Это сравнительно небольшое графство приносило своим владельцам вполне приличный доход – на роскошных высокогорных диэдимских лугах выращивались лучшие в Лучезарном лошади и овцы. Когда-то освободившиеся владения король отдал своему канцлеру. Первый слуга государя всю свою жизнь отдал королевству, не имел семьи и не оставил наследников, так что графство снова вернулось казне. Разумеется, в Лучезарном были и другие свободные земли, которые могла бы себе потребовать дочь покойного короля, но Диэдим среди них был лучшим. Самые красивые пейзажи, самые чистые городки и деревеньки, самые аккуратные леса… Впрочем, Ианею больше интересовали суммы доходов с земель и их расположение. И, конечно, то, насколько удобно будет сперва захватить владения, а потом удержать.
Диэдим защищала одна хорошая крепость и два довольно скромных форта, которые принцесса решила оставить на потом. К крепости она прибыла с самым уверенным видом, и разумеется, перед ней и её свитой почтительно распахнули ворота, впустили в кольцо стен. Да и как могли бы не пустить, хоть им и казалось странным: что дочери покойного короля могло тут понадобиться? Здесь ведь представительница священной королевской семьи! Её высочеству требовалось оказать должное уважение.
Остальное для Лис не составило труда – они очень быстро и аккуратно заняли крепость: всю, от крыш до подвалов. Не грабили, потому что Ианея ставила условия твёрдо и даже жёстко. Наёмники, которые вообще– то привыкли поплёвывать на запреты нанимателя касательно дополнительных солдатских «доходов» (ну а вдруг прокатит, и с населения уж точно не убудет от какой-нибудь мелочи, сунутой в карман, – пусть радуются, что живы остались… Если остались), стушевались ещё и потому, что впервые видели полулегендарный мир собственными глазами.
Все они были родом из Опорного. Таких, как они, и в Лестницу-то пускали только одной ногой – не в каждый район, только на окраину, чтоб торговцы в роскошных центральных кварталах жили себе спокойно со своими дорогими товарами. Естественно, наёмники могли перепиться да подзабыть, что их никто не нанимал штурмовать и грабить это богатое поселение.
Чувствовалось, что они боятся Лучезарного, а потому держатся строго вместе и беспрекословно в точности выполняют распоряжения нанимательницы, словно уверены, что малейшее отступление от инструкций закончится катастрофой. В то же время бой и захват крепостей были их стихией, где всё тело от пяток до глаз действовало автоматически. Чиновники и солдаты, следившие за порядком в диэдимской цитадели, успели разве что изумлённо вопросить: «А что происходит-то?» Большинство из них просто повязали, кого-то и убили, но скорее по инерции, чем по необходимости.
И её высочество Ианея объявила, что теперь Диэдим принадлежит ей.
Говоря по чести, жители Лучезарного просто не знали, что следует делать в подобной ситуации. Да, если бы в королевстве был король, он бы, наверное, вмешался, гулко гаркнул или даже, в конце концов, отправил бы войска наводить порядок. Но короля не было. И регента, его заменяющего, не было (вернее, имелось аж три претендента, уже заявившие свои права, но дальше заявлений пока не пошло).
Однако, если б король и имелся… Собственно, а что должны были делать представители высшей власти графства в подобной ситуации? Казалось бы – да, защищать Диэдим от вражеских отрядов. Но. Как же это может быть: обратить оружие против представительницы королевской семьи? Местные сановники высшего ранга косились на официала, своё непосредственное начальство, и щурились, едва взглянув на Ианею, словно её уже облекло солнечное сияние высшей власти. Официал же, наместник государя, хранящий графство для того, кому его пожелает отдать король, молчал.
Короля, власть которого он представлял, не было в живых. Высшая власть, что логично, пока перешла к наследникам покойного. Сейчас в Диэдиме уверенно распоряжалась женщина, которая, возможно, станет государыней. Но даже если и нет – кто он перед нею: всего лишь человек. А она – представительница правящей семьи, несущей в жилах божественную кровь, ту самую искру великого Пламени, воплощения миросоздающей магии, которой все они привыкли поклоняться!
Мыслимое ли дело противиться её воле, даже если бы действующие законы не оговаривали особо, что семейство короля только королю и подвластно, и подсудно, и контролируемо только им?!
Поэтому королевский наместник предпочёл промолчать и подчиниться, сделать вид, будто так всё и надо. Решительная, энергичная Ианея почти сразу получила в свои руки контроль над финансами области, выплатила наёмникам жалованье вперёд и отправила наводить порядок в двух диэдимских фортах и патрулировать границы. В казну был отправлен минимум отчислений, остальное принцесса бойко распределила по своему усмотрению, и камерарий, исполнявший в области также обязанности сборщика налогов, не посмел возразить.
Останавливаться на достигнутом Ианея не собиралась. Припугнув диэдимцев наёмными отрядами из среднего мира, она же и обратилась к ним с предложением сформировать отряды народного ополчения. Это была запредельная наглость: сначала привести в графство толпу слабо контролируемых бандитов, а потом уговаривать местных жителей помочь ей от них защищаться.
Но диэдимцы восприняли происходящее как само собой разумеющееся. Раз представительница королевской семьи пришла и предъявила права на землю, и должностные лица отдали ей всё, что она пожелала, значит, так и надо. Раз принцесса сказала, что просто вынуждена была привести наёмников, то кто посмеет усомниться в её словах? И они даже готовы были поблагодарить Ианею за то, что она предоставляет им возможность защищать себя собственными силами с благоволения госпожи и при полной её поддержке.
Буквально за несколько дней диэдимцы сформировали три довольно крупных боевых подразделения, хорошо вооружённых и притом экономичных, потому что большинство солдат продолжали заниматься своими мирными делами, и лишь в случае непосредственной угрозы или же по прямому приказу должны были собираться и воевать. Наёмники почти никого не тронули, но один их вид, уверенная слаженность их действий и оценивающие взгляды, бросаемые на одежды, драгоценности и диэдимских женщин, во многих сердцах породили панику. Как бы там ни было, вскоре в распоряжении Ианеи оказались довольно-таки значительные вооружённые силы.
Об этом всём Аранефу, задержавшемуся на границе Овеяния, сообщили почти без задержки. Не ему одному, конечно, ведь претендентов на регентство уже стало трое. Вот всем троим и сообщили – на всякий случай. Наместник короля и его помощники, отдавшие графство без сопротивления, хотели быть уверены, что им этого никто не поставит в вину. Неважно от кого, но они обязательно хотели получить подтверждение, что всё сделано правильно, или хотя бы уверения: теперь за дело возьмётся тот, кто имеет право наводить порядок в государстве.
Эта новость добралась до Аранефа далеко не сразу. Так уж сложилось, что курьеру пришлось дожидаться возвращения принца в особняк целых два дня, и никто не мог подсказать ему, где искать его высочество, чтоб сообщить новости. Слуги и сами не знали, где сейчас их господин. Аранеф, осознав, какая сложная перед ним встаёт задача, решил взяться за дело с полной серьёзностью. В первую очередь следовало прояснить ситуацию и узнать, какова обстановка в провинции, какие там ходят слухи и возникают настроения. Важно было побеседовать с каждым из лордов, имеющих вес в обществе, чтоб выяснить их позицию.
Не обошёл он вниманием и самое влиятельное герцогство королевства – Овеяние, где сдержанно поприветствовал герцогиню, после чего надёжно завяз в политическом поединке с её сыном, Бовиасом, а также его сторонниками. Схватка эта, судя по всему, грозила затянуться. Бовиас аккуратно уворачивался от прямых и откровенных обсуждений: то охота, то срочные дела, то разные проблемы – он явно тянул время. Герцогиня тоже избегала дискуссий. Когда братья всё– таки встретились, держались они уклончиво. Ни один не хотел давать другому преимущество в разговоре.
Разозлённый Аранеф понял, что вынужден будет задержаться в Овеянии, поэтому принял приглашение герцогини занять её охотничий домик (особняк, кстати, оказался довольно просторным). Здесь его наконец-то нашёл курьер. Рассерженный, принц едва склонил ухо к сообщению усталого гонца, потому что думал совершенно о другом. Но когда всё– таки вслушался в суть, у него мигом свело судорогой лицо. На фоне сложностей с Бовиасом выходка Ианеи показалась преувеличенно подлой, задевающий даже не интересы государства, а его, Аранефа, личные интересы.
На этот раз принц не стал срываться на Гадаре и позвал его к себе очень вежливо. Полнокровный брат принцессы-смутьянки раньше опасался, что его в порыве праведного гнева отправят искать сестру «где и как хочешь, но чтоб из-под земли достал, всё равно тебе нечем заняться», потому увязался за Аранефом в Овеяние, якобы помочь в переговорах. А теперь подумал, что зря он, пожалуй, это сделал. Лучше б остался в столице, и пока письма обернутся, пока суд да дело – глядишь, и время пройдёт. И можно будет лишний день полежать на боку, смакуя вино. Вместо этого приходится собираться и нестись куда-то по первому зову ближайшего родственника… Кем он себя вообразил?!
– Полагаю, она решила взять земли, которые ты пообещал ей в приданое, уже сейчас, – хладнокровно прокомментировал Гадар, ознакомившись с посланием.
– Я ей ничего не обещал!
– Да? Разве?
– Отправляйся туда и передай ей мой приказ: прекратить это всё!
– Аранеф, на твоём месте я не разбрасывался бы приказами, которые, возможно, не будут исполняться.
Принц усилием воли обуздал вспышку ярости. Помолчал, покачиваясь с пятки на носок. В подобных случаях помогали уроки хороших манер, которые ему давали ещё в детстве. Уроки вдолбили мальчику несколько непреложных правил, и одно прикосновение к этим воспоминаниям укрощало его характер. Правда, ненадолго. И не всегда.
Но помогало. И в самом деле – какой смысл кипятиться?
– Так. Значит, ты считаешь, что она не подчинится.
– Согласись, странно ожидать, что Ианея столь удачно захватила графство, – сказал Гадар, внимательно просмотрев письмо, – только чтоб теперь оставить его по первому твоему приказу… А что Бовиас? Ты не позвал меня на переговоры с ним.
– Это не были переговоры. Обычная беседа. Он, что вполне естественно, пытался уйти от прямого обсуждения. Он, видите ли, считает свою кандидатуру самой подходящей, и поддержка, которую ему окажут и герцогство Овеяния, и все союзники и сторонники семейства его матери, будет намного большей, чем та, на которую могу рассчитывать я.
– Что ты думаешь по этому поводу?
– То, что если рассматривать вопрос с этой точки зрения, то он, может быть, и прав. Но разве всё исчерпывается подсчётом союзников? Бовиасу больше не на что опираться.
– Кроме таких же прав, которые есть у нас всех. И хорошо было бы обсудить всем вместе.
Из Бовиаса не получится хорошего регента. Он делает только то, что приказывает ему мать. А меня, между прочим, тоже многие поддерживают. Сторонников у меня будет предостаточно, и ещё неизвестно, у кого больше. Но довольно об этом. Бовиас – моя забота. А ты отправляйся в Диэдим и выясни, что там затеяла твоя сестра.
Несколько мгновений Гадар молчал, напряжённо глядя в глаза брату. Он начал отчётливо, как никогда, понимать, что, оставшись рядом с Аранефом, так и будет вечно у него на посылках. Природная лень взывала к спокойному пониманию и принятию этого факта – лишь бы ничего не менять, лишь бы не идти против старшего брата и остаться в тени. Но здравый смысл подсказывал, что и в этом случае о спокойной жизни придётся забыть. А тут ещё уязвлённое самолюбие…
Сестра нашла в себе решимость выступить против всех, настоять на своём. Чем он-то хуже?
– Хорошо. Я съезжу в Диэдим и поговорю с ней. Но, если она чего-то желает, может быть, тебе лучше будет уступить? Договориться с ней?
– Пока наёмники из Опорного находятся в Лучезарном, я с ней разговаривать не собираюсь. Так ей и скажи. Пусть отправит эту шваль обратно на родину, и тогда мы обсудим её амбиции. И, кстати, – добавил Аранеф после паузы, – сообщи официалу Диэдима, что если он будет отправлять столь важные сообщения кроме меня ещё и Бовиасу с Алкедой, я восприму это как выраженное намерение предать.
– Как-то странно перекладывать ответственность за нынешнее шатание высших властей на чиновников среднего звена.
– Странно? Чем же странно? В королевстве сейчас каждый должен определиться, чьей стороны он придерживается.
– Ты хочешь разделить наш мир на лагеря. Знаешь, чем это чревато? Гражданской войной, да.
– Многие пытаются меня пугать. Зря. Почему– то думают, что если я предложу сделать выбор, то последний окажется не в мою пользу. А допустим, что в мою? – Аранеф величественно кивнул Гадару, отпуская его. И Гадар окончательно утвердился в мысли, что с этим старшим братом ему определённо не по пути.
Может быть, выбрать Бовиаса? Но вряд ли сын герцогини станет вести себя иначе. Может, и почище примется командовать. Поддержать Ианею? Какими бы ни были её идеи и задумки, Гадар не верил, что она сумеет добиться желаемого. Она всего лишь изнеженная светская дама, которая о жизни знает примерно столько же, сколько, к примеру, декоративная собака. И перед политическими сложностями она, естественно, спасует. И настоящую войну вести не сможет. Удивительно уже то, что ей удался захват Диэдима. Наверное, кто-нибудь ей подсказал.
Может быть, Ианея уже выронила вожжи и не представляет, что делать. Надо будет помочь ей, поддержать. И выбрать себе сторону. Вот только кого? Самого старшего брата, домоседа Эшема, который пока не заявил о своей позиции? Конгвера? Да только подчиняться младшему брату столь же унизительно, как и сестре.
Об этом всём надо основательно подумать. Как раз и хватит времени на пути к Диэдиму. Особенно торопиться не стоит, что бы там Аранеф ни говорил.
Лучезарный в эти дни был поистине прекрасен – солнце сияло как никогда, его лучи играли в листве изумительным кружевом света, овеществлённым ласковым огнём, настолько прекрасным, что вряд ли кто-нибудь увидел бы в нём угрозу. Воплощённой этой красотой люди дышали, подставляли ей лицо, но в большинстве своём лишь прикидывали планы на ближайшие дни, радуясь, что хорошая погода им способствует. Такая чудесная весна обещала заложить основы щедрого урожая, а знати предоставляла все возможности для развлечений на открытом воздухе.
Никто не задумывался, какому воплощённому кошмару может приоткрыть двери нынешнее погожее время. На пороге уже вставал призрак гражданской войны. Её Лучезарный не знал на протяжении многих веков. Бывали бунты и мелкие выступления, которые король иногда давил силой, а иногда убеждением, и даже с Опорным приходилось выяснять отношения, но давно и как-то не по-настоящему.
А сейчас происходящее могло вылиться в самую настоящую войну, ошеломляющую в своей бесчеловечности. И это мало кто понимал.
Гадар чувствовал эту страшную грань, к которой подошли они все, хотя тоже предпочёл бы не задумываться. Но понимание приходило само, отчасти помимо его воли. И изнуряло.
Что может случиться сейчас? Очевидно, Аранеф начнёт собирать армии, чтоб принудить к повиновению Бовиаса и осадить Ианею, а Бовиас озадачит маменьку формированием армий их стороны, и сестра тоже, видимо, покажет зубы, тем более теперь они у неё есть. Потом вступит Эшем, которого остальная семья почему-то не принимает в расчёт, и тем даёт ему серьёзную фору. Потом – Конгвер, который хоть и лишён щедрого источника ресурсов, но достаточно умён, чтоб его найти.
Кстати говоря, семейство Алкеды тоже не стоит сбрасывать со счётов, у них-то ресурсы имеются в избытке – одних лишь денег вполне хватит на то, чтоб вести войну. Вон официал Диэдима отправил вдове известие, тем самым поставил её наравне с Аранефом и Бовиасом. Только ли потому, что наглая девица озвучила свои притязания, или он имеет какую-то информацию, которой королевская семья лишена или которую прохлопала ушами?