменной стеной…
Она вдруг поняла, что прижимается к Аркаше. Сам бы он не посмел привлечь ее к себе, неужели сама прильнула? А зачем? И почему она не отталкивается от Аркаши? Может, он тот самый мужчина, о котором она думает? Этот очкарик?!
Медленная музыка вливалась в душу медовыми потоками, в теле образовалась непонятная щекотная тяжесть, чувства подернулись томительной негой. Аркаша будто почувствовал это, прижался к ней, Катя ощутила пульсацию, исходящую от его дрожащего тела. Она вдруг захотела оттолкнуть его, но так, чтобы не выскользнуть из объятий. Она так и сделала, но тут же поняла, что это был не толчок, а трение. Причем такое приятное, такое волнующее. Захотелось еще и еще… Аркаша вдруг с силой прижал ее к себе, его тело напряглось, дернулось. А она ощутила прилив дикого, но пугающего восторга.
– Баран!
Катя в панике оттолкнула Аркашу, глянула на Пашу, который продолжал петь, не обращая на нее ни малейшего внимания. Точно болван! И Аркаша полный придурок!..
Она вышла из актового зала. Баста, карапузики – кончилися танцы! Пора домой!
Катя забрала плащ из гардеробной, но надевать его не стала. Весна цвела белым цветом, на улице не очень тепло, но и не холодно. А ей жарко – легкая прохлада не помешает.
– Катя!
Аркаша догнал ее. Она и опомниться не успела, как он, забрав плащ, набросил его ей на плечи.
– В рукава надень, простудишься!
Катя могла бы сказать, что ей не холодно. Но тогда придется объяснять, почему. Еще подумает, что ей стало жарко от него.
– Отвали!
Она послала его к черту, но плащ в рукава надела. Действительно, в такую погоду простудиться проще простого.
– А ты уже домой?
Конечно же, Аркаша не собирался никуда уходить. Он же как банный лист, от него так просто не избавиться.
– Нет, к любовнику!
– У тебя нет любовника.
– Много ты знаешь!
– Я же знаю, ты нарочно…
– Что нарочно?
– Так говоришь.
– Что я говорю? Я молчу! Нужен ты больно, чтобы говорить!
Они вышли за школьные ворота, дальше – неосвещенный участок улицы до самого шоссе.
Редко на каком фонарном столбе светилась лампа. Зато кусты пышные вдоль дороги. Не так давно здесь изнасиловали какую-то девчонку. Какую именно, Катя не знала, история об этом умалчивала. Может, и не было ничего. Но запросто может случиться. Тот же Аркаша мог наброситься на нее, ударить так, чтобы она потеряла сознание, и затащить в кусты… Но Аркаша не посмеет. Хотя кто его знает? Прижимался же он к ней на танцах. Еще и терся об нее. Катя нахмурилась. Или это она – об него? Что это на нее нашло?
– Извини, если я тебя обидел, – протяжно вздохнул Аркаша.
– Кто меня обидел? Ты?! – оскорбительно засмеялась Катя. – Ты можешь меня обидеть?!
– Ну, я бы не хотел…
– Чтобы меня обидеть, нужно быть кем-то. А ты никто, понял?
– Я докажу тебе, что это не так.
– Не надо ничего доказывать. Надо просто исчезнуть. Так, чтобы я долго-долго тебя искала.
– Да, конечно. Провожу тебя и уйду.
– Не надо меня провожать!
– Так темно же.
Катя остановилась, повернулась к Аркаше и глянула на него со всей злостью, на которую только была способна. Он все понял и повернулся к ней спиной.
Катя пожала плечами, глядя ему вслед. Интересно, а почему она должна идти домой? Там, в школе, дискотека полным ходом, народ танцует, ее подруга поет. И Пашу Маслова бояться нечего, он всего лишь вызвал всплеск ее интереса. Всплеск, от которого не осталось и следа.
Но возвращаться она не стала. Аркаша еще подумает, что она решила остаться из-за него. А он ей и даром не нужен.
Катя миновала темный участок, пошла вдоль освещенного шоссе. Метров через двести поворот, и она окажется на своей родной улице. А там до ее дома рукой подать.
До поворота оставалось совсем чуть-чуть, когда на обочину шоссе съехала темная «девятка». Машина остановилась, из нее вышли двое, наперегонки бросились к Кате. Она и понять ничего не успела, как один из них, длинноносый и пучеглазый, дохнув перегаром, схватил ее за руку.
– Это безобразие! Принцесса, и без кареты!
– Так долго продолжаться не может! – сказал второй, круглолицый с маленькими глазками.
Он взял Катю под вторую руку. И они вдвоем потащили ее к машине.
– Пустите! – вырываясь, закричала она.
– Не ори! А то вылетит фея! – засмеялся длинноносый.
Он снова схватил ее за руку, на этот раз крепче прежнего.
– Сказать, куда залетит? – гоготнул круглолицый.
Катя поняла, что на этот раз ей не вырваться. Ее оторвали от земли, перенесли через канаву.
– Помогите!
Конечно же, она понимала, что будет дальше. Эти шальные отморозки вывезут ее куда-нибудь на природу. А может, ее изнасилуют еще до того, как машина покинет пределы города.
Длинноносый уже открыл заднюю дверь машины, когда раздался звук, с каким в заднее стекло влетел тяжелый камень. И тут же послышался Аркашин голос:
– Отпустите ее!
Катю действительно отпустили. Но только для того, чтобы заняться наглецом, который посмел запустить камнем в драгоценную машину.
– Убью! – испуганно взвизгнул Аркаша.
Он держал в руке второй камень, но наглецов это не напугало. Они бросились к нему, Аркаша запустил в них камнем, который пролетел в метре от Кати, с гулким стуком чиркнув по крыше машины.
Длинноносый ударил Аркашу кулаком в лицо, он упал, и ему тут же добавили ногой. Катя выскочила на трассу, замахала руками. Может, остановится какая-нибудь машина, может, заступятся за Аркашу.
Одна машина прошла мимо, даже не замедлив ход, вслед за ней проскочила другая. Но Аркаша поднялся сам. И стал убегать, на ходу подняв с земли очередной камень.
– Стоять!
Длинноносый бросился за ним, но Аркаша подобрал еще один булыжник. И развернулся к противнику лицом. Драться он не умел, но руками махал с отчаянием обреченного. А в руках булыжники, под которые длинноносый и попал. Один удар по морде, другой – этого хватило, чтобы враг отступил. Досталось и его дружку. Аркаша запустил в него оба камня, один из них попал хулигану в голову. Аркаша снова наклонился, на этот раз в руках у него появилась палка.
– Убью! – дико заорал он.
– Да он бешеный! – запаниковал круглолицый.
– Ну его в пень! – подхватил дружок.
Они вернулись к машине, пригрозили расправой всем, в том числе и Кате. На этом все и закончилось. Противник трусливо бежал. Катя смотрела вслед отъезжающей «девятке» и не могла поверить, что поле боя осталось за Аркашей.
Но победа досталась ему серьезной ценой. Нос расквашен, весь свитер в крови, на щеке царапина, оба глаза подбиты. И очки куда-то делись. Но Аркаша улыбался, торжествующе глядя на Катю. Она кивнула, подбадривая его. Не важно, умел он драться или нет, главное, что победа осталась за ним. И Катя не досталась насильникам.
– А где очки? – спросила она.
– Да где-то там.
Очки он нашел быстро. Вернее, то, что от них осталось. Одно стекло выбито, другое треснуто, и сама оправа сломана.
– Ничего страшного! – Он гордо расправил плечи, ликующе глядя на Катю.
Она хотела сказать «спасибо», но язык почему-то не повернулся. Хорошо, догадалась кивнуть в знак благодарности. И еще она позволила парню проводить себя домой. Но на прощание не поцеловала, а ведь он так надеялся.
* * *
Новые инструменты вдохнули в группу новую жизнь. Совсем иное звучание, совсем другой эффект. Девчонки восхищались, пацаны завидовали – именно так все и должно было быть. Вечер удался, и в этом была Иркина заслуга. Сначала она выбила у отца обещание, а затем и все остальное. Причем по полному списку.
– Слушай, откуда ты такая взялась? – Паша обнял ее за талию, прижал к себе.
– Я не взялась, я была, – улыбнулась она, не думая отстраняться.
Пацаны уносили аппаратуру со сцены прямиком в тир, в каморку за кулисами никто не заглядывал. И никто не видел, как Паша зажал Ирку в угол.
– Еще не была, – качнул он головой, обволакивая ее взглядом.
– А надо?
– Успех нужно отпраздновать.
Он задрал подол ее платья и пальцами обжал пышные, но тугие «булки».
– Прямо сейчас?
– Ты же дашь мне… автограф?
– Это теперь так называется? – закрывая глаза, проговорила она.
Он стянул с нее колготки вместе с трусиками, она покорно переступила ногами, помогая избавиться от одежды. И так же покорно подняла ногу, чтобы он смог пристроиться.
Он уже готов был повернуть ключ на старт, когда дверь открылась. И послышался женский голос:
– Маслов!
К счастью, директриса не стала заходить в каморку. А его выдуло оттуда.
– Да, Оксана Васильевна!
– Аппаратуру всю занесли? – строго спросила директор школы.
Немолодая она уже, за сорок, но выглядела для своих лет неплохо. Потому что старательно следила за собой.
– Чуть-чуть осталось.
– Кто там у тебя? – Она заглянула ему за спину, но обходить не стала.
– Никого.
– Давай закрывай там, если никого. И ключ от тира мне в кабинет.
– Но мы хотели немного порепетировать.
– Завтра! – отрезала директор.
И уже на ходу добавила, что в распоряжении у Паши всего десять минут. Почувствовала она что-то, поэтому спешила очистить школу от возбужденных элементов. Школу, которую Паша мог превратить в притон.
Ирка стояла на том же месте, но уже в колготках. Платье оправлено, волосы приглажены. А в глазах ожидание.
– У нас всего десять минут, – сказал он, закрывая за собой дверь.
На Пашу нахлынул азарт. С Оксаной Васильевной шутки плохи: ей ничего не стоит испортить им жизнь. Но пошутить охота. А заодно неплохо бы испытать себя. Успеет он за десять минут и с Иркой разобраться, и ключи директрисе занести?
Но Ирка отказалась от эксперимента. И оттолкнула его.
– Не надо!
– А как же праздник?
– Без шампанского?
– Ну, извини!
– У меня есть. На даче… – тихо сказала она.
Паша уложился в отпущенные десять минут. Еще столько же ушло на то, чтобы поймать частника. Еще четверть часа они добирались до места.
Дачный участок находился в обычном садовом товариществе, но размер дома впечатлял. Двухэтажный, за высоким забором, на окнах решетки, дверь стальная. Внутри было холодно, но Ирка занялась камином.
Паша обошел дом, спустился в каминный зал, оседлал кресло-качалку, покрытое оленьей шкурой. Ирка накрыла его пледом.
– А на колени? – Он похлопал себя по бедрам.
– Ты себя так ведешь, как будто я тебе какая-то там. – Она сказала это с упреком, но при этом заигрывающе улыбнулась.
– А какая ты?
– Я – особенная!
– Так я и не спорю, – пожал он плечами.
Ирка только казалась простой. Вроде бы сама на шею бросилась, а уже месяц прошел с тех пор, а он так ни разу ее и не прислонил. Сколько раз в угол зажимал, но трусы смог снять только сегодня. А дальше застопорилось, и не факт, что будет движуха. Вроде бы они одни в доме, где столько крепких на вид кроватей, но позволит ли она уложить себя на обе лопатки? Уже вот заднюю включила. Не такая она…
Не простая она. Потому и смогла выпросить место у микрофона. И спела, надо сказать, очень даже неплохо. Если зазналась, то движухи точно не будет.
– Если ты думаешь, что со мной можно просто так… – Ирка нарочно потянула паузу.
Действительно, зачем договаривать, если все и так ясно? Нельзя с ней как с дешевкой, потому что папа у нее серьезный человек. И у Паши могут возникнуть крупные неприятности, если он вдруг поматросит Ирку и бросит. Он это, в общем-то, понимал, потому и не форсировал события. Потому останавливался перед теми робкими преградами, которые она создавала. С другой бы уже давно напролом пошел, а с Иркой боязно. Хотя и не страшно. Может, и не будет ничего. Может, у нее таких, как он, был вагон и маленькая тележка. Был и еще будет. На всех одного отца не хватит.
– Может, тебе жениться на мне придется.
– Бум! – Паша закатил глаза.
Похоже, напролом пошла сама Ирка. Сначала его на дачу заманила, затем перед фактом поставила.
– Что, страшно стало? – засмеялась она.
– Страшно?.. А ты думаешь, я успел испугаться? – хмыкнул он.
– Не знаю, – лукаво улыбнулась она.
И вдруг оказалась у него на коленях. Причем села, обжав его ноги бедрами. А колготок на ней уже не было. Может, и все остальное уже сняла.
– И как это понимать? – спросил он.
– Ты мог бы накрыть меня пледом. – С каждым произнесенным словом туман в ее глазах становился гуще.
– Ну, это я могу.
Он укрыл пледом и ее, и себя. Это не отняло у него много сил, но вид он сделал такой, будто выдохся до изнеможения. Надо было как-то объяснить ей отсутствие страстного порыва. Но Ирка ничего не хотела понимать.
– А дальше что? – спросила она.
– Согреваемся.
– А говоришь, что не страшно, – засмеялась она.
– Уже страшно, – кивнул он.
Ну ее к черту, такую любовь, от которой больше проблем, чем удовольствия. Все что нужно, Паша от Ирки уже получил. Шефская помощь оказана, назад хода нет, а сунуть-плюнуть можно с кем угодно. Янка Осетрова напрашивается, Ленка Боярцева опять же. А скоро они на городской уровень выйдут, в клубе будут выступать. Договоренностей пока нет, но Паша чувствует свой потенциал. Очень скоро у него отбоя от поклонниц не будет. А там, где фанатки, там и секс. И, главное, свободная любовь.
– Я тебя напугала?
– Ты меня напугала, – честно признался он.
– Я думала, ты смелый.
– Я тоже так думал.
– А ты не бойся… Никто тебя не заставляет… – Ирка нетерпеливо заерзала на нем.
– Слушай, мне уже домой пора.
– Я же говорю, не надо на мне жениться.
Ей хватило одной руки, чтобы вцепиться в него будто клещами. А второй она умудрилась расстегнуть «молнию» на его джинсах.
– Рано еще мне.
– Так никто и не торопит…
За одной молнией должна была последовать другая, но Паша не чувствовал себя Посейдоном. Слишком уж вялым был его трезубец…
– А кто-то брызги обещал, – усмехнулась Ирка.
– А кто-то шампанское.
– Шампанское потом…
Она ерзала на нем с таким ожесточением, что даже мертвый почувствовал бы прилив сил. Паша понял, что сейчас произойдет контакт. Надо было как-то выходить из положения. Он резко откинул туловище назад, смещая центр тяжести, кресло пришло в движение.
– Ты что делаешь? – разволновалась Ирка.
Но Паша повторил маневр, и на этот раз кресло перевернулось, сбросив на пол их обоих. Его голова оказалась у Ирки под юбкой.
Все бы ничего, но именно в этот момент в зал кто-то вошел.
– И что это такое? – возмущенно спросил мужской голос.
Паша не имел дел с ее отцом – не видел его и не слышал. Но вряд ли это был он. Голос звонкий, молодой. А еще засмеялась какая-то девчонка. Можно сказать, хохотом зашлась.