Россия и мусульманский мир №3 / 2015
КОНФЛИКТУ ЦИВИЛИЗАЦИЙ – НЕТ!
ДИАЛОГУ И КУЛЬТУРНОМУ ОБМЕНУ МЕЖДУ ЦИВИЛИЗАЦИЯМИ – ДА!
Современная Россия: идеология, политика, культура и религия
Детская болезнь левизны правого российского либерализма
Истоки и смысл либеральной идеи и ее современное российское воплощение
Будучи механически перенесенным из принципиально иной культурной среды на неподготовленную российскую почву феномен либерализма дал неожиданные и причудливые всходы. Настойчиво и бесконечно повторяемые как заклинания классические либеральные рецепты лечения больного российского общества никак не могут дать ожидаемых по аналогии с западными успешными практиками значимых позитивных результатов, приблизить наш убогий отечественный псевдокапитализм к зарубежным глянцевым образцам современного постиндустриального общества. Подобная «упертость» либеральных доктринеров не могла не породить волны резкого неприятия не просто бесплодных, но и вредоносных идеологических заблуждений, ставших к тому же незыблемой порочной основой многолетней государственной политики.
Критика российского либерализма давно и все громче звучит со страниц газет, журналов и книг, с трибун многочисленных научных конференций и политических форумов. По этому поводу сломано несметное количество остро отточенных полемических копий, однако принципиальный спор между адептами и противниками пресловутого либерального курса, судя по всему, еще далек от завершения. Это придает смысл продолжению дискуссии, посильную лепту в которую мы также собираемся внести.
Классик западной экономической мысли Л. фон Мизес в 1927 г. писал: «Либерализм – это не законченная доктрина или застывшая догма. Наоборот, он является приложением учений науки к общественной жизни человека». И далее: «…программа либерализма, если ее сжато выразить одним словом, читалась бы так: собственность, т.е. частное владение средствами производства»1. Такое понимание дает основание полагать, что «либерализм – выборочное приложение учений науки… – не объективное явление и не экономическая теория. Поэтому Людвиг фон Мизес отделял либерализм от экономической науки: “Либерализм представляет собою более всеобъемлющую концепцию. Он обозначает идеологию, охватывающую всю жизнь общества”»2.
Наиболее широкое определение рассматриваемого феномена приводит Википедия: либерализм (франц. liberalisme) – это «философская, политическая, экономическая теория, а также идеология, которая исходит из положения о том, что индивидуальные свободы человека являются правовым базисом общества и экономического порядка… Экономический или классический либерализм выступает за индивидуальные права на собственность и свободу контракта. Девизом этой формы либерализма является “свободное частное предприятие”. Предпочтение отдается капитализму на основе принципа невмешательства государства в экономику (laissez faire), означающего отмену государственных субсидий и юридических барьеров для торговли. Экономисты-либералы полагают, что рынок не нуждается в государственном регулировании».
«Где нет собственности, там нет и справедливости» – таково кредо еще одного классика либерализма, неизменного и последовательного противника социализма и государственного вмешательства в экономику, лауреата премии памяти Нобеля по экономике, Фр.А. фон Хайека3. Он выступает последователем Д. Юма, который отчетливо видел, «насколько максимум свободы для всех требует равных ограничений свободы каждого посредством того, что он называл тремя “основными естественными законами”: о стабильности собственности, о передаче последней посредством согласия и об исполнении обещаний»4.
He вдаваясь в обсуждение того, насколько конструктивна и приемлема сегодня позиция Д. Юма, крупнейшего философа, но гражданина давнего уже XVIII, а не XX и, тем более, не XXI вв., старшего друга и консультанта А. Смита, отметим, что и эта позиция связывает либерализм с такими фундаментальными понятиями, как справедливость и свобода, а через них, естественно, и с демократией. И против этих ценностей человеческого общества, вообще говоря, вряд ли кто-либо из цивилизованных представителей homo sapiens ныне будет возражать. Но важно конкретизировать: о какой свободе, какой справедливости, для каких субъектов и при каких сопутствующих внешних и внутренних условиях, институтах и т.д. идет речь?
Мы полагаем, что смысловое содержание указанных понятий может сильно измениться, если уточнить, что речь идет не просто о либерализме, а о такой его разновидности, как российский правый либерализм или даже – неолиберализм5. За этим словосочетанием скрывается та система мышления, в рамках которой и были проведены в России катастрофические социально-экономические реформы 90-х.
Трудно не согласиться с характеристикой того периода, данной Р. Гринбергом: «Обращение к либеральным ценностям характерно лишь для отдельных периодов российской истории XIX–XX вв. Именно таким периодом оказалось десятилетие, охватывающее вторую половину 80-х – первую половину 90-х годов XX столетия. Вряд ли можно отрицать, что тогда в российском обществе стремительно возрастала популярность идей личной свободы и частной инициативы… А государственной власти был предоставлен серьезный шанс для развития демократических процессов, формирования гражданского общества, создания цивилизованной свободной рыночной экономической системы. Но российские реформаторы не только не воспользовались этой уникальной возможностью; фактически они сделали все, чтобы опорочить ценности свободы в глазах населения. Происходившее в России в 90-е годы вызывало в общественном мнении нарастающее негативное и даже враждебное отношение и к ценностям свободы, и к самому понятию “демократия”. Оно стало синонимом воровства и коррупции, а либеральная идея оказалась настолько скомпрометированной, что уже к концу 90-х годов масштаб агрессивного неприятия либеральных и демократических ценностей создал реальные предпосылки для возврата к авторитарному режиму… Сейчас общество пожинает посеянные ими плоды»6.
Между тем идеи либерализма «живут и процветают». В XX в. были содержательно разработаны многие его новые разновидности (классический, экономический, современный неолиберализм, синергетический либерализм и др.), которые не следует отрицать «с порога». Содержание, например, весьма нетривиальной концепции синергетического либерализма имеет, по нашему мнению, весьма существенные и позитивные отличия от традиционной. Весьма красноречиво признание сторонников этой концепции: «Мы-то думали, что все наши проблемы связаны исключительно с выходом из социализма (устранением монополии партийно-государственной власти, всеобъемлющей государственной собственности и централизованного планирования). А на Западе якобы не происходит особых перемен, и нам у него только учиться да учиться имплантировать его опыт в нашу почву. Оказалось это далеко не так. И над западными странами точно так же нависла нешуточная угроза потери темпов, и там демократия в кризисе, и там горячо обсуждают, куда движется культура. Модерн и постмодерн. Нынешний неолиберальный и складывающийся синергетический тип глобализации»7. Иными словами, либерализм – не так примитивен и многолик.
Бывает даже, что в пределах одного и того же «либерализма» представителями одной и той же группы сторонников многое понимается и оценивается весьма по-разному. Это нетрудно проиллюстрировать на примере позиций многих сотрудников Института экономики переходного периода (ИЭПП, ныне имени Е.Т. Гайдара) и известного экономиста А. Илларионова, в свое время входившего в правительственную команду Е. Гайдара, а потом бывшего советником российского президента. И «гайдаровцы», и А. Илларионов весь период реформ и поныне заслуженно могут быть названы сторонниками и даже представителями концепции современного правого либерализма, и поэтому сопоставление их позиций интересно и доказательно. Но до чего же сильно они различаются, в том числе и во взглядах, на оценку предшествовавших реформам условий и даже на роль личности их бывшего лидера Е. Гайдара.
При этом следовало бы привлечь внимание к весьма занимательной метаморфозе, произошедшей со многими видными российскими экономистами и находившимися у власти деятелями, которые в ходе реформ, как «по мановению волшебной палочки», мгновенно превратились из стойких апологетов единственно верного диалектико-материалистического учения в столь же «убежденных» рыночных либералов. При этом правое крыло представителей возникшего и у нас либерализма – прежде всего отечественные монетаристы, т.е. наиболее ретивые поклонники «невидимой руки» и саморегулирования рынка, столь же резко заразилось вирусом махрового антисоветизма и восторженно-детского преклонения перед капитализмом8.
Создается впечатление, что они либо «ничего не поняли и ничему не научились», либо просто цинично приняли выгодные для себя в новых обстоятельствах изменившиеся «правила игры». Катастрофические же социально-экономические последствия проведенных в России радикальных реформ, они часто, тоже по детской логике, объясняют тем, что виноваты не они и их реализованные в стране «новые» идеи, а совсем другие, не зависящие от них причины.
Многие из сограждан, не утративших столь же детской наивности, до сих пор задаются вопросом: почему оказавшиеся в начале 90-х годов у власти наши правые либералы и их современные последователи так ретиво стали проводить политику, направленную на создание в России относительно небольшой группы супербогатых людей и защиту их интересов, игнорируя при этом резкое обнищание многих десятков миллионов россиян. Им и невдомек, как могли так повести себя наши властители, родившиеся и выросшие в советское время, когда официальной государственной и партийной идеологией социальной справедливости было пропитано все воспитание советского народа, когда целью объявлялось не личное благо и успех, и тем более – не корыстолюбие, а благо страны и счастье народа, т.е. основной массы населения.
Правда, реальная практика высшего руководства страны (секретарей и членов Политбюро и ЦК, министров и т.д.) далеко не всегда отвечала этим высоким идеалам. Но даже с учетом этого высшие советские руководители и их родственное окружение сознательно страну не разрушали и ее тотально не разворовывали, миллионных и, тем более, миллиардных личных состояний в зарубежных банках, мешков денег, уникальных бриллиантов, картин Рембрандта и Брюллова дома «под подушкой и над кроватью», за редким исключением, не имели. Да, по-видимому, и мыслей таких – незаконным образом крупно обогатиться – у них не было, не тот был советский менталитет и традиции. Скорее всего, только время даст убедительный ответ на этот вопрос.
Конечно, происшедшее в России нередко характеризуют как события в «стране с непредсказуемым прошлым» и все точки над i поставить нелегко, да и, наверное, не всегда возможно. Но если такая возможность все же представляется, то делать это необходимо. Вот и мы прибегнем к мнению Е. Примакова, бывшего короткое, но весьма трудное время (почти сразу после дефолта 1998 г.) председателем правительства России и фактически менее чем за год сумевшего существенно исправить, казалось бы, безнадежную экономическую ситуацию. Его мнение особенно важно, потому что нередко неолибералы утверждали, что эту спасительную акцию Е. Примаков проводил, опираясь на положения либерализма и отказавшись от принятой им концепции, разработанной группой академиков РАН во главе с Д. Львовым.
В своей книге он указывает на конкретные причины катастрофы России в 90-е годы, отодвинувшей страну «с позиции мировой державы». «Есть все основания полагать, что все это было закономерным результатом курса экономического развития страны, заложенного в 1992 г. Лица, принявшие тогда на себя ответственность за экономическую политику России, как правило, величали себя “либералами”, подчеркивали свою связь с “чикагской школой”. И что имело немаловажное для них значение – они пользовались полной поддержкой на Западе. Современный либерализм проповедовал и проповедует свободную конкуренцию при минимальном вмешательстве государства в деятельность хозяйствующих объектов…»9
Через три года, выступая на заседании «Меркурий-клуба», Е. Примаков, характеризуя политику в сфере высшего образования и здравоохранения, а также оценивая ситуацию в экономике в связи с присоединением России к ВТО, по существу, повторил свое прежнее мнение. Он, в частности, сказал: «В Советском Союзе мы впервые столкнулись с либерализмом во время перестройки, когда не удалось объединить социализм с либеральными идеями, построить, как тогда говорили, “социализм с человеческим лицом”. Следующая встреча с либерализмом произошла после развала Советского Союза, когда лица, называвшие себя либералами, уже встали у штурвала власти. Много написано и сказано об их политике, конечно же, нелегкой в период перехода от административно-командной системы к рынку.
Но как мыслился этот переход и что было основным для таких либералов? Многие из тех, кто во время горбачёвской перестройки пропагандировали возможность демократизировать социализм, теперь во главу угла поставили ликвидацию всего того, что было при СССР. Отвергалось буквально всё – не только то, что подлежало отторжению, но и целый ряд механизмов для научно-технических и экономических достижений, позволивших мобилизовать ресурсы для решения задач модернизации. В начале 90-х годов псевдолибералы призывали государство вообще уйти из экономической жизни. Это привело к тому, что появилась группа лиц, присвоивших при антинародной приватизации природные богатства страны, ее экономический потенциал и претендовавших на власть в России. В результате российская экономика потеряла за 90-е годы больше, чем за время Второй мировой воины»10.
«Политика псевдолибералов, – пишет далее Е. Примаков, – потерпела полный провал – им принадлежало авторство дефолта в 1998 г., переросшего в экономический кризис, чуть не обрушивший Россию в пропасть. Политическим провалом псевдолибералов можно считать расстрел танками российского парламента в 1993 г. Может быть, не стоило останавливаться на уже пережитом Россией прошлом, если бы не одно “но”: правые в современной России за редким исключением не только не выступают с критикой так называемых либералов 90-х, но, напротив, превозносят их»11.
Приведенные соображения ни в коем случае не являют собой попытку отрицать существование сферы успешного использования политики либерализма и, в частности, монетаризма – либеральной теории, автор которой М. Фридмен вполне заслуженно, и не только за разработку этой теории, был награжден Нобелевской премией за достижения в экономической науке. Например, применительно к идеальным рынкам совершенной конкуренции (правда, никогда и нигде не существовавшим) и при наличии и нормальном функционировании в них и в социуме остальных системно-необходимых элементов и институтов идеология либерализма вполне приемлема в качестве государственного компаса, и ею в докризисное время многие страны Запада успешно руководствовались в своей государственной политике. Однако не в период кризиса и не в реальных российских нестационарных экономических и институциональных условиях, существующих в нашей стране с 1992 г.