– Я молчать не буду, – пообещал Максим, – скажу все, что знаю. Эти горные орлы, если захотят, сами все выяснят – и фамилию, и место жительства того, кто операцией тогда командовал. Я выполнял его приказ, – старательно проговаривая каждое слово, повторил Максим, – с него и спрос.
В коридоре послышались голоса, звуки торопливых шагов, кто-то остановился рядом с дверью соседнего кабинета, зазвенел ключами. От шума майор очнулся, икнул несколько раз, уставился на непокорного капитана исподлобья. И сделал последнюю попытку уговорить строптивца:
– Да ты хоть представляешь, что с тобой будет, если ты не согласишься, дурак? Даже не с тобой – с семьей твоей. Дочери твоей сколько – девять лет, кажется? Ты их видел, тех, родственников? Им ее только покажи да фамилию твою назови – и все, хорошо, если… – кадровик заткнулся, попытался отступить назад, но наткнулся задницей на стол, с размаху плюхнулся на него, вытаращил глаза. Максим одним коротким быстрым движением оказался рядом, брезгливо, двумя пальцами взял майора за отворот форменной зеленой рубашки, наклонился вперед. И, преодолев тошноту, тихо, с расстановкой, произнес:
– Видел чаще и ближе, чем тебя, сволочь. В разных видах, живых и не очень. Если хоть одна тварь к моей дочери или жене близко подойдет, я тебя сам родне тех убитых отдам. Живым и по возможности здоровым. Поэтому не пей и поджелудочную свою лечи, чтобы раньше времени не загнуться.
Максим говорил негромко и отрывисто, пальцы левой руки непроизвольно сжались в кулак. От греха подальше пришлось убрать руку за спину, отпустить жертву, отступить назад. Еле живой от всего пережитого кадровик шевелился, пытался сползти со стола, но Максим стоял слишком близко. Майор затих, смотрел почти жалобно, как пойманный хозяином за поеданием дохлятины пес. Максим направился к дверям, но остановился на полпути.
– Придурок ты, Логинов, какой же ты придурок, – донеслось Максиму вслед не то шипение, не то скрежет. Можно не отвечать, давно пора было прекратить это представление. Сам виноват, сработал глубоко сидящий в сознании постулат – не ждать подлянки от своих. Грубо говоря, надеяться, что дерьмо запахнет фиалками. Уж к тридцати пяти годам мог бы сообразить, что так не бывает, и запах у этой субстанции всегда и везде один и тот же, так нет – все ждет чуда. И вот дождался, в очередной раз прошелся по милым сердцу граблям. А майор не унимался, он боялся даже встать со стола, но просто так отпускать Максима не желал, жаждал сатисфакции за пережитое унижение.
– Дебил, урод конченый! – уже не сдерживаясь, визжал он. – Тебя по-хорошему просили, по-человечески! Помогли бы, поддержали, а ты все, как муха на стекле, выделываешься! Допрыгаешься когда-нибудь, капитан! И майором ты никогда не будешь! – Максим улыбнулся еще раз, вернулся к столу, схватил наполовину полный стакан с водкой, выплеснул содержимое в красную от духоты и злости рожу кадровика. Тот немедленно заткнулся, словно захлебнулся, зажмурился нелепо, замотал головой. Максим швырнул посуду на пол, сделал шаг назад.
– Я знаю, – спокойно и вежливо ответил Максим, – даже спорить не буду. Всего вам доброго. – И вышел, наконец, из ненавистного кабинета, быстро прошел по коридору, сбежал вниз по лестнице. Кивнул на выходе знакомому дежурному офицеру, выскочил на крыльцо штаба. Все, теперь точно все, карьера закончена. Квартиры не видать, а все последние месяцы упирался и бодался с начальством Максим только ради возможности обрести, наконец, собственное жилье. Съемные углы достали, им давно перестали вести счет. Дошло до того, что дочь однажды растерялась, куда возвращаться из школы, – перепутала улицы и дома. Ленка встретить ее не смогла – на работе образовался очередной завал, а Максим, как обычно, отсутствовал. Васька – Василиса – долго бродила под окнами их бывшего жилья, потом разревелась на весь двор. Хорошо, хоть нашлась добрая душа, отвела девчонку «домой».
– Потерпи, пожалуйста, – узнав об этом, в который раз попросил жену Максим, и она, в который же раз, пообещала ждать. И вот теперь ждать уже нечего, придется уезжать в Александров – небольшой городишко во Владимирской области, где Ленке от деда по наследству досталась крохотная однушка в старой блочной хрущевке. Последний рубеж обороны сдан, придется отступать. Максим хорошо помнил эту тесную квартирушку. И черт бы с ним – с состоянием квартиры – ремонт можно сделать и самому, но в ней было так темно и сыро… Пещера, склеп – что угодно, только не человеческое жилье. Васька туда даже войти побоялась, да и не удивительно – квартира угловая, первый этаж, кухня размером со скворечник. По коридору Максим пробирался боком и, на всякий случай пригнувшись. И в довершение картины – глухая стена напротив дома, то ли склада, то ли производственного помещения, и все окна упираются в нее. От мысли о том, что в этом «жилье» придется провести остаток жизни, становилось тошно. Эту квартиру планировалось продать, потратить деньги на ремонт новой, но все получилось не так, как хотелось. Теперь придется уезжать, да еще и неизвестно когда – если будет суд, то переезд придется отложить на неопределенный срок.
Максим прошел КПП, оказался за территорией части. Мысли захлестывали одна другую, в голове образовался хаос. Нет, так не пойдет, нужно очень быстро разобраться в изменившейся обстановке, определить цели, задачи и приоритеты. И решить для себя, что делать дальше, как поступить, что сказать жене. И выяснить, где Васька, – Максим остановился, достал из кармана телефон, нашел нужный номер, нажал кнопку вызова. Через три гудка трубка ответила звонким недовольным голосом:
– Привет, пап. Я у Вики, мы кино смотрим. Дома ее бабушка, она сейчас в магазин ушла. Мама пока не звонила, – закончила доклад дочь и замолчала, ожидая указаний.
– Привет, – отозвался Максим, – у вас дверь закрыта? Вы проверяли? – и улыбнулся, услышав в ответ возмущенный крик:
– Да, да, проверяли! – завопила Васька, и фоном к ее ору раздался голос второй девчонки и писклявая речь, доносившаяся из динамиков телевизора, – Максим оторвал обеих от просмотра мультиков.
– Все, я тебя понял, молодец, – примирительно ответил Максим и скомандовал: – Потом сразу домой. Тебя встретить? – и тут же пожалел о сказанном.
– Вика живет в соседнем доме, я сама дойду! – почти плача, прокричала Васька и отключилась. Максим посмотрел на дисплей, убрал телефон, неторопливо зашагал по усыпанной тополиными листьями дорожке. Он ничего не мог с собой поделать, хоть и старался, долго и честно. Потом плюнул, перестал ломать себя, да и Ленка с Васькой уже привыкли к странностям мужа и отца. Ну не мог он ни спать, ни есть спокойно, если не знал все о перемещениях членов своей семьи – куда, зачем, с кем, когда вернется? Максим знал в лицо и по имени всех, с кем сталкивала его жизнь, – одноклассников и подруг дочери, коллег жены, соседей. И помнил не только внешность всех и каждого, не забывал ставших ему случайно известными фактов биографии, случаев, ситуаций и проблем. Эти люди не были для Максима посторонними – они составляли его окружение, а о тех, кто оказывался рядом, он должен знать если не все, то многое. Чтобы оценить и понять, насколько опасен или, наоборот, безвреден может оказаться тот или иной человек. Но предложить жене и дочери каждый день возвращаться с работы и из школы другой дорогой, не повторять ежедневно один и тот же маршрут, не решался. Справедливо чувствовал, что в этом вопросе понимания не встретит, поэтому психовал втихую. Особенно, когда был в отъезде. И звонил, звонил по пять раз на дню, слушая крики Васьки и спокойный ровный голос жены. «Надо сказать ей, предупредить». Максим резко сменил курс, свернул на протоптанную между домами тропинку. Ленка работала бухгалтером в небольшой торговой конторе, офис находился недалеко от их очередного «дома». Но разговора не получилось – Максим приоткрыл дверь в кабинет и сразу спрятался обратно. Небольшая комнатенка оказалась набита кричащими людьми и звонящими телефонами, Ленку в этом хаосе было не разглядеть. Очередной аврал, подготовка отчетности – горячая пора. Максим набрал номер, поднес трубку к уху.
– Я на работе, – немедленно ответила Ленка, даже не стараясь перекрыть шум.
– Я знаю, – ответил Максим, – я тут за дверью стою, а войти боюсь. Что у вас случилось?
– Боится он, надо же. Работаем мы, – ответила жена, потом раздались короткие гудки. Максим отошел от двери, оперся на подоконник, посмотрел в окно. И сделал вид, что не слышит тихих шагов за спиной, позволил Ленке подойти близко, обернулся в последний момент. Вид у нее замученный, светлые волосы растрепаны, глаза покраснели от постоянного созерцания цифр в мониторе. Но улыбается, хоть и не очень радостно. Уже хорошо.
– У тебя что? – с места в карьер приступила к допросу жена, отошла чуть в сторону, за огромный развесистый куст, растущий из кадки в центре коридора. – Давай, колись, по глазам ведь вижу – что-то случилось, – наседала она на мужа.
– Жить поедем в Александров, – одним духом выпалил Максим, – ничего не вышло.
– Да? Ну и черт с ним. И в Александрове люди живут, – мгновенно согласилась Ленка, взяла Максима за руку, – фиг с ним. Давай только поскорее, Ваську в школу устраивать надо, чем раньше переедем, тем лучше.
«Раньше не получится», – хотел ляпнуть Максим, но вовремя сдержался. Говорить о предстоящем суде, о появившихся в городе «детях гор» он не хотел. Скорее даже не мог, не имел права. Это была его работа, его территория, его дело, и подпускать туда близких он не собирался.
– Хорошо, – только и ответил он, – я забыл про школу. Завтра же напишу рапорт.
И подумал, что, может быть, это выход – быстренько распрощаться со службой и уехать вольным, безработным человеком на новое место. И избежать встречи с все еще живущими по средневековым законам людьми. «Да ты хоть представляешь, что с тобой будет, если ты не согласишься? Даже не с тобой – с семьей твоей» – сказанные недавно кадровиком слова заставили стиснуть зубы. Максим отвернулся, сделал вид, что рассматривает сочный зеленый куст, провел кончиком пальца по пыльной поверхности листа.
– Что еще? – Ленка приподнялась на цыпочки, решительно взяла мужа за плечи, заставила развернуться. – Говори, не тяни. Квартиру ограбили, Феклу убили? – Максим даже попятился от неожиданности. Готовность жены к любому повороту событий вызывала восхищение ею и злость на себя одновременно.
– Нет, что ты выдумываешь. Ничего, нормально все. Так, вспомнилось кое-что, музыка навеяла, – торопливо заговорил Максим, но Ленка пристально смотрела на него серыми глазами, даже не моргала. Сеанс гипноза прервал крик из-за открывшейся двери кабинета:
– Лен, там поставщик звонит, у него на счет-фактуре не все реквизиты пропечатались! – истошно завопила в пространство выскочившая в коридор девушка. – Что ему сказать?! – Она крутила головой по сторонам, высматривая Ленку. Следом вышли еще несколько человек, в коридоре стало шумно, и Ленка сжалилась над мужем.
– Так, иди домой и жди меня там. Никуда не ходи, я постараюсь вовремя уйти, – распорядилась она и рванула на крик. Максим отсиживался за растением до тех пор, пока дверь в кабинет не захлопнулась. Потом выбрался из укрытия, постоял немного под дверью кабинета, прислушиваясь к крикам, и быстро пошел прочь.
«Дома» все было тихо и спокойно. Васька еще была в гостях – об этом она сообщила сама, сжалилась над отцом, позвонила, отчиталась. И позволила встретить себя – но через час, не раньше. Встретила Максима только Фекла – беспородная красавица-трехцветка, собственноручно подобранная им на улице кошка. Жалкий заморыш превратился в настоящую королеву и вел себя соответственно. Сухой и готовый корм животина есть отказывалась, предпочитала свежую курятину. И – что странно – ловила мышей, удирала иногда в подвал и всегда возвращалась с добычей.
– Вот что значит дикое существо! Кровь предков! – изрекла Ленка, хладнокровно взирая на то, как кошка изящно расправляется с трофеем под столом в кухне. Максим попытался прекратить вакханалию и отнять у кошки полуобглоданный труп грызуна, но сдался, отступил – рассерженная зверюга жутко шипела и сверкала глазами, прижимая лапой добычу к плинтусу. Если не считать этого недостатка, то в остальном Фекла манерами и внешностью могла дать фору любой породистой кошке.
– Привет, моя хорошая, – Максим взял кошку на руки, захлопнул дверь. Зашел в кухню, уселся на табурет, прислонился к стене. Фекла урчала, топталась на коленях, укладываясь, размахивала хвостом, не зная, куда бы лучше его пристроить. Потом угнездилась, наконец, успокоилась. Максим погладил кошку по спине, прикрыл глаза. «Завтра же, с утра, первым делом напишу рапорт, – принялся он по привычке планировать свои действия. – Его подпишут быстро, даже рады будут, что легко отделались. Потом про деньги надо узнать, с квартирной хозяйкой рассчитаться и валить отсюда. Права Ленка, и в Александрове люди живут. Ничего, придумаю что-нибудь». Максим вздрогнул от сильного толчка. Фекла, привлеченная шумом в подъезде, спрыгнула на пол и рванула в коридор как собака, только что не зарычала. И почти сразу вернулась назад – все спокойно, хозяин, можно не волноваться.
– Пора Ваську встречать, – сказал кошке Максим и, хоть до назначенного времени встречи оставалось еще больше четверти часа, собрался и вышел из дома. Девчонки опередили его, качались на качелях посреди двора. Максим подошел неслышно, остановился неподалеку. Вика – темноволосая, толстенькая, вечно чем-то недовольная девочка, на год старше Васьки, сейчас веселилась вовсю, смеялась громко, запрокинув назад голову. Дочь же что-то говорила ей и тоже хохотала, не замечая остановившегося рядом отца. Первой его заметила Вика, замолчала, поздоровалась тихо и прекратила раскачиваться.
– Пап, ты чего так рано! – возмутилась Васька. – Мы же договаривались… – Серые, как у матери, глаза она прищурила по-отцовски, смотрела пристально и недовольно.
– Да я просто так вышел. Могу я тоже погулять? – оправдывался Максим, а сам все косился по сторонам. Кто этот человек, идущий через двор, что ему надо? А эта псина – чья она? Породистая, но без поводка и намордника, и черт знает, что у нее на уме. И что за машина остановилась перед домом, почему никто не выходит и не садится в нее?
– Можешь, – разрешила дочь, – пожалуйста, гуляй, сколько хочешь. – Максим уселся на бортик песочницы, слушал болтовню девчонок и все смотрел по сторонам, замечая и слыша все вокруг себя – движения, звуки, даже запахи. Васька рассказывала подружке о том, как правильно ездить на лошади. Оказывается, главное – крепко держаться за гриву и смотреть вперед, между лошадиных ушей. Максим отвернулся, чтобы дочь не видела, как он улыбается. Сам он верхом ездил отлично, научился еще в школе и даже «допрыгался» в конкуре до кандидата в мастера спорта. Потом, правда, все изменилось, и долгое время Максиму было не до лошадей. Но в седле он держался уверенно и при первом же удобном случае сажал вместе с собой и Ваську. Она вцеплялась обеими руками в переднюю луку седла, повизгивала при каждом шаге животного. А потом просто с поросячьим восторгом кормила с ладони лошадь яблоком или морковкой, пищала от прикосновения к руке теплых мягких конских губ. Толстенькая Вика слушала сбивчивую Васькину речь и завистливо вздыхала. Так и гуляли втроем до тех пор, пока в конце улицы не показалась Ленка. Васька быстро распрощалась с подругой, спрыгнула с качелей, рванула к матери, Максим двинулся следом. И продолжал украдкой осматриваться по сторонам, обернулся на резкий звук, оступился на ровном месте и едва не упал.
– Под ноги смотреть надо, товарищ капитан, – назидательно произнесла Ленка и взяла мужа под руку.
– Надо, – согласился он, следя за бежавшей к дому Васькой, – у тебя все нормально?
– Ну, в общем, да. Если не считать того, что премию нам не дадут – хозяин передумал, – ответила Ленка.
Премия? Да черт с ней, переживем, сейчас не это главное. Важно другое, но задать вопрос напрямую Максим не решался, все на свете имеет предел, даже безграничное Ленкино терпение. Спросить вот так, в лоб: «А не следил ли за тобой кто-нибудь?» или «Не заметила ли ты чего-то подозрительного?», Максим не мог. Хоть самому следи за ними, а Ваську в таком случае вообще из дому не выпускать. Ага, попробуй… Каникулы, погода отличная, удержишь ее, как же. От мыслей отвлек голос жены – и свой вопрос, кажется, она повторила уже дважды: