- Это ты мне будешь морали читать? - выгнув бровь, насмешливо спросила девушка. Зеленые глаза захватили в плен мои. - Разве ты не внес значимый вклад в мой образ жизни?
- Я? У тебя плохая память, дорогая. По-моему, именно ты проявляла некоторую настойчивость и изобретательность. Я лишь шел у тебя на поводу.
- Вранье. - рявкнула она, зло сощурив свои красивые глаза. Я удивленно уставился на нее. Но Лили быстро взяла себя в руки и расслабилась, запустив пальцы в свои темные локоны. - Не будем ссориться.
- Разумное решение. - согласился я. - Барбара сказала, что вы неплохо поговорили. - решил сменить тему, чем вызвал у Лили-Лейлы-Анастасии скучающий зевок.
- Та еще зануда. Но иногда полезно поговорить с женщиной, знающей толк в некоторых вещах. - Лейла сменила позу. Отвернувшись от меня, она откинулась на спинку дивана и, вытянув ноги, положила их на журнальный столик. - А я так давно не разговаривала с женщинами.... - прозвучало грустно, даже потеряно. Я растерялся, почувствовав, как мое сердце болезненно сжимается. Протянув руку, я мягко тронул ее плечо. Это вышло инстинктивно. Я сопереживал ее грусти. И Лейла не вздрогнула, не отстранилась, но и не посмотрела на меня.
- Расскажи, как ты появилась в том торте. - попросил я мягко. Она пожала плечами, разглядывая идеальный педикюр на своих ногах. А я смотрел на ее профиль. Считал ли я ее красивой? Да, теперь, несомненно, да. Она казалась мне нереальной космической девушкой с искрой внутри и тайной. Лили излучала волны запредельного эротизма, а я пропадал, глядя на нее.
- Я не буду спрашивать, зачем ты просишь меня об этом. Мне плевать, если честно. Я хочу одного - свалить отсюда. Понимаешь? - она повернула голову, взглянув на меня с презрением. - Никакие наши беседы и твои очаровательные улыбки не изменят того, что мы по разные стороны. Никакого мира не будет.
- Ладно уже, воительница. - я убрал руку с ее плеча. - Я знаю только то, что тебя переправил через границу директор интерната, в котором ты восппитывалась, для участия в конкурсе по пению.
Лейла злобно усмехнулась, скривив губы и скрипнув зубами.
- Педагог. Как же. Сутенер он, вот кто. Нас с сестрой перевели в интернат из дома малютки. Никто не удочерил, хотя мы ждали, как многие дети, некоторым повезло... Дело в том, что Даша болела часто, а сестер разделять нельзя. Вот мы и жили в этом аду.
- Значит, у тебя есть сестра. Старшая?
- Младшая. - тряхнула головой Лейла. - Мы были красивыми девочками, а ты понимаешь, как часто зрелые мужчины заглядываются на молодых девочек, да и мальчики в приютах тоже быстро созревают. Дашу не трогали, потому что она болезненная была, бледная, из больниц не вылезала. А вот меня взялся опекать сам директор интерната. Именно он потом меня продал Алану Гетти.
- Что значит продал? Ты же сама контракт подписывала.
- Ты, правда, думаешь, что этот контракт мог иметь какую-либо юридическую силу?
Она с отвращением посмотрела на меня. Еще бы. Я принадлежал тому миру, который стал для нее адом на земле.
- Так вот Аркадию Юрьевич, сорока пяти лет мужчина. Весь в наградах и грамотах. Весь такой уважаемый. Он питал необычайную любовь к своим подопечным. Особенно к девочкам лет одинадцати - пятнадцати. И ладно бы обычным способом. Знаешь, в местах, откуда я, мало чем удивишь, но наш благодетель был с определенной придурью. И своих любимцев готовил с самого детства. Всячески унижал, подвергал моральным пыткам. Таким, как темная комната, всеобщий бойкот, голодовка и прочее. Потом он жалел, конечно. Даже конфетку мог дать. Впервые Аркадий Юрьевич избил меня в десять лет. Жестко. Я потом лежала два дня, а он заботился обо мне. Сладкое приносил и фрукты. Или платье новое. И так повторялось часто. Вырабатывал инстинкт. Кнут - удовольствие. Кнут-удовольствие. И я привыкла. Представляешь?
Сказать, что ее рассказ поверг меня в ужас, все равно, что ничего не сказать. Неужели где-то в мире происходит подобный беспредел? С детьми... детьми. Я инстинктивно провел ладонями по лицу, словно стирая с него выражение потрясения и гнева.
- А как же другие педагоги? Воспитатели? Неужели никто не видел? - спросил я, заранее зная ответ.
- Никому нет дела до сирот. - проговорила Лейла сдавленным голосом.- В некоторых семьях с детьми случаются вещи и похуже, и всем плевать. Говорить начинают, когда уже нет ребенка... - Она посмотрела перед собой остекленевшим взглядом. - В тринадцать лет Аркадий начал насиловать меня. Не обычным способом. У него были на меня планы, поэтому девственность он не трогал, и не раз говорил, что есть заказчик на девочку с моими наклонностями. И Аркадий не печалился, что не может оторваться по полной, ему хватало доступных способов, которые не повредили товар. Если я пыталась сопротивляться, он напоминал мне о том, что у меня есть очень симпатичная сестра....
Лили посмотрела мне в глаза, в которых стояли злые слезы. Я застыл, чувствуя невероятную пустоту внутри и нарастающий ужас.
- Ну как, история, Майкл? Ты уже втянулся? Это хотел услышать? Такую правду?
- Прости... - выдавил я, просто не зная, что еще сказать. Лили отмахнулась от меня, как от никчемной мошки.
- Сначала было больно, противно и страшно. Потом нет. Я привыкла. Просто у меня не было другого выбора. Или жить так, как я живу, или идти на улицу и ложиться под любого, кто сильнее. За хлеб, за работу, или просто так, чтобы не быть одной. Аркадий любил повторять, что мне повезло, что я особенная, способная. Если бы не музыка, которой мне не запрещали заниматься, а наоборот, поощряли, я бы сошла с ума. А в пятнадцать я впервые увидела Алана Гетти. Он приехал к нам в интернат с конфетами и красивыми нарядами. Такой щедрый, улыбчивый, красивый. Высокий, модный, от него вкусно пахло, и он просто был крутой. Да, он показался мне красивым и добрым. Ласково мне улыбался. Но забрал не меня. Парня из выпускного класса. Аркадий сказал, что теперь этот парень будет жить в Америке и учится в престижном университете. Мы с Дашкой даже завидовали. Дуры малолетние. А потом случилось ужасное. Дашка заболела. И не какое-то уже привычное воспаление легких, а лейкоз! При ее-то здоровье. Это был приговор. Для нас. Помню, как мы обе плакали после первой процедуры химии. Ее тогда тошнило, но она еще не поняла.... А потом выпали волосы, кожа покрылась язвами, стали крошится зубы. Она почти не вставала, а я ничем не могла помочь.
- Анастасия... - позвал я ее, пытаясь вырвать из страшных воспоминаний. Назвать чужим именем язык не повернулся. Тело девушки мелко сотрясалось, и я всерьез боялся нервного срыва. Она говорила правду, но горящая ярость в ее глазах была направлена на меня. Создавалось впечатление, что девушка зла на саму себя. Жертвы насилия часто винят себя в том, что произошло.
- Все в порядке. Все уже пройдено. Просто вспоминать тяжело. Каждый раз тяжело. И легче не станет. - она покачала головой. - Нам повезло. В первый раз в жизни. После третьей химии у Даши началась ремиссия. Стало легче. Волосы начали отрастать, кожа восстановилась, она начала нормально питаться. Мы радовались и строили планы. Выпускной класс, все-таки. К тому времени Аркадий ко мне охладел, но все равно охранял меня от особо настойчивых ребят. Я воспринимала подобное заступничество, как своего рода благодарность за оказанные услуги. А потом последовал еще один удар судьбы. Мы с Дашей гуляли, когда у нее внезапно потекла кровь из носа. Она упала в обморок, и ее увезли на скорой. А потом были недели в реанимации , прогноз неутешительный. Лейкоз вернулся. И теперь, чтобы выжить, Даше нужна была операция по пересадке костного мозга. Такие делали ... и делают в Германии, и в Израиле. За огромные деньги, которых, конечно, у девочек-сирот не было. И я просто молилась. И надеялась на чудо.
Но чудес не бывает. Аркадий нашел меня в больнице, когда я сама была на грани. И сказал, что может мне помочь, но я должна уехать ненадолго. На пару месяцев. В Америку. И напомнил, про того мужчину иностранца, который приезжал и так всем понравился. Сказал, что Алан Гетти заплатит за операцию и все, что понадобится Даше для полного выздоровления. Я лишь должна выполнит все его пожелания. Знаешь, Майкл, тогда я совсем не думала, что может сделать со мной Алан. Будет ли это только он или еще сто человек. Мне было наплевать. Абсолютно. Я просто хотела сохранить жизнь своей сестре. Любыми средствами. А что до моего тела, боли и насилия? Чего я не видела? Чего стоил мой добрый учитель Аркадий. Я согласилась и через месяц вылетела в сопровождении Аркадия. Формально я должна была участвовать в конкурсе пианистов. А оказалась в торте. В качестве подарка для тебя. - Лили повернулась и посмотрела мне в глаза. Но не с ненавистью, хотя я ожидал именно ее. А задумчиво, изучающее. А мне впервые в жизни хотелось плакать. Хотелось обнять ее и просто держать, ничего не говорить, разве могут какие-то слова исправить или выразить все, что я чувствовал в этот момент. Мое сердце разрывалось, а я сам не мог дышать. Я был так виноват перед ней. Я предал ее.
- Неужели ты ничего не знал? Совсем ничего? - спросила она тихо, глядя на меня огромными глазами цвета чистой зелени. Я просто качнул головой, не в силах говорить. Боль внутри была такой сильной, что я даже глотать не мог. Боль от стыда, от ненависти к Алану, Аркадию, самому себе....
- Я никогда бы не сделал того, что сделал.... - шепотом выдохнул я, когда она отвела глаза, позволив мне дышать. - Я даже не помню, как в первый раз...
- Не надо. - она в защитном жесте обхватила ладонями голову, не желая слушать. - Не говори ничего. Все уже случилось. Не исправишь. Я ненавижу тебя не за это. В твоем доме мне не было плохо. С тобой - не было. Как ни странно, ты единственный, кто не принуждал меня, ничего не просил взамен за ласку и подарки. Но ты тот, кто ты есть. Игрушка надоела тебе, и ты вернул ее настоящему хозяину. Тому, кто ее купил.
- Я не делал этого! - резко вскочив, я рывком поднял Лили на ноги, заставив посмотреть на меня. - Я клянусь, что не просил Алана забрать тебя. Я даже не знал, что ты у него.
- Я не поверю тебе. С чего бы мне верить? Вы лжецы. Все. И ты и твой дохлый родственник. - выплюнула она мне в лицо. И меня пронзило страшное подозрение. Я разжал пальцы, отпуская девушку, вглядываясь в ее лицо....
- Он не заплатил... - произнес мой, но такой чужой голос. Я помнил, что она говорила в прошлый раз. Они обманули девочку, спекулируя на ее горе. В ушах застучало, я почти перестал видеть....
- Нет, не заплатили. Аркадий, конечно, получил деньги, но не я. - качнула головой Лили. И чистая ненависть посмотрела мне в глаза. - Она умерла. Моя сестра умерла. Из-за вас обоих.
Зажмурившись, я отвернулся. Да и как смотреть на нее после всего, что я знаю.
- Я не смогла ее спасти. Я развлекала Алана и его приятелей в адском доме. Ради чего? Если кто и получил прибыль от моих мучений, так это Аркадий. А мне платить никто и не собирался. Хочешь узнать, как я убила его?
Лили схватила меня за рубашку, поворачивая к себе. Каждое ее слово убивало что-то внутри меня.
- У меня был сообщник в доме. Это был один из людей Брэда. Тот, кого я особенно хорошо ублажала. Он отдал мне свое оружие, и помог отключить камеры. Я вошла в комнату, когда Алан готовился к очередной оргии в пыточном зале. На мне был ошейник, кожаные шорты и высокие сапоги, в которых я спрятала оружие. А знаешь, как готовился? Жрал лекарства для потенции, гребаный извращенец. Я пришла, как нельзя, кстати. Его полувялый член был у меня во рту, когда я выпустила ему кишки.
Я закрыл глаза, отталкивая ее. Не специально. Инстинктивно. Говорят, что нельзя ненавидеть мертвых. Я ненавидел. Мое сердце сочилось ненавистью. То, что я узнал сегодня, перечеркнуло прошлую жизнь. Мое детство, мои первые воспоминания.... Все, что я знал до.
- Будь он жив, сейчас я сделал бы это сам. - произнес я, глядя на ссутулившиеся плечи Лили. Я протянул руку, но она шарахнулась от меня, а потом снова рассмеялась этим своим ужасным смехом.
- Конечно. Ты у нас герой. Рыцарь. В сверкающих доспехах. - с иронией выплюнула Лили. - Удобно ничего не знать, правда?
- Правда. - кивнул я. - Ты права. Я не хотел ничего знать о том, что случилось с тобой, когда ты внезапно уехала. Не хотел ничего знать о том, что творил Алан в том доме. Не хотел знать, что случилось с теми, чьи жизни он сломал. Я ничего не сделал, пальцем не пошевелил, чтобы помочь тебе. И жил. Я прекрасную жизнь прожил, Настя. И у меня есть дом, работа, деньги, власть, жена, которую я люблю. Только я бы сейчас все это отдал тебе, поменялся с тобой местами. Если бы мог.
- Красиво. - ухмыльнулась Лейла, изучающее глядя на меня. - Но жена мне твоя не нужна. Работа тоже. Да, и денег твоих мне не надо. Убивать пока не хочу. Живи дальше, Майкл. Прекрасной жизнью.
- Что стало с тем сообщником? - спросил я, воспользовавшись ее миролюбивым настроем. Выражение лица девушки моментально изменилось. В глазах появилась злость и торжество.
- Он сдох. Вслед за твоим дядечкой.
- Один из четырех? Остальных тоже ты убила? Где стрелять так научилась? - спросил я, подозрительно оглядывая ее с головы до ног. Она вскинула брови, сложила руки на груди.
- Доложили уже. Нет, Майкл. Сама я не убивала никого, кроме Алана.
- Значит, именно тогда появился Рома? Когда вы с ним объединились?
- Не важно, Майкл. Рома меня пожалел, если можно так сказать. Тех парней убрал киллер. На хер мне свидетели? Они все знали, что я причастна.
- На какие шиши Смирнов киллера нанял? Хотя хрен с ними, с деньгами. Как ты выбралась из дома? Барбара говорила, что тебя не было среди пациентов, которых ей доставили.
- Я же сказала, что мне помог человек из охраны дома. Он вывел меня. Потом уже я связалась с Ромой. Я жила у него какое-то время, позже он сделал мне документы, устроил на работу и снял квартиру.
- Какое благородство! - я закатил глаза, меряя нервными шагами гостиную.
- Да, благородство. Он сделал то, что ты не смог. - это был удар ниже пояса.
- Ты меня не просила! - я резко развернулся, глядя в разъяренные зеленые глаза.
- Я думала, что ты меня сдал Алану. Я дура, что ли, после этого к тебе обращаться?
- И сейчас так думаешь? - я подошел вплотную, нависая над хрупкой фигурой девушки. Лили толкнула меня.
- Какая теперь разница, Майкл.
- И что? Его ты тоже ублажала? У тебя такой способ выживания? - что-то внутри меня заставило спросить. Хотя мысль и Романе и Лили в одной постели вызвала отвращение и неконтролируемый гнев. С чего бы?
- Другого не знаю. - оборвала она, сверкая глазами. - Но нет. Тут ты не прав. Рома не трогал меня. Ни разу. Он - настоящий друг. И просто добрый человек. А упрекать меня ты... - она ткнула пальцем меня в грудь. - Не имеешь никакого права. Особенно после того, что делал со мной твой родственник. Это сейчас я могу кричать, разговаривать, чувствовать ярость или просто чувствовать! Ты не видел меня такой, какой видел Рома. Я была животным. Не человеком.
Я запустил пальцы в волосы, нервно взъерошив их, метался по комнате, ища выход в своей душе. Она спокойно наблюдала за мной, сложив руки на груди.
- Да уж друг. - вырвалось у меня. - Одной помог. Другого предал. Четверых заказал. Уму непостижимо. Ему-то я что сделал?
- Не знаю. - искренне ответила Лили, пожав плечами. - Я не спрашивала.
- Не могу поверить. Этот какой-то кошмар. - я снова взлохматил волосы, прижался спиной к стене, опустив голову. - Я могу отпустить тебя прямо сейчас. - неожиданно вырвалось у меня. Я взглянул в ее глаза, в которых мелькнула растерянность. - Дать денег. Много. Сестру это не вернет. Но ты больше не будешь никого "ублажать". Все сможешь себе позволить. Даже расквитаться с этим Аркадием. Через суд или привычным тебе методом. Обещаю, что и Рому я не буду преследовать. Свяжись с ним и скажи, что я тебя освобождаю, а его прощаю. Пусть уезжает куда-нибудь. Здесь его все равно будут искать. Не я. Полиция.
- Ты можешь замять дело, как со мной. - Лили недоверчиво смотрела на меня.
- Не могу. Ты иностранка, нелегалка. Тебя проще отмазать. Он получил гражданство два года назад. И против него железные улики. Так что ты решила?
- Мне нужно подумать. - нахмурилась девушка. - Почему я должна тебе верить?
- А чем ты рискуешь? - спросил я. И, правда? Бояться ей нечего.
- Не верю, что ты так просто отпустишь Рому. К тому же я, правда, не знаю, где он. И при всем желании не могу с ним связаться.
- А раз он такой хороший друг, то почему бросил тебя в опасности?
- Разве я в опасности? Ты сам сказал, что бояться мне нечего. Он может быть, где угодно. Но, уверена, что случись со мной беда, Рома был бы здесь.
- Откуда такая преданность? - недоумевал я, все больше раздражаясь.
- Тебе не понять.
- Куда уж мне.
- И он снова попытается. Мы не закончили с тобой. Кто ж знал, что я промахнусь. - Лили с досадой взглянула на меня. - Сейчас бы уже в России были.