– Все нормально, Володя. Все у нас будет нормально, – приговаривал командир.
Сейчас его взгляд «приклеился» к барометрическому прибору, стрелки которого показывали стремительно растущее внешнее атмосферное давление.
Одна из стрелок приближалась к заветной красной риске.
– Скорость падает. Сейчас появится связь с Землей, а над головой должны сработать пиропатроны. Сейчас… Ну! Давай же!..
Однако вместо ожидаемых щелчков дважды выключились и включились плафоны внутреннего освещения, а на пульте истерично заморгало табло «Отказ основной электросистемы». Ее оперативно подстраховала дублирующая система, обеспечившая исправную и бесперебойную работу оборудования и агрегатов.
Через несколько секунд табло погасло. Шум от воздушного потока стих, появилась связь с ЦУПом, а над головой наконец дружно протрещали пиропатроны, отстрелив крышку парашютного отсека.
Аппарат прилично встряхнуло.
«Выход вытяжного блока, – понял Сергеев и посмотрел влево. Байдуков по-прежнему был без сознания. – Еще трижды тряхнет, и закончатся наши мучения, Володька. Совсем немного осталось…»
Вытяжной блок одновременно выполнял две функции: замедлял скорость падения аппарата и вытягивал небольшой тормозной парашют.
Стрелка барометрического прибора постепенно замедляла бег по круговой шкале. Скоро аппарат вздрогнул вторично – сверху раскрылся небольшой купол тормозного парашюта. Перегрузка увеличилась, отчего Байдуков застонал.
Сергеев дотянулся до запястья друга, легонько сжал его.
– Держись, брат. Сейчас тряхнет в третий раз. На семи километрах. И все. Дальше касание земли и, считай, наши приключения завершились…
Раскрытие последнего и самого большого купола обеспечило аппарату и самую ощутимую встряску. Привязные ремни настолько сильно впились в тело Сергеева, что он и сам едва не застонал.
Дальнейшее снижение происходило плавно, без рывков. Аппарат лишь слегка раскачивался под парашютным куполом и вращался вокруг вертикальной оси. Встроенная КВ-радиостанция исправно работала, передавая в эфир сигнал и давая возможность пеленговать точное местоположение спускаемого аппарата.
На высоте одного километра командир заметил в иллюминаторе пролетавший на некотором удалении поисковый вертолет.
– Все, Володя, мы практически дома, – облегченно выдохнул он. – Через полторы минуты легонько тюкнемся о планету, откроем люк. А там нас встретят наши товарищи: врачи, специалисты, вертолетчики… В общем, все те, кто тебе сейчас нужен.
Автоматика на орбите сработала безупречно, и посадка происходила точно в заданном районе – в ровной как теннисный стол казахской степи.
Метрах на восьмистах звонко щелкнул последний пиропатрон под полом аппарата, отстрелив небольшую круглую крышку. Из углубления тотчас выскочил свернутый жгут, в мгновение ока развернувшийся в длинный металлический щуп.
Ровно через минуту конец щупа встретился с земной поверхностью, и надежная система привела в действие тормозное устройство, состоящее из четырех направленных вниз и в стороны небольших пороховых ускорителей.
Четыре огненных струи создали мощный импульс, который уменьшил скорость снижения до минимальной. Спускаемый аппарат плавно коснулся земной поверхности и замер. Жгуты строп отделились от конусообразного аппарата, «испустивший дух» бело-оранжевый купол стал опадать рядом.
Когда рассеялась пыль, а купол из-за безветрия спокойно улегся на пожухлую траву, люк с лязгом открылся. В темном проеме появился Сергеев.
Оглядевшись по сторонам и заметив заходивший на посадку поисковый вертолет, он сорвал с головы шлемофон и принялся им призывно махать.
* * *
В общей сложности заседание комиссии продолжалось более двух с половиной часов. Примерно половину этого времени Сергеев подробно отвечал на многочисленные вопросы председательствующего Сербина и его коллег. Затем командира космического экипажа поблагодарили и попросили подождать в соседнем помещении.
Покинув огромный кабинет начальника ЦПК, Сергеев оказался в приемной, где за боковым столиком стучала клавишами печатной машинки молодая секретарша.
– Присаживайтесь, – кивнула она на ряд кресел, стоявших напротив.
Мысленно космонавт все еще находился перед комиссией и обдумывал свой ответ на последний вопрос. Пропустив мимо ушей предложение присесть, он подошел к приоткрытому окну и, не оглядываясь, спросил:
– У тебя сигареты есть?
– Здесь нельзя, – неуверенно ответила секретарша. Тем не менее встала, подошла и протянула пачку.
Сергеев курил очень редко. Когда нервничал или когда ситуация требовала быстрой и напряженной работы головного мозга. Вроде бы никакой связи, но думалось с сигаретой почему-то лучше.
Девушка щелкнула зажигалкой, Сергеев жадно затянулся, медленно выпустил дым в щель между окном и рамой.
– Неприятности? – робко спросила секретарша.
Только теперь он повернул голову и обратил на нее внимание.
Небольшого роста, но с хорошей фигуркой. Лет двадцать пять – двадцать семь. Темные волосы, доверчивый взгляд выразительных карих глаз; чуть вздернутый, но прямой носик, пухлые губки. Абсолютное отсутствие косметики. Строгий костюмчик добавлял ей немного возраста и серьезности. Сергеев на миг представил девушку в легком платье и… невольно улыбнулся.
– Мои неприятности позади. Вот инженер поправится и вообще будет здорово.
– Я слышала, у вас случился пожар?
– Да. К сожалению, не успели вовремя распознать и среагировать, – кивнул Сергеев. И поинтересовался в свою очередь: – Вы работаете здесь недавно?
– Почему недавно? Второй год, – с детской наивностью ответила девушка.
– Почему же я не замечал вас раньше?
Она улыбнулась:
– Не знаю. Я каждый раз с вами здороваюсь, когда вы приходите к Георгию Тимофеевичу…
Секретарша хотела спросить еще о чем-то, но за дверью кабинета послышались шаги. Она прошмыгнула на рабочее место, а Александру пришлось выбросить от греха подальше окурок в окно.
Дверь распахнулась. В проеме показался Анисимов.
– Поехали, Саша, – кивнул он. – Я отвезу тебя домой.
Проходя мимо секретарского стола, Сергеев вернул пачку сигарет.
– Спасибо.
– Не за что. Удачи вам…
* * *
Служебная машина Анисимова ехала по вечерней Москве в сторону Тушино, где проживал Сергеев. В конце рабочего дня движение в столице становилось интенсивным, и сидевший за рулем пожилой грузный мужчина был полностью занят дорогой. Расположившиеся на заднем диване Анисимов и Сергеев некоторое время молчали, вспоминая и обдумывая только что прошедшее заседание комиссии.
Затем Николай Павлович очнулся и, хлопнув подчиненного по коленке, сказал:
– Нет повода расстраиваться, Саша. Отчет ты составил полно и грамотно, на вопросы отвечал правильно, держался достойно.
– Что решили? – мрачно поинтересовался тот.
– До окончательного решения еще далеко. Сейчас все вопросы вертятся вокруг тщательного и объективного расследования происшествий на станции. Пока Байдуков приходит в себя, ты остаешься единственным свидетелем и участником событий на орбите. Поэтому будь готов к продолжению «допроса».
– Всегда готов, – буркнул Сергеев и отвернулся к окну.
Глава вторая
СССР; Москва — авиационный гарнизон в Поволжье
Ноябрь 1977 года
Из динамиков работающего в комнате телевизора доносился голос диктора:
– …Сегодня состоялся первый коммерческий рейс новейшего пассажирского лайнера Ту-144 с пассажирами на борту. Рейсом № 499 из Москвы в Алма-Ату было перевезено девяносто пять пассажиров. Расстояние между двумя городами составляет более трех тысяч километров. Между тем на воздушное путешествие было затрачено всего три часа…
Говорил мужчина-диктор спокойно и буднично, словно создание сверхзвуковых пассажирских лайнеров в Советском Союзе было явлением заурядным и каждодневным.
Александр хлопотал на кухне. Услышав эту новость, он замер со сковородкой в руке. После удовлетворенно кивнул и продолжил приготовление ужина.
Недавний полет подполковника Сергеева к новой орбитальной станции «Салют-6» стал первым в его космической карьере, поэтому в отряде космонавтов до недавнего времени он числился новичком, дебютантом. Во время долгой и изнурительной подготовки к полету он обитал в общежитии Звездного городка, а за полгода до старта получил скромную однокомнатную квартиру в десятилетней панельной высотке в Тушине. В шикарных и довольно больших по площади квартирах Звездного проживали старожилы отряда и семейные космонавты. Холостяки же вроде Сергеева могли рассчитывать на общежитие или в лучшем случае на «однушки» вблизи Кольцевой дороги.
Поставив сковородку на плиту, Сергеев сполоснул под струей воды руки. И снова остановился посреди кухни – из головы не выходили мысли об орбитальной станции. Что будет с «Салютом»? Решит ли руководство реанимировать станцию или, столкнув с орбиты, утопит в Тихом океане? Удастся ли еще разок слетать к ней? Да и вообще, пустят ли его в космос после такой громкой неудачи?..
Внезапно раздался звонок домашнего телефона.
– Да, Сергеев, – подошел он к аппарату.
– Привет, – послышался усталый голос Анисимова.
– Здравствуйте, Николай Павлович.
– Что нового? Как самочувствие, настроение?
– Новостей никаких. В основном сижу дома. Здоровье и настроение в норме.
– Не надоело бездельничать?
– Лень в молодости, Николай Павлович, – залог здоровой и спокойной старости.
– О как. Жаль, не знал раньше этой формулы, иначе непременно бы взял на вооружение. Слушай, тут есть некоторые подвижки по расследованию ваших приключений на орбите.
– Серьезно? Интересно было бы узнать.
– По этому поводу и звоню. Ты чем занят? Можешь подъехать ко мне?
– Да-а… собственно, почти не занят. На кухне вожусь по хозяйству.
– Готовишь, что ли?
– Да, курицу по-аджарски. А куда именно подъехать?
– Так, стоп, – в интонации шефа прозвучал недюжинный интерес. – Что такое «курица по-аджарски»?
Сергеев совсем растерялся.
– Ну, это… по виду и по вкусу напоминает грузинское блюдо «цыпленок табака». Только чеснока побольше.
– Вот зачем ты об этом рассказал? Я ж голоден, как тот еврей в пустыне! – шутливо возмутился Анисимов.
– Вы же сами попросили!
– Сам, сам… Слушай, а ты не мог бы пригласить меня на ужин? Я как раз еду по Ленинградскому проспекту в твоем направлении.
– О чем речь, Николай Павлович?! Приезжайте!
– Ты один? Я, случаем, не нарушу твоих планов?
– Нет-нет. Никаких планов, кроме вкусного ужина, не было.
‒ Это ты зря. Давно пора подумать об устройстве настоящего семейного очага. Ладно, это я так – ворчу по-стариковски… Слушай, а под курочку у тебя что-нибудь есть?
– Найдется, – засмеялся Сергеев.
– Все, сейчас буду. Жди…
* * *
Счастливое детство Александра прошло в самой обычной сталинской пятиэтажке, каждый из четырех подъездов которой напоминал одну большую коммуналку. Взаимовыручка, десятка до получки, ключи под ковриком, общие столы по праздникам. Дом заселялся сразу после войны, в основном вернувшимися после Победы фронтовиками. Для поколения Сашки Сергеева ветераны вовсе не были абстрактными стариками с рядами орденов и медалей на старых пиджаках. Это были вполне конкретные люди: собственные дедушки, бабушки, отцы, матери, старшие братья, их друзья и соседи.
Ныне Александру шел тридцать седьмой год. Он был чуть выше среднего роста, открытое лицо имело правильные черты; густые, темные волосы он по давней привычке стриг очень коротко.
Сергеев никогда не был женат. Во-первых, потому что любил свободу. Во-вторых, вся его сознательная жизнь вращалась внутри авиационных гарнизонов, где постоянно кипела жизнь: учеба, полеты, тревоги, зачеты, парковые дни, командирская подготовка и снова полеты. Человеком он слыл серьезным, к службе и любимому делу относился трепетно, вот и не оставалось времени на личную жизнь. Тратить его на всяких стерв или дур не хотелось, а умные и приличные на жизненном горизонте почему-то появлялись редко.
Одной из таких была Ольга – молодая, красивая, неизбалованная девушка с хорошими манерами и правильным характером. Она была вдовой погибшего летчика Игоря Яковенко, с которым счастливо прожила всего три года.
Нормальный мужчина рано или поздно обязательно уйдет от глупой бабы, будь та хоть первой красавицей «на деревне». И в то же время он никогда не оставит умную, спокойную, заботливую и любящую женщину. К счастью, на просторах нашей огромной страны еще встречаются такие, рядом с которыми самые неотесанные и хамоватые мужланы стараются выглядеть лучше: окурки бросают в урны; пивные бутылки открывают специальным ключом, а не зубами; ищут по карманам платки, коих там никогда не водилось; изымают из фразеологических оборотов нецензурные выражения.
Именно такой и была Ольга. Она работала в строевом отделе авиаполка, и впервые Сергеев столкнулся с ней по вопросам службы. Пообщавшись, внезапно ощутил тончайший аромат достоинства, породу и богатство внутреннего мира. Он хоть и провел некоторую часть своей жизни в казармах, тем не менее красоту внутреннюю и внешнюю разглядеть умел.
Не растерявшись, Александр пригласил девушку в кафе. Та сначала отшучивалась, но с третьей попытки согласилась.
В кафе два близких по духу человека выпили по бокалу вина, разговорились и очень быстро нашли общий язык. Расположившись к собеседнику, Ольга рассказала о браке, о погибшем Игоре. Сергеев застал его в гарнизоне, но летали они в разных эскадрильях и знали друг друга весьма поверхностно. А потому многое в рассказе молодой женщины он услышал впервые.
Ольга понравилась Александру, ему захотелось упрочить отношения и видеться с ней как можно чаще. Даже несмотря на свою любовь к свободе. Но Ольга почему-то сопротивлялась, стремясь сохранить дистанцию. Редкие объятия и поцелуи можно было не считать, ибо они скорее походили на приятельский ритуал, да и случались в редкие моменты расставания перед командировками.
Он видел и ощущал, что она тянется к нему, любит, но долго не мог понять, что же ей мешает, что не дает дать волю своим чувствам, пока случайно не услышал ее разговор с подругой.
Они были приглашены на юбилей к командиру полка. Сергеев с товарищем стоял в гостиной возле открытого окна, а на балконе курили три молодые женщины.
– Оленька, сколько ты еще намерена оставаться вдовой? – спросила одна из подруг.
– Не знаю, – тихо ответила она.
– Не пора подумать о замужестве? – вмешалась вторая.
– О каком замужестве?
– Не прикидывайся. Знаем мы о твоих отношениях с Сашей Сергеевым. Неужели он еще не подкатывал с предложением?
– Не подкатывал. Но намекал.
– Ну а ты?
– А что я?..
– Ольга, ты в своем уме?! Что тебе еще надо?! Высокий, интеллигентный, красивый и умом не обижен…
Молодой летчик все слышал. Он испытывал неловкость, хотел переместиться подальше от балкона, но любопытство победило – уж очень не терпелось узнать причину, из-за которой отношения с Ольгой буксовали.
– Саша – прекрасный человек, но… – помолчав, вздохнула она.
– У тебя есть другая кандидатура?
– Нет у меня никого. Дело в другом.
– В чем же? – любопытствовали подружки.
– Просто… когда погиб Игорь, я дала себе клятву в том, что больше никогда не выйду замуж за летчика. Не хочу, девочки. Одного потеряла и едва пережила это. А вы про Александра…
Около двух лет они так и встречались, балансируя между разрывом и супружеством. А закончилась их история весьма прозаично. В одну из летных смен Сергеев выполнял тренировочный полет с пуском ракет на полигоне. При возвращении на аэродром в кабину из-под приборного щитка повалил дым. РП приказал покидать машину, но Александр поступил по-своему: запросив экстренное снижение, он уменьшил скорость и сбросил фонарь. Затем настоял на спрямлении маршрута и заход на посадку с прямой.