– А он телохранителей своих выслал?
– Ну да.
– Ты с него за это спросил.
– Я спросил?! Зачем?.. Он машину подогнал, охрану, все путем. Я не в претензии…
– Телохранителей выслал?
– Ну да… Нормальные ребята…
– Они тебя в гостиницу привезли?
– Привезли.
– Заселиться помогли?
– Нет. Они спешили очень.
– Куда?
– На какое-то свидание.
– С кем?
– Да девчонка там какая-то. Паша всю дорогу ныл, что не дождалась. Она ему встречу на двенадцать часов назначила в ночном клубе.
– В каком?
– В «Бумбараше» или что-то в этом роде.
– Что у них было с лицами? Синяки, ссадины?
– Нет, не было ничего… Синяки у меня будут… Вы хоть знаете, с кем связались? – Кардаилов снова попытался расправить плечи, но Комов хорошенько его тряхнул.
– Это в рамках борьбы с пьянством, – сказал он.
– Может, спросим насчет борьбы с развратом?.. – Степан усмехнулся. – Илья Дмитриевич, когда вы сняли… познакомились со своими подружками?
– Да не знакомился… Просто снял… В баре. Сидели там, ворковали… Меня ждали…
– Когда это было?
– Ну, как только заехал в номер…
– Вчера, в районе двенадцати ночи?
– В районе двенадцати. А что?
– Нет, уже ничего. Извините за беспокойство, Илья Дмитриевич.
– И все?
– А вам извинение нужно в письменном виде?
– Можно даже с печатью! – Комов сжал кулак под самым носом у Кардаилова.
– Не надо печати… – буркнул тот. – Просто уходите.
– Уйдем. Но вы нас не забывайте, – заявил Комов. – Вдруг еще раз обратимся… По старой дружбе.
Степан уже переступал порог, собираясь закрыть за собой дверь, когда Кардаилов спросил:
– Парни, а вы правда из милиции?
Степан мрачно усмехнулся. Из милиции они, но вели себя почти как бандиты. Нехорошо это. Но как быть, если некоторые индивидуумы понимают только язык силы?
* * *
Рабочий день затянулся, но Степана это не смущало. Да и Комов не просился домой. Заказное убийство – дело серьезное, и подход к нему должен быть соответствующим. Тем более что это дело у них могли забрать.
– Вот не нравится мне эта Рыбалова, – сказал Комов.
– Как и все прочие красивые женщины? – осведомился Степан.
Машина мягко шла по шоссе, ведущему к Битово. Ходовая в отличном состоянии, а вот с движком что-то не так. Клапана нехорошо постукивают. «Волга» у Кручи старая, после двух «инфарктов»…
– В красивых женщинах водятся черти.
– Может, потому собаки на них и бросаются?
– На Рыбалову собака не бросалась, – констатировал очевидный факт Комов. – Руки у нее целые. Ноги тоже…
– Может, за мягкое место цапнула?
– Да?.. Надо бы глянуть. Хотя мужу это наверняка не понравится.
– Думаю, Бродилов его не спрашивал.
– Если у них что-то было…
– А могло и не быть?
– Это Бродилов мог бы сказать. Но он по понятным причинам промолчит. Поэтому можно любую дичь на него нести.
– Экономка могла бы сказать.
– Вот!.. А где она?
– Где-где… Я подозреваю ее не меньше, чем Рыбалову. Если не больше. Скрывается где-то…
– Нехороший дом. Забор высокий, двор закрыт – не подпрыгнешь, не заглянешь.
Степану оставалось только кивнуть. Деревенские, конечно – народ любопытный, надо будет, они и подпрыгнут. Но дело ночью было, все спали, по улицам никто не гулял. Во всяком случае, сведений о подозрительных движениях в районе дома Бродилова не поступало. Если не считать шум, который слышала ближайшая соседка. Но видеть она не могла ровным счетом ничего, потому как дом был повернут к соседнем двору «глухой» стеной.
– Надо бы с бывшей женой Бродилова поговорить. Уж она-то скажет, было у них там что-то или вилами по воде.
– И мягкое место осмотреть, – с усмешкой добавил Степан.
– У жены?
– У Рыбаловой… А может, и у жены… – Круча в раздумье пожал плечами.
Вдруг бывшая жена свела счеты с Бродиловым? И сама могла сделать, и кого-то попросить… А сестру она могла послать на место преступления. Если та согласилась, значит, они заодно… Но эта версия – всего лишь одна из множества. Степан еще не готов был воспринимать ее всерьез.
– Две сестры – одна сатана? – спросил Комов.
– Давай поищем сатану у Сафрона, – сказал Степан.
Чутье подсказывало ему, что они шли по верному следу.
– Клуб у него свой, да? – спросил Комов.
– Клуб с ночными бабочками… Само заведение в Битово, а бабочки порхают по всей Москве.
– С цветка на цветок.
– Да, а потом эти цветки в Битово к нам едут. Клуб у Сафрона крутой, «звезды» выступают… А еще он казино открывать собирается… Все одно к одному. В Америке – Лас-Вегас, а в Москве – Битово. Именно об этом и мечтал Сафрон. Надо сказать, он уверенно идет к своей цели.
– Бандитам у нас везде дорога, – проговорил Комов.
– Бизнесменам.
– Ага. Попробую уловить разницу. Не получается.
– Бизнес у него бандитский. Он практически все дома в Ковальцах скупил. Как думаешь, по рыночной цене?
– Запугивал?
– Убеждал. В средствах Сафрон не стеснялся, только вот жалоб на него практически не было. Поступили два заявления, даже уголовные дела завели, но потерпевшие сдали назад. Что в этом удивительного?
– А зачем ему деревня? – спросил Комов.
– Ты хотел бы иметь особняк на берегу нашего озера?
– Спрашиваешь.
– А он будет. Но не для тебя и не для меня.
– Бродилов тоже дома собирался строить. На Глубоком озере. Участок выкупил, туда сейчас коммуникации подводят. Это по соседству с Ковальцами. На голом месте. Бизнес у него там.
– Это я что-то упустил.
– Рыбалова сказала… Нравится она мне. Все знает, везде поспевает… Надо бы глянуть, что там за стройка…
– Может, Сафрон уже глянул?
– Ага, посмотрел, рассердился, ногою топ, из пушки – хлоп!
– Сафрон за честную конкуренцию. Но не на его территории.
– Значит, мотив у него есть.
Степан пожал плечами. Одно дело – деревенских жителей запугивать, и совсем другое – замахиваться на банкира с большими связями. За Бродилова могли конкретно спросить, а Сафрон – мужик осторожный. Но может, нашла коса на камень…
– Разберемся.
Машина въехала в Битово, пошла по Советскому проспекту. Посередине, между полосами движения здесь был разбит сквер, по сторонам стояли однотипные дома в стиле сталинского «ампира». Проспект выходил на площадь Свободы, окруженную стильными высотными «свечками», первые этажи которых занимали рестораны, кафе, магазины. В одной такой многоэтажке размещался ночной клуб «Бумба-Раш».
На стоянке перед входом полно машин, на крыльце под неоновой вывеской глыбой стоит охранник. Вход в клуб свободный, но не для всех. С клиентами проблем здесь не было, поэтому безденежную публику персонал старался отсеивать на входе.
С деньгами у Степана туговато, и одежда у него не фирменная. Джинсы, куртка, обувь – с барахолки. Да и Комов смотрелся ничуть не лучше.
Охранник насторожился, увидев их, сдвинулся, преграждая путь. Брови у него хлипкие, выгоревшие на солнце. Зато надбровья мощные, выступающие, нависающие над широкой переносицей.
– Мест нет!
– А для кого есть? – Степан достал из кармана фотографию, на которой Кравченко и Станин были отсняты вместе.
Этот снимок, взятый в рамку, стоял на тумбочке в комнате покойных телохранителей.
– Мест нет.
– Капитан Круча, – представился Степан.
Это должно было произвести впечатление на громилу, но у него даже ноздря не дрогнула.
– Вот эти товарищи здесь были? – Степан показал ему фотографию.
Но вышибала на нее даже не глянул.
– Нет мест.
Наверное, он не знал, кто такой капитан Круча, или ему просто хотелось позлить Степана. А может, сам Сафрон дал установку не реагировать на появление начальника уголовного розыска.
– Ты что, деревянный? – спросил Комов.
– Я же сказал, мест нет.
Комов огляделся по сторонам и резко ударил громилу в живот. Тот успел напрячь пресс, но это не помогло. Удар оказался настолько сильным, что парень согнулся в поясе.
– Нет, вроде нормальный, не деревянный, – проговорил Комов.
Степан должен был осудить подчиненного за своевольство, но почему-то не хотел ругать Комова. Именно такой безбашенный опер и нужен был ему. Битовские бандиты будут уважать только таких людей. Глупо и смешно разговаривать с волками на овечьем языке.
– Да я вас!.. – снимая с пояса рацию, прохрипел громила.
– Это угроза, – сказал Степан.
– В адрес представителя власти, – добавил Комов.
Они мигом прижали охранника к стене, надели на него наручники.
– Да понял я… – простонал тот.
– Что ты понял?
– Видел я этих…
Дверь открылась, на крыльцо выскочили два «быка» в черных костюмах.
– Что такое? – взвыл один из них.
– Спокойно! Милиция!
Комов не растерялся, встал перед ним скальным выступом. А парень он здоровый, взгляд у него железобетонный. Вышибала сдал назад.
– Этого мы забираем. По подозрению в убийстве, – сказал Степан.
– Какое убийство?! – возмущенно протянул браток, руки которого были украшены браслетами.
– Ну и чего стоишь? В машину его давай! – резко сказал Комов, обращаясь к вышибале.
Тот дернулся, как стартер, на мгновение подключенный к высоковольтному источнику, даже протянул руку, чтобы взять в сопровождение своего же товарища, но сам же себя и одернул.
– С чего это давай? – возмущенно протянул он.
Комов усмехнулся и схватил арестанта за шиворот. Степан подключился к делу. Они вдвоем подвели его к машине, затолкали внутрь, и никто даже не попытался отбить его. Хоть бы слово с крыльца крикнули. Но капитан все же решил отъехать от клуба.
– Дружки у тебя как воды… в штаны набрали, – заметил Комов.
– А что им еще остается делать? – стронув машину с места, сказал Степан. – Они же знают, кто убил Кравченко и Станина.
– Никого я не убивал! – заявил охранник.
– Но ты же видел их вчера.
– И что?
– А говорить об этом не хочешь. Мест нет! – передразнил его Комов.
– Работа у меня.
– Людей убивать?
– Да не убивал я никого!
– Как тебя зовут? – останавливая машину, спросил Степан.
Далеко он отъезжать не стал. В отделение им с Комовым не надо. Допросят они этого неразумного прямо здесь и отпустят. Ясно же, что не он убивал…
– Кеша… Иннокентий…
– Звать тебя будем Кешей. А Иннокентий – это для оперативного псевдонима. Согласен?
– Для какого оперативного псевдонима?!
– Назначим тебя секретным сотрудником, будешь тихонько стучать.
– Кто?! Я стучать буду?! Да ни в жизнь!
– Сафрон тебе не поверит. Уж он-то отлично знает, кто такой капитан Круча. Проведешь со мной полчаса, и все, ты уже самый что ни на есть секретный сотрудник. Сафрон так считать будет.
– Не буду я сексотом!
– Не будешь. А время идет. Уже десять минут прошло. Еще двадцать пролетят, и кранты тебе… Так что хочешь ты того или нет, а говорить придется. Иначе с тебя Сафрон спросит по всей строгости, с контрольным выстрелом в голову… Так когда ты видел Станина и Кравченко?
– Где видел?
Комов толкнул Кешу в бок и заявил:
– Время идет. Ты уже почти сексот.
– Вчера они были. Подъехали, все такие деловые. Я их пропустил, они вошли… А их что, убили?
– Сначала избили.
– Это не я!.. У нас их не убивали… Уехали они… Даже телку сняли…
– Какую телку?
– Да не знаю, подошла к ним одна…
– А кто избил?
– Наши пацаны… Один из этих к Лийке полез, за руку схватил. Наши его со сцены сняли… Другой подписался, пришлось обоих гасить…
– На сцену полез?
– Лийка над ним прикололась. Встречу ему в клубе назначила, типа шуры-муры. Он подъехал, а она стриптиз крутит… Это его взбесило, он на сцену полез… А что пацанам оставалось делать?
– Да, он на свидание с девушкой ехал, – сказал Комов.
– Я же говорю, Лийка прикололась.
– А сняли они кого?
– Говорю же, какая-то левая к ним прикрутилась.
– Левая?
– Ну, если я ее не знаю, то левая… Она потому и в клуб не пошла. Там только для своих…
– А она, значит, чужая.
– Чужая… Увидела этих, из машины вышла, и к ним.
– Из какой машины?
– Стояла там «девятка»… Она уехала, и тачка за ней…
– Номера видел?
– Видел, запомнил и записал.
– Даже так?
– Мы чужих сутенеров здесь не прописываем. И проституток тоже.
– В чем девушка была? – спросил Комов.
Степан кивнул, реагируя на правильный вопрос.
– Ну, в чем. В платье, на шпильках… Сумочка при ней…
– А платье какое?
– Короткое… Если она снималась, то зачем ей длинное?
– В горошек платье или в клеточку?.. Может, в решеточку? – с усмешкой осведомился Комов.
– Нет, не в решеточку… Далеко было, не разглядел. Но скорее в горошек… Да, может быть.
– А номер точно записал?
– Да… В блокноте он. – Кеша задвигался, приподнял скованные руки.
Степан кивнул, достал ключ от наручников. Комов взял его, расстегнул браслеты. Кеша сам достал из кармана блокнот, протянул старшему лейтенанту.
– Это та самая Лия? – спросил тот, рассматривая какую-то запись.
– Ну да.
– Телефончик… Дружишь с ней?
– Ну, хотелось бы…
– А что не так?
– Да строптивая она… И на язык больно острая… Ей палец в рот не клади.
– Так не клади.
– Ей даже Сафрон не кладет.
– Даже?
– Он к ней подкатывался, так она его прокатила.
– И Сафрон ее за это не наказал?
– Нет. Сафрон – мужик с понятиями, у него все по справедливости. Не хочешь, не надо.
– Не умеешь – научим… и заставим, – с усмешкой добавил Комов.
– Да, заставить он может. Но Лийку не трогает. Потому что уважает.
– И тебя ее уважать заставил, да?.. Нельзя ее трогать, да?
– Нельзя, – подтвердил Кеша.
Комов переписал номера машины, взял на заметку и телефончик Лии.
– А где рисунок? – спросил он.
– Какой рисунок? – не понял Кеша.
– Ну, как проститутка выглядела, за которой «девятка» поехала…
– Да как проститутка она и выглядела… Парик на ней был, платье короткое…
– В лицо запомнил?
– Она все время боком ко мне стояла… Да и освещение там не очень… Далеко…
– Если увидишь, узнаешь?
– Если увижу.
– Увидишь. Когда фоторобот составишь, – сказал Степан и стронул машину с места.
– Куда это мы? – с тревогой спросил Кеша.
– В отдел служебно-художественного творчества.
– Нельзя мне!
– Почему?
– Так время же!
– Такой большой, а в сказки веришь, – заявил Комов.
– А ты что, в банде у Сафрона состоишь? Или просто вышибалой служишь? – спросил Степан.
– Да, просто.
– Тогда тебе и бояться нечего… Если, конечно, не ты Кравченко и Станина убил.
– А зачем это мне?
– Так ты же в Лию влюблен. А Кравченко за ней на сцену полез…
– Да не влюблен я!
Степан усмехнулся. Вот и еще одна версия подоспела. Убийство из ревности. Критики она не выдерживала, но список пополняла.
Но может, им с Комовым и не придется рассматривать этот самый список. Не исключено, что они смогут выйти на девушку в парике, и она окажется убийцей. Тогда и Рыбалова отпадет со всеми подозрениями на ее счет. Если, конечно, не она заказала это убийство.
Глава 5
Чтобы дико возбудить мужчину, женщина не обязательно должна быть красивой. В детстве и юности Олег Рабинов так и думал. Тогда он готов был лезть на стену от одного вида обнаженной груди. Ему хватало даже фантазии на эту тему.
Потом у него появилась Лена – красивое, очаровательное создание. С ней он и узнал, что такое настоящий, «живой» секс. После нее Олег мог заводиться только на красивую женщину. Их у него было достаточно. Поэтому, наверное, к сорока двум годам и наступило пресыщение. Красивые женщины продолжали возбуждать его, но уже совсем не так, как в молодости.
Однако Альбина как будто вернула ему молодость. Глядя на нее, он чувствовал себя пылким юнцом, думал не головой, а совершенно иным местом, чуть не лопался от переизбытка чувств и гормонов. А ведь она не была красавицей. Ей бы глаза побольше, носик поуже, губки потолще. Грудь неплохо было бы увеличить. Волосы можно отрастить подлинней… В ее внешности имелись недостатки, но чтобы их разглядеть, нужно было избавиться от чар, которыми Альбина истекала, как спелый персик соком. Энергетика в ней просто бешеная, заразная. Рабинов вспомнил, что такое бешенство чувств.