– Воют бешеные. Воют ироды.
Старик схватил за руку мечущегося в горячке Тимира. Уставился во взмокшую ладонь. Задумчиво почесал бороду.
– Стерто… Начисто стерто… И какими, интересно мне знать, силами? – Недоверчиво посмотрел из–под густых бровей на Нику. Та нахмурилась. Старик почесал бороду и перевел взгляд на Аглаю. – Уходить вам нужно. Нехорошо здесь сладится. Глядишь, и вы под раздачу попадете. А оно как есть попадете.
Аглая было открыла рот, но карлик замахал на нее руками.
– Соглядатаи уже носом землю роют. Чуют жреца будущего. Силы–то вон сколько выплеснулось. Ох, нехорошо все складывается, – он горестно покачал головой.
– Куда нам идти? – Аглая смотрела на карлика.
– Ведомо куда, – хлопнул тот глазищами. – В Верховную Обитель ведьм.
Аглая нервно посмотрела на Нику. Та отвела взгляд, переведя его на Тимира.
– А больше некуда, – развел карлик руками. – Нигде вам рады не будут. Потому как всюду, куда вы придете, соглядатаи явятся. По ваши души.
– Что мы сделали? – Голос Аглаи стал совсем глухим, испуганным. Да и правда, что они могли сделать, почему им бежать нужно? Ладно Тимир, встала в нем сила темная, так пусть и бежит куда глаза глядят, а им–то зачем? Им бы узнать, как в свой мир вернуться.
– Вы через грань прошли, мимо стражей. Ты подругу свою из вязи сумрачной вытянула. – И, сощурившись, посмотрел на Нику. Та икнула и побледнела. – Не можно без ведовских сил такой путь пройти… живыми. А значит…– Старик помолчал и глубокомысленно добавил: – Кто–то из вас ведьма.
– Мы не ведьмы! – испуганно прошептала Аглая.
– Разбираться не станут. – Он задумался, забормотал, перебирая пальцами. – А потому в Обитель вам нужно. Если повезет, домой воротитесь. В Обители вещичек много интересных, книжек умных, авось какая и откроет вам путь домой.
– Так как же мы в Обитель попадем? Мы знать не знаем, где она, – выдохнула Аглая.
– Он знает! – Карлик кивнул на Тимира и покосился хмуро на Нику. – Силушка в нем темная.
– Он? – Ника вскочила, стул позади нее качнулся и грохнулся. – Да он же на всю голову!..
Карлик укоризненно посмотрел на девушку.
– У тебя самой и в голове, и в душе…– крутанулся на табурете, – мало хорошего да доброго. Пойдете, вам всем одна дорога. Только так. Иначе…– Он покачал головой и замер прислушиваясь. В сенях послышались голоса. Старикан ловко спрыгнул с табурета.
Топ, топ – пропал в углу избы.
Дверь отворилась. Вошла Тала, следом высокая женщина. На худом лице мрачная скорбь, обрисовывающая темным скулы и глаза. Она остановилась посреди избы, мельком глянула на метавшегося в бреду Тимира.
– Немного лун осталось, Килла, – покачала головой Тала. – Поглотится силой, бог весть, сумеречным станет. Ох, как начнет по местности ходить да люд губить.
– До следующей луны дотянет, и то хорошо, – заправила глава локон под серый платок. – Оставлять никак нельзя. Такая сила вышла, все южное поле загубил. Уходить ему надо, иначе поселку горе будет.
– Так куда ж ему идти, горемычному? – запричитала Тала. – Обитель, почитай, уж век как без ведьм, некому силу охолонить да вожжи на управу дать. Вона сколько сумеречных по пущам бродит. Ни одному упокоения нет.
Аглая и Ника быстро переглянулись. Килла пригвоздила их взглядом.
– Хватит нам ведьм, почитай, из–за них–то вся нечисть и появилась. Чернь повылазила. Мало тебе, знахарка?
– Окстись, родная! А до них злыдней мало было?
Килла резко поднялась, да так, что по избе пошел холод леденящий, дрогнул огонек лучины, затрепетал, вырисовывая на стенах неровные дрожащие тени. Тала смолкла, уставилась в пол.
– В поселке не останется. И девок спроваживай, чуждые они – от соглядатаев не отбрешемся, – холодно резала словом глава.
– Да куда ты клонишь, Килла? Посмотри, совсем еще девчонки. Как же они? Чуждые – одно слово, ничего о мире нашем не знают. На верную погибель отправляешь!
Килла сощурила темные глаза. Смерила взглядом чуждых.
– Они мимо стражей через грань прошли, Тала! Ведьмы, не иначе.
Знахарка всплеснула руками.
– О чем ты? Ведьм уж сколько нет в Велимире, то тропка завела нечаянная. Зверье дикое гнало, вот и прибились сюда. А в землю–то Велимировскую, упаси Господи, эти разве что и дойдут до ближайшей просеки, а там поминай как звали!
Килла не слушала знахарку, подошла к притихшей Аглае, взяла ее за подбородок и подняла, всматриваясь в лицо.
– Домой хочешь?
– Хочу! – сглотнула Аглая. От взгляда главы в висках застучали молоточки и сердце забилось учащенно.
– Что делать, знаешь?
– В Обитель идти. Книжки и вещички в ней искать, чтобы домой воротиться.
– Вот видишь, Тала, горемычные твои все знают, обо всем ведают. А коли вдруг и правда кто из них ведьма, то и Тимиру благом обернется. Будет кому силушку охолонить.
Тала судорожно выдохнула.
– Да что они знать могут? Может, наговорил им кто, а они, глупые, и поверили. Привела их дорога случая, всяко бывает…
Килла чуть нахмурилась, но тут же обернулась к знахарке.
– Не наговорили, а просветили. А в то, что нечаянно попали, не верю, и ты не верь. Собери им сумы. К утру пусть уходят.
Тала всплеснула руками, бросилась в колени главы.
– Да не сгуби, матушка. Пропадут девоньки!
– А здесь не пропадут? – отстранилась глава. – Соглядатаи как придут, их первых сельчане и сдадут. Думаешь, станут своими ради чуждых рисковать? И их, и Тимира сдадут, как есть с потрохами. Припомнится и как он детвору от мавок увел, и как посевы от града уберег. Как оборотней отворотил. Добра люди не помнят, а за свой двор каждый петь так начнет, что не остановишь.
Тала уронила голову в ладони. Всхлипнула.
– Жалко!
– Жалко будет их с темными мешками на головах до околицы провожать, да горемычную воспевать вслед соглядатаям.
Тала вытерла лицо подолом.
– Соберу, все соберу, матушка.
– Вот и ладно. – Килла бросила недобрый взгляд на Нику. Пробормотала чуть слышно: – Авось и доберутся. – Развернулась и быстро вышла. Хлопнула следом дверь, громким карканьем проводили ночную гостью вороны, да пес пару раз тявкнул.
Знахарка тяжело поднялась, прошла до сундуков в углу. Откинула тяжелые крышки. С глубоким вздохом начала перебирать вещи, скидывая их в кучу.
– Не пойдет, и это… вот! – Она вытащила пару душегреек и теплые шерстяные штаны. – Не по–девичьи, да идти все поудобнее будет, чем юбками за колючки цепляться. – Она кинула одежонку на скамью. Следом полетели черные косоворотки и широкие ремни.
– Не сидите, девоньки, одежку переодевайте. Времени у вас мало, до рассвета совсем малехо.
– А может, мы сами?.. – Ника начала стягивать платье. Аглая переодевалась молча. – Вы нам дорогу объясните хоть до соседней деревеньки. А там язык до Киева доведет. С ним–то как, он же ни жив ни мертв, – кивнула на Тимира. – На себе тащить не буду! – она откинула платье в сторону и потянулась за рубахой.
Тала выпрямилась.
– Так кто его тащить заставляет. Сам пойдет, своими ноженьками. – Она подошла к Тимиру, оттянула веко, заглянула. – Зелье работает. И заря встать не успеет, придет в себя хлопец.
– Да, и если он вдруг силой поглотится? Сами же с главой говорили, осталось ему всего ничего. Чего с ним делать будем? – не унималась Ника.
Тала кивнула.
– И то, правда твоя. Обожди–ка…– Быстрым шагом, подобрав по дороге скинутые на пол платья, вышла из избы.
Ника прошлась до стола. Заглянула в шкафчики. Потом залезла в тумбу. Идти в ночь с пустыми руками ей совсем не хотелось. И верно, на одной из полок лежал кинжал в витиеватых ножнах. Завороженно провела по нему пальцами, ощущая холод стали. Тот от прикосновения вроде даже осветился и тут же померк. Ника застыла, рука так и тянулась к ножнам.
– Не ройся в чужих вещах, – цыкнула на нее Аглая, продолжая одеваться.
– Да ты только посмотри, какие! – восхищенно проговорила Ника. Аглая отмахнулась. Ника, не слушая подругу, вытащила кинжал из ножен. Витиеватая ручка удобно держалась в руке. Клинок тонкий, блестящий, огоньки, попадающие на лезвие, переливаются, режут глаза.
Послышались шаги. Ника торопливо вернула кинжал в ножны, не думая, спрятала клинок под телогрейку и захлопнула тумбу.
Вернулась Тала с двумя котомками, оставила их на скамье. А сама полезла в стол, вытащила небольшие мешочки. Посмотрела изучающе на отошедшую в угол Нику, перевела взгляд на Аглаю. Та стояла уже одевшись, с интересом рассматривая себя в зеркале.
– Ты!
Аглая вздрогнула от резкого голоса, обернулась.
– Да, точно ты! – Тала подошла к Аглае. – Вот это мешочек – тьмы отпускающей, вот это – успокоительный, а здесь от хвори–простуды. До следующей луны точно дотянете, – хозяйка трясла мешочками с травами. Аглая смотрела на них с усилием, пытаясь запомнить: «Тот, что с красной ниткой – от хвори, серый с заплаткой – успокоительный, а черной и белой нитью прошитый – от тьмы».
– Смешаешь успокоительного щепоть и две от тьмы отпускающего, водой чистой зальешь, холодной. – Хозяйка вздохнула, кинула мешочки в суму. – Молитесь, девчата. Какие в вашем мире боги есть, тем и молитесь, авось и дойдете. Коли услышите, кто зовет, не откликайтесь, это навьи к себе зазывают. Не слушайте их, обманут, душой и телом овладеют. Любят они на чувствах да эмоциях, на жалости человеческой играть. У рек не останавливайтесь надолго, если мавки почуют, выплывут, то там и останетесь. А уж вой человечий заслышите – так и знайте, оборотни. Тут уж только бежать. Вот от вурдалака нет предупреждений. Только осторожничать. Ветви заточите, с собой держите. А уж если увидите кусты потемневшие да землю черную, то поглощенный прошел… Ох…– Тала опустилась на скамью. – Как же вы пойдете, горемычные? – По ее щекам побежали слезы. – И здесь оставаться вам нельзя!
Аглая смутилась. Подошла и присела поближе к хозяйке.
– Может, не все так страшно?
– Как же ж! – всхлипывала знахарка. – Вы ж небось упырей да мавок только на картинках видели? А тут вам не сказочка… Я о таких, как вы, слыхивала. Приходили в давние времена, чтобы знания в Обители получить. Из разных миров. Так вот, такие, как вы, бывало, и не доходили, совсем полоумными возвращались, тут уж тебе какие знания. До грани бы добрести. Так то они с силой ведовской шли. А вы?.. Ох и жалко мне вас… Сердце разрывается.
– А может, вы с нами? – аккуратно вставила Ника. – И вам спокойнее, и нам…
Знахарка перестала всхлипывать, минуту смотрела на Нику ошарашенно, потом всплеснула руками.
– Куда это – с вами? В Обитель? А хозяйство кому? Кто селян лечить будет? Я на пять поселков одна! Ишь чего удумала, дом, значит, бросай и с вами иди! – Она вытерла лицо широкой ладонью. – Ничего, не маленькие, дойдете. – И уверенно поднялась.
Аглая посмотрела на Нику, пожала плечами.
– Посмотри–ка, – продолжала возмущаться Тала. – Брось и беги! Шустрая нынче молодежь, все бы на других свалили! Тут идти–то… ну не близко, и чего? Одна, что ли, идет. Доберутся, ничего не случится, а коли и случится…– Она смолкла, закидывая в суму круглый каравай, вздохнула тяжко. – Значит, судьба.
– Что–то мне такая судьба…– приглушенно проговорила Ника и жестом чиркнула ладонью у горла.
– А есть выбор? – снизила голос Аглая.
– Вот разве что и выбора нет, – кивнула Ника и тут же смолкла. Тимир завошкался на кровати. Открыл глаза. Наткнулся взглядом на Нику и, чуть растягивая губы, усмехнулся.
– Воды дай, чумная, – голос прошелестел по избе. Тала кинула суму на стол.
– Еще вопрос, кто из нас чумной! – окрысилась Ника. – На койке не я валяюсь с вечера в горячке!
Тимир закашлялся.
– Экая ты злая, – шикнула на нее подошедшая Тала, поднося к губам Тимира воды. Тот сделал глоток, отстранился.
– Как себя чувствуешь? – Аглая посмотрела на бледного парня, гадая, сможет ли тот вообще подняться. И даже если сможет, весь дрожит, руки трясутся. Глаза воспаленные. От прежнего Тимира вот разве что серые зрачки. Да усмешка. И та, словно неживая, а оскал посмертный. Далеко ли они с ним дойдут?
– И вторая тоже здесь! – слабо усмехнулся парень и поморщился, подтверждая сомнения.
– Ты на вопрос не ответил, – хмуро сообщила Аглая. – А нам, к сведению, уже через час отсюда уходить.
– Уходите, кто ж вас держит!
Аглая вспыхнула. Ника покрутила пальцем у виска.
– Вот же подкинул Бог попутчика!
– Ты тоже уходишь, – сдержанно объяснила Аглая.
Тимир вопросительно глянул на Талу. Та потупилась и отвернулась. Глаза Тимира недобро сощурились.
– Килла изгнала?
– Угу, – кивнула Аглая. – Мы в Обитель, будем искать, как из мира вашего доброго выбираться. Говорят, там в закромах вещички всякие, может, повезет, и домой вернемся. Ты знаешь, как к Обители пройти? Можешь идти с нами.
– С вами? В Обитель? —На губах Тимира заиграла глумливая ухмылка.
– Не хочешь – не иди, – вставила Ника, потуже затягивая ремень. Глянула на себя в круглое зеркало, удовлетворенно хмыкнула. – Амазонка! – Снова кивнула на Тимира. – Можешь дальше валяться. Нас твое общество тоже не особенно радует!
Тимир глухо засмеялся.
– А в Обители вы чего узнать хотите? Как домой вернуться, или не ведьма ли одна из вас?
– Как получится, – пожала плечами Аглая, сунула душегрейку в суму.
– Если ни одна из вас не ведьма, то никак не получится. – Голос Тимира пронзительно шипел. – Без силы ведовской вы даже войти не сможете. – Он обессиленно откинулся на подушки.
Аглая и Ника переглянулись. Вот даже как. Им никто не сказал.
– Ты, Тимка, пессимист! – перебила затянувшееся молчание Ника. – Война план покажет. Может, нам и до Обители не нужно будет идти. Может, мы по пути узнаем, как нам домой вернуться.
– Ага, – развеселился Тимир и даже засмеялся, но тут же закашлял. – Вот только чудится мне, что не своими тропами вы в Велимир притопали. Завели вас. И навряд ли тот, кто заводил, делал это лишь для того, чтобы потом домой отправить. Ты, красна девица, сказочница!
– Ну–у! – Ника очередной раз улыбнулась себе в зеркале. Все–таки ее любая одежа красит. – Заводил не заводил, никто не знает. А Килла сказала, что без силы ведовской мы бы и так не прошли. Так что…– И тут же смолкла, поймав в зеркале взгляд Аглаи. Та покачала головой. А в глазах такая тоска, что и Ника побледнела. Прав Тимир. Если кто их в этот мир намеренно привел, значит, планы свои на них имеет.
И от мысли этой нехорошо тянуло – проблемами. Аглая стояла, в задумчивости глядя на Нику. Не верила она, что все легко и просто решится. И грань прошли, и в Обитель им дорога открыта должна быть. Где загвоздка? Где тот самый сыр в мышеловке? А вот он, в усмешке Тимира. В его брошенной в глаза правде.
Аглая глянула на парня. Он лежал тяжело дыша, прикрыв веки. Как разом все наворачивается, одно на другое. Мало своих проблем, так еще стоило прийти, и вот тебе, будущий жрец нарисовался. А если ни одна из них не ведьма, то быть ему сумеречным. Кто эти сумеречные, Аглая не знала, но, судя по всему, ничего хорошего собой не представляли. И ей было совсем наплевать, станет Тимир жрецом или сумеречным. Это потому, что всего слишком много и нигде логического конца не видать. Мало того, она счастливого окончания истории не видит. Только Тимир правде в глаза смотрит, а Аглая все пытается оправдания придумать. Не верит, а все же пойдет к Обители. И будет надеяться. А разве им остается что–то другое?
– Нам без тебя не дойти, ни дороги, ни мира вашего не знаем. – Голос все же предательски дрогнул.
– Совершенно пустая прогулка, – кивнул Тимир, не открывая глаз.
– Нам больше надеяться не на что.
Глаза он все–таки открыл, изучающе посмотрел на Аглаю.
– Ну хоть в этом мы солидарны. Я доведу вас, насколько смогу, а там… как выйдет.
– То есть мало того, что попутчик самодовольный индюк, так его еще и хранить придется как зеницу ока! – Ника зло развернулась на каблуках и вышла из хаты.
– Это еще кто кого охранять будет! – вслед ей болезненно засмеялся Тимир. Аглая продолжала стоять рядом и смотреть в его лицо. Ей не нравилось то, что они будут зависеть от него. Не нравился он сам. И страшно было: а если не дойдут? Как там Килла сказала, изольется!