Девяностые годы по общему признанию были лихими годами в истории Новой России. Они были перенасыщены политикой, и непохожесть Российского телевидения в первую очередь создала именно политика. Ибо РТР, а именно таким был телевизионный логотип ВГТРК, давало иное толкование политическим событиям, нежели их конкуренты, потому что являлось не только фабрикой показа этих событий на экране и в радиоэфире, но помимо этого, а точнее, прежде всего, их сотворителем и участником. Ибо процесс создания ВГТРК был двусторонним. Новая российская власть считала себя создателем Нового Российского радио и телевидения, и это было справедливо. Но в то же время, встречным потоком Новое Российское телевидение создавало и помогало формировать новую российскую власть. Я бы рискнул сказать, что их взаимозависимость была равной. И мое появление во главе ВГТРК было очевидным подтверждением этой взаимозависимости. Я придумал ВГТРК, будучи депутатом парламента и заместителем парламентского комитета по СМИ, предложил совершенно другую модель всероссийских СМИ в сфере телевидения и радио. Это было начало заката Гостелерадио, как центра управления телевидением и радио. Распался Советский Союз, и наступила новая политическая эра, и, что самое важное, ВГТРК создавалось в атмосфере этих катаклизмов. Разрушение старого и одновременно создание нового, пытаясь из политического миражного хаоса не устраивать танцы на обломках рухнувших структур, а сохранить дееспособность и привлечь в свои ряды талантливых и лучших, которые, конечно же, были.
Новая власть нуждалась в рупоре своих идей. И тот факт, что я, человек из нутра этой власти, остался во главе мною же придуманного телевидения и радио, чрезвычайно усложняло жизненную повседневность. Власть вобрала в себя все недостатки новой и плюс к тому молодой власти. Это касалось и возраста новых лидеров, и многих чиновников. Они не завоевывали эту власть в непримиримых боях, она была им дарована судьбой. Бои и кровопролития будут потом. Но желание быть признанным опережало умение, которое дарует это признание. А вот с умением было хуже. Поэтому требуя поддержки своих идей, а поддержку должно обеспечивать телевидение и радио, власть была крайне агрессивна в своих требованиях. К тому времени я был человеком, хорошо знакомым с политикой, мне было тогда 54 года, из которых 24 года я возглавлял довольно известный общественно-политический литературный всесоюзный журнал «Сельская молодёжь. Журнал достаточно популярный и политически острый, не говоря уже о том, что вся предыдущая биография была практически чисто политической. Секретарь комитета комсомола Лесотехнической академии, инструктор Ленинградского обкома комсомола, секретарь обкома комсомола, первый секретарь обкома комсомола, заместитель заведующего отделом пропаганды ЦК ВЛКСМ, главный редактор литературно-художественного общественно-политического журнала ЦК ВЛКСМ «Сельская молодёжь».
Перенасыщенной была и общественная деятельность: член Союза писателей СССР, секретарь Московской писательской организации, секретарь Союза писателей России. В Московской писательской организации я возглавлял работу с молодыми писателями. Этим же самым впоследствии я занимался в Российском союзе писателей. Как говорится, политика, политика и еще раз политика, но это к слову. Оказавшись в новой ситуации, я, естественно, ориентировался на опыт прошлых лет. Всю свою жизнь я исповедовал принципы конструктивной оппозиции. И журнал «Сельская молодёжь» была выразителем этих взглядов. Это делало отношения с властью, на уровне ЦК КПСС, непростыми, но чрезвычайно полезными. Они стали для меня настоящей школой. В разное время я общался с секретарями ЦК КПСС и членами Политбюро: Михаил Андреевич Суслов, Фёдор Давыдович Кулаков, Егор Кузьмич Лигачёв, Николай Иванович Рыжков, ну а позже и Михаил Сергеевич Горбачёв. И все эти эпизоды имели место, когда я работал главным редактором журнала «Сельская молодёжь». Разумеется, это не могло не сказаться на моей работе уже в новом качестве создателя и руководителя нового Российского телевидения и радио.
Это было, как я уже отмечал, и благом, и бедой. Я был вхож в коридоры власти, так как являлся выходцем из неё. Это помогало мне решать вопросы финансирования, установления контактов со знаковыми фигурами в политике, приглашать их как участников телевизионных передач, но одновременно это порождало и чувство зависти среди руководителей других каналов. Так что здравое отношение удалось сохранять, но любви не было, потому как я пришёл в их телерадийный мир уже тогда, когда они состоялись. И не просто пришёл, а, опираясь на созданную команду, стал устанавливать новые отношения, лишённые привычной зависимости от всевозможных гуру. Новые принципы приходилось утверждать и в творчестве, и в управлении, и во внедрении новых технологий. Здесь, пожалуй, было труднее всего, потому что на этом игровом поле уже привычно властвовал «Первый канал», и необъятный мир Останкино много лет правил бал. Ситуация осложнялась ещё и тем, что большинство создателей ВГТРК были либо выходцами с «Первого канала», либо, если это касалось радио, с Центрального радио. Они уже привыкли, условно говоря, к благостям прежнего мира и стилю подчинения. Им непросто было вжиться в мир иной, новый, другого телевидения и радио, именуемого Российским, где многое начиналось с нуля, включая катастрофическое безденежье, впрочем, как и иное мышление, информобразность, стиль подачи материала. И бесспорно, Толя Лысенко на своём месте, на правах директора и заместителя председателя компании, именуемой ВГТРК, первое время, как ему казалось, жил в мире собственного телевизионного превосходства в отношении своего непосредственного начальника.
Отчасти это было логично, однако имелось одно существенное «но». Мы создавали новое телевидение с другими принципами взаимоотношений и творческого климата. А всё новое, в мире которого оказываются и опытные, и неопытные, уравнивает их, ибо оно – новое, его надо постигать заново, как и привыкание к нему; и пришедшие со стороны начинают строить это новое по-своему, а значит подчинённость старому и зависимость от него сходят на нет. И скорость этого убывания зависит от способностей, напора и умелости вновь пришедших.
Всё это полнообъёмно вершилось внутри ВГТРК.
Бесспорно, я и Лысенко были очень разными людьми, и эта разность в определённой степени и позволила создать совершенно иной образ компании. Если Толиной прерогативой было управление уже сложившейся структурой, подстраивая по ходу движения под себя, то я с первых шагов своей карьеры – всё начинал с нуля и практически создавал совершенно новое, непохожее на прежнее действо, – компанию, издательство, холдинг, телевидение, радио, политическую организацию, партийное ведомство, производственный комплекс, общественное объединение. А всё новое и есть главная составляющая политической борьбы. И слова Лысенко: «Попцов нас всё время втягивает в политику» – были отражением его мировоззрения.
Да, мы пережили такое время, когда политика стала главной составляющей повседневности ВГТРК и, что немаловажно, её творчества. Начало политическим шоу положила ВГТРК. Этого требовала власть. Шли, в полном смысле этого слова, схватки за эфир, и проигравший эфир или лишённый его становился в буквальном смысле врагом компании со всеми вытекающими последствиями. Сложность выбора становилась сверхзначимой. Во властных кругах был не просто конфликт, а конфликт сокрушительный, отрицающий примирение.
Это конфликт президента с Верховным Советом. Так на первых порах называлась законодательная власть, принявшая эстафету терминов от советской власти, затем она стала Государственной Думой.
Так вот, непрекращающийся конфликт между президентом и парламентом лишил нас, телевизионщиков и радийщиков, возможности обособиться, самоутвердиться. И та и другая ветви власти требовали от нас позиционной аттестации – с кем вы: с президентом РФ, желающим всевластия, или парламентом, защищающим надежды общества на демократию? Подобная практика продолжалась до тех пор, пока парламент не возглавил Руслан Хасбулатов. Он был одним из сотворителей революции «лихих девяностых» и претендовал на полнообъёмное авторство тех процессов. Его претензии о своём праве на власть были достаточно велики.
Моя позиция, а равно и позиция компании, была очевидной. Мы сотворили этого президента, и в преддверии выборов, когда Ельцин на первом этапе выходил как председатель Верховного Совета, не без нашего участия и моего лично Хасбулатов стал его первым заместителем. Борьба была упорной. Сначала за выдвижение самого Ельцина, а когда определились с его избранием, – за поиск заместителей.
Я участвовал в этом процессе и представлял фракцию демократического выбора. Нам противостояли коммунисты и уже появившаяся партия Жириновского. И когда с третьего захода Ельцин получил необходимое большинство и стал председателем Верховного Совета, борьба началась за его заместителей. Предлагались разные фигуры, и тут в полемику вступил я: «Коллеги, у нас многонациональное государство, и власть должна отражать это состояние страны. Председатель Верховного Совета – русский. Премьер Силаев – русский. Заместители председателя Верховного Совета должны подтвердить многонациональность нашего государства». Стали искать, прежде всего, какие национальности для России численно более значимые. Естественно, татары. Заместителем председателя Верховного Совета должен быть татарин, но он должен быть из числа депутатов. Перебрали наличествующих в парламенте татар, и подходящей кандидатуры на пост заместителя председателя Верховного Совета не оказалось. И тогда я предложил иной вариант, потому как мало было найти нужного человека, необходимо, чтобы его поддержали коммунисты, наличие которых в Верховном Совете было значительным.
Я предложил кандидатуру Руслана Хасбулатова, он был чеченцем. Начальное отторжение было очевидным: ну при чём здесь чеченцы, малая нация с Закавказья! Коммунисты тоже забурлили – не наш. И тогда я использовал ход наотмашь. Да – чеченец, да – Закавказье. (Тех сложностей с Чечнёй, которые появились позже, ещё не было.) «Посмотрите на суть, – сказал я. – Закончил Московский государственный университет, ведущий вуз страны. Кстати, уважаемые коллеги коммунисты, был секретарём комитета комсомола МГУ, а это говорит о бесспорном авторитете среди сверстников. Так что человек не с улицы». Коммунисты мгновенно изменили позицию: «Тогда бесспорно наш».
Я никогда об этом не рассказывал Руслану Хасбулатову, но дело было сделано – Хасбулатова избрали заместителем председателя Верховного Совета России, которым стал Борис Николаевич Ельцин. Так всё началось.
Кто-то может сказать: ну и что? чем удивили? Навязали парламенту вечного врага будущего президента России. Они ранее не знали друг друга. Избирали членов одной команды, но необходимого понимания не нашли. Оппонентов, когда формируют команду, избирают. Руководство Верховного Совета, конечно же, должно быть единомышленным. Оппонентами становятся, и вряд ли в этом была вина Ельцина. Борис Николаевич в контактах человек неудобный, упрямый, несговорчивый. Но о сговорчивости Хасбулатова может сказать только человек, лишённый рассудка. Утверждаю, как персонально прекрасно знавший и того, и другого. Более того, находившийся в подчинении, как председатель Всероссийской телерадиокомпании, у президента Ельцина, а как депутат Верховного Совета – у заместителя председателя, а затем председателя Верховного Совета Руслана Хасбулатова.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.