Самым любимым для самого Табакова был, конечно же, последний спектакль. Вот как он сам высказывается об этом:
«Для меня спектакль "Всегда в продаже" стал примером какого-то массового профессионального прорыва… Я играл три роли – женщины, Клавдии Ивановны, заведующей торговой точкой, Клавдия Ивановича, лектора, приходившего в "красный уголок" очень смешно и талантливо придуманный Петей Кирилловым – пара створок, окрашенных в красный цвет (действительно уголок и действительно красный), и роль Главного интеллигента Энского измерения, сильно смахивавшего, по-моему, на Никиту Сергеевича Хрущева. Поскольку к тому времени я был уже "не раз востребованным исполнителем нескольких ролей сразу" то и эта пьеса не прошла мимо моих исполнительских возможностей…»
А вот еще одна цитата Табакова про тот же спектакль: «После выхода "Всегда в продаже" в 65-м году на меня просто посыпались приглашения на приемы в посольства…».
Отметим, что в подвале театра было открыто кафе, куда приводили особо именитых гостей, в том числе и иностранцев – дипломатов, писателей, режиссеров, артистов и других деятелей, приезжавших в Советский Союз. Это заведение, судя по всему, появилось не без участия всесильной Лубянки, которая в те годы активно открывала такого рода питейные заведения, чтобы ей легче было следить за интеллигенцией. Ведь одно дело «охотиться» за ней по кухням, пряча там «жучки», и совсем другое дело собирать ее скопом в каком-нибудь кафе и подслушивать ее разговоры с помощью все тех же «жучков» или собственных агентов, которых КГБ вербовал в творческой среде особенно активно. Например, в том же «Современнике» таким агентом был актер Михаил Козаков, признавшийся об этом публично в 2003 году: оказывается, Комитет завербовал его еще в 1956 году. Каким образом? Вот его собственный рассказ:
«Началось это знакомство (с КГБ. – Ф.Р.) с милиции, потом выше, выше, выше, и, наконец, вопрос был поставлен ребром: "Вы советский человек? Мы вам слово даем, что стучать на своих не будете, – вы нам нужны для другого". Слово они сдержали… Благами не осыпали и денег не платили, но намек был: "Будешь посвободнее, чем другие". Это тоже сработало…
Меня завербовал американский отдел. Первое задание, кстати, было весьма непростое – для начала мне поручили переспать с американской журналисткой Колетт Шварцебах. Она работала в "Вашингтон Пост". Красива была. Я в нее просто влюбился. Дело было в Сочи. Именно там я ей во всем и признался, хотя было страшно. Открылся ей, кто я, что делаю в Сочи, и решил, что на этом все, поскольку не выполнил то, чего от меня ждали. Хотя меня инструктировали, как себя нужно вести, и даже деньги давали. Иначе на какие шиши я мог бы водить ее по ресторанам? Даже костюмы чужие выдали. Но я с ней так и не переспал. Неудачный Штирлиц из меня получился…»
В некоторых словах «театрально-киношного Штирлица» можно усомниться. Например, в таких: «Благами не осыпали и денег не платили…» Однако в 1959 году Козаков, еще не обладая никакими званиями, сумел каким-то образом купить себе отдельную квартиру и автомобиль «Москвич». В СССР такие блага считались престижными и просто так на голову не сваливались. Поэтому можно предположить, что руку к этому приложила Лубянка, чтобы ее агент не чувствовал себя в чем-то обделенным. И это несмотря на то, что свое первое задание агент Козаков провалил. Но первый блин, как известно, всегда выходит комом. В КГБ это, видимо, учли и решили не ставить на агенте Козакове крест – верили в его перспективы. Как итог: в том же 1959 году Козаков был принят и в театр «Современник», который за год до этого из студии Художественного театра под названием «Студия молодых актеров» превратился в театр-студию «Современник», обретя тем самым официальный статус. И с этого момента туда стали прокладывать дорожку иностранные дипломаты и бизнесмены, для которых новый театр стал модным. Не потому ли чекисты отрядили туда своего агента Михаила Козакова – чтобы работать в гуще иностранцев? Вот и он сам рассказывал о том же:
«Вторая история была связана точно с разведчиком, который был в Москве. И тут я слегка помог, каюсь… Мне дали задание: "поработать" с секретарем американского посла, который тянулся к "Современнику" – пригласить его домой. Не я единственный в этом участвовал, но грех был: его напоили, вытащили какие-то документы – словом, скомпрометировали, и он вынужден был из Союза уехать. Что поделаешь – так наши бдительные органы противостояли американской разведке…»
Обратим внимание на слова «не я единственный в этом участвовал» – видимо, в операцию были вовлечены еще несколько актеров «Современника», а то и сам его главный режиссер. Впрочем, это только догадки, которые для одних имеют под собой основания (учитывая хорошие отношения Ефремова с властью), а для других не имеют (и поэтому выглядят кощунственно). А вот что говорил М. Козаков:
«Коллег, тоже работавших на КГБ, я знаю, но никогда не назову их фамилии. Причем среди них есть популярные актеры, и не только актеры…»
Что касается героя нашей книги Олега Табакова, то о его возможном сотрудничестве с КГБ автору этих строк ничего неизвестно. Однако можно сказать с большой долей вероятности, что у КГБ Табаков был на хорошем счету В противном случае вряд ли бы ему удалось ПЕРВЫМ из актеров «Современника» в конце 60-х уехать за границу для участия в тамошнем спектакле (рассказ об этом впереди). Да и должность секретаря парткома «Современника» тоже из этого же ряда – без одобрения Лубянки на такие посты обычно не выдвигали.
А тут еще эта фраза Табакова про ИНТЕРЕС к нему со стороны иностранцев. А это без внимания КГБ обычно тоже не остается (вспомним судьбу того же М. Козакова). Читаем дальше воспоминания О. Табакова:
«Приглашения на приемы в посольства были тем более неожиданными, что времена стояли суровые и посещения посольств должны были обязательно санкционироваться человеком, которого называли "куратором" учреждения, где ты работал. Был куратор и у нас, но я обычно говорил о своем предстоящем "выходе в свет" нашему директору-распорядителю Леониду Эрману, а Леонид Иосифович сам звонил куратору…
Естественным продолжением приглашений в зарубежные посольства стали мои дружеские отношения с иностранцами, что тогда носило явный характер нонконформизма: "Нам запрещают, а мы все равно…"
Так я познакомился с английским дипломатом Брайаном Кроу, прошедшим долгий путь от секретаря посла до заместителя министра иностранных дел. Был послом в ФРГ, в США… Настоящий карьерный дипломат. Умница. Высокий и худой, как бывают худы только англичане. А лицом похожий скорее на нашего покойного академика Ландау – с огромными глазами и обезоруживающе детской улыбкой. Брайан очень нежно относился к моей первой жене – Людмиле Ивановне Крыловой. По росту она была как раз третьей частью от его фигуры, и когда они вместе танцевали на званых вечерах, то зрелище получалось чрезвычайно забавным и трогательным.
Помню нашу поездку за город, когда мы на трассе Минского шоссе устроили пикник. Это кажется просто невероятным для середины шестидесятых из-за тотальности проверочно-контрольного режима. Почему меня не посадили, бог его знает…» Сам Табаков на тему о КГБ пишет следующее:
«Дело на меня было заведено в КГБ еще до момента моего избрания секретарем парторганизации театра. Это мне потом сказал один мой друг. От него же я узнал, что некоторые из моих коллег активно пополняли эту папку – не знаю, за меня или против…»
Олег Табаков идет нарасхват
Между тем продолжал оставаться высоким спрос на Табакова и в кино. В 1962 году на экраны страны вышел фильм Константина Воинова «Молодо-зелено», в котором наш герой впервые получил возможность выйти за пределы создаваемых им ранее юношеских характеров. В этой картине он сыграл бригадира монтажников, депутата райсовета Николая Бабушкина. Стоит отметить, что почти все члены художественного совета киностудии были против кандидатуры Табакова на эту роль. Всем казалось, что актер настолько прирос к своим юношеским ролям, что роль подобного плана просто не осилит. Но Воинов настоял на своем мнении и заставил худсовет утвердить именно Олега Табакова на главную роль.
А вот в другом случае все вышло иначе. На том же «Мосфильме» режиссер Александр Зархи (он уже снимал Табакова ранее – в фильме «Люди на мосту») пригласил его в новую постановку – «Мой младший брат» по прозе В. Аксенова «Звездный билет». Казалось бы, на роль десятиклассника наш герой подходил идеально. Но нет – в этом проекте его не утвердили, и роль в итоге досталась Александру Збруеву.
Кадр из фильма «Молодо-зелено» (реж. К. Воинов). 1962 год
Но зато роль Бабушкина в «Молодо-зелено» заметно изменила мнение большинства режиссеров об актерских возможностях Табакова, что не замедлило сказаться на его последующих ролях. Например, в 1962 году Александр Столпер (опять же с «Мосфильма») пригласил его исполнить роль перестраховщика – уполномоченного особого отдела лейтенанта Крутикова в фильме «Живые и мертвые». Это была ПЕРВАЯ отрицательная кинороль в послужном списке Табакова.
Его первый съемочный день в этом фильме датирован 12 декабря 1962 года. В 7-м павильоне «Мосфильма» снимали эпизоды из начала 2-й серии – старший политрук Синцов (Кирилл Лавров) после блужданий по лесу, выходя из окружения, попал-таки к своим. Но поскольку у него нет с собой никаких документов, ему предстоит держать ответ перед старшим лейтенантом Крутиковым (Олег Табаков), в избу которого его и доставили.
Крутиков: – Обратитесь как положено.
Синцов молчит. Тогда Крутиков одевает фуражку, встает из-за стола, подходит к Синцову и повторяет:
– Обратитесь как положено.
Но Синцов вместо этого… садится на табуретку.
Крутиков: – Встать! Встать я говорю, – и тянется к кобуре с пистолетом.
Синцов: – Не пугайте, я пуганый. Я старший политрук, по званию старше вас. А стоять мне тяжело.
Крутиков: – Документы есть?
Синцов: – Нет у меня документов.
Крутиков: – Пока нет документов, вы для меня не политрук.
Синцов: – Вот ваши люди накормили меня, обогрели и спать уложили. Ну чего вы меня среди ночи подняли?
Крутиков: – Мне уже доложили все эти басни, которые вы здесь о себе наплели. Но я Фома неверующий и вашим басням не верю. Сколько времени идете, а ватник новенький.
Синцов: – Я, к сожалению, вышел в расположение вашей части. И должен повторить вам свои басни – я этот ватник снял с убитого.
Крутиков: – Странная история. Ранение у вас в голову, без памяти упали, а потом сорок километров подряд прошли? Даже передовую на двадцать километров промахнули. Ну как, будем говорить правду?
Синцов вскакивает с места, сбрасывает с себя ватник, задирает рубашку на боку и показывает свое ранение:
– Видели – это я специально для вас гвоздем проткнул. И это тоже для маскировки (показывает на перебинтованную голову), здесь нет ничего – развязать?
Крутиков: – Я тебе не доктор, ты мне дурака не валяй!
Они стоят друг против друга и какое-то время испепеляют друг друга взглядами.
Синцов: – И откуда только вы такие беретесь?
Крутиков: – Так, вот завтра мы тебя отправим туда, куда надо, вот там тебе объяснят, откуда беремся мы, а откуда вы.
Синцов: – Мы-то с фронта, а вот вы… Немцев, наверное, еще и не видели, а с оружием балуетесь. Откуда такая привычка?
Крутиков: – Завтра утром тебе объяснят, откуда такая привычка.
Синцов направляется к двери.
Синцов: – Разрешите идти спать, до утра?
Крутиков: – Молчать!
13 декабря съемки этого эпизода были продолжены. После того как Синцов ушел спать, Крутиков (Олег Табаков) сел за стол и стал писать донос на Синцова в Особый отдел. Дописывая, зовет рядового (актер Михаил Воробьев):
– Евстигнеев!
Тот его поправляет:
– Ефремов.
Крутиков: – Ну, Ефремов.
(Судя по всему, таким образом Табаков передавал своеобразный «привет» своим коллегам по «Современнику» – Олегу Ефремову и Евгению Евстигнееву. Такие шутки были в большом ходу в этом театре.)
Крутиков: – Пойдешь в соседнюю деревню, там в двух последних избах, крайних, находится Особый отдел. Передашь это туда, – и Крутиков отдает Ефремову свое послание.
Ефремов: – Может, до утра, товарищ…
Крутиков: – Срочно!
Ефремов, вздыхая: – Есть.
Наконец, 14 декабря сняли концовку этого эпизода. Синцов (Кирилл Лавров), так и не сумев заснуть, встает со своего лежака со словами:
– Весь сон перебил, дурак! (имея в виду Крутикова). Затем он вновь приходит в избу Крутикова и видит, что тот спит сном младенца, подложив под голову ладони. А на табуретке перед ним лежит кобура с пистолетом. Синцов обращается к спящему:
– Старший лейтенант. Старший лейтенант!
Но Крутиков даже не шелохнулся – таким крепким был его «сон младенца». Тогда Синцов проходит к его столу и пишет на чистом листе записку «Ушел в Особый отдел», которую кладет на табуретку, а сверху демонстративно кладет пистолет, вытащив его из кобуры.
Таким образом, в «Живых и мертвых» у Табакова было всего лишь три съемочных дня, но зато каких – эпизоды с его участием стали одними из самых ярких в этом фильме. Многие поклонники актера не узнавали его в этой роли – так вдохновенно он играл этого ретивого тыловика, который еще не нюхал пороха, но уже активно проявлял рвение в разоблачении своих же. Впрочем, учитывая реалии того времени (а на календаре было лето 1941 года), такое поведение было вполне объяснимо. Советские войска отступали под натиском немцев, и многие люди были на взводе.
Еще одна серьезная кинороль у Табакова выпала в 1964 году – его пригласил в свою киноэпопею «Война и мир» Сергей Бондарчук. Там Табакову досталась роль Николая Ростова в двух первых фильмах эпопеи: «Андрей Болконский» и «Наташа Ростова». Кстати, роль Долохова исполнял коллега Табакова по «Современнику» и его тезка – Олег Ефремов. Натурные эпизоды с их участием снимали ранней весной 1964 года в местах очень дорогих для автора этих строк – в Гороховском переулке (по соседству с моей школой – № 325). Причем моя мама работала тогда дворником и помогала киношникам убирать снег на том участке трассы, где снимались кадры проезда в санях Ростова и Долохова. А снимали эти эпизоды 3, 6 и 9 марта с 9 утра до шести часов вечера.
В следующий раз Табаков приехал на съемки в Гороховский переулок 18 марта – в тот день он снимался с Николаем Рыбниковым, игравшего роль Василия Денисова. А на другой день Табаков уже был в Подмосковье (в Подушкино), где его сняли в том же эпизоде, но уже на ином пейзаже.
Снимался Табаков и в павильоне. Так, 5 мая в павильоне № 6 «Мосфильма» его запечатлели на пленке в декорации «мраморный зал в имении Ростовых». Вместе с ним снималась и Людмила Савельева, игравшая роль его сестры Наташи Ростовой. А 21 мая в том же павильоне снимался один из сложных эпизодов – танцы. В съемках были задействованы 81 человек актерского состава (Олег Табаков, Людмила Савельева, Сергей Бондарчук, Виктор Станицын и др.), 28 человек балетной труппы. Актер МХАТа Станицын играл графа Илью Андреевича Ростова и был уже в возрасте – ему было 67 лет. Поэтому танцевать пожилому актеру было сложно и его заменили дублером – профессиональным танцовщиком по фамилии Леонов. Что касается Олега Табакова, то он вальсировал сам, поскольку обучался этому делу еще на занятиях в Школе-студии МХАТ.
10-11 июля Табаков снимался в другом эпизоде – в приезде его героя в родительский дом. Его партнерами в тот день были Людмила Савельева и Николай Рыбников. Снимали все в том же 6-м павильоне.
А 23 октября наш герой принял участие в съемках «боевого» эпизода – «поле Шёнграбена». Речь идет о деревне Шёнграбен в Австрии, севернее города Холлабрунн, где 4 (16) ноября 1805 года состоялся бой между 7-тысячным русским арьергардом под командованием князя П. И. Багратиона и 20-тысячным французским корпусом маршала И. Мюрата. В этом бою французы одержали тактическую победу, а русские – стратегическую.
Стоит отметить, что в 60-е годы спрос кинематографистов на актеров театра «Современник» был очень велик. Практически не вылезали со съемочных площадок различных киностудий многие ведущие актеры этого театра. Помимо Табакова, это были: Олег Ефремов, Евгений Евстигнеев, Михаил Козаков, Игорь Кваша, Олег Даль, Владимир Земляникин, Людмила Гурченко, Татьяна Лаврова, Владимир Заманский, Людмила Крылова и многие другие. Как описывают те дни очевидцы, к трем часам дня, когда в театре заканчивались репетиции, у входа уже обычно стояло несколько автомобилей с надписью «Киносъемочная». Едва актеры выходили на улицу, их тут же хватали ассистенты режиссеров, запихивали в автомобиль и увозили прочь. Сопротивления практически никто не оказывал, так как сниматься в кино мечтали все: это было и престижно, и хорошо оплачивалось (даже больше, чем в театре). Так как все это серьезно сказывалось на репертуаре театра, то вопрос об отлучках актеров на съемки в труппе «Современника» ставился неоднократно. Поэтому было введено такое правило: все, кто собирался отбыть на съемки, должны были прежде всего получить на это разрешение совета театра. Однако все это было малоэффективно, ведь члены совета также активно снимались в кино и поэтому не имели права запрещать это другим. И вот тогда в голову Олегу Ефремову пришла идея: вместо того чтобы разъезжаться по разным студиям, надо собираться всем вместе и сниматься в какой-нибудь одной картине. Идея была принята на «ура», и в 1964 году на свет появился фильм Гавриила Егиазарова и Олега Ефремова «Строится мост». В нем были заняты сплошь одни актеры театра «Современник». Картина рассказывала о том, как в Саратове (на родине Олега Табакова) силами молодых строителей возводится автодорожный мост.