– В порядке? – шевельнулись ее губы.
За соседним столом привстал Артем. Его брови озадаченно хмурились, наушники болтались на шее. Ни лопнувших вен, ни копошащихся червей под кожей. С экрана компьютера лился мягкий свет, и Павел различил развернутое окно пасьянса. Все карты показывали узорчатые спинки, кроме двух: туз пик в сочетании с семеркой.
– Все… хорошо, – сердито ответил Павел и включил Пулю. Голова тотчас наполнилась щелканьем и потрескиванием статических помех.
– Ну, слава Богу! – вздохнула Нина. – Я подумала, в обморок грохнешься.
– Давление упало. Кофе бы, Нинель… У тебя есть?
– Как раз собрались. Только сели – ни Пашки, ни Артема. Ну, думаем, совсем заработались мальчики! Прихожу, а ты бледный, как будто мертвеца увидал, – Нина сглотнула, покачала головой: – Это все бабка, да? Напугала нас, вот ты и…
– Ерунда! – перебил Артем. – Вспомни, как за Пашкой два года назад сатанисты охотились. Вся Таруса на ушах стояла! А тут – бабка.
Они засмеялись. Павел вежливо улыбнулся и украдкой взял со стола листок, исписанный небрежным подростковым почерком. С обеих сторон читалось: «черви», «червон», «не ходи».
Павел скомкал бумажку и швырнул в мусорную корзину.
Внизу пахло кофе. Фотокор Денис, шмыгая носом, шумно прихлебывал из кружки.
– Как некультурно! – кокетливо скривилась бухгалтерша Оля и завела за ушко крашеную прядь.
– Культура есть ошибка цивилизации! – тут же среагировал Денис. – Лишь в дикой природе человек чувствует себя свободным.
– То-то в последнем походе на Чертов перевал ты ныл, как девчонка! – заржал Артем и плюхнулся на свободный стул.
– Да, – грустно согласился Денис. – Горняшка не щадит ни хрупких красоток, ни мужчин в расцвете лет. Так что вы в следующий раз без меня. Я лучше на рыбалку.
– После такого дождя ох и черви попрут! – подал голос мечтательный верстальщик Юра, а Павел вздрогнул. – Может, махнем на выходных? Паш, ты с нами?
– Можно, – без энтузиазма согласился тот. – На Быструю или Рыбень?
– Быстрая ближе, – ответил Юра. – А карпы там – во!
Они заговорили о рыбалке, наперебой вспоминая былые победы и обсуждая, где дешевле докупить недостающую оснастку. Павел не был заядлым рыболовом, но его отец был. По крайней мере, на шестнадцатилетие ему с братом подарили по новенькому спиннингу. Подарили до того, как…
– Ребята! Там кто-то есть.
Оля вклинилась в разговор и подскочила к Денису, испуганно потянув его за рукав.
– Чего выдумываешь, дикая? – фотокор шутливо приобнял бухгалтершу за талию. Она не отстранилась, как прежде, а ухватилась за руку, ища поддержки.
– Я слышала, как хлопнула дверь, – прошептала она. – Кто-то вошел. И сейчас он стоит в холле.
Вообще посетители не были редкостью для «Тарусского калейдоскопа», но в обеденный перерыв редакция запиралась на ключ. Павел уставился на дверь кухни, приоткрытую на ладонь, и подкрутил регулятор громкости, но услышал только щелчки в микрофоне, поскуливание Оли и шумное дыхание коллег.
– Пошли, посмотрим! – первой решилась Нина.
Ее слова звоном отдались в голове, и Павел поспешно снизил громкость до привычного уровня. Пока он возился с Пулей, все уже выкатились в холл и остановились, заслоняя дверной проем. Павел невежливо пихнул Юрку локтем, тот посторонился, но не проронил ни слова.
В редакцию действительно вошел чужак. И он был мокрым с головы до ног.
«Босых ног», – отметил Павел.
Цепочка следов тянулась от самого порога, словно незнакомец долгое время брел по лужам, нарочно выбирая самые глубокие и грязные. Под темным дождевиком угадывался камуфляж, а вот лица не разглядеть: капюшон нависал так низко, что виднелся только кончик носа и спутанная, изрядно вымокшая борода.
К груди незнакомец прижимал штыковую лопату.
– Куда поставить? – глухо донеслось из-под капюшона
Журналисты переглянулись.
– Я говорю, лопату куда поставить? – повторил незнакомец.
– А вон туда! – не растерялся и махнул рукой Артем. – Ставьте в уголок, за фикус.
Мужик повернулся. Движения у него были заторможенные, от одежды исходил запах выпотрошенной рыбы, и Павел поежился. Вспомнился оранжевый свет, шепчущие губы мертвеца: «Черв…»
– Там у вас рыбы, что ль? – мужик указал на аквариум.
На этот раз никто не отозвался. В воздухе накапливалось напряжение, но чужак не спешил уходить, а стоял, раздумывая и покачиваясь с мыска на пятку.
– Рыба на червя хорошо идет, – наконец прогудел он. – В дождь надо добывать. Вот этим! – он потряс лопатой, и Оля с Ниной тотчас шмыгнули за спины мужчин. Денис ободряюще потрепал Олю по руке, а вслух сказал:
– Ты ставь. Мы как раз на рыбалку собрались, будет, чем накопать.
– А это правильно! – обрадовался мужик. – Червь сыроту любит. А как выползет на свет Божий, тут его и бери.
Он покрутил головой, будто принюхиваясь, но с места не сошел и лица по-прежнему не показал, только сбивчиво забормотал:
– Чую… чую его… жирный… красный… Прямо тут она, червоточина, – он постучал согнутым пальцем по лбу. – Да только в ком из вас? Не разберу.
И шумно засопел, втягивая воздух. Павел тронул за руку Нину, шепнул:
– Беги к Евген Иванычу. Пусть полицию вызывает.
Девушка испуганно кивнула и отступила на шаг.
– В тебе! – мокрый палец с обломанным ногтем вытянулся и уперся в Дениса. Парень заозирался, но быстро взял себя в руки и ответил:
– Нет во мне никаких червей. Могу справку предъявить.
– И верно, верно, – мужик засопел снова, а Нина продвинулась еще на пару шагов. – Тогда в тебе!
Он указал на Олю. Девушка пискнула и обмякла в руках Артема. Тот сдвинул брови, прошипел:
– Ну и урод!
Нина тем временем обогнула диванчик и поравнялась с аквариумом.
– Может, вам такси вызвать? – предложил Павел, с некоторой брезгливостью оглядывая незнакомца. – Я оплачу.
Он достал из кармана сложенные купюры. Но это произвело на незнакомца совершенно неожиданное впечатление. Он завопил и отшатнулся. Капюшон, наконец, слетел с головы, и Павел увидел его глаза – выцветшие до прозрачной голубизны, совершенно безумные.
– Бесовские бумажки! – мужик указал на Павла и зачастил: – Вижу теперь! В тебе червь сидит! В тебе червь! Вижу! В тебе!
Девушки завизжали. Павел заметил, как Нина наткнулась на кадку с фикусом и едва не опрокинула ее. Безумец повернулся на звук, зарычал по-звериному:
– А-а! Черви! Кормите рыб!
И швырнул лопату.
Раскат грома и звон разбитого стекла раздались почти одновременно. Артем первым бросился на мужика, пнул его в голень. Тот зашатался, размахнулся, чтобы ударить в ответ, но следом навалились Денис и Павел. Мужик плевался, пробовал отбиваться, но силы были не равны, а потому его быстро скрутили и обмотали принесенным из кухни удлинителем.
– Что ни день, то праздник, – тяжело дыша, резюмировал Денис, и повернулся к Павлу: – Машинка цела?
Павел поправил за ухом Пулю, пригладил всклокоченные волосы и нервно ответил:
– В порядке. Чертовы фанатики…
Денис кивнул и буркнул:
– А вот Адмиралу, кажется, хана.
Павел обернулся. На полу, среди осколков аквариума, стояла Оля и ревела в голос. Возле ее ног трепыхались рыбы.
– Чего разнюнилась? – грубовато прикрикнул на нее Артем. – Быстро банку тащи!
– Какую? – всхлипнула девушка.
– Любую!
Оля закусила губу и ринулась на кухню. Павел рванул следом, но как раз в эту минуту в холл спустился Евген Иваныч. Остановившись на нижней ступени, он хмуро окинул поле боя и сказал безапелляционно:
– Верницкий, ты идешь со мной.
– Евгений Иванович, надо рыб спасти! – откликнулся Павел.
– Спасут без тебя. Полицию вызвали?
– Едут уже! – по лестнице сбежала запыхавшаяся Нина и с опаской глянула на чужака. – Жив хоть?
Мужик замычал что-то невразумительное, показывая, что жив, и пустил в бороду слюну.
– Чтоб в последний раз! – пригрозил Евген Иваныч. – Оплачивать охрану будете из своего кармана.
Он развернулся и быстро поднялся по лестнице. Павел поплелся за ним, но остановился на полпути. Оглянувшись, увидел, как из кухни с литровой банкой прибежала Оля, и, причитая, принялась подбирать рыб. Юрка бросился ей помогать, и первым выпустил Адмирала в новое жилище. Скалярия заметалась от стенки к стенке, но вскоре успокоилась, замерла посреди банки, распушив ободранный хвост. Только тогда Павел вздохнул с облегчением и, перепрыгивая через ступеньки, взбежал на второй этаж.
Шеф терпеливо ждал в кабинете.
– Твой клиент? – осведомился он.
Павел пожал плечами. С тех пор, как он приобрел репутацию «охотника на ведьм» в качестве ведущего рубрики «Хрустальный шар», в редакцию нет-нет, да и заглядывали странные личности вроде сегодняшнего гостя. Иногда приходили письма с угрозами, иногда под дверью находили кости мелких животных или нанесенные мелом оккультные знаки. Евген Иваныч нанял охрану – бойкого старика, судя по лицу неровно дышащего к водке, но вскоре шумиха поутихла, тиражи упали, и старика отпустили на вольные хлеба.
– Ладно, забудь, – сказал главред. – Скоро психи с лопатами и бабки с медными крестами ерундой покажутся. Ты последнюю передачу «Тайного мира» смотрел?
Висок заломило, и Павел вспомнил пустой и далекий голос Ани:
– Нам надо отдохнуть друг от друга.
И гудки, разрывающие тишину квартиры.
Павел потер лоб, выровнял на чужом столе раскиданные листы, придвинул к краю карандашницу, параллельно друг другу положил ластик и авторучку, ответил:
– Простите, Евгений Иванович, некогда было.
– Вот и плохо! – редактор бросил на стол флешку. – Держи, сегодня же посмотришь. А к концу недели оформим командировку.
– Куда? – машинально спросил Павел.
– Узнаешь. Да чтоб не ударить в грязь лицом! Чтоб все на высшем уровне! – главред постучал пальцем по столу. – Сделаешь достойный репортаж, на всю страну прославимся! Золотая жила эти «червонi пояси»!
В отдалении громыхнуло: гроза уходила на запад, но электроника отозвалась в голове слабым потрескиванием, и сквозь помехи почудилось призрачное: «Черви… червон… не ходи!»
– Сделаем, Евгений Иванович, – сказал Павел, пряча флешку в карман. – Если вы рекомендуете, значит, это и вправду что-то стоящее.
3. Чудо старца Захария
Говорят, любовь проходит за три года. Ане хватило двух с половиной.
Павел познакомился с ней в центре сурдологии. Слуховой аппарат он сдал на сервисное обслуживание, а сам томился в ожидании диагностики и отирался возле кофейного автомата. Здесь его и облила шоколадом светловолосая незнакомка.
«Извините», – жестом показала она, поспешно выудила из сумочки влажную салфетку и протянула Павлу. Салфетку он принял, а злиться на очаровательную растяпу не стал, поднял большой палец: «Все в порядке!»
Девушку звали Аня. Она привезла на обследование маму, и хотя сама глухонемой не была, но освоила и дактильную азбуку, и язык жестов.
«Ты говоришь? Слышишь?» – спросила она у Павла.
Он ответил вслух:
– Гово-рю… Слышу… нем-ного. Читаю… по губам.
Аня заулыбалась.
Так начался их роман: яркий и закончившийся нелепо и быстро.
Павел стоял, сжимая и разжимая кулаки, пока Аня собирала вещи и кричала:
– Ты весь в работе, в работе, в работе! А я? А мы? А наше будущее?
– Это дело моей жизни, – зло твердил он, но Аня не понимала, только всплескивала руками:
– Желтая газетенка – это дело твой жизни? А если тебя убьют? Все эти экстрасенсы, маги, ясновидящие, сектанты… Что тебе вообще до них?
– Ненавижу, – отвечал Павел, стискивая зубы до хруста. – Всех ненавижу.
Аня, кажется, не слышала, или не хотела слушать.
– Тебя ведь звали в отдел новостей, чего не пошел? – и с горечью добавила: – Одержимый!
Отчаяние и злость копились внутри, но не находили выхода. Аня не понимала его, как не понимали и коллеги. Откуда им, нормальным, знать, с чем приходится жить ему? Жить с пониманием, что все можно было повернуть вспять, накопить денег на операцию, вернуть слух, если бы только…
Сейчас Павлу хотелось отключить Пулю и провалиться в тишину. Аня заметила его жест.
– Только попробуй, – с неожиданным спокойствием сказала она. – Только попробуй, и я возненавижу тебя.
Он опустил руку и процедил:
– Давай успокоимся. И подумаем. Оба.
Аня кивнула, подняла спортивную сумку с уложенными вещами.
– Ты прав. Нам нужно успокоиться и подумать. И отдохнуть друг от друга.
Хлопнула входная дверь, квартира опустела. Павел наблюдал из окна, как девушка стремительно пересекает двор. У проезжей части она остановилась и обернулась.
Павел прижал ладонь к губам: «Люблю тебя». Аня поднесла кулак с оттопыренным мизинцем к уху: «Я позвоню». И действительно перезвонила через неделю, предложив расстаться.
Сказкам свойственно заканчиваться.
Сначала он с головой ушел в работу. Потом набрал смс: «Ты хорошо подумала?» и «Давай встретимся», но стер, так и не отправив. По пути домой зашел в магазин, кинул в корзинку четыре банки пива, упаковку кофе и вафли. Но, пока шел к кассе, передумал, вернулся и выложил пиво: знакомиться с материалом предпочитал на трезвую голову.
Без Ани в квартире непривычно и пусто. Она привносила толику хаоса в разложенный по полочкам мирок, хотя Павел часто сердился на беспорядочно разбросанные баночки, тюбики и флаконы. Но пока Аня находилась рядом – демоны отступали. А теперь одиночество сочилось из каждого угла, стекало с каждой опустевшей полки, и тишина вновь стала постоянной подружкой Павла – зачем слуховой аппарат, если некого слушать и не с кем говорить?
Павел прошелся по дому и зажег во всех комнатах свет. Прежде, чем снять мокрую куртку, вытащил из шкафа фотоальбом. Красный бархат протерся и почернел на сгибах, поэтому Павел держал альбом в целлофановом пакете – не столько в целях сохранности, сколько для собственного спокойствия. Склеенные страницы переворачивались нехотя, под пальцами мелькали счастливые лица: круглое, обрамленное темными кудрями – матери, улыбчивое и курносое – отца. Свадьба. Рождение близнецов. Новогодние посиделки. Первый класс. Старшая школа.
На последнем фото за праздничным столом – двое подростков. Одинаковые курносые носы, одинаковые ямочки на щеках, толстовки с одинаковым принтом. И подписано старательно: «Андрюха и Пашка. Уже шестнадцать!»
Через две минуты они задуют свечи на праздничном торте. Через десять минут отец подарит близнецам по спиннингу. Еще через два часа семья закинет палатки в автомобиль и выедет на трассу по направлению к реке Рыбень. А через пятьдесят километров от города у летящего с горы большегруза откажут тормоза…
Как там обещала бабка Ефимия? «Здоровый парень. Сто лет проживет!»
Знахарка лгала. Они все лгали.
Павел вытащил из-за пазухи карточку и сунул в пустой кармашек альбома. Траурная полоска, нарисованная маркером, перечеркнула уголок по диагонали и закрыла пятно от воска. Ниже чернели буквы:
«Андрей Верницкий».
И даты: рождение, смерть.
Павел захлопнул альбом и убрал подальше в шкаф. Лучше провести этот вечер без воспоминаний.
Он наспех поужинал вчерашними макаронами, взял вафли, кофе и вернулся в комнату. Ноутбук подмигнул огоньком диода, на флешке оказалась только одна запись, озаглавленная: «Таежный мессия». Стоило нажать воспроизведение, как на экране появилась заставка: призраки, появляющиеся на лестнице и проходящие сквозь стены, огненные пентаграммы, молящиеся люди в белых одеждах, звездное небо, в котором спиралью раскручивалась галактика. Затем экран погас, и в центре вспыхнули огненные буквы «Тайный мир».
Настолько тайный, что никто его не видел.
Павел усмехнулся и отхлебнул кофе – крепкий, без сахара, как приучил отец.
– Удивительное рядом, – тем временем, заговорила с экрана ведущая. Внизу появилась отбивка: «Софья Керр». Павел знал, что настоящее имя девушки Ирина Глазова, но Софья Керр звучало эпатажно. Девушка и выглядела соответствующе: черное до пола платье, корсет, аккуратное каре красных волос, густо подведенные глаза. С Павлом у нее негласное состязание, сенсации рвали друг у друга из рук, кто первый успеет – тот и победил. Сейчас счет был явно не в пользу Павла.