Как оказывается, и предшественник Стивена Хокинга на кафедре Кембриджа великий Исаак Ньютон полагал, что наша странным образом пригодная для жизни Солнечная система не возникла из хаоса всего лишь в соответствии с законами Природы.
Как это утверждение превратить в научный принцип? Для этого нужно признать, что сам факт нашего существования ограничивает характеристики окружения, в котором мы находимся. Получается, что это мы диктуем качества той среды, в которой мы только и можем существовать. Значит ли это, что человек превращается в сверхчеловека, заместителя Бога на земле, в творца той среды, в которой он выживает?
Конечно, человек – творец окружающей его среды, но по своим масштабам эта среда крайне незначительна сравнительно с масштабом Вселенной. Антропный принцип может использоваться для таких научных предсказаний, как необходимость начальных стадий развития Вселенной; таких химических элементов, как углерод; а также предсказаний возраста Вселенной. Это – проявления действия слабого антропного принципа.
Согласно сильному антропному принципу, сам факт нашего существования налагает ограничения не только на окружающую среду, но и на возможные формы и содержание самих законов Природы (Хокинг, Млодинов, 2013, с. 176–177). Первый требующий нестандартного объяснения вопрос: как возникли тяжелые химические элементы, особенно углерод, из первичных элементов, оставаясь стабильными миллиарды лет? Ведь Вселенная в начальной стадии была полностью однородной. Звезды и галактики выросли из семян крохотных неоднородностей в ранней Вселенной, которая была почти полностью однородной. Но в ней имелись отклонения в плотности (примерно 1 частица на 100 тыс.) (Хокинг, Млодинов, 2013, с. 176–177).
Итак, мы пришли к представлениям древнегреческого атомиста Демокрита, который признавал прямолинейность движения атомов в Пустоте. Диоген Лаэртский, свидетельствуя о жизни и учениях знаменитых философов, излагал теорию Демокрита, отмечая, что, согласно Демокриту, «причина всякого возникновения – вихрь, и этот вихрь он называет неизбежностью» (Диоген, 1976, с. 373).
Казалось бы, атомы в Пустоте должны двигаться прямолинейно, не сталкиваясь друг с другом. Однако столкновение происходит, и образуются вихри, из которых и возникают небесные тела.
И лишь спонтанные отклонения отдельных атомов могли объяснить возникновение всего многообразия материального мира. Бессмертное философское открытие свободы? Обсуждая действие сильного антропного принципа, авторы ссылаются на теоретическое заключение британского астронома Фреда Хойла (1915– 2001), который писал: «Я не верю, что любой ученый, исследующий факты, будет не в состоянии сделать вывод о том, что законы ядерной физики были сознательно разработаны применительно к последствиям того, что они вызывают внутри звезд» (Хокинг, Млодинов, 2013, с. 180). Сильное утверждение.
Как оказывается, при изменении величины сильного ядерного взаимодействия всего на 0,5% или электромагнитной силы на 4% во всех звездах был бы разрушен почти весь углерод либо же весь кислород, а следовательно, утратилась бы возможность возникновения жизни в том виде, какой известен нам (Диоген, 1976, с. 181).
Если бы не ряд удивительных совпадений в точных деталях физических законов, то, похоже, люди и сходные с ними формы жизни никогда бы не появились (там же, с. 183).
Таким образом, высокий исследователь утверждает, что законы ядерной физики были «сознательно разработаны». Это утверждение ставит под вопрос исходные установки теоретических заключений Стивена Хокинга и Леонарда Млодинова. От них мы так и не узнали, почему есть что-то; мы не знаем, почему существуем; мы не знаем, почему существует именно этот конкретный набор законов.
Значит, мы не имеем ответа на главный вопрос Жизни и вынуждены вновь вернуться к живым философским размышлениям.
Авторы предлагают опираться на идею моделезависимого реализма, т.е. исходить из интерпретации сигналов, поступающих от органов чувств, путем построения модели внешнего мира. Эти эмпирические построения и считаются той единственной реальностью, которую мы можем знать. Тем самым хорошо построенная на эмпирическом основании модель создает собственную реальность. Но проникает ли знание этой реальности в сущность Бытия? Это тот вопрос, который и поставил Платон и на который он дал свой ответ, следуя мудрости великого Сократа.
Авторы же возвращают нас к досократикам, увидевшим сущность бытия в Воде, в Огне, в Воздухе или в неопределенности субстанции апейрона. Тем самым нас возвращают к исходному пункту движения философской мысли. Из этого круга нас не может вывести та игра «жизнь», которую предложил кембриджский математик Джон Конвей. Игра «жизнь» открывает сложные конструкции, способные к самовоспроизведению и, как представляется, к имитации сознания. Игра «жизнь» подводит к заключению, согласно которому невозможно отличить сложного робота от реального человека. Все определяется уровнем сложности конструкции.
Как определить, обладает ли сложное существо, такое как инопланетянин, свободной волей? «А поскольку инопланетянин размером с человека содержал бы около тысячи триллионов триллионов частиц, даже если бы он был роботом, то было бы невозможно решить уравнения и предсказать, что он будет делать. Поэтому мы должны сказать, что любое сложное существо обладает свободой воли, имея в виду, что это есть не его фундаментальное свойство, а лишь признание нашей неспособности произвести расчеты, которые позволили бы нам предсказать его действия» (Диоген, 1976, с. 201–202).
Таким образом, авторы обещали знание сущности вещей, точное знание, в отличие от философского, а пришли к эмпирической основе реального знания и признанию, что на этом основании в сущность бытия проникнуть невозможно. Но эта истина была засвидетельствована уже Платоном.
Если конечный вывод Хокинга и Млодинова совпадает с истиной, давным-давно открытой философией, то означает ли это, что эта истина воскресла из идей мертвых досократиков и нужно к ним вернуться? Но вернее было бы обратиться к исследованию специфики философской истины и овладению этой истиной? Способность оперирования философской истиной позволяет избегать самоуверенности физика, который объявляет о смерти философии. Методологическая скромность позволяет расширить горизонт концептуального самосознания и увидеть космологический смысл рождения человека как той формы, которую обретает самосознание универсума. Универсум может видеть и оценивать себя в зеркале сознания, носителем которого становится человек. И эта оценка обретает форму философского знания. Эта форма знания не может умереть, пока существует Вселенная с ее потребностью самосознания, зеркального самопонимания, обретающего характер становящегося процесса, носителями которого и являются великие философы.
Мы не знаем, обладает ли этим свойством посетивший Землю инопланетянин, независимо от того, является он роботом или не является. Но, следуя логике физиков, можно признать, что Вселенная может обладать свободой решений, а значит, и той формой сознания, которая определяет реальность ее целостности и внутренней гармонии. Таким образом, из действия только физических законов рождается их специфическое самоотрицание. Что это означает для цивилизационной эволюции? Если мы признаем Истину М-теории и вытекающие из нее логически следствия, то тогда современная самоуверенная политика глобального гегемонизма, требующая исторического единства и игнорирующая модель М-теории, обладающей качеством окончательной, соединяющей семейство различных теорий, выглядит как проявление крайнего философского обскурантизма.
Можно ли провести аналогию с гипотетическим вирусом в организме человека, полагающим себя центром бытия? Самосохранение и размножение этого вируса представляются глобальной целью жизни человеческого универсума.
Список литературы
1. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. – М.: Мысль, 1979. – 620 с.
2. Хокинг С., Млодинов С. Высший замысел. – СПб.: Амфора, 2013. – 208 с.
Методологический потенциал фундаментальных антропологических констант
В статье показано методологическое значение фундаментальных антропологических констант: самотождественность, самотрансценденция, целостность, открытость, духовность, телесность, творчество, свобода; рассматривается взаимосвязь понятий: антропологические константы, антропологический стандарт, антропологический критерий; раскрывается методологический потенциал данных категорий в условиях антропологического кризиса и развития гуманотехнологий.
Ключевые слова: человек; самотождественность; самотрансценденция; целостность; открытость; духовность; телесность; творчество; свобода; антропологический стандарт; антропологический критерий; гуманотехнологии.
The article shows the methodological significance of the fundamental anthropological constants, such as self-identity, self-transcendence, integrity, openness, spirituality, physicality, creativity and freedom; considers the relationship of the following concepts: anthropological constants, anthropological standard and anthropological criterion; and reveals methodological potential of these categories in terms of the anthropological crisis and development of humanitarian technologies (hi-hume).
Keywords: human; self-identity; self-transcendence; integrity; openness; spirituality; physicality; creativity; freedom; anthropological standard anthropological criterion; humanitarian technologies.
Кризис современной культуры, стремительное развитие гуманотехнологий, содержанием которых является радикальное изменение не только сознания, но и телесности человека, вновь актуализируют антропологическую проблематику. Методологическим основанием анализа любой формы бытия человека являются фундаментальные антропологические константы, определяющие для конкретной эпохи, континента или региона «антропологический стандарт» (Моторина, 2015, с. 120–121). Фундаментальные антропологические константы – это определенные границы, при разрушении которых человек перестает быть человеком. Если не сохраняются постоянные параметры, определяющие сущность человека, он перестает существовать как собственно человек… «Пренебрежение константами человеческой природы ставит под вопрос перспективы человека как родового существа. Пренебрежение осознанием своей человеческой сущности и своей космопланетарной миссии может привести к вырождению самой идеи человека» (Самохвалова, 1999, с. 32). Другими словами, фундаментальные антропологические константы, антропологический стандарт и антропологический критерий в современных условиях обретают все большую методологическую «нагруженность».
Самотождественность и самотрансценденция являются основными константами, позволяющими осуществить категориальное моделирование целостного человека в единстве его онтологических различий. Категории «самотождественность» и «самотрансценденция» являются, прежде всего, методологическим основанием для концептуального различения человека внешнего и человека внутреннего, а также познавательных средств исследования их единства и различий. «Самотождественность» – это свойство человека «внутреннего», или «Я», раскрывается в отношениях человека к самому себе. Самотождественность предполагает согласие человека с самим собой, гармонию его желаний, духовных устремлений, ценностей и поступков, единство самооценки и самоактуализации. Самотождественость определяет то, насколько человек может реализовать себя в жизни и от этого ощутить себя счастливым или несчастным. Всякое рассогласование между целями, желаниями, ценностями и поступками приводит человека к тревоге и тягостным ощущениям того, что он совершил неверный поступок. Эту сторону бытия можно обозначить как «мир человека».
«Самотрансценденция» выражает постоянное стремление человека преодолеть свои собственные границы и трансцендировать себя в различные сферы бытия: в мир предметов, в мир человеческих отношений, в мир абсолюта. Богатство «Я» любого человека определяется тем, насколько он вовлечен в мир. Человек изначально ориентирован на мир, в котором он существует, черпает в нем смысл и основные ценности, учится жить и действовать по-человечески, осуществлять себя в этом бесконечном мире, расширяя тем самым свою конечность. Эту сторону бытия можно определить как «человек в мире». Антропологические константы – само-тождественность и самотрансценденция – позволяют рассмотреть «мир человека» и «человека в мире» в их неразрывном единстве и взаимопроникновении как основные онтологические различия единой антропологической целостности.
Рассмотрим другие фундаментальные антропологические константы: целостность, открытость, духовность, телесность, свобода, творчество. В данном контексте целостность человека – это не просто сумма его атрибутивных характеристик (физических, психических, социальных, культурно-исторических и других). Она означает, прежде всего, его причастность другой, более фундаментальной целостности (Космосу, Богу, Абсолюту, Миру, Природе, Бытию). Идея целостного человека всегда была связана с представлением о трансцендентном Абсолюте. Выйдя из-под власти Абсолюта, человеческая личность на определенном этапе сама захотела обрести функции Абсолюта. Но Абсолют всемогущ и бесконечен, а человеческий индивид конечен и совсем не всемогущ. Став сам трансцендентным Абсолютом, человеческий индивид перенес все смыслы мира в себя, и они стали исключительно субъективными. Возникло противостояние жаждущего преобразований субъекта и мертвого и опустошенного мира-объекта. Это противостояние обернулось разрывом целого. Точка зрения целого уступила место точке зрения части. Перемена точки зрения на мир означала, что часть обрела самостоятельное значение по отношению к целому. Постепенно стал нарастать процесс дробления человека, и на место целостного человека приходит частичный человек. Ценность частичного человека порой становится выше, нежели ценность целостного человека. Мы, жители XXI в., продолжаем дробиться. Целостность разваливается, и за этим видится незавидная судьба его частей.
Исследуя этимологию слов «часть» и «целое», известный филолог и философ В.В. Бибихин в книге «Узнай себя» раскрывает изначальный смысл понятия «часть»: это что-то оторванное, «отгрызенное». Он пишет, что часть, как нечто, отделенное от целого, обратно к целому не прирастает, поскольку целое, от которого «отгрызена» часть, повреждено невозвратно (Бибихин, 1998, с. 142).
Если ненужная часть отделена, то целое исцелено, здорово (Бибихин, 1998, с. 155). Вытеснение этих исторических значений произошло не случайно, так как в наше время мы имеем дело в основном с «оторванным», поврежденным (как бы с глобальной патологией) и уже не можем по-другому. Мы привыкли механически складывать части в целое. Мы даже согласны с тем, что целое продолжает существовать и после отрыва частей, а части поддаются замене и суммированию. Осознание значимости данной антропологической константы позволит в настоящее время более глубоко осмыслить стратегии преодоления все углубляющегося дробления отношений человека к самому себе и к миру.
Целостность и самотрансценденция человека неразрывно связаны с такой фундаментальной антропологической константой, как открытость миру. Открытость человека миру представляет собой его стремление выйти за границы наличного состояния, с его способностью трансцендирования. Животные ограничены средой обитания, человек же преодолевает ограничения среды и выходит в открытый мир, осознавая его именно как мир. М. Шелер связывал открытость человека миру с его онтологической свободой, при которой базовой ценностью становится стремление к творчеству. Проблеме открытости человека миру большое внимание уделял и М. Хайдеггер. Выражаясь его словами, человек как бы брошен в свою собственную открытость. Быть человеком – значит «быть в мире», быть всегда «распахнутым» этому миру. Степенью присутствия определяется время человека и вмещаемого им мира. Чем человек более открыт миру, тем дольше сохраняется его продуктивное и полноценное существование. В конце своей жизни человек должен обладать невероятной волей, чтобы противостоять тенденциям, превращающим его в закрытую систему, стягивающую как канатами его изначальную «распахнутость» миру.