Евгений Шестовский
* * *
Введение
Книга, которую вы держите в руках (или просматриваете на экране), станет надежным спутником для каждого, кто решил отправиться на поиски себя и принять участие в разборе собственной жизни на мельчайшие винтики, гаечки и прочие детали.
Есть вероятность, что после ее прочтения вам захочется стать автором собственной книги.
Позволю себе роскошь быть честным: эту историю мы писали и редактировали непростительно долго. На протяжении нескольких лет. Ответственность за этот досадный факт полностью лежит на авторах, но именно кропотливая работа над этой книгой помогла нам совершить серию уникальных внутренних путешествий, вместе с главными героями проработать различные аспекты бизнес-коучинга и избавиться от целого ряда проблем.
Многие отрывки и истории были написаны и переписаны в период весьма непростых жизненных ситуаций. Сам процесс работы над книгой стал настоящим спасением от разрывающих голову мыслей.
И как только мы проживали какое-то очередное потрясение, нам тут же хотелось выкинуть все, что было написано ранее, и переписать все заново.
Самой же книге несколько лет жизни «в столе» определенно пошли на пользу. Ей удалось хорошенько вылежаться, обрести приятную для читателей форму и еще более увлекательное содержание.
Этот бизнес-роман про коучинг, а именно таким он был изначально задуман, чуть было не сменил название с «Фокус» на Focused, но потом один жизнерадостный джек-рассел-терьер вернул все на места.
С английского языка прилагательное focused переводится как «сосредоточенный», раскрывая главный секрет любого удачного фокуса, будь то изящный карточный трюк или успех в личной жизни и бизнесе.
Секрет успеха всегда будет в тысячах часов, посвященных тщательной подготовке, умению отсечь все ненужное и сосредоточиться на самом главном в тот самый решающий момент. Эксперты уверяют, что минимальное количество часов, определяющих ваш личный результат, насчитывает в себе 10 000 отрезков по 60 минут.
Пожалуй, в этом и состоит весь фокус.
«Фокус» – бизнес-роман про коучинг, цель которого – помочь каждому принять главное решение своей жизни и подтолкнуть к действию тех, кто застрял. История получилась необычная, и стоит ли ее читать именно вам – главный вопрос, на который уважаемому читателю придется ответить самостоятельно.
Если вы действительно хотите раскрыть секрет фокуса под названием «личный успех» и научиться его выполнению, вам придется увидеть картинку целиком, сложить паззл из историй всех персонажей, а также советов и рекомендаций, вшитых в книгу в избытке.
Дам небольшую подсказку: картинка у каждого получится своя.
Особенная.
Уникальная.
Точь-в-точь, как каждый из вас – любопытных читателей книги. Но это совсем не значит, что всю работу вы должны проделать в одиночку.
Читайте книгу вместе с близкими по духу людьми, разделяющими ваше стремление к росту и развитию, и обсуждайте промежуточные результаты.
Ищите, пробуйте, тестируйте, анализируйте и внедряйте.
И только проделанная над собой работа, сложная и кропотливая, принесет вам желаемый результат.
Да, разбираться вам придется самостоятельно, но в этом-то и скрыт секретный механизм и магия фокуса. Ну а если в какой-то момент вы почувствуете, что запутались – просто вернитесь к тому месту, где еще точно знали, что путь верен, и начните сначала.
На крайний случай у вас всегда есть свой «Парабеллум».
А как им воспользоваться – думайте самостоятельно.
Независимо от того, когда вы планируете разложить свою драгоценную жизнь на составляющие: сегодня или завтра, на следующей неделе или в следующем году – мы уверены, что эта книга даст вам не только необходимый толчок, но и обеспечит всеми необходимыми инструментами, способными превратить вашу жизнь в настоящее произведение искусства.
По крайней мере, она научит вас задавать новые вопросы, чтобы начать получать на них другие ответы.
Итак.
Секрет фокуса ждет, когда вы его раскроете.
Решайтесь и действуйте.
С наилучшими, пропитанными опытом и кофеином пожеланиями,
Евгений Шестовский и Андрей Парабеллум.
Глава первая,
в которой читатель знакомится с парнем по имени Арчер и самым жизнерадостным джек-рассел-терьером на планете
Ты идешь сквозь тьму, в которой я по своему незнанию вижу только то, что она сделала тебя ужасно больной; но это всего-навсего тьма, а не тупик и не конец.
Что может быть сложнее, чем писать длинные, эмоционально тяжелые письма? Пожалуй, только их перечитывать, терзаясь чувством вины и неуместными фантазиями о машине времени.
«Будь у меня такая машина, – подумал Арчер, – я бы непременно все изменил».
Ко всем чертям…
«К дьяволу и всем его чертям!» – прошептал он несколько раз, задумчиво глядя из окна кухни на площадку, с которой доносились звонкие детские крики.
На мгновение ему показалось, что жизнь за окном – пульсирующая и настоящая, а то, что происходит с ним, где-то по эту сторону, не более чем неудачный набросок начинающего писателя.
Тут же вспомнилась фраза из книги, которая перевернула мир тогда еще шестнадцатилетнего подростка: «Все мы превращались в тех, кем Тайлер хотел нас видеть».
Как и большинство мальчишек, в детстве Арчер мечтал, чтобы отец им гордился, но в итоге стал лишь собой. Потому что, несмотря на все усилия, стать кем-то другим у него так и не получилось.
Поразмыслив о Тайлере Дердене и машине времени, он сел за кухонный стол и, сделав пару больших глотков уже остывшего кофе, заставил себя сконцентрироваться на чтении письма, вернувшегося обратно совсем недавно с пометкой «адресат выбыл».
«Привет, пап.
Все это время я искал подходящее время для разговора. Но, похоже, искал так долго, что ты перестал отвечать на мои звонки. Надеюсь, ты в порядке.
Ты можешь решить, что письмо – это очередная отговорка или оправдание. Но, поверь, на протяжении всего времени, что мы не общались, жизнь представляла собой один бесконечно долгий неподходящий момент.
Что-то очень похожее на фильм «День сурка».
Рассказывал тебе про него много раз, но ты, наверное, уже не вспомнишь.
Пусть мы и не виделись несколько лет, но я отлично помню содержание последних разговоров. Думаешь, это странно, помнить мелкие детали и даже интонации спустя столько времени?
Раньше мне сложно было воспринимать твою излишнюю прямоту и жесткие доводы, хотя с возрастом я пришел к выводу, что многое из сказанного тобой разумно и здраво.
Раньше я обвинял тебя во всех своих проблемах.
Считал источником всех бед.
Упрекал, что все мое детство ты меня игнорировал. Осуждал за то, что ты меня не любил. Хотя, возможно, ты и любил меня, просто сам решил никогда об этом не говорить. Никогда – и особенно после ухода из семьи, который поставил передо мной, перед твоим сыном, непростую дилемму и привел к череде сложных ситуаций, за помощью в решении которых сыновья обычно обращаются к отцам.
Но ты ушел, и я разозлился. Даже не так. Скорее, я научился вызывать в себе состояние здоровой, спортивной злости, придававшее мне силы и энергию, чтобы искать и находить выход из сложившейся ситуации.
Хотя сейчас, с позиции опыта, я считаю, что разозлился я намного раньше.
Ты, конечно, не вспомнишь, но когда мне было два года, я очень хотел собаку.
Нет, я не просто хотел.
Я мечтал о ней каждый день.
Хотя мама была не против, ты сначала просто запрещал. Без объяснений. Жестко и равнодушно, в твоей неповторимой манере.
Да, ты запрещал, но твой сын был очень настойчив. Маленькому тирану требовались аргументы серьезней простого «нельзя». Поэтому ты сказал, что не собираешься терпеть собаку в однокомнатной квартире, а когда и это возражение меня не впечатлило, объявил, что если заводить собаку, то только породистую, а на это нет денег.
Вот уж не знаю, как вышло, что в два года я уже понимал зависимость от денег, но так или иначе, твой финансово-аргументированный отказ я принял.
Отказ принял, но собаку хотеть не перестал.
Интересный факт: по стечению обстоятельств пару недель спустя я сломал руку, упав с велосипеда, руль которого ты не закрепил должным образом.
Видишь – все еще это помню…
Причем суммы детской страховки, которую мы получили, было предостаточно, чтобы исполнить мечту маленького мальчика, подарив ему породистого щенка.
Сейчас ни ты, ни я уже, конечно, не вспомним, куда ушли те деньги, но собаку ты мне так и не купил.
Похоже, примерно в то время и начались сбои в программе маленького человека по имени Арчи. Он сдался, позволив встроить в свой мозг установку на бедность, запреты и постоянное отсутствие денег.
Скажи, пап, как найти силы и изменить жизнь к лучшему человеку, которому с детства внушают, что бедность и ежедневные проблемы – это норма, а успех – системная ошибка?
Да, успех – это норма, а проблемы и бедность – системная ошибка, но, пап, какого черта мне пришлось убеждать себя в этом два десятка лет? (Вот видишь, я опять по привычке виню тебя в своих неудачах.)
Говорят, что все наши проблемы родом из детства…
Слишком долго я не осознавал, что моя самая большая проблема – уверенность в том, что у меня не должно быть проблем. Просто по определению.
И когда они появлялись, я воспринимал это так, как будто большие боги от меня отвернулись. Система сломалась. Мир в очередной раз повернулся ко мне своей задницей.
Раньше ведь было намного проще. И у меня практически все получалось. «Везунчик», – говорили мне соседи, знакомые и родственники. «Ну коне-е-е-е-ечно, тебе легко говорить, у тебя все само получается», – слышал я от одноклассников в школе и от одногруппников в университете.
И мне понадобилось довольно много бессонных ночей и жестких депрессий, чтобы понять: именно проблемы помогают мне расти, делая сильнее и лучше. Показывая, где моя новая точка роста. Где тот самый вектор, который даст наибольшие дивиденды в далеком недоступном будущем.
Еще больше времени ушло у меня на то, чтобы понять важность и ценность постоянно совершаемых ошибок. Ведь только совершая и исправляя их, совершая и исправляя, совершая и опять исправляя, я по капле выдавливал из себя того самого инфантильного «везунчика».
Не можешь предотвратить – возглавь, верно? Теперь уже и не вспомню, где впервые услышал эту фразу, но как же она чертовски точна.
Взяв ответственность за свою жизнь, я начал понимать, что все происходит вовремя, а мой отец, пожалуй, мой самый важный, ценный и самый близкий учитель. Тогда же я научился ошибаться с удовольствием.
Мне повезло делать это именно с тобой.
Да, папа, – именно повезло! Ведь ты сыграл свою роль и справился с ней просто блестяще.
И все же мне понадобилось время, целая уйма времени, чтобы наряду со всем, что ты разрушил и испортил, я смог разглядеть и признать все хорошее, что ты также сделал. В конце концов, если уж обвинять человека за все дерьмо, что он натворил, то надо его винить и за все хорошее, так?
Выходит, теперь мне следует обвинить тебя за всю красоту и радость, которые есть в моей жизни. Обвинить за ту прекрасную девушку, рядом с которой я просыпаюсь каждое утро и чьим отношением к себе я очень дорожу, зная, как бывает у других.
Я обвиняю тебя за приобретенную способность любить и чувствовать, за намерение создать крепкую семью и завязать со страданиями, коих было предостаточно за все эти годы.
Будь у меня «идеальный» отец, стал бы я тем, кем горд быть сейчас?
Хороший вопрос, да, пап?
Я прошу прощение за то, что так долго не писал и даже не звонил. Как только разберусь с ситуацией, в которой оказался, мы обязательно встретимся в каком-нибудь баре за самым лучшим и дорогим бренди, и начнем самый продолжительный разговор, какой только велся в его стенах.
Поверь, пап, это очень долгая история, требующая не менее значительной предыстории. Но если дослушаешь до конца, то, несмотря на все сложности и натянутость в наших отношениях, ты сможешь мной гордиться.
Хочу, чтобы ты знал: вопреки препятствиям твой Арчи бесконечно упрям во всем, что касается достижения целей, фантастически терпелив и до безумия усидчив.
«Если у носорога плохое зрение, это ведь не проблема носорога, так ведь?»
И еще, пап.
Последние несколько месяцев я игнорировал и слал к чертям проблемы, не замечая, как день за днем они ослабляли мою волю к радости. Твой сын запутался, но из кожи вон лез, стараясь быть прежде всего честным с самим собой в надежде, что это поможет выйти из лабиринта сложившейся ситуации.
Я уже писал, что сейчас переживаю не самые простые времена. И пусть я до сих пор чувствую страх, но с каждой новой, пусть даже незначительной победой меня наполняют спокойствие и уверенность. Уверенность в том, что смогу двигаться дальше, доводя до конца все свои задумки.
Сегодня я знаю, каким человеком, бизнесменом, мужчиной и отцом хочу быть.
И я не жду, что ты поймешь меня в полной мере. Не жду, потому что у нас никогда не было возможности просто сесть и обговорить все наши сложности и переживания.
Но для меня это борьба. История твоего сына – это многочисленные ошибки, провалы и редкие достижения, которые теперь все вместе и одновременно поглощают его целиком.
И мне сложно этому противостоять.
В поисках ответов я перерыл бесчисленное количество книг и сотни различных сайтов. Посетил десятки дипломированных специалистов, которые все как один говорят однотипными фразами, объясняя причины моих проблем и страхов, но не помогают найти решение.
Я найду выход сам.
Даю слово.
Возможно, у тебя на все это совсем другой взгляд и абсолютно противоположная точка зрения. Возможно, мне не следовало отправлять тебе это письмо, и я, пожалуй, еще раз попрошу у тебя прощение за все эти годы натянутой тишины.
Я уважаю твое решение больше со мной не общаться, но если захочешь поговорить – звони в любое время.
Твой сын Арчер».
Перечитав текст письма еще раз, Арчи вдруг выпрямил спину и сел ровно – точь-в-точь как в детстве, когда слышал требовательный оклик отца.
«Да уж, – пробурчал он себе под нос, – эта часть моей личной истории заслуживает пары глубоких вздохов и глотка чего-то покрепче, чем давным-давно остывший кофе».
Уже не в первый раз за последние пару недель Арчер обнаруживал себя сидящим в одиночестве на кухне в безуспешных попытках избавиться от непонятного чувства вины. И ведь это притом, что сейчас в его жизни все было хорошо. И не просто нормально, а действительно здорово.
«Так почему же именно сейчас, черт тебя подери? – звук его собственного голоса, какого-то искаженного, словно принадлежал он совсем не ему, вернул Арчера в реальность. – А может, дело вовсе и не в моем прошлом? Может быть, я просто отношусь к типу людей, которым запредельно сложно почувствовать счастье? Вот какие еще условия нужны для радости такому человеку, как твой сын? А может быть, во всем этом есть какой-то секрет?»
Сделав глоток давно остывшего кофе, Арчи брезгливо поморщился и принялся перечитывать текст письма, стремясь понять, мог ли он что-нибудь изменить в их с отцом отношениях. Так много людей в разные периоды его жизни по поводу и без произносили фразу, в которой говорилось, что история не терпит сослагательного наклонения.
«А что, если бы…?»
На мгновение ему показалось, что, если крепко-крепко зажмурить глаза, досчитать до десяти, а потом открыть, чувство вины, медленно сжигающее его изнутри, может исчезнуть.