– Надо как-то тебе поговорить с ней, убедить перестать встречаться с Алексеем.
– И что я ей скажу? Что она и твой сын – родственники?
– М-да…
Николай задумался. В воздухе повисла неловкая тишина. Оба мучительно пытались найти хоть какой-то выход.
– А может, дочь не моя? – решился Николай.
– Ты что думаешь – что я шлюха? Да как ты подумать мог? Дура была, в тебя втрескалась. – Наталья всплакнула.
– Прости, не хотел я тебя обидеть. Но выяснить до конца надо.
– Выяснил? А теперь катись отсюда!
– Да пойми же ты – не обо мне речь! О моём сыне, о дочери твоей – то есть о нашей!
– Ага, о дочери вспомнил! А раньше-то что?
– Я о твоей беременности не знал. И если бы сын Аксинью к нам не привёл, не узнал бы никогда.
– Вот все вы, мужики, такие. Нашкодил – и в кусты.
– Шкодил не я один – оба. Но вот теперь-то что делать? Если будем выяснять отношения, скандалить, ситуацию это не исправит.
– Попробую я с Аксиньей поговорить. Но о сыне твоём говорить ничего не буду. Скажу, что сначала учёбу закончить надо, а потом о замужестве думать. Но не знаю. Она у меня девочка самостоятельная и если уж решила чего – не отговоришь. Ладно, ты-то как?
– Семья, сын, работаю.
– Жена-то хорошая попалась? – с какой-то ревностью в голосе спросила Наталья.
– Доволен. Давай-ка телефонами обменяемся, – Николай протянул Наталье свою визитку. Та повертела в руке, прочла:
– О, уже заведующий отделением!
– Пора! Сорок четыре года уже, не мальчик.
Николай записал номер мобильного телефона Натальи и линейный – почтового отделения. Теперь придётся держать связь. От города до Сухой Балки немногим больше двухсот километров, каждый день не наездишься.
Попрощался Николай сухо, по-деловому. Вроде Наталья мать его дочери, а чувств нет никаких. Впрочем, и не было никогда. Физическое влечение – да, это было! Но не любовь. Однако за сиюминутные слабости платить надо. И ладно бы – собой, а то ведь на детях может аукнуться.
Назад он ехал уже спокойно. А чего гнать? Что хотел, то выяснил.
Но, уже отмахав половину пути, он вдруг вспомнил, что не отдал Наталье деньги, предназначавшиеся дочери. Не зажилил, не пожалел – на самом деле забыл. Вот балбес! Видел ведь, что Аксинья одета скромно, что тяжело матери тянуть девчонку на более чем скромную зарплату, помочь хотел. Ладно, что-то можно придумать: или Аксинье отдать, или, что ещё лучше, – самой Наталье по почте переслать, не в пустыне живём.
Вернувшись в город, он успел ещё в отделение своё заскочить, переговорить с ординатором и бегло просмотреть истории болезней пациентов, или, как говорили в старину доктора, – «скорбные листы». Поймал себя на мысли, что всё делал на автомате, как-то отстранённо. Из головы не шли Наталья, Аксинья, сын. Вот ведь узелок завязался! И не гордиев, не разрубишь. Детей в этой ситуации жалко. Они-то ни в чём не виноваты, а если любят друг друга – вообще беда.
Дома, за столом, молчал. Жена, обратив внимание, спросила:
– Ты что какой-то не такой сегодня? Молчишь, невесел. Неприятности?
– Неурядицы. Полагаю – справлюсь.
Жена хлопотала на кухне, а Николай исподволь её рассматривал, сравнивая с Натальей. Оксана ухоженна, следит за собой: причёска, маникюр, макияж, костюм домашний не из дешёвых. И фигура после родов не расплылась, двигается легко.
Николай прошёл в гостиную, сел на диван и задумался. Если жена узнает, будет скандал вселенских масштабов. Скандал-то можно пережить, грех его давний. Но вот как с детьми ситуацию разрешить? Одна надежда на Наталью. Должна же дочка мать послушать?
За неделю извёлся весь. С сыном пытался поговорить наедине, мол – рано тебе о женитьбе думать, учёбу закончить надо, на ноги встать.
– Пап, ну что ты заладил? Мне Аксинья нравится – даже очень. Мы просто родственные души.
Николай Васильевич при этих словах даже вздрогнул. Родственные – это слишком точно!
– Но я пока жениться не хочу. Сам понимаю, шаг серьёзный. Вот учёбу закончу, работать пойду… Ты же сам учил меня – мужчина должен содержать семью. А сидеть на твоей шее я не собираюсь.
Сын понял Николая неправильно, решил, что отец не желает содержать будущую семью сына. Да разве о том речь? Он был бы не против помощи – сейчас без этого молодой семье на ноги не встать, слишком дорого стоит жильё, мебель. А ещё слишком свежи в памяти его молодые годы, когда он пахал как проклятый. Такой судьбы сыну он не хотел. В принципе – сильных духом трудности закаляют, а слабых – ломают, естественный отбор. Но проблема не в этом, в другом – сын не хотел отступаться от Аксиньи. Или сказать ему прямо? Но для парня это будет настоящий шок.
В пятницу, уже закончив работу, он позвонил Наталье:
– Здравствуй, Наталья.
– Здравствуй, Николай.
– Узнала, стало быть. С дочерью говорила?
– Был разговор. Упёрлась она, говорит – люблю без памяти, не отступлюсь. Я уж к ней и так, и эдак. Толкует: «Подожду, пока учёбу закончу». Сын-то твой тоже академию намерен закончить сперва, а уж потом жениться – разговаривали они меж собой.
– М-да… Я тоже с Лёшей беседовал. И тоже талдычит: «Не тороплюсь, вот академию закончу…» Вот дела! Ты-то сама как?
– Дом, работа – ничего нового.
– Деньги я забыл тебе отдать, когда в Сухой Балке был. Давай почтовым переводом пошлю?
– Зачем? Я не просила!
– Наталья, ты гордыню смири. Тебе тяжело на мизерную зарплату девочку тянуть.
– Жили же до этого как-то, выкручивались.
– Вот именно – как-то. Знаешь, как девушки в вузах одеваются? А твоя одета скромно. Она не заморачивается по этому поводу, но я же чувствую. Платье ей купишь, сапожки.
– Откупиться решил? – Чувствовалось, что Наталья усмехнулась.
– Не тебе деньги – дочери. Она-то в чём виновата? Так я пошлю сегодня, сама на почте и получишь.
– Лишние деньги завелись?
– Лишних денег не бывает, все поˆтом заработаны. Я не олигарх. Но коли получилось так, девочку приодеть надо, чтобы не чувствовала она себя гадким утёнком на фоне других. Ты думаешь, если она молчит, ничего не говорит тебе – так всем довольна? Перевод получишь! До свиданья!
Николай Васильевич заехал на почту, заполнил бланк и отослал деньги. На пару хороших платьев и сапожки к зиме вполне хватит. Аксинья девочка молодая, ей одеться модно хочется. Когда у женщины фигура хорошая и одета хорошо, она чувствует себя уверенно в любой ситуации.
Отослав деньги, Николай почувствовал некоторое облегчение – моральное удовлетворение даже.
Прошла неделя. На работе Николай Васильевич отвлекался от мыслей, но дома его терзали душевные муки. Угнетала ситуация, и вот ведь что плохо – посоветоваться ни с кем нельзя, а главное – с женой. Были у него двое друзей закадычных, ещё с института. Друзей ведь по молодости заводят, а чем старше становишься, тем труднее с человеком подружиться – слишком сложно притереться к человеку. Приятели были – всё больше деловые знакомые, а вот друзей – двое. Но и им полностью не откроешься. Вроде делились радостями и бедами, а всё равно каждый до дна не открывался. Кому охота неприятные или постыдные детали личной жизни делать достоянием другого человека? Может, у женщин оно и не так. Они всплакнут, с подругами поделятся – на душе легче. Только подруги чаще советы дают никчёмные. А многие в душе ещё и радуются – не беде подруги, а тому, что не с ней самой такое приключилось.
После тяжких раздумий решился Николай Васильевич на некоторую авантюру. Не был бы врачом – не догадался бы, не стал бы затевать. А надумал он сделать генетический анализ сына и Аксиньи – тем более что приятелем его был заведующий этой самой генетической лабораторией. Анализы там делались по большей части в интересах беременных женщин – нет ли генетических сбоев у плода, да изредка – для установления отцовства, ежели папаша сомневался, что ребёнок его. Николай же хотел проверить, насколько могут совпасть или не совпасть гены у детей. Хотя отец и один – он сам, но матери всё-таки разные. Может, всё ещё не так страшно? Вот только как реально выполнить задуманное? Не подойдёшь ведь так просто к сыну: «Лёш, сдай анализ крови». Сразу вопросы возникнут – для чего, зачем. Ходить по врачам и сдавать анализы Лёша, как и все его сверстники, не любил. В его возрасте молодым людям кажется, что здоровье неиссякаемо и что болезни могут коснуться любого, но только не его. Потому они то истязают себя бодибилдингом, то делают дурацкий пирсинг или татуаж, впадая потом в панику, потому что вдруг выявляется гепатит.
Николай Васильевич, как профессионал своего дела, видел жизнь несколько однобоко, с медицинской стороны. Пожалуй, так парикмахер оценивает волосы случайной попутчицы в маршрутке или гаишник смотрит на проезжающий автомобиль. Хотим мы того или нет, а профессия, которой отдано два десятка лет, накладывает на человека свой отпечаток.
Уж кстати или нет, но Лёшка засопливел, затемпературил, загрипповал.
Николаю на работу позвонила Оксана:
– Коленька, Лёша заболел. Ты заскочи в аптеку, купи чего-нибудь от гриппа. Я дома всю аптечку перерыла, но ничего не нашла.
Отчего же не купить? Николай заехал, купил. Лёшка болел редко, но зато, если вдруг заболеет, – всегда с высокой температурой и лежит неделю.
– Лёш, ты как?
– Болею.
Сын лежал потный, под глазами сразу обозначились круги. М-да, температура за 38, объяснимо.
– Ты где ухитрился так простыть?
Вопрос больше риторический. В академии масса народа. Кто-то из студентов на выходные ездил домой, «подцепил» грипп, привёз в город – и пошло-поехало. При высокой мобильности в этом ничего удивительного нет.
Николай объяснил сыну, как принимать лекарства.
– Выздоравливай, сынок. Может, хочешь чего-нибудь?
– Мама горячим молоком с мёдом напоила, ничего не хочу.
Молоко Лёшка не любил. Знать, Оксане стоило больших трудов уговорить сына.
Утром, ещё до работы, Николай взял у сына кровь из вены. Лёшка особо не сопротивлялся, хотя уколы просто ненавидел.
– Что, серьёзное что-нибудь? – округлила глаза Оксана, увидев шприц в руках у мужа.
– Нет, просто анализ.
Приехав на работу, Николай первым делом прошёл в генетическую лабораторию. Пётр, заведующий, уже был на месте. Он удивился, поскольку Николай спозаранку никогда к нему не заходил.
– Сделай одолжение, возьми на анализ, – Николай протянул ему шприц. – И ещё попозже – два.
– Ты всю родню решил обследовать? – улыбнулся Пётр. – Ладно, не волнуйся, всё сделаю в лучшем виде. Только сам знаешь, не скоро.
Вернувшись в отделение, Николай провёл ежедневную планёрку – выслушал дежурного врача, доклады ординаторов о назначенных на сегодня операциях. Всё как всегда. Сотрудники разошлись по рабочим местам: кто-то на обход, а кто-то – в операционную. Только Николай прошёл в процедурную.
– Леночка, возьми у меня кровь из вены, – попросил он дежурную медсестру.
– Неужели заболели, Николай Васильевич?
– Дурную кровь выпустить хочу.
– Скажете тоже!
Лена перешла к ним в отделение из реанимации, в вены попадала виртуозно – хоть в спавшиеся, хоть в тонюсенькие детские. И уже через пару минут Николай Васильевич шёл к генетической лаборатории, сжимая в руке пробирку с кровью.
– Держи второй анализ.
– Фу, я уж думал – ты за ответом.
– Только не перепутай.
– Типун тебе на язык, обижаешь!
Они перекинулись парой анекдотов.
Теперь Николаю нужно было набраться терпения, а главное – подгадать удобный случай, чтобы взять кровь у Аксиньи. Анализ одного человека в данном случае не даст ничего, только покажет генетическую аномалию, если она есть. А в его случае нужны анализы сына, Аксиньи и его – только тогда можно определить степень родства и возможные проблемы с вероятным потомством.
На работе каждый день подбрасывал сюрпризы. То пациента после наркоза едва отходили, то комиссия Роспотребнадзора – как называлась теперь бывшая санэпидемстанция – нагрянула. А любая комиссия не награждать приходит, а найти недостатки, пусть даже и несущественные. Свою работу показать – бдим, дескать, государственное жалованье не зря получаем. На то и щука в море, чтобы караси не дремали. Только ведь известно давно – проверять всегда легче и проще, чем работать. Не зря ведь в разные контролирующие и бдящие органы столько желающих работать. И конкурсы в вузы госслужбы самые большие, хотя зарплаты у чиновников не самые завидные.
Через две недели, уже в конце рабочего дня, зазвонил телефон.
– Николай Васильевич, анализы готовы, забирай.
– Какие анализы?
– Ну ты даёшь! Сам принёс, а теперь спрашивает!
– Прости, Пётр, закрутился, забыл. Сейчас буду.
Пётр закрыл за Николаем дверь и достал коньяк.
– По полтиннику? Уже конец рабочего дня.
– Я за рулём, не буду.
– А я пешком, мне можно.
Пётр подвинул Николаю два листка, налил себе в рюмку «Старого Дербента», выпил, закусил шоколадной конфетой.
Николай уселся в кресло, изучал результаты. Да, он врач, но хирург, и ни черта в этих многочисленных циферках не понял – не его профиль.
– Пётр, ты объясни мне, дураку, чего тут.
– Ага, у нас работа головой, не то что вы, мясники – только руками и ножом, – пошутил Пётр. – Давай, – он положил перед собой анализы:
– В обоих представленных образцах крови генетических заболеваний, передающихся по наследству, не выявлено.
– Это радует. А ещё скажи – в какой степени родства они находятся? – Николай Васильевич и сам не понял, почему он задал этот вопрос. Выскочило как-то само собой, неожиданно.
– А ни в какой!
Николай ещё не понял до конца смысл ответа, но сразу уяснил – что-то не так. Уж он-то твёрдо знал, что родство самое ближайшее. Куда уж ближе – он, отец, и Лёшка, его сын. Вот и образцы промаркированы – номер один и номер два.
– Погоди, Пётр, так быть не может. Лаборантка ничего не перепутала?
– Я сам, лично, вот этими руками анализ делал. Исключено.
– То есть ты хочешь сказать, что представленная мною тебе кровь генетически разных людей?
– Ну наконец-то! Ох и тугодумы вы, хирурги!
– То есть ты хочешь сказать, что они не состоят в близком родстве? – не унимался Николай.
– И даже рядом не сидели! Абсолютно разные люди, даже не дальние родственники.
– Этого не может быть!
– Ты пришёл испортить мне пятничный вечер?
– Да нет! Прости, Пётр, как-то само собой вырвалось. Просто это образцы отца и сына.
– Ни хрена они не отец и не сын!
Пётр налил себе ещё рюмку, выпил.
– Плесни и мне!
Николай был оглушён. Как это – не родня? А кто же он тогда сыну?
Он выпил рюмку коньяку, но вкуса не почувствовал, хотя раньше эту марку любил.
– Спасибо, Пётр!
– Не за что! Глядишь – и ты мне аппендикс по блату вырежешь.
Мужчины пожали друг другу руки и разошлись.
У себя в кабинете Николай обессиленно рухнул в кресло. Он тупо смотрел на анализы, которые держал в руке. До него никак не могло дойти – Лёшка ему не сын!
Шок был силён, мозг отказывался воспринимать факт. Что произошло? Случайно подменили новорождённого в роддоме? Хотя такая вероятность и была невелика, совсем уж сбрасывать её со счётов было нельзя. Ребёнок не от него? Да как же это? Неужели Оксана была беременна от другого, когда выходила за него замуж? Нет, исключено. Лёшка родился не через девять месяцев после свадьбы, а через год.
Чем больше Николай размышлял над ситуацией, тем всё более нелепые фантазии лезли в голову. Но, как врач, он уже понимал, что теперь надо брать кровь на анализ у жены Оксаны и у Аксиньи – слишком запутанным получился образовавшийся узел, слишком много возникало вопросов. Разумом, холодным расчётом он понимал необходимость поставить все точки над i, а подсознание противилось. Ведь могли открыться столь неприглядные стороны, которые разрушили бы счастливую жизнь, семью.
На работе Николай был человеком жёстким – хирургия не для слюнтяев. Это не психологом быть, хотя и такая специальность нужна. Однако конфликтов он не любил, старался их избегать, а дома и вовсе верховодила жена. Ему хватало руководства отделением, дома же душа требовала покоя и умиротворённости. И вот теперь налаженная жизнь под угрозой. Надо же – всё из-за этой девочки, Аксиньи. Да не просто девочки – дочери его, будь неладен тот день, когда он не сдержался, не устоял перед соблазном. И Аз воздам каждому по поступкам его… Вот и его время пришло. Ох, как тяжко!
Николай посидел ещё немного, собрался с силами и поехал домой.