Радикализация политизированного ислама в современном мире во многом объясняется негативным отношением мусульманской уммы ко многим политическим, культурным, нравственным ценностям западной цивилизации. Мощный социальный протест мусульман, который направлен не только против Запада, но и против лояльно настроенных к нему собственных правящих режимов, вызывает и «ползучая» вестернизация. Наступление Запада в экономической и политической сферах, в области науки и инновационных технологий, привнесение быта и нравов, нетрадиционных социальных связей расшатывают привычные ценности и установления исламской уммы. Они ведут к болезненной ломке традиционных структур мусульманского общества, которое в стремлении не остаться на задворках истории тяжело приспосабливается к требованиям модернизации хозяйственной жизни и процессам глобализации.
Но глобализация «по-американски» оказывается еще одним значимым фактором нарастания радикальных настроений среди мусульман. Суть такой модели глобализации заключается в установлении «господства международной диаспоры финансовых спекулянтов над нациями, теряющими экономический суверенитет» (Панарин А. «Искушение глобализмом», М., 2002, с. 9). Все иные попытки завуалировать эту суть лозунгами о содействии развитию «стран Третьего мира», борьбе с диктаторскими режимами, об утверждении в них демократических форм и ценностей ничего принципиально не меняют.
Росту числа людей, привлекаемых в радикальные религиозные движения, способствуют и внутренние процессы, происходящие в мусульманских странах. Модернизация экономики и глобализация «по-американски» обернулись для Востока быстрым обнищанием городского населения, высокими темпами маргинализации крестьянства, что привело к пополнению социальных низов восточного города гигантской массой сельских маргиналов. За последние десятилетия большинство традиционно аграрно-крестьянских арабских стран перестали быть таковыми в результате урбанизации. Это вытолкнуло за грань бедности массы людей, воспитанных в мусульманских традициях. Сегодня свыше 40% городского населения остаются безработными, не имеют достойных условий жизни, что превращает места массового проживания мусульман в своеобразный социальный пороховой погреб. Только в одном Египте, по данным Арабского фонда социально-экономического развития, насчитывается около 2 млн. безработных, по большей части молодежи со средним или высшим образованием (Панарин А. «Искушение глобализмом», М., 2002, с. 8).
Подтверждением этого является значительно меньшее проявление социального недовольства в тех восточных регионах, где глобализация и «вестернизация» проходят менее болезненно. К примеру, в странах Юго-Восточной Азии (Индонезия, Малайзия), где доминирует ислам, который обрел определенную гибкость в условиях относительно «глобализированного» и «капитализированного» многоконфессионального общества. В странах же Северной Африки, Ближнего Востока, Южной и Центральной Азии, на большом пространстве от Бангладеш и Пакистана до Марокко и Западной Африки складывается совершенно иная ситуация. Здесь политизированный ислам радикального толка обрел прочную почву, он заявил о себе и в общинах, образуемых мусульманскими иммигрантами в странах Европы и Северной Америки.
Обнищавшее и отчаявшееся население, склонное к крайним способам выражения социального протеста, все чаще обращается к архаичному эгалитаризму и уравнительным принципам ранней мусульманской общины. Политически неискушенным людям вожди-вдохновители деструктивного радикализма указывают на забвение Корана и шариата, заветов Пророка, истинных предписаний религии как на причины всех их несчастий и бедственного положения. Они объясняют их как следствие вредных новшеств, внедряемых нехорошими «мусульманами-вероотступниками», лицемерами, атеистами и пр. Поэтому представители маргинальных слоев мусульманской уммы и становятся, по преимуществу, надежной опорой радикальных движений. При этом нельзя сбрасывать со счетов и то, что весомую роль в провоцировании подобных движений сыграли и идеи национализма.
Наиболее активными носителями радикальных идеологий выступают те конфессиональные группы, которые заинтересованы в консервации или восстановлении шариатской формы правления. В этом полностью и безусловно заинтересовано лишь антимодернистское исламское духовенство, которое не имеет исторических перспектив. «Это вызвано тем, что секуляризация стран распространения ислама приводит к вытеснению духовенства из общественной жизни в ходе модернизации и превращению его в исчезающий класс, за исключением модернистов, которые в той или иной степени адаптируют ислам к изменяющимся историческим условиям» (Журавлев И.В. и др. «ЦА и Кавказ», 2001, № 1, с. 169).
Всеми обозначенными нами выше причинами и вызван всплеск активности исламского радикализма, предстающего как требование «возврата к истокам» и истинной религии. Исламский радикализм сегодня играет определенную роль и в жизни российского общества. Ему подвержены разные социальные слои регионов России с преобладающим мусульманским населением. Интенсивность проявлений радикализма находится в зависимости от конкретных социальных условий бытия людей. В наибольшей мере радикализовано сознание исламской молодежи республик Северного Кавказа. Причины радикализации сознания исламской молодежи обнаруживаются в экономических, политических, социальных, этнических, конфессиональных процессах, характерных постперестроечной России. В немалой степени радикализация ислама была обусловлена разрушением устоявшихся общественных институтов, гражданских, семейных традиций в 1990-е годы прошлого столетия, образовавшимся после распада СССР идеологическим и духовно-нравственным «вакуумом». Разброд и шатания в сердца и умы верующих-мусульман внесли социальная нестабильность и бытовая неустроенность. Тому в немалой степени поспособствовали две «чеченские» войны и последующий всплеск экстремистской и террористической активности на Северном Кавказе.
Однако мы должны отметить, что радикализация сознания мусульманского населения России происходит не по классической схеме, когда обострение социально-экономических проблем вызывает к жизни идеологию, а затем эта идеология внедряется в сознание масс и в последующем находит свое внешнее проявление в радикальной практике. Логика проявления и утверждения радикального сознания в исламской среде оказалась несколько иной: в ситуации образовавшегося идеологического «вакуума» пропаганда радикальных идей в форме салафизма и ваххабизма привела к радикализации сознания части мусульман, которые воспользовались сложившейся неблагополучной социально-экономической и политической ситуацией и предприняли попытки практического воплощения радикальных идей в социальную жизнь.
Первоначально радикальные идеи политизированного ислама проявились на Северном Кавказе, затем медленно, но верно стали расползаться по другим регионам России. Прирастая недовольными слоями общества, криминальным элементом и даже представителями государственной власти, исламский радикализм стал неуклонно расширять географическое и социокультурное пространство своего влияния. Сегодня с радикально настроенными приверженцами ислама, среди которых немало и этнических русских, правоохранительные органы уже сталкиваются и в Поволжье, и за Уралом, и даже на Дальнем Востоке. По всей видимости, духовно-нравственная общность и идентичность социально-экономических условий жизни во многих регионах России оказались благоприятной средой для радикализации сознания. Если первоначально радикализации было подвержено сознание лишь представителей маргинальных слоев общества, криминальной среды, наркоманов и прочих социальных субъектов, находящихся не в ладах с законом, то в последующем произошло значительное расширение социальной базы радикализма. Сегодня в среде радикально настроенных верующих можно встретить ученых-интеллектуалов, аспирантов, студентов вузов, государственных и муниципальных служащих, работников правоохранительных органов. Более того, появление в этой среде образованной и материально обеспеченной части верующих стало широко использоваться идеологами исламского радикализма как в пропагандистских целях, так и в качестве аргумента интеллектуальной насыщенности и социальной значимости своих иллюзорных деструктивных целей.
В этой ситуации удивляет то, что иные интеллектуалы, недальновидные чиновники, ангажированные представители отдельных СМИ наперебой стали отрицать детерминированность радикализма социально-экономическими, политическими, конфессиональными причинами. Причины радикализации ислама, активизации исламского экстремизма и терроризма стали усматриваться исключительно во внешнем финансовом и идеологическом воздействии, пробелах воспитания и образования, слабостях пропагандистской работы институтов гражданского общества и т.п. Никто не отрицает значимости этих факторов. Однако не они определяют радикальное состояние сознания верующих-мусульман, а более приземленные причины экономического, социального, политического характера. Потому и дерадикализация исламского сознания требует комплексного решения всех этих проблем. Но власти, которая оказалась не в состоянии проводить последовательную и продуманную экономическую и социальную политику, оказалось на руку переключить общественное мнение на внешние факторы и второстепенные причины.
Причин радикализации религиозного сознания молодежи, проживающей в Северокавказском регионе и в конфессиональном отношении идентифицирующей себя с исламом, много, но доминантными остаются социально-экономические и политические. Общеизвестно, что этот регион России является наиболее трудоизбыточным, безработица здесь приобрела массовый характер, имущественное расслоение граждан достигло беспрецедентных размеров, коррупция, клановость, кумовство не имеют аналогов в других регионах России, а выборы и назначения на ответственные должности давно превратились в открытую куплю-продажу вожделенных мест. Именно здесь произвол чиновников и представителей правоохранительных органов достиг таких масштабов, что люди предпочитают защищать свои интересы нелегитимными средствами, нередко при помощи оружия. Эти условия остаются и по сей день благодатными для радикализации сознания исламской молодежи, которой проводники радикальных идей, прикрывающиеся исламскими лозунгами, указывают в качестве выхода из создавшейся ситуации вооруженную борьбу с властью и конституционными устоями демократического светского государства.
Конкретные шаги, которые предпринимаются властью для решения проблемы дерадикализации сознания, нам представляются не только бессистемными и непоследовательными, но и явно недостаточными. Так, к примеру, согласно программе социально-экономического развития СКФО, в регионе предполагается создание до 2025 г. 400 тыс. рабочих мест. Но даже если эти места и будут созданы, они не решат проблемы безработицы. Во-первых, этого количества рабочих мест явно недостаточно для обеспечения занятости всех нуждающихся. В одной только Республике Дагестан, где проживает менее одной трети населения СКФО, больше безработных среди трудоспособного населения, чем запланированное количество рабочих мест на территории всего округа. Даже по официальным данным из республики ежегодно в поисках заработка в другие регионы России выезжают более 200 тыс. человек. Во-вторых, через 13–15 лет в силу только естественного прироста населения нуждающихся в работе станет в 1,5–2 раза больше, чем сейчас. А нерешенность проблемы трудоустройства превратит часть этого населения в социальную базу религиозного радикализма.
Молодежи, как наиболее пассионарной части общества, характерен максимализм, она хочет всевозможных благ здесь и сейчас, а не в отдаленном будущем. К тому же молодые люди клюют на романтику, они ощущают себя робингудами, защищающими интересы обиженных и обездоленных. А вожди-вдохновители исламского радикализма методично внушают им чувство богоизбранности, обещают райские блага в вечной жизни. Чтобы хоть как-то дерадикализировать сознание исламской молодежи, до нее необходимо доносить подлинно гуманистические идеи ислама. А для этого требуется знакомить подрастающее поколение с ценностями подлинного ислама, культивировать в формирующемся сознании идеи толерантности, интернационализма, патриотизма и пр. А это задача не столько органов государственной власти, сколько институтов гражданского общества.
Еще одним фактором, радикализирующим сознание исламской молодежи в регионе, является увлеченность специальных структур государства силовыми методами борьбы с отдельными носителями радикальных идей. Политики, определяющие стратегию и тактику противодействия радикализму, отождествляют проблему преодоления экстремизма как социального явления с борьбой против конкретных экстремистов и тем самым показывают абсолютное непонимание диалектики общего и единичного. Радикализм и экстремизм как социальные явления преодолеваются комплексным решением назревших экономических, политических, социальных проблем, тогда как конкретные личности, вставшие на этот скользкий путь и не поддающиеся перевоспитанию, уничтожаются силовыми средствами.
Сегодня Российскому государству явно не хватает понимания того, что «точечными» ударами и спецоперациями, «кинжальными» ударами по экстремистам, похищениями и пытками не уничтожить идеи радикализма. Тактика силового противодействия необходима и важна для уничтожения тех, кто уже встал на этот скользкий путь, кто нарушил закон и должен ответить за свои действия по всей строгости. Тактика борьбы с конкретными носителями радикальных идей должна иметь профилактический характер, в этом случае она может удержать часть молодежи от приобщения к радикальным идеям. Подлинная же борьба и профилактика экстремизма и терроризма заключаются в преодолении причин возникновения и распространения в обществе радикализма как иллюзорно-утопической идеологии и деструктивной формы социальной практики. Но если и впредь политика государства будет ориентирована не на системное качественное изменение общества, преодолевающее радикализм как социальное явление, а лишь на ликвидацию экстремистов, то место одних уничтоженных боевиков будут занимать другие.
Очевидно, что радикализм, сопряженный с исламом, предстает как одна из глобальных опасностей для человеческой цивилизации в целом и Российского государства в частности. Современные инновационные технологии дают радикалам мощные разрушительные средства. Сегодня радикальные организации, в отличие от минувших эпох, в попытках преобразования мира в соответствии со своими безумными идеями и по своим утопическим программам могут нанести всей земной цивилизации колоссальный ущерб и даже уничтожить ее. Поэтому помимо выяснения сущности, анализа истоков и причин, уяснения специфики проявления радикализма в современном мире актуальной научной и практической проблемой остается системная, комплексная модернизация общества, придающая ему новое гуманистическое качество.
Дорога в Мекку: восстановление и развитие паломничества мусульман в постсоветской России
В конце XX в. после долгих гонений на конфессии в общем процессе возрождения ислама восстанавливается и развивается культура паломничества мусульман. В современной России государство держит курс на создание благоприятных внутренних и международных условий для организации хаджа. Для этого мобилизуется потенциал государственных, административных, материально-технических, финансовых, международных и кадровых ресурсов, негосударственных общественных и религиозных объединений во всех регионах России.
В советские годы главной причиной ограничения паломничества в Мекку и Медину было отсутствие дипломатических отношений между Советским Союзом и Саудовской Аравией, в связи с этим возникала необходимость получения визы для советских граждан через третью страну. Количество и состав паломников строго регламентировались, «хадж по-советски» был равноценен туристическим поездкам из СССР в капиталистические страны. Многие, совершившие хадж в конце 1920-х годов, были репрессированы. Отношение к организации паломничества мусульман несколько изменилось после Великой Отечественной войны 1941– 1945 гг., когда 25 человек от всех четырех муфтиятов, контролирующих мусульманское сообщество Советской России – Духовного управления мусульман Средней Азии и Казахстана, Духовного управления мусульман Закавказья, Духовного управления мусульман Северного Кавказа и Духовного управления мусульман Европейской части СССР и Сибири, – получили возможность выезда в хадж. Кандидатуры проходили строжайший отбор и проверку органами безопасности. Хадж совершали в основном номенклатурные деятели культуры, секретари ЦК среднеазиатских компартий и официально признанные муфтии.