Думается, что такая классификация предпринимательских корпораций представляет несомненный интерес для дальнейшего изучения и возможно частичного воспринятия в российских условиях. В данном случае имеется взаимозависимость между степенью и строгостью регулирования деятельности компаний и размерами их предпринимательской деятельности, в частности на финансовых рынках. Представляется правильным предъявлять наибольшие государственные требования к акционерным обществам, ценные бумаги которых наиболее активно и широко торгуются на бирже. Такое более жесткое регулирование деятельности подобных обществ связано с широкой вовлеченностью населения в их деятельность. Соответственно данные общества должны нести повышенную социальную ответственность перед своими участниками (инвесторами), кредиторами, контрагентами и иными лицами. В целом, чем обширнее предпринимательская деятельность акционерного общества и чем оно крупнее (в экономическом смысле), тем более жестким стандартам оно должно соответствовать. И наоборот, если общество является менее «публичным», т.е. его ценные бумаги могут распространяться среди ограниченного круга лиц или масштабы его предпринимательской деятельности меньше, тем больше свободы ему должно быть предоставлено и тем меньше формальных требований к нему должно предъявляться со стороны государства. Современная организационно-правовая форма акционерных обществ опосредует достаточно разнообразный круг общественных отношений. Таким образом, при регулировании столь различных отношений необходимо погружаться в существо этих отношений, а не подходить к ним формально, поверхностно.
Существовавшие до реформы 2014 г. российские закрытые акционерные общества на первый взгляд во многом были схожи с американскими закрытыми корпорациями. Они включали в себя небольшое количество участников (в России не более 50102, в США количество колеблется в зависимости от штата, например, в Делавэре – 30103), а также они предусматривали преимущественное право приобретения акций другими акционерами104. Постепенно наблюдалась тенденция сближения правового статуса российских закрытых акционерных обществ и американских закрытых корпораций. Так, в Концепции развития гражданского законодательства признавалось «недопустимым ограничение обращения акций» закрытых акционерных обществ105. Именно такой подход имеет место и в американском корпоративном праве, где отсутствуют подобные ограничения. В то же время статус закрытых корпораций американского права предоставляет таким организациям различные привилегии (в том числе налоговые льготы и упрощенные процедуры предоставления отчетности), которые представляется целесообразным ввести и в российской практике в отношении непубличных акционерных обществ. В настоящее время даже терминологически российский корпоративный правопорядок стал ближе к американскому. На смену закрытым акционерным обществам пришли непубличные общества, к которым по общему правилу относятся все общества с ограниченной ответственностью и акционерные общества, не получившие статуса публичных.
Еще одной классификацией американских предпринимательских корпораций является их подразделение для целей налогообложения (United States Federal Income Tax) на «S-corporations» и «C-corporations». Свое название данная концепция деления корпораций получила от названия пунктов гл. 1 Налогового кодекса США (The Internal Revenue Code of 1986). S-corporations облагаются налогом в соответствии с п. «S», а C-corporations – по правилам п. «C» гл. 1 данного Кодекса. Чтобы приобрести статус «S-corporation», необходимо отвечать определенным требованиям: включать не более 100 акционеров, причем все они должны быть физическими лицами и американскими гражданами, а также выпускать только один класс акций.
При налогообложении S-корпорации налог на доходы взимается только с акционеров такой корпорации (single taxation), а при обложении налогом C-корпорации – налогом облагается и прибыль корпорации, и доходы (дивиденды) ее акционеров (double taxation). Данная классификация не обязательно совпадает с делением на закрытые и публичные корпорации. Однако большинство закрытых корпораций является «S-corporations», и практически все публичные корпорации относятся к «C-corporations».
Говоря о разновидностях корпораций в США, следует отметить, что формально в американском праве все еще признается возможность существования de-facto корпораций, которые противопоставляются корпорациям de-jure. Статус de-facto корпорации, несмотря на отсутствие государственной регистрации, также способен предоставить участникам такой «корпорации» ограниченную ответственность по действиям, совершенным от ее имени.
Судебная практика США идет по пути признания de-facto корпорации при совокупном наличии следующих обстоятельств: 1) наличие «очевидных» попыток (apparent attempts); 2) добросовестного (in good faith); 3) получения статуса корпорации (incorporate) в соответствии с законом штата; 4) при условии, что некоторые юридически значимые действия были осуществлены от имени корпорации106. При этом организация приобретает статус de jure корпорации в случае «существенного выполнения» (substantial compliance) требований законодательства, даже при невыполнении отдельных правил. Тем не менее такой подход не позволяет разграничить, какие действия по инкорпорации являются «достаточными» для «существенного выполнения» законодательства, а какие, будучи «недостаточными», все же могут быть признаны очевидной попыткой выполнить данные правила и соответственно предоставляют статус лишь de-facto корпорации. Как и многие другие вопросы, данный ставится в зависимость от судебного усмотрения.
В последнее время наблюдается тенденция в сторону уменьшения судебными органами ряда штатов применения доктрины de-facto corporations.
Обобщая изложенное, можно заключить, что российское акционерное общество и предпринимательская корпорация США обладают целым рядом общих черт. Во-первых, общие цели, которые заключаются в осуществлении предпринимательской деятельности. Во-вторых, оба юридических лица образуются на корпоративных началах. Лицо становится участником путем внесения вклада, прибыли и убытки распределяются в зависимости от владения ценными бумагами. В-третьих, выпуск ценных бумаг – акций – выступает средством привлечения капитала и определяет долю участия акционера в имущественном капитале организации. В-четвертых, наблюдается схожесть в организации управления.
Тем не менее имеются весьма существенные различия указанных корпоративных форм. Например, предпринимательская корпорация не обязательно признается юридическим лицом и может обладать статусом de-facto корпорации, тогда как акционерное общество действует исключительно при условии его государственной регистрации. Кроме того, имеются существенные различия в имущественной ответственности участников (и иных лиц) в акционерном обществе и предпринимательской корпорации. Участники и выгодоприобретатели последней часто несут субсидиарную (дополнительную) ответственность, которая зависит от наличия комплекса обстоятельств107. Также наблюдаются различные подходы к формированию имущественной основы, выпуску акций, определению видов акционерных обществ и предпринимательских корпораций и др.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что предпринимательские корпорации американского права представляют собой организационно-правовую форму ведения предпринимательской деятельности на основе членства участников, внесения вклада (путем выкупа акций), в ряде случаев дополнительной имущественной ответственности участников по долгам корпорации.
Учитывая опыт уже воспринятых концепций американского права (в частности, о публичности обществ), думается, что ряд положений предпринимательских корпораций американского права вполне могли бы быть внедрены на «российскую почву» с учетом наших социально-экономических условий и правовых традиций. В частности, Концепцией развития гражданского законодательства подчеркнуто, что представляются востребованными положения о порядке размещения акций, заслуживают внимания положения американского права о публичной деятельности акционерных обществ (возможно расширение норм о публичности хозяйственных обществ в сторону выделения особых видов публичных обществ, в зависимости от активности на финансовых рынках), а также имущественной ответственности акционеров108.
Вместе с тем полагаем, что нет оснований для имплементации многих положений американского корпоративного права, в частности, неприемлемой является возможность функционирования без государственной регистрации и предоставление ограниченной ответственности участникам аналогично de-facto корпорациям США и т.д.
§ 1.2. Правоспособность и дееспособность предпринимательской корпорации в США и акционерного общества в Российской Федерации
Наличие гражданской правосубъектности акционерного общества и предпринимательской корпорации является одним из базовых свойств данных организаций, предопределяющих их правовое положение. Так, Р.Ч. Кларк называет правосубъектность (legal personality) предпринимательской корпорации одним из наиболее экономически значимых ее признаков109.
Большинство отечественных правоведов считает «правоспособность» и «дееспособность» элементами понятия «правосубъектности»110. При этом правоспособность понимается как способность субъекта иметь гражданские права и обязанности, а дееспособность – как способность своими действиями приобретать для себя права и создавать обязанности. Последняя категория включает в себя также деликтоспособность – способность субъекта самостоятельно нести ответственность за совершенные гражданские правонарушения111. Отличительной чертой правоспособности юридических лиц является ее возникновение одновременно с дееспособностью с момента государственной регистрации юридического лица112. В качестве аналогов данных понятий в американской доктрине называются «passive capacity» (правоспособность) и «active capacity» (дееспособность)113. Объем прав юридического лица зависит от характера его правоспособности (ограниченного или неограниченного).
Изначально американские корпорации (вслед за английскими компаниями) и русские юридические лица обладали специальной (целевой) правоспособностью, допускающей их участие только в определенном, ограниченном круге гражданских правоотношений. Они наделялись лишь такими правами, которые соответствовали определенным законом или учредительными документами целям их деятельности114.
Принцип специальной правоспособности относился к числу основополагающих принципов советского законодательства о юридических лицах, но причина его становления в СССР была отлична от исторических предпосылок его возникновения в Англии и США115.
Специальная правоспособность юридических лиц в англо-американском праве традиционно связывается с правилом ultra vires116. Эта доктрина возникла в Англии в условиях разрешительного порядка образования компаний как способ контроля государства за их деятельностью. Действия, выходящие за рамки правомочий и целей, предусмотренных уставом, являлись абсолютно ничтожными (totally void)117. Так, О.Н. Сыродоева объясняет появление доктрины ultra vires недоверием государства к корпорациям и опасением, что они приобретут огромную экономическую власть118. Таким образом, изначально доктрина служила установлению ограничений деятельности корпораций.
В процессе своего применения в США правило ultra vires приобрело иную направленность. Оно формально стало использоваться в качестве одного из средств контроля со стороны акционеров и государства за действиями директоров и управляющих корпорации119.
Расцвет доктрины ultra vires связывается с решением по делу Ashbury Ry. Carriage & Iron Co. v. Riche120. Однако выводы, сделанные судом, по-разному интерпретируются в литературе. Так, Л. Гоувер отмечает, что в этом решении впервые было раскрыто «двойственное назначение» правила ultra vires, которое, с одной стороны, служит защите интересов инвесторов (акционеров), а с другой – кредиторов компании. Такая защита осуществляется путем ограничения полномочий директоров компании и целей деятельности самой компании. Автор полагает, что основное назначение концепции ultra vires заключается в «защите компании от самой себя (от своих органов)» и соответственно в обеспечении интересов ее участников и кредиторов121.
Тем не менее Р.У. Гамильтон и Дж.Р. Мэйси, анализируя названный прецедент, приходят к выводу, что «практически с самого своего зарождения концепция ultra vires представляла собой юридическую попытку избежать неприятных и нежелательных, однако логически вынужденных последствий договора»122. Они полагают, что подобная теория может использоваться с целью аннулирования уже совершенной сделки, результаты которой не устраивают корпорацию, а также неисполнения обязанности возмещения вреда по гражданским правонарушениям (torts), совершенным представителем (agent) корпорации123. Таким образом, названные правоведы считают, что эта теория в первую очередь служит интересам самой корпорации (избежание ею ответственности за свои действия и действия своих представителей), а не направлена на ограничение ее деятельности (или деятельности ее органов). Л. Гоувер не соглашается с подобными суждениями и, ссылаясь на решение Campbell v. Paddington Corporation124, утверждает, что компания может избежать ответственности за действия своего управляющего (ofifcer) на основании превышения им своих служебных полномочий или компетенции органа, но не как ultra vires125. Таким образом, в литературе по-разному видится роль данной доктрины. Одни полагают, что она служит ограничению свободы действий органов корпорации, другие – предотвращению нежелательных последствий сделки, заключенной корпораций.
Представляется, что российским аналогом правила ultra vires являются положения ст. 173 и 174 ГК РФ о недействительности сделок, выходящих за пределы правоспособности юридического лица, и сделок, выходящих за пределы правомочий лица либо органа юридического лица на совершение подобных сделок126.
Со временем сфера применения концепции ultra vires стала уменьшаться, а объем правоспособности юридических лиц соответственно расширяться. Расширение объема правоспособности английских компаний связывается с решением по делу Attorney-General v. Great Eastern Railway Co.127, в котором Палата лордов с целью придать доктрине характер большей определенности и «рациональности» определила, что теория выполняет всего лишь задачи «проверки» деятельности директоров. Она призвана показать директорам те границы, в рамках которых они могут совершать действия. Суды интерпретировали решение в «либеральном духе» и начали расширять правоспособность компаний и сдерживать влияние концепции ultra vires. Таким образом, «дополнительные», «вспомогательные» полномочия компаний (incidental/ancillary powers) были также признаны ultra vires128.
Современное американское законодательство пытается уменьшить сферу влияния концепции ultra vires. Примерный закон провозглашает, что, за некоторым исключением, юридическая сила корпоративных действий не может быть оспорена на основании отсутствия у корпорации правомочия на совершение такого действия. К подобным исключениям Примерный закон относит следующие случаи: