Запись для потомства, будет чем гордиться? Да пожалуйста! Денис отчетливо, чуть наклонясь к микрофону, произнес:
— Вы можете сейчас вытолкать меня взашей. И у меня не останется шансов довести расследование до логического конца.
Кравцов, старательно пряча торжествующую улыбку, встал из-за стола и отошел к окну, размышляя: еще растянуть удовольствие или снизойти, наконец? Мысли его читались не то что по лицу — по затылку. Ящик стола так и остался незадвинутым, Денис краем глаза заметил миниатюрный пистолет, из тех, что носят в рукавах, носках или дамских сумочках. О пистолете Кравцов забыл. Зачем ему теперь пистолет? Он и так держит столичного выскочку за глотку.
— Можете считать, что ваши извинения приняты, — сказал Кравцов после содержательной паузы. Тон его был сухо официален. Не удостоив Дениса взглядом, он остался стоять вполоборота к окну, скрестив на груди руки. — Больше я вас не задерживаю.
— Я просил бы уделить мне еще минуту, — ответил Денис.
Кравцов посмотрел на часы.
— Одна минута!
— Еще раз прошу прощения за то, что до сих пор говорил долго и не по существу, — Денис неспешно умостился в кресле, предвидя, что ограничиваться отведенным сроком не придется. — В прошлый раз мы расстались на минорной ноте, и, чувствуя за собой вину, я хотел продемонстрировать вам свои добрые намерения. Теперь, с вашего разрешения, я объясню цель своего визита. Собственно, я ее уже назвал: без вашей помощи мне не удастся довести расследование до логического конца. Я понимаю, что до сих пор вы относились к моей деятельности крайне негативно, но позвольте сделать некоторые пояснения.
Итак, сперва факты, которые удалось установить. Во-первых, смерть Олега не была несчастным случаем, кто-то подрезал сиденье его мотоцикла. Во-вторых, за полчаса до смерти Олег заезжал к Жанне домой, а мотоцикл оставлял на стоянке за домом. В-третьих, в этот момент вы должны были нести дежурство в АТП-10362, но на рабочем месте отсутствовали. И, в-четвертых, как только Олег вышел из квартиры, Жанна позвонила вам на мобильный. Эти факты, еще раз повторюсь, установлены мною лично, установлены с абсолютной достоверностью и подкреплены свидетельскими показаниями. Но есть еще один свидетель, свалившийся в последний момент как снег на голову. Он утверждает, что видел вас с ножом возле мотоцикла Олега. Я ни на йоту не сомневаюсь, что он оговаривает вас по чьей-то указке, но доказать этого не могу. И боюсь, на суде, а суд по делу об убийстве Олега Вовка уже неминуем, он состоится независимо от моего и вообще чьего-либо желания; так вот, на суде эти показания станут краеугольным камнем обвинения и опровергнуть их будет чрезвычайно сложно.
Теперь выводы. Я уверен, что, хотя Олег изрядно потрепал нервы властям предержащим в Снежинске, никто из них к его убийству непричастен, оно стало для всех приятной неожиданностью. Изначально было решено замять дело на корню, поэтому гибель Олега объявили несчастным случаем. А когда фокус не удался, было принято новое решение — найти козла отпущения. Кто-то, Валерий Андреевич, роет для вас яму. Пока она не слишком глубока. Еще можно успеть найти настоящего убийцу. Но скоро будет поздно. Когда сценарий утвердят, от него уже не откажутся. А мне очень не хотелось бы, чтобы так все закончилось. Ненавижу, когда меня пытаются использовать!
— Что конкретно вы от меня хотите? — спросил Кравцов упавшим голосом.
— Оказывать оперативную помощь я вас не прошу, — сказал Денис, сосредоточенно нахмурившись, — это было бы тактически неверно. Вам вообще лучше не подавать виду, что вы знаете о надвигающейся угрозе. Пусть они считают, что располагают неограниченным временем. Мы должны сделать две вещи: установить с точностью до минуты, когда Олег выехал со стоянки во дворе Жанны, и выяснить, где и с кем он собирался встретиться по дороге в Ясные Воды.
Кравцов перемотал магнитофонную пленку в начало и включил стирание.
— Я не знаю, когда Олег отъехал, — сказал он чуть слышно, нервно барабаня пальцами по столу. — Я в это время был в «Сатурне». Я не по собственной инициативе ушел с дежурства, как вы понимаете. Жанна попросила меня проверить, чем занимается Олег. Он ей позвонил утром, сказал, что на днях загребет кучу денег, и им нужно кое-что обсудить. Она решила, что он ей опять морочит голову: попытается занять у нее последние деньги под дурацкие обещания, может, попросит продать квартиру и временно снимать жилье, а он, как бы, завтра разбогатеет и купит ей новые хоромы…
— Понятно. Но на всякий случай во время отсутствия Олега вы должны были просмотреть документы в его кабинете. У вас был ключ?
— Нет. Мне Вика открыла, секретарша.
— Тогда зачем Жанне понадобилось срывать вас с работы? Это же дополнительный риск. Если Вика согласилась вам помогать, почему нельзя было попасть в кабинет после дежурства?
— Да у него ж семь пятниц на неделе было, как вы не понимаете?! Жанна боялась его! И в курсе хотела быть, хотела заключить с ним соглашение. В последнее время, когда речь заходила о деньгах, Олег просто зверел, он целый год ничего не зарабатывал — влетал и влетал, влетал и влетал! Я ей объяснил, что он никаких документов в кабинете не хранит: у нас бесконечные проверки, но она все равно настаивала. Ничего я, естественно, не нашел. А когда Жанна позвонила, я был здесь. Вика может подтвердить.
— Только она? Больше никто?
Бояться Жанна боялась, подумал Денис, и не доверяла Олегу ни на грош, но на переговоры все-таки согласилась. Выходит, не только у Олега был пунктик на почве финансов. Стоило ему заикнуться про солидную сумму, как у нее тут же от радости в зобу дыханье сперло.
— Ну, я же не мог при всех…
— Беседа у них прошла гладко… — подхватил Денис, видя, что Кравцов остановился.
— А он ей ничего по уму не объяснил. Снова пообещал кучу денег — тысяч двадцать долларов, как она поняла, он точную сумму не назвал. Обещал открыть счет на сына, короче, потрепался-потрепался и уехал. Она позвонила, — это было в тринадцать тридцать восемь, я точно помню, — рассказала, что и как, ну и попросила все-таки узнать, кто и за что предложил ему такую сумму. И, по возможности, проследить, чтобы он их отработал, а не начал бы как обычно искать «правду». Но я никаких концов до сих пор не нашел. Плюнул. Если деньги реально и были, то теперь клиент залег на дно.
Денис покачал головой и произнес, поддав в голос сочувственных ноток:
— Слабовато у вас алиби, Валерий Андреевич! Слабовато. А что со встречами Олега в тот день? Вы выясняли?
— Вика! — позвал Кравцов. — Зайди, пожалуйста!
Расскажи, кто звонил Олегу Петровичу двадцать пятого числа. — Секретарша застыла в шаге от двери, переводя ошарашенный взгляд с шефа на Дениса. — Ему можно! — сказал Кравцов. — Потом опять все забудь, поняла?
— Я не знаю, кто звонил, — пролепетала Вика, продолжая глазеть на шефа с выражением полного недоумения. — Мужчина. Немолодой. Я соединила. В офисе, кроме нас, никого не было, Олег Петрович дверь не закрыл, я слышала разговор. То есть то, что говорил Олег Петрович. Этот человек, по-моему, назначил Олегу Петровичу встречу. Олег Петрович сказал: «В «Огненном драконе»? Да, хорошо. Попробую успеть к двум».
Кравцов махнул ей рукой, и она, пятясь задом, исчезла.
— Это ресторанчик как раз при выезде из города в сторону Ясных Вод, — сказал он. — Если Олег вышел от Жанны в тринадцать тридцать восемь, он минут через семь, на худой конец десять был там.
— Вы пытались разузнать, кто этот человек? — спросил Денис.
— Нет, конечно! Вы же сами понимаете, чем это чревато… — Он вдруг запнулся на полуслове, налился краской и тяжело задышал. — Откуда вы узнали, что Жанна мне звонила?! Она… Она бы вам не сказала! Ни за что! Я слышал в трубке телевизор. Мультфильм… Вы выпытали у ребенка! На понт меня взяли! У вас нет никаких свидетелей, никто не говорил, что видел меня с ножом возле мотоцикла Олега!!! И про сиденье вы соврали!
— Частный детектив не рыцарь на белом коне, — ответил Денис, поднявшись и отвесив поклон. — Иногда во имя интересов дела приходится присочинить. Вам, коллега, надлежало бы это знать. Желаю всего хорошего!
10.30
Николай купил пачку бумаги, восемь конвертов и резиновые перчатки. Поскольку Лилии дома не оказалось, а в «Лазер-форс» он уже примелькался, пришлось воспользоваться услугами компьютерного зала городской библиотеки.
Он набрал следующий текст:
«Берегитесь.
Тот, кто убил Олега Вовка, теперь владеет его ноутбуком. А в нем…»
Нацепив резиновые перчатки, Николай распечатал послание в четырех экземплярах. На конвертах так же с помощью принтера напечатал адреса. Туманову письмо уйдет в обладминистрацию, Рахаеву — на НПЗ, Огареву — в областное ГУВД; адрес Пасечника был известен каждому в городе — авторитет жил в самом центре в «доме академиков» в восьмикомнатной квартире с собственным входом. На случай, если письма станут вскрывать совсем посторонние люди, внутрь конвертов с адресами Николай поместил еще по конверту, напечатав на них «Срочно!!! Лично в руки!!!» и только во внутренние конверты вложил текст.
Конечно, «отцы» получат послания не ранее чем завтра утром, а кто-то может и вообще не получить. Но лучшего способа быстро и эффективно раструбить о ноутбуке, Денис с Николаем все равно пока не нашли.
11.30
От Кравцова Денис вначале заехал во двор к Жанне и, включив секундомер, погнал в «Огненный дракон». На скорости девяносто километров в час ему понадобилось почти девять минут. Зато от ресторанчика до поворота, на котором разбился Олег, было чуть больше десяти километров.
Денис так и не решил для себя: соврал Кравцов или нет. В принципе, от двора Жанны до «Огненного дракона» не было ни одного крутого поворота, то есть Олег мог приехать сюда с уже подрезанным сиденьем. Значит, Кравцов все еще был подозреваемым № 1.
Тем более что в ресторанчике Олега никто не вспомнил. Конечно, прошло уже больше двух недель, Олег мог вообще не заходить в ресторан, а встретиться с неизвестным немолодым человеком на улице, даже если заходил, его необязательно запомнили. Но если Кравцов с Викой не сочинили немолодого незнакомца, если Олег все-таки оставил мотоцикл на стоянке перед рестораном и имел с кем-то беседу, сиденье могли подрезать и здесь.
4.00
Разговоров о предстоящем матче Россия — Япония Денис всячески избегал — только бы не сглазить! Николай, раз десять пытавшийся обсудить, с каким счетом наши выиграют, обиделся и перед самым началом трансляции отстал наконец. Денис достал из-под стола газету и назидательным тоном прочел: «Согласно данным опроса, треть английских болельщиков накануне матча с Аргентиной воздержались от секса, считая, что такой шаг принесет их родной команде удачу». Николай не внял и продолжал дуться.
Первый тайм смотрели молча, лишь изредка вскрикивая хором, все громче и яростней, когда сперва Смерти н ударил рядом со штангой, потом Измайлов закрутил рядом со штангой, потом Никифоров со штрафного пробил рядом со штангой, потом вратарь японцев Нарадзаки украл мяч из-под носа Пименова. Когда защитник Тода, не стесняясь, снес в своей штрафной Семшова, но свисток арбитра промолчал, они были уже на ногах. Так и досмотрели до перерыва стоя. Во втором тайме Денис не удержался, пять минут они оживленно обсуждали происходящее на поле, а на шестой Инамото с десяти метров хладнокровно расстрелял ворота Нигматулина. Оставшееся время до финального свистка просидели в гробовом молчании. Не помогло…
— Пойдем! — сказал Щербак, со всего размаху хлопнув себя по колену. — Не буду я сегодня больше ничего смотреть! — пнув ногой коврик, он выскочил за порог.
Денис нагнал его только возле стоянки.
— Ящик выключил? — спросил Николай.
— Не помню…
— Ну и хрен с ним!
Дорогу им перебежала кошка. Николай остановился, шаря взглядом под ногами, Денис подумал, что и сам бы запустил сейчас камнем в кого угодно, не только в кошку, дай только повод.
— Восемь лет ждал! — продолжал Николай, не найдя, слава богу, подходящего снаряда. — Восемь лет! В девяносто шестом пролетели: в Англию на чемпионат Европы не попали, во Францию на прошлый чемпионат мира не попали, в двухтысячном в Бельгию — Голландию не попали, и вот оно, наконец, счастье привалило: поехали в Японию. На кой, спрашивается?! Чтоб обделаться, как в Штатах в девяносто четвертом? Я этого восемь лет ждал?! Или мало ждал — не заслужил?! Это коммунизм, что ли? Семьдесят лет строили-строили, не достроили — объявили: не очень-то и хотелось?!
«Я уже больше не увижу наших в одной восьмой финала, так дети увидят, а не дети — внуки», — так, что ли, Романцев рассуждает?! Ладно, не спорю, пусть Романцев о внуках заботится, если они у него есть, а у меня вот — не предвидится пока! Если раз в восемь лет на чемпионаты попадать, сколько их еще будет при моей жизни? Четыре? Пять? Я их, значит, буду ждать как манны, а эти, нравственные уроды, раз за разом будут жидко обделываться прямо мне в душу. «Чего уж там, Коля, все ж свои, ты ж знаешь, что жизнь — дерьмо…» Ладно, жизнь — дерьмо, я в курсе, я разве возражаю? На меня вам плевать, на остальных болельщиков — на пятьдесят миллионов — плевать, на себя-то плевать зачем?! Зачем собственную жизнь в дерьмо превращать?!
«Стратег!» — выкрикнул кто-то сзади. Денис плавно обернулся, кулаки сжались сами собой. «Стратег, говорю!» — новый русский хрипел в мобильный телефон, тиская его в огромной, красной и мокрой от пота ладони. «Романцев!.. — он выругался на полквартала и надрывно закашлялся. — Не, ну ты видел, что он с Измайловым учудил, а? Конь!.. Ага… Новое слово в футболе придумал, прикинь, да? Опорный хав на фланге».
— Давай выпьем, что ли, с горя, — предложил Щербак.
Не дожидаясь согласия, он свернул в магазинчик. Денис, собственно, ничего против не имел.
За прилавком — одним из трех, остальные пустовали — стояла смазливая девица лет двадцати, а может, и меньше. По безлюдному залу гуляло эхо, донося из-за приоткрытой двери за ее спиной звук работающего телевизора — японский тренер давал интервью. Щербак, без обычных своих сальных штучек, жестом поманил продавщицу и хмуро кивнул на бутылку кристалловской «Пшеничной». Продавщица открыла было рот, но, так ничего и не сказав, чиркнула что-то на обрывке чека. «Восемьдесят пять рублей», — прочел Денис, заглянув Щербаку через плечо. Она решила, что Николай немой!
Они двинулись в сторону площади, откуда доносился гул толпы. Народу на улице для воскресного дня было необычно мало. Навстречу попались двое подростков, тоже с беленькой. «Да выиграют наши у бельгийцев, спорим?! — не переставая, кричал один. — Спорим, выиграют?! Бельгийцы — отстой!» Другой, повзрослей на вид, с бутылкой в руке, только кривился: «Выиграют они те, щас же! Губу раскатал. А выиграют— попадут под бразильцев. И те уже нас поимеют по полной программе, как бундесы Саудовскую Аравию, восемь-ноль».
По мере приближения к площади людей прибавлялось. Публика полегковесней спешила прочь, хотя с минуты на минуты должна была начаться следующая трансляция.
Над самой площадью висела наэлектризованная тишина, как в центре урагана. На лавочках, на газонах, на высоком бордюре вдоль трамвайных путей, на ступеньках подземного перехода, у подножия памятника Ленину народ пил. Угрюмо. Переговаривались вполголоса. Никто не вещал, как это бывает всегда, никто не делал резких движений, словно страшась взорвать давившую со всех сторон тишину.
Денис с Щербаком облюбовали место возле старой, в полтора обхвата березы, наполовину засохшей, с почерневшим, изборожденным глубокими морщинами стволом и двумя огромными, надломленными, склонившимися к земле ветвями. Она стояла позади экрана, здесь было не так людно. Николай плюхнулся в высокую траву прямо на брошенную кем-то бутылку и в сердцах зашвырнул ее подальше. К ней тут же устремилась пьянчужка, барражировавшая вдоль газона и зорко наблюдавшая за происходящим. Ее спутник с неподъемным баулом с трудом поспевал за ней. «Ты поднимать будешь или нет?! — прошипела она на него. — Спина трещит!» «Заткнись! — прошипел он в ответ, остановившись рядом с еще одной находкой. — Горе у меня…»