Итак, сверхчеловек – это человек, способный последовательно, ответственно и действенно сопротивляться возможной инволюции в себе, варварству в обществе; он способен грамотно работать с самим собой, изживая в себе негатив разнообразной природы и содержания, корректируя тенденции к деградации (нравственной, духовной, волевой…). Он обладает способностью к творчеству, создает образ должного и желаемого будущего; он обладает и способен проявлять необходимую волю для последовательного осуществления этого будущего. Он способен к росту, ибо умеет учиться, и постоянно учится преодолевать материал – в жизни, в искусстве.
Такой человек свободен и выбирает себе достойную Человека цель; при этом он не столько выбирает цель по своим силам, сколько умеет по необходимости напрягать все возможные и требуемые силы для избранной им достойной и высокой цели (в соответствии с известным принципом «не по силам цели выбирай, а по цели силы напрягай»). И чем выше цель, тем больших усилий она может потребовать для своей реализации. При этом человек движим не так называемой волей к власти, а сознанием необходимости своей деятельности и своей личной ответственности за избранное и выполняемое им дело. Поэтому сверхчеловек борется не против каких-либо других – он в себе сегодняшнем преодолевает остатки себя вчерашнего, готовясь стать завтрашним. Истинно сильный и уверенный в себе, он хочет мира. Потому что строит Будущее.
Сверхчеловек, по представлениям, должен быть бессмертен (так, например, Пифагор почитался сыном бога Гермеса…). И действительно, для истинного сверхчеловека – даже смерть еще не есть повод, чтобы уйти совсем, отказаться от своих идей, убеждений. Идеи такого сверхчеловека остаются жить – в той или иной реальности (убеждения, ценности, результаты, последователи, ученики…). Создавая образ должного и желаемого, он обладает волей к последовательному осуществлению будущего. Мир существует, пока в нем существует Человек, устремленный к реализации в себе Сверхчеловека; не станет Человека – и разрушится весь Миропорядок. И если такой человек входит в хаос – то только для того, чтобы организовать его.
Сверхчеловек живет в собственно человеческом и истинно человеческом измерении, где почитаемы справедливость, честь, истина, совесть. Сверхчеловек – в идеальном варианте его аутентичного понимания – предстает как новый, более совершенный тип человека, способный выстроить новый способ отношений с миром, новый уровень взаимодействий с ним на основе полноты знания и себя, и мира. Это по сути своей Человек Настоящий, который мыслится таким, и каким он должен собственно быть.
Образ сверхчеловека – это призыв к современному человеку «пожелать и посметь» стать истинным человеком, сверхчеловеком по напряжению своей воли к добру и должному, по напряжению души к ответственности, по дерзанию сметь стать сильным, чтобы осуществить должное. Как гласит восточная мудрость: у тебя есть ноги, так что же ты притворяешься хромым?
Конечно, когда человек хочет стать человеком, он должен сначала проснуться – очнуться от лени, пассивного бездействия, найти решимость сделать сознательный шаг. Но несмотря на существующее в человеческой культуре представление о сверхчеловеке, в том числе и данный Ницше яркий образ его гордого и требовательного сверхчеловека как призыв к современному «человеку обычному», – нельзя что-либо показать тому, кто не желает и не готов видеть. Ведь известно: для того чтобы сделать первый шаг – надо сначала проснуться… И пусть на дворе хмурое и туманное утро – солнце взойдет, если этого захочет зрелый, ответственный Человек.
Хотелось бы надеяться, что XXI век окажется не только временем великих переломов, но и временем самоопределения для каждого человека, каждого народа и для всего человечества. Для этого нужно не только изменение отношения человека к миру, но и изменение самого человека, который сейчас возводит основы цивилизации, призванной помочь ему жить лучше, в то время как ему пора и необходимо самому становиться лучше. Это очень простое, но и самое трудновыполнимое требование. Восстановление идеи человека в полноте ее смысла и функций есть и основа человеческой культуры, и ее задача на XXI в. – развитие человека и человечества против их самоизживания в энтропии (нравственной ли деградации, чуждых природе человека бессмысленных войнах и т.д.). Общей же задачей культуры остается формирование Человека, который осознанно поведет мир не к хаосу, деградации и распаду, а к установлению более совершенного, более гармоничного человеческого порядка.
Список литературы
1. Бердяев Н.А. Философия свободы: Смысл творчества. – М.: Правда, 1989. – 608 с.
2. Бехтерева Н.П. Магия мозга и лабиринты жизни. – М.; СПб.: Сова, 2007. – 382 с.
3. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. – М.: Добросвет, 2000. – 387 с.
4. Бодрийар Ж., Ясперс К. Призрак толпы. – М.: Алгоритм, 2007. – 272 с.
5. Брагин В. Поколение €700. – СПб.: Крылов, 2010. – 416 с.
6. Генон Р. Традиционные формы и космические циклы: Кризис современного мира. – М.: Беловодье, 2004. – 302 с.
7. Дебор Г. Общество спектакля. – М.: Логос, 1999. – 224 с.
8. Зиновьев А.А. На пути к сверхобществу. – М.: Центрполиграф, 2000. – 639 с.
9. Лотман Ю.М. Воспитание души. – СПб.: Искусство, 2003. – 624 с.
10. Маслоу А.Г. Дальние пределы человеческой психики. – СПб.: Евразия, 1997. – 430 с.
11. Маслоу А. По направлению к психологии бытия. – М.: ЭКСМО-Пресс, 2002. – 272 с.
12. Минаев С. Духless: Повесть о ненастоящем человеке. – М.: АСТ, 2008. – 346 с.
13. Ницше Ф. Соч. в 2 т. – М., 1990. – Т. 1. – 832 с.
14. Ницше Ф. Воля к власти: Опыт переоценки всех ценностей. – М.: Культурная революция, 2005. – 880 с.
15. Павленко А.Н. Цивилизьяна: (Закон обратного отношения индивидуации и дезиндивидуации человека) // Полигнозис. – М., 2008. – № 2. – С. 75–86.
16. Пелевин В.О. Generation «P»: (Памяти среднего класса). – М.: ЭКСМО, 2007. – 384 с.
17. Пелевин В.О. S.N.U.F.F. – М.: ЭКСМО, 2012. – 480 с.
18. Пелевин В.О. Бэтман Аполло. – М.: ЭКСМО, 2013. – 512 с.
19. Пелевин В.О. Любовь к трем цукербринам. – М.: ЭКСМО, 2014. – 448 с.
20. Самохвалова В.И. Контуры постдействительности // Полигнозис. – М., 1999. – № 2. – С. 20–38.
21. Самохвалова В.И. Сверхчеловек: Образ, метафора, программа. – М.: Ваш формат, 2015. – 400 с.
22. Соловьев В.С. Соч. в 2 т. – М., 1988. – Т. 1. – 688 с.
23. Успенский П.Д. Новая модель Вселенной. – СПб.: Чернышев, 1993. – 410 с.
24. Федоров Н. Философия общего дела: В 2 т. – М.: АСТ, 2003. – Т. 2. – 592 с.
25. Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. – М., 1990. – № 3. – С. 84–118.
26. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. – М.: АСТ, 2004. – 588 с.
27. Чернышев Б. Софисты. – М.: КомКнига, 2010. – 176 с.
28. Hardison O.B. Disappearing through the Skylight: Culture and Technology in the ХХ century. – London: Penguin books, 1990. – 416 p.
Любовь как антропологическая данность
Статья посвящена размышлениям о любви как выражении человеческой природы. Анализируя любовь как грань человеческого бытия, можно приблизиться к пониманию глубинной сущности человека. Однако в рамках общего процесса десакрализации, ставшего заметным в современном мире, любовь, как показано в статье, трактуется как болезнь, как непроизводительная затрата сил, как отклонение от человеческой нормы. Отмечено многообразие любовных переживаний, имеющих устремление к обретению целостности человеческого бытия. Раскрыты также исторические подходы к любви.
Ключевые слова: философская антропология; грани человеческого бытия; человеческие экзистенциалы; человеческая природа; любовь; страдание; невроз; мазохизм; трансгуманизм; познание.
The article is devoted to thinking about love as an expression of human nature. Analyzing the love as a verge of human being, can come close to understanding the deep essence of man. However, within the overall process of desacralization, which became noticeable in the modern world, the love, as shown in the article, it is treated as a disease, as the overhead power, as a deviation from the human norm. It noted the variety of romantic experiences that have the aspiration to the attainment of human being integrity. Also disclosed are historical approaches to love.
Keywords: philosophical anthropology; faces of being human; human existentials; human nature; love; suffering; neurosis; masochism; transhumanism; cognition.
Феномен всечеловеческого
Можно ли считать любовь выражением человеческой природы, или она, напротив, скорее должна рассматриваться как болезнь, как отклонение от психической нормы, как отступление от всечеловеческого к всевластию порушенного инстинкта? Казалось бы, первое предположение поддерживается всем опытом человеческой истории, интуитивными прорывами искусства, экзистенциальными переживаниями людей разных культур и эпох. Нет возможности назвать такой народ, которому не было бы свойственно это глубочайшее чувство. Нет такого времени, которое отреклось бы от любви и прокляло бы ее. Не будь любви, что побуждало бы людей продлить собственную историю? Прославление любви как таинства сопровождает летопись человеческого рода. Не зря Гейне назвал это чувство сфинксом, тысячелетней загадкой.
«Загадочен, необъясним человек, – говорилось в недавно изданной антологии “Эрос”. – Мы так много рассуждаем о нем. Но так редко обращаем на него свой взор, когда он захвачен страстью. А ведь именно в этот миг открывается в нем всечеловеческое, надмирное и земное. Ближе всех к осознанию этой мысли подошли экзистенциалисты, представители видного философского течения на Западе. Мартин Хайдеггер, Карл Ясперс, Габриэль Марсель пытались понять, как влияют на человеческое существование такие состояния конкретного индивида, как забота, страх, надежда. Вероятно, о многих проявлениях человеческой души можно сказать словами Марины Цветаевой: “Я, ваша бессмертная страсть”» (Гуревич, 2014, с. 3).
Однако в последние десятилетия оценка любви стала приобретать прямо противоположный смысл. Открытия нейронаук, основанные на достижениях физиологии, сняли святость с этого чувства. В рамках всеобщей десакрализации человеческого бытия, изъятия психологического контекста при анализе эмоций, тотальной попытки свести внутренний мир человека к активности генов или конкретных участков мозга любовь стала трактоваться как болезнь. Такое заключение не имеет ничего общего с многовековыми размышлениями писателей и философов над злоключениями человеческого духа, над многообразными роптаниями души. Любовь трактуется теперь как медицинский факт. Более того, Всесоюзная организация здравоохранения присвоила любви международный шифр F 63.9. Любовные состояния без колебаний отнесены к психическим отклонениям. Пункт «Расстройство привычек и влечений» пополнился еще одним: сразу после алкоголизма, игромании, токсикомании и клептомании. Что тут добавить, если у влюбленного пылают щеки, его охватывает жар, наблюдается паралич некоторых органов чувств, как то слух или зрение?
Эти невротические признаки поэты заметили давно. Сошлемся хотя бы на стихотворение Сапфо:
Клинические признаки, как говорится, налицо: огонь бушует в крови, потемки в глазах, уши ничего не слышат, а язык немеет, страх захватывает все существо потрясенной поэтессы. Психиатр, возможно, уже торопится с целебным раствором. Но нуждается ли влюбленная в такой скорой помощи? Разве глубинное потрясение, катарсический эффект, прорыв в идеальный мир, необычные состояния сознания не являются законными обнаружениями человеческой природы?
Мировое искусство создало нескончаемый перечень любовных переживаний. Тысячи поэм, романов, трагедий, сонетов посвящены восторгу и страданиям влюбленных. Поэты и художники многих веков пытались воссоздать интроспективный мир интимных и сокровенно лирических переживаний. Они считали любовь не только естественным человеческим чувством. Это настроение выражало самые сокровенные грани человеческого бытия. Но девальвация потаенного трепетного мира человека началась, судя по всему, не сегодня. В Новое время, когда постепенно утверждался культ разума, данное переживание было поставлено под сомнение.
Английский мыслитель Ф. Бэкон задумался над тем, почему любовь в жизни приносит много несчастий. Выходит, по мнению этого философа, она идет наперекор природе и истинной ценности вещей. Любовь просто несовместима с разумом. Разве допустима такая преувеличенность чувств, которая сопровождает любовь? Как тут добраться до истины, когда приходится продираться сквозь частокол немыслимых гипербол, оценивающих достоинства и заслуги влюбленных? Человек, захваченный этой страстью, превосходит любого льстеца, подмечает Бэкон. Так торжествуют сластолюбие и неумеренность. Нет, что ни говори, а любовь – это безумие. Именно поэтому «великие умы и великие дела, действительно, не допускают развития этой страсти, свойственной слабым. Тем не менее необходимо сделать исключение в отношении Марка Антония, соправителя Рима, и Аппия Клавдия, децемвира и законодателя, из которых первый был действительно человеком сластолюбивым и неумеренным, а второй – строгим и мудрым. А поэтому нам представляется, что любовь (хотя и редко) может найти путь не только в сердце, для нее открытое, но и в сердце, надежно от нее защищенное, если не быть бдительным» (Бэкон, 2014, с. 54).
По мнению Ф. Бэкона, тот, кто слишком высоко ценит любовную привязанность, теряет и богатство, и мудрость. Эта страсть достигает своей высшей точки в такие времена, когда человек более всего слаб, во времена великого процветания и великого бедствия, хотя в последнем случае она наблюдалась меньше; оба эти состояния возбуждают любовь, делают ее более бурной и тем самым показывают, что она есть дитя безрассудства.
Могли ли писатели и философы пройти мимо невротических обнаружений любви? Оказалось, что любовь действительно не поддается логическому обоснованию. Она отказывается быть исчисленной и регулируемой. Зато она обнаруживает зловещие тайники человеческой души. В XIX в. появилось слово «садизм». Оно было связано с именем французского маркиза де Сада, которого современники обвиняли в утонченных сексуальных бесчинствах и распутстве. С маркиза де Сада начинаются современная история и современная трагедия. Как понять перипетии нынешней истории без глубинного постижения власти, готовой учинить жестокость по отношению к людям? «У каждого народа свой характер, – пишет Е. Александрова-Зорина, – а у каждого общества – свой диагноз. Отношения народа и власти, сложившиеся в современной России, можно, по Эриху Фромму, назвать садомазохистскими. Кстати, еще один знаменитый психолог Альфред Адлер называл мазохизм чувством неполноценности, а садизм – стремлением к власти» (Александрова-Зорина, 2015, с. 3).