Сяо Юй очень расстроилась. Она почувствовала, что в этот раз Шлак уезжает надолго. Если бы он уехал на пару дней, она бы ничего не сказала, хотя раньше расставания и на пару дней было достаточно, чтобы сердце ее начинало разрываться на куски. В ее мире не было звуков, он был исключительно пуст и безмолвен. И ей не хотелось разлучаться ни на день с этим мужчиной. После знакомства с ним она часто видела во сне, что он вдруг исчезает, как дым. Она беспомощно хваталась за воздух, пытаясь удержать его, но дым просачивался сквозь ее пальцы.
Сяо Юй жестами встревоженно попросила его сказать ей правду: вернется ли он? Шлак не нашел, что ответить, он и сам этого не знал. На его руках была смерть человека, как можно точно сказать, вернется ли он? Он сказал, что в этот раз уедет надолго, но обязательно вернется. У Сяо Юй внутри все оборвалось. Она прильнула к нему, на глазах выступили слезы, послышались сдавленные всхлипы. Он обнимал ее бесконечное число раз, но в этот раз он почувствовал, что все ее тело стало липким, как тесто из клейкого риса. Ему нравилось, что она не сдерживает своих чувств, не скрывает своей привязанности. Она нигде не училась, поэтому, естественно, отличалась от большинства женщин. Шлак долго-долго обнимал ее. Она жестами спросила, когда же он вернется, пусть назовет точную дату. Он подумал, закурил сигарету. Потом он зажал в кулак пальцы левой руки, оттопырив большой: этот жест мог многое означать, но Шлак поднес сигарету к большому пальцу, легонько прикоснулся к нему и резко раскрыл пальцы левой руки, и Сяо Юй сразу его поняла. Шлак хотел изобразить хлопушки. Сяо Юй сжала одну руку в кулак и обхватила его другой рукой: на языке жестов это означает «праздник весны», то есть Новый год. Шлак знал, что она поняла, и, легонько улыбаясь, кивнул. Она улыбнулась сквозь слезы в ответ. Он продолжал объяснять жестами, чтобы к тому дню она украсила парикмахерскую, повесила парные надписи и фонарики и подготовила хлопушки. И он обязательно приедет к тому времени, даже поклялся, что если он не приедет, то… Он раскрыл ладонь и ребром провел себе по шее. Сяо Юй опустила его руку и кивнула, показывая, что верит ему.
В тот же вечер Шлак и Шкурка уехали в относительно далеко расположенный район Юйтянь.
В деревне Шуйдан к востоку от района Дадин находился малоприметный искусственный водоем, небольшой по площади, десять с небольшим му, но очень глубокий. В начале осени там утонул один рыбак, но тело не всплыло. Его родственники заплатили управляющему водохранилища, чтобы спустили воду и отыскали тело. В день, когда осушали пруд, в деревне царило оживление, как на Новый год. И стар и млад – все собрались посмотреть. Сколько они жили в деревне, воду из водоема ни разу не спускали. К тому же на дне должен находиться труп. Жителям деревни хотелось посмотреть, насколько сильно он был попорчен рыбами. Воду стали откачивать, илистое дно постепенно обнажалось и тут же высыхало под лучами солнца, приобретая серо-белый оттенок. Вскоре показалось и тело, головой вниз, ногами наверх, напоминающее какое-то подводное растение. Уровень воды понизился, и ноги отяжелели и опустились. Люди хотели разглядеть его получше, но тут их внимание привлекла другая вещь.
Автомобиль с табло «Такси».
Это странно, говорили люди, ведь ясно, что он утонул на рыбалке, так неужели он влетел в пруд на машине? Тогда он должен был бы находиться в салоне. Секретарь партийной ячейки деревни был человеком высокосознательным, он счел, что здесь имеет место преступление и надо вызвать полицию. Но он не мог вспомнить номер и спросил у старосты деревни: сто десять или сто девятнадцать? Староста тоже не был уверен и сказал, что можно по любому номеру звонить, они там все работают сообща.
В этот раз Лао Хуан ехал впереди всех и первым прибыл к водоему. Он тут же стал хлопотать, огораживая место полицейской лентой, и только через довольно долгое время спустился на дно пруда, утопая по пояс в иле. Он подошел к автомобилю и протер номерной знак – 3042, номер Юй Синьляна.
Выбравшийся из водоема Лао Хуан весь был в грязи, верхняя половина тела черная, нижняя – желтая, рукава тоже все в иле.
– Скорее идите в машину, снимите одежду и вытритесь, – сказал Сяо Цуй.
– Ничего страшного, – улыбнулся Лао Хуан, – грязевые ванны полезны для здоровья.
Он встал рядом с машиной и окинул взглядом водоем. Лао Хуан заметил, что деревенские следят за ним и все как один улыбаются, взглянул на свое отражение в автомобильном стекле и увидел, что его одежда четко делится на два цвета, как желатиновая капсула для лекарства. Он досадовал, что собралось так много народу. Почва вокруг пруда мягкая, если бы людей было мало, место бы хорошо сохранилось, и, пройдя вдоль берега, можно было бы обнаружить следы от колес. А по отпечаткам протекторов, кто знает, может, можно было бы найти и еще что-то важное. Но пришло так много людей, вытоптали все вокруг пруда, что там могло остаться?
В деревне Лао Хуан пригласил старосту, секретаря партийной ячейки и управляющего водохранилища в деревенский ресторанчик, чтобы задать им еще несколько вопросов.
– Многие ли из неместных могли знать об этом водохранилище?
– Водохранилища есть в каждой деревне, – ответил староста, – и наше ничем не отличается от других.
– А многие ли приходят сюда на рыбалку? – спросил он управляющего водохранилища.
– Мы в основном занимаемся разведением рыбы. Место на отшибе, дорогу сюда трудно найти, порыбачить приходят только из окрестных деревень.
– И никто не видел, как машина заехала в деревню?
– У нас в деревне автомобили бывают редко, – сказал секретарь ячейки. – Эта машина, видимо, ночью приехала, иначе ее кто-нибудь бы заметил.
Принесли кушанья. Они взялись за палочки для еды и обнаружили, что Лао Хуан не задает больше вопросов, и им стало неловко: как же так, Лао Хуан заказал целый стол снеди, а они отделались всего парой ответов взамен?
– Товарищ Хуан, не будет ли у вас еще вопросов? – спросил управляющий водохранилища.
Лао Хуан подумал и поинтересовался:
– А почему ночью никто не стережет водохранилище?
– Дело вот в чем, – ответил управляющий, – мы совсем недавно вывели мальков и выпустили их в пруд, сейчас ничего не поймаешь, мальки проплывают сквозь ячейки в сети.
– А кто знает, что вы запустили мальков и пруд ночью не охраняется?
– Деревенские знают, те, кто часто приходит рыбачить, тоже знают.
Старосте деревни тоже хотелось помочь следствию, он попросил задать и ему несколько вопросов, но Лао Хуан сказал, что уже достаточно, и поднял чашку за их здоровье.
Лао Хуан и Сяо Цуй затребовали материалы по мужчинам в возрасте от двадцати до пятидесяти лет, проживающим в деревне Шуйдан и еще семи окрестных деревнях. В этих восьми населенных пунктах таких мужчин оказалось меньше двух тысяч. Если бы несколько месяцев назад Сяо Цую дали такой объем работы, он бы был им раздавлен, но дело с кепкой закалило его, и сейчас проверка данных двух тысяч человек уже не казалась ему трудной задачей. Сяо Цуй, Сяо Чжу и Сяо Гуй тщательно изучили материалы за три дня, сразу отсеяли девятьсот тридцать человек и принялись за вторичный отсев, – ушла еще половина. Осталось около четырехсот сорока имен, и они принесли эти материалы Лао Хуану на просмотр.
Лао Хуан планировал справиться с работой за пять дней, но уже на второй день утром он открыл очередную папку и увидел фотографию мужчины с глазами навыкате. Его как током ударило. Он отчетливо помнил, что видел этого рыбьеглазого на поминках Юй Синьляна, он еще позвал Сяо Юй выйти. Его звали Пи Вэньхай, тридцать два года, разведен, сидел за воровство. Лао Хуан вдруг подумал о Сяо Юй. Неужели из-за того, что она инвалид, он считал ее чище других? И какое отношение она имеет к убийству? Мысли Лао Хуана хаотично метались, но в глубине души он почувствовал боль.
Лао Хуан тысячу раз поднимался на гору Бицзяшань и каждый раз с наслаждением предвкушал, как Сяо Юй мягко и нежно будет брить ему лицо. Но в этот раз шаги его были тяжелы. Осень уже подходила к концу, на дороге пустынно. Парикмахерская была закрыта. Лао Хуан немного потоптался и собрался уходить, но тут из задней комнатки вышла Сяо Юй и окликнула его. Она открыла парикмахерскую и включила свет. Лао Хуан вспомнил слова Сяо Цуя о том, что она перевезла свои пожитки сюда. Во время бритья Лао Хуан против обыкновения сидел с открытыми глазами и разглядывал ее печальное лицо. Похоже, она только что плакала, веки припухли. Закончив работу, она закрыла парикмахерскую. Сейчас она каждый день ходила в специальную школу, занималась с преподавателем языком жестов. Она всегда сожалела, что не знала этого языка, давно хотела его выучить, но все откладывала то из-за одного, то из-за другого. И вот наконец решилась.
По воскресеньям Сяо Юй обычно не работала в парикмахерской, а ходила на урок по языку жестов. Лао Хуан и Сяо Цуй хотели устроить наблюдательный пункт в доме напротив заведения, пусть даже за деньги. В прошлый раз Сяо Цуй устроил пункт в кладовке на крыше, но результата он не получил. Они увидели на столбе объявление об сдаче квартиры на втором этаже в здании как раз напротив парикмахерской – лучше места и не придумаешь. Лао Хуан велел Сяо Цую позвонить хозяину, чтобы посмотреть квартиру. Владелец жилья оказался лысым мужчиной средних лет. Он открыл дверь. Внутри еще не убирали после предыдущих съемщиков, их вещи в беспорядке валялись на полу.
– До вас здесь тоже снимали двое мужчин, – сказал хозяин. – Стоимость невысокая, всего каких-то сто двадцать юаней, платить можно помесячно. Но те двое задерживали оплату, а потом вообще смылись. Не повезло с ними.
Лао Хуан разговор не поддержал, а сразу подошел к окошку, которое выходило на улицу. Парикмахерскую было видно прекрасно.
– Ну и хорошо, что они съехали, – продолжал владелец. – Я человек приличный, а с этим сбродом общаться – себе дороже. Вот кто они, эти двое? Сняли мою квартиру, подцепили немую хозяйку парикмахерской и каждый день с ней здесь забавлялись! Эта немая-то – отъявленная шлюха, лучше держаться от нее подальше.
– Что? – У Лао Хуана загорелись глаза, он обернулся на хозяина квартиры. Хозяин повторил сказанное, ногой сгребая валявшийся на полу мусор. Лао Хуан понял, что снимать квартиру уже нет необходимости, он предъявил свое удостоверение и показал фотографию Пи Вэньхая.
– Это он? – спросил Лао Хуан.
Хозяин пригляделся и закивал.
– А второй как выглядит? – продолжал Лао Хуан.
Владелец квартиры призадумался:
– Каждый раз этот приходил, деньги приносил, а второго я толком и не видел.
– Толком и не видел или вообще не видел?
– Никогда не видел.
– А откуда ты знаешь, что тут двое жило?
– Так этот говорил, – ответил хозяин, указывая на фотографию Пи Вэньхая. – Сказал, что его брат тоже тут живет, что у него характер скверный, и велел без особой необходимости к ним не заглядывать. Он обещал сам мне в конце месяца передавать деньги в руки.
– Так и кто из них с парикмахершей сошелся?
– Ну, этого я не знаю, – закачал головой хозяин.
Лао Хуан тут же обыскал обе комнаты. Но Шлак был человеком предусмотрительным и, конечно, не оставил никаких вещественных доказательств. Только вот порядок они не соблюдали и в квартире давно не прибирались. Лао Хуану удалось в пыли на полу разглядеть несколько отпечатков следов: размер обуви довольно большой, судя по отпечаткам, ботинки новые, совпадают с отпечатками на отмели. Рост Пи Вэньхая не больше метра семидесяти, и даже если у него была акромегалия, ему не требовалось носить обувь такого размера.
Немая Сяо Юй за это время очень изменилась. Подучив язык жестов, она стала излучать уверенность образованной женщины и даже принялась подрабатывать в других парикмахерских, делая модные стрижки. Теперь с ее лица не сходила печаль. Лао Хуан понял, что Сяо Юй влюбилась и в настоящее время не видится с тем мужчиной, вот и загрустила. Он помнил, как Юй Синьлян рассказывал, что Сяо Юй всегда нужен рядом мужик. Это объяснение немного вульгарно, но ведь на самом деле из-за своего физического недуга она гораздо более остро чувствовала одиночество и ей требовалось больше утешения. Лао Хуан придумал хитрость, как разузнать у Сяо Юй о ситуации. Он позвонил приятелю, знавшему язык жестов, и сговорился пойти вместе к Сяо Юй побриться. После бритья они не торопились уходить, остались поболтать о том о сем. Других клиентов в парикмахерской не было, и Сяо Юй обрадовалась возможности пообщаться, к тому же на языке жестов. Она только что выучила новые обозначения слов, и ей не терпелось поскорее их применить. Однако, начав пользоваться стандартными жестами, она уже не так свободно объяснялась, как раньше, стараясь правильно жестикулировать и при этом артикулировать. Фамилия того приятеля была Фу. Раньше он работал учителем в спецшколе и очень хорошо понимал затруднения Сяо Юй. Когда Сяо Юй приноровилась, Лао Фу спросил, как ему велел Лао Хуан, не потому ли она так грустна, что рассталась с мужчиной. Глаза Сяо Юй заблестели, и она изо всех сил закивала, соглашаясь. После того как Шлак ушел, ей так трудно встретить кого-нибудь, кто бы ее понимал. Лао Фу подсказал, что она могла бы повесить его фотографию на стену, каждый день смотреть на нее, и ей становилось бы легче. Сяо Юй еще не проходила слово «фотография». Тогда Лао Фу сделал прямоугольную рамку из больших и указательных пальцев и покачал ее из стороны в сторону, но Сяо Юй не поняла, о чем он говорит. Лао Фу осенило: он взял со столика зеркало, погляделся в него, а потом пальцем указал на него, тогда Сяо Юй поняла. Но у нее не было изображения того мужчины. Идея ей понравилась, и она нахмурилась. Лао Фу уже заранее придумал, что сказать дальше. Он сообщил, что у него есть знакомый, который делает фотографии, надо только представить себе человека, и он сможет сделать снимок по воспоминанию. Сяо Юй вытаращила глаза, очевидно, не веря. Лао Фу поклялся, что это правда, и он даже может привести с собой того приятеля, при условии, что Сяо Юй его бесплатно подстрижет. Сяо Юй весело засмеялась и сказала, что это даже сделкой назвать нельзя и что тот человек сама доброта.
Через день Лао Фу привел к Сяо Юй из городского управления полиции специалиста по составлению фотороботов. Лао Хуан тоже поехал, захватив с собой ноутбук с установленной на нем нужной программой. По дороге туда на сердце у него было тяжело. Как же просто обмануть Сяо Юй, как же ей не хватает инстинкта самосохранения, более того, она еще открыто подставляется каждому, кто хочет одурачить ее. А раз так, то стоит ли пользоваться ее доверчивостью? Но о некоторых вещах нельзя позволять себе думать слишком много. Он полицейский, знает, что такое дела об убийствах, знает, насколько это серьезно. В тот день было ветрено. Машина подъехала на самую вершину горы. Они вышли. Было видно, как ветер закручивается спиралями, оставляя на земле полоскообразные следы. Зайдя в парикмахерскую, они заметили, что Сяо Юй специально к их приходу накрасилась и прибрала в заведении: начисто подмела пол от волосков и щетины и поставила букет из пестрых полевых цветов на стол.
Лао У, специалист по составлению фотороботов, открыл ноутбук, и Лао Фу стал задавать вопросы на языке жестов. Начали с общих черт, потом перешли к мелким деталям. По мнению Сяо Юй, Лао Хуан немного напоминал Шлака. Она притянула его ближе к себе и стала активно жестикулировать. У Лао У опыта было предостаточно: сначала он рисовал портреты от руки, потом на прозрачной пленке. А теперь, с появлением компьютеров, стало гораздо удобнее, мельчайшие детали облика можно было менять бесконечное количество раз. У Сяо Юй, как уже говорилось, была хорошая память, и она сразу видела, какая деталь лучше подходила. Внешность Шлака прочно врезалась ей в память, и программа выдала очень реалистичный его портрет. Пока собирали изображение, Лао Хуан видел, как на лице девушки разглаживались морщинки и иногда появлялась легкая улыбка.
Лао Хуан и Шлак были похожи только овалом лица, этим сходство и ограничивалось, поэтому его помощь понадобилась только в начале составления портрета, и потом его присутствие уже не было необходимо. Он вышел из парикмахерской и, закурив сигарету, неспешным шагом отправился прогуляться. Темнело, ветер крепчал. Он убеждал себя, что ему нечего стыдиться, что это его работа. Сяо Юй ведь нравится этот мужчина, думал он, так, может, Юй Синьлян был против него или даже угрожал ему. Вот и мотив для убийства вырисовывался.
Вдруг из парикмахерской донесся сдавленный звук – это был визг Сяо Юй, она и визжала приглушенно. Лао Хуан понял, что фоторобот готов. По мнению Сяо Юй, этот портрет был точным изображением Шлака.