— Может быть, — отозвался он с досадой. — Но если я сейчас по этому поводу тоже начну прокрастинировать, то все будет еще печальнее. У вас есть какие-нибудь идеи, как заставить «Твиллег» очнуться?
— Боюсь, что нет. И что все еще хуже, чем мы думали, — глядя капитану прямо в глаза, отозвалась Фира.
Глава 4
— Он сейчас вещь в себе, кот Шредингера в черном ящике, но нам достоверно известно, что колба там уже разбилась. «Твиллег» все же может выскочить из ящика живой и здоровый, а может наоборот. Обвинить нас, что мы виноваты в том, что он чувствует виноватым себя из-за нас.
Альв прижал пальцы ко лбу над глазами:
— Ерунда какая-то. В том, что мы угодили в червоточину, не виноват ни он, ни мы. Это как стихийное бедствие, обстоятельство непреодолимой силы.
— Он маленький! Он сейчас… — Фира поводила глазами, точно высматривая решение. — Сейчас как ребенок, который закрывает глаза, чтобы не видеть страшного. Жмурится и считает, что его не видно.
Альв поморщился. Морщины прочертили лоб, он почти услышал, как кожа хрустнула.
— И это… создание обязано было быть готовым ко всему, чтобы уберечь корабль и помочь выжить экипажу? Всезнающее, всесильное, опытное, быстродействующее? Но ведь не только на «Твиллеге» гибли члены экипажа. И многие корабли с искусственным интеллектом после этого возвращались с оставшейся частью команды. Разве аберрации не учли?
— Вы не понимаете, — терпеливо сказала Фира. Альв следил, как тонкие пальчики наливают в фарфоровые, тонкие, словно светящиеся чашечки кофе из кофемашины, и подносят ему одну. Втянул горький, бодрящий аромат. Вдыхал, словно первый раз в жизни. Этот кофе — из рук Фиры — казался ему волшебным.
Она пригубила вторую чашечку, оставляя на фарфоре след вишневой помады.
— Это все изучали. И учитывали. Но каждый искусственный интеллект звездолета — индивидуальность. Можно предположить реакцию личности, можно до какой-то степени управлять ею, даже запрограммировать, но вся прелесть и опасность наша, человеческая, машинная, когда она превзошла базовый уровень жесткого подчинения — непредсказуемость. Творцы на одинаковый раздражитель не реагируют одинаково.
Она смотрела на Альва огромными, внимательными глазами, словно спрашивая, понимает ли он. Капитан застрял между раздражением и нежностью.
— Кот… ребенок… Фирочка, скажите мне, тупому и старому, прямо, чем точно для нас это может грозить.
Она взглянула искоса, и вдруг лицо засветилось, а губы тронула улыбка:
— Скажете тоже… капитан. Старый…
— Старый и мудрый, как сивилла.
Благородство страданием, друг, рождено,
Стать жемчужиной — всякой ли капле дано?
Можешь все потерять, сбереги только душу, —
Чаша снова наполнится, было б вино. (Омар Хайям)
— Вообще-то все плохо, — не стала темнить она. — Нужна долгая реабилитация. А вначале нужно его разговорить. Но пока это происходит, нам лучше быть на земле.
— На Земле? — выпалил он и смутился.
— На почве. На планете. Нужно посадить «Твиллег» и там уже разбираться, имея возможность маневра.
— То есть, бегства?
Фира кивнула.
— А нельзя ли его, гм, демонтировать? Ох, простите, — поправился Альв. Понимая, какую же брякнул глупость. Это все равно что разобрать на запчасти сам корабль, выкачать кровь из жил или мысли из головы. Хотя нет, голова-то останется, но пуста-ая…
А Фира накрыла его руку своей:
— Вам необходимо выспаться.
Альв хмыкнул:
— На том свете отосплюсь.
И покраснел, как мальчишка.
— Спасибо, госпожа Бьяника. Я понял задачу. Свободны.
И позволил себе смотреть, как она уходит. Как в аварийном свете светится белой блузкой спина, а туфелек, брюк и короны густых волос почти не видно из-за их черноты. Двери мягко чмокнули, закрываясь. Альв потянулся и отправился в рубку к Риндиру.
Тот пребывал в корабельной столовой, изволя вкушать поздний обед, ну или ранний ужин — смотря с какой стороны смотреть.
Первым желанием капитана было гаркнуть на того, кто подбирал сегодня для столовой дизайн. Была она чем-то средним между неолитической пещерой и средневековым кабаком: грубая кладка стен, дубовые столы, скамьи и табуреты, неуклюжие, но крепкие. Трактирная стойка с потеками пивной пены, дубовые бочки с краниками — в два человеческих роста — за ней. Трактирщик в сером переднике с диссонирующей головой кибер-стюарда. И посуда деревянная и глиняная. За этим виртуальным наваждением скрывалась обычная мебель, но дополненная реальность внушала.
— Это что еще?
Риндир, не прекращая жевать, отодвинул для Альва табурет. С другого конца стола из-под массивных нервюр помахал капитану огненноволосый Люб. Отрастил гриву, надо обязать его в шапке ходить в стерильных помещениях. Альв брезгливо глянул на жирное на вид сиденье, но все же уселся. Нет, обычный обман зрения, брюки не липнут.
— Это? — Риндир изящно откусил пережаренной на вид мясо, ловко управляясь страшного вида кинжалом и двузубой вилкой. — Это все, что непосильным трудом коку удалось реанимировать. Рыбки золотые ляснули. Помнишь, есть вариант трапезы на дне морском с коралловыми рыбками? Так вместо них висит во всю стену тигровая акула и пялится. То правым глазом, то левым. А потом разевает пасть. Ты бы мог есть при таком? Вот! — штурман воздел вилку. — И мы не смогли. А здесь уютно…
Капитан фыркнул:
— Детский сад!
— Между прочим, — вмешиваясь, пробасил Люб, — в творческой личности до седых волос живет ребенок.
— Ну, мне это не грозит, — отрубил Альв. — Хотя с вами не уверен.
— Тогда ешь. Еда помогает сгладить внутренние конфликты.
И в сторону капитана плавно полетела миска с салатом. Альв сосредоточенно поймал острием вилки консервированную кукурузу, осмотрел и отправил в рот.
— Из-за такого вот творческого ребенка нам срочно нужно идти на посадку. Есть варианты?
— Угум, — не переставая жевать, Риндир выдул из наладонника виртуальный экран и быстро забегал пальцами по полупрозрачным кнопкам, уточняя изображение. — После обеда собирался докладывать.
— Мы можем пройти Врата в обратную сторону? Да неужели? — ехидно спросил, вглядываясь в виртуальный космос перед собой, капитан. Яркая желтая звезда слепила глаза. — Или нас выбросило к Земле?
— На такую удачу я бы не надеялся, — бас Люба едва не заставил Альва подпрыгнуть. А мог бы уже привыкнуть. Нет, через фильтры скафандра этот голос так «чарующе» на него не действовал. — Это противоречит теории вероятности.
— Ваще-то мы сами ей противоречим, — невнятно выдохнул Риндир.
— Прожуй прежде, чем говорить. Как медик, советую!
— Ближе к телу оба.
— Нет, не к Земле. И дракон, проглотив нас и выплюнув через… с другой стороны, улетел, — Риндир пальцем стянул солнце подальше, показывая чистый космос. — Но нам повезло. Мы буквально в двух шагах от почти точной копии солнечной системы. Планет в ней несколько меньше, всего четыре, нет пояса астероидов. У третьей планеты от солнца не одна луна, а две. Но в остальном… Три планеты для посадки почти не пригодны, а вот та, что с лунами… — Риндир расплылся в запредельной почти улыбке. — Мы вытащили счастливый билет. Автоматические станции я отправил, они уже работают. Дай мне пять минут, из рубки я покажу остальное. Хочу, чтобы ты в полной мере ощутил эффект.
— Не можешь без эффектов? — Альв вдруг понял, что страшно голоден, и накинулся на рукколу и крабовые палочки с кукурузой, громко хрустя. Отпустило. У них появляется шанс сесть на планету, обустроить базу, реанимировать искусственный интеллект и связаться с домом. Правда, Врата они должны были вырастить на совсем другой планете, но тут уж…
Назовись Одиссеем — и можешь терять ключи,
Ты домой не вернёшься, ты знаешь об этом сам.
Ты себя подарил колыбели морских пучин,
Ледяным перевалам, волшебницам, парусам. (Мария Фроловская)
Он понял, что тоже неосознанно улыбается. И опустил глаза к тарелке, избегая взглядов подчиненных.
Покончив с едой, они пришли в рубку, где частично был наведен порядок. Тела унесли в холодильник, разбитые кресла и экраны убрали. Риндир привычно шлепнулся на свое обычное место и, поиграв кнопками, вывел на экран изображение. Уж на что Альв не был эмоциональной личностью, и сквозь долгое напластование усталости — но просто замер в восхищении, потерявшись в пространстве, на котором опаловым и голубым сияла неизвестная планета. В ней почти не было сухих коричневого, серого, черного цвета безжизненных пустынь. Не было ядовитой сине-зеленой зелени беспощадных джунглей. Не было жестких абрисов видных и из космоса городов. Она сияла, как невеста на выданьи, бериллом океанов, среди которых раскинулись уютные материки и архипелаги под пологом кислородной атмосферы. Информация бежала по кромке экрана, выдавая невозможное: «Твиллег» нашел планету, где можно жить — без скафандров, без терраформирования… Настоящее чудо.
За спиной громко вздохнул Люб, заставляя капитана очнуться.
— Как мы ее назовем? — спросил Альв шепотом. Ему так хотелось дать открытой планете имя Фиры, но…
— Вообще-то мы все это должны решать, — штурман пятерней взъерошил короткие рыжие волосы.
— Только не прикидывайся, что у тебя идей нет, — фыркнул врач.
— Неринга… Я в детстве сказку прочитал и в нее влюбился, — Риндир щелкнул себя пальцем по кончику носа. — Можете смеяться, но она была храбрая, и сражалась с драконом…
— Сойди уже ты с этих драконов, — пробурчал Сингард. — Нельзя название с «не» начинать. Да и в реестре открытых планет Неринг, как собак, без обид.
— А как тогда? — обиженным тоном спросил Риндир.
— Дар… Или, если обязательно считать ее женщиной — Дара.
— Дар в реестре тоже… — вывел список штурман. — Да и как-то обыденно слишком.
— Не ссорьтесь, мальчики! — вклинилось по громкой связи ехидное контральто Ауроры, заставив первопроходцев вздрогнуть. — Назовите Дарингой, чтоб никому не обидно было. А у нас проблем и без того хватает, чтобы над названием застревать. Так что давайте, давайте, действуйте.
— Да чтоб ее, — мрачно зыркнул на динамики Сингард. — Весь момент испаскудила.
Глава 5
Все следующие дни члены экипажа «Твиллега» работали как проклятые или как одержимые. То, чем обычно исследовательские корабли занимаются месяцами даже при помощи мощного искусственного интеллекта, им надо было хотя бы приблизительно сделать за два-три дня. В лучшем случае, за неделю.
Выкладки Эсфири Бьянки и Янсона Цикория по поводу ИИ проверили и перепроверили и решили приземлиться на Дарингу как можно скорее, благо, по параметрам она являлась едва ли не близнецом Земли. Риндир даже приставал ко всем, что, вероятно, червоточина привела «Твиллег» в параллельное пространство или в земное прошлое.
— Ты только на бабочку не наступи, — хмыкал Сингард. — Не нужон нам фашизм в Америке.
И спросил, потирая лоб:
— А не напомнишь ли мне, милый друг, как определить силу тяжести планеты, на ней не высаживаясь?
— Если знаешь массу планеты и ее радиус, то по формуле:
G= γ*M* m/r^2, где y — гравитационная постоянная = 6.67 · 10^-11 м^3/(кг · сек^2), M — масса искомой планеты, r — радиус искомой планеты. Массу можно определить по плотности, а плотность — хотя бы по взятым с планеты пробам. m — масса тела, берешь ее равной единице, — оттарабанил Риндир, не задумываясь. — А почему ты спрашиваешь? Вроде должен был знать.
— Знал, но забыл, — печально ответил Люб. — У меня другая специализация.
— Можно еще проще. Зонды, посланные к планете, включают двигатели для смены или корректировки орбиты, затрачивая определенное количество топлива… В общем, не парься, мы пересчитали. G там единичка с тысячными долями, которыми спокойно можно пренебречь. Идем, нас в зале для совещаний ждут.
Все-таки они немного опоздали, хотя, услыхав из коридора сакраментальное «Хьюстон, у нас проблемы», прибавили шаг. И удостоились хмурого взора и выставленной челюсти госпожи Ауроры.
— Простите! Простите!
Фира Бьяника подмигнула им: мол, не стоит заострять, когда мама не в настроении. Они заняли второй ряд окружавших стол для совещаний — те всегда проводились стоя, чтобы не затягивать, — но рост позволял им все отлично видеть. Над столом поднимался купол-экран, на который экзобиолог Липат Рдест вывел изображение. Вместо привычных уже рогатых животных — среднего между козлами и оленями, обильно водящихся в средней полосе Даринги, вместо вытянутых поджарых волков, для которых эти козло-олени являлись пищей, вместо очаровавшей всех голубой пятнистой кошки с кисточками на ушах — почти рыси, только с гепарда размером и живущей на болоте, вместо огненных бабочек и мохнатых ночных мотыльков, убивающих добычу инфразвуком, всходила на гору под крупными летними звездами почти земная женщина. Ступала легко и грациозно босыми ногами, словно не чувствуя обломанных сучков и колючек под ногами. В светлых штанах и рубахе с наброшенной поверх меховой безрукавкой. Волосы были заплетены в косы и уложены в сложную прическу на голове.
— А я уж боялся, нам кино показывают, — пробурчал Люб, не отводя от незнакомки глаз. — Бегала б распатланная и волосами ветки цепляла — не поверил бы.
Его реплику игнорировали, завороженные. А она встала между торчащими, как гнилые зубы из земли, обомшелыми наклоненными камнями, обратив ладони к небу. Камера приблизилась, и лицо заняло весь экран — обыкновенное. Капельки пота, рябинки на носу, глаза прозрачно-зеленые, но не светящиеся, как у зверей или элвилин. И уши аккуратные, округлые, поменьше, чем у землян. Была незнакомка прекрасна какой-то неземной красотой, словно светилась изнутри. Возможно, из-за худобы, но не болезненной — а поджарой, как у дикого, проводящего все время на воздухе зверя. Но что была она гуманоидом — действительно проблема.
— А бывает обман зрения…
— Камера, мальчики, вашим творческим интеллектом не обладает, — воздела палец Аурора. — Что видит — то и поет.
— Вляпались, — коротко резюмировал Цикорий.
— А я говорил у моря садиться, — по второй профессии Липат был гидробиологом, и одна мысль, что они опускаются вдали от обожаемого моря, приводила его в амок и заставляла яростно спорить с капитаном и супругой.
— Чтобы ты познал прелесть местных приливных волн? Две луны и вычислительная техника все еще не помогли тебе их оценить? Утонешь, как ван Страатен под Бретанью!
— Жабры отращу.
— Достаточно, — оборвал Альв Мадре затянувшийся спор. — Будем садиться на скальном языке, который выбрали. Роботы расчистили его для нас, рядом людских — будем звать их людьми для удобства? — поселений нет.
— Днем или ночью садиться? — уточнил Риндир.
— Ночью нас дальше увидят, днем — больше. Но лучше все-таки днем. Надежнее.
— Ты хороший пилот, — обратила к Альву взгляд внимательных глаз Фира. — Справишься без ИИ.
Капитан покраснел. Риндир едва слышно хмыкнул и ткнул Сингарда в бок.
— А потом станем договариваться с местным населением. Колумбу было хуже, у него не было автопереводчика, — пошутил он.
— Инструкция запрещает ставить Врата на планете с разумными.
— Лучше б она червоточины запретила.
— В целях выживания инструкциями придется пренебречь, — рубанул рукою Альв. — Будем договариваться с местными. Необходимый опыт у вас, Аурора, есть. В трюме найдется то, что сможет заменить бусы и зеркала.
— И ракушки, — зажмурился от удовольствия Липат. — Там, где я в детстве жил, в глухой тайге у населения до сих пор встречаются невероятной красоты средиземноморские раковины, их меняли на меха византийские купцы…
— Потом вернемся к истории, — Альв еще раз взглянул на девушку, карабкающуюся на холм под звезды (ролик был закольцован), и объявил по громкой связи: — Внимание! К 15.00 по корабельному времени всему экипажу занять места! Садимся!