– Но он немножко похож на кролика… а ведь Ханратти однажды убил кролика, – сказала маленькая серая.
Оба полосатых захихикали с видом заговорщиков, как будто поделились лучшей в мире шуткой.
– Да ладно, – сказал добродушный черно-белый. – Они там никогда и не видели настоящих кроликов!
– Ты тоже! – воскликнула серая.
– Ну, мой цвет называется «агути», «золотистый», – неуверенно произнес Мати.
Ему хотелось объяснить, что он совершенно обычный, но понял, что его слова лишь сильнее их развеселили.
Молодая серая, быстро набравшись уверенности, прошлась перед своими приятелями.
– О, посмотрите на меня! – Она пригладила лапой шерстку за ушами. – Я агути!
И все они весело замяукали.
– Брось, парень, не надо так пугаться! – сказал черно-белый. Он прыгнул к чужаку и осторожно улыбнулся. – Меня зовут Домино. А они, – он кивнул в сторону серых, – Риа и Бинжакс.
– Да ты посмотри на него! – нахмурился серый Бинжакс. – Он же странный!
Риа отвела взгляд с явным отвращением. Ее страх перед чужаком исчез, сменившись чем-то куда более враждебным.
– Будет вам, он нормально выглядит, – возразил Домино, вежливо взмахнув полосатым хвостом.
Бинжакс сердито посмотрел на него:
– Да все равно Пангур не разрешит ему остаться. Он просто раздавит этого проходимца своей лапищей! – И он показал, как это будет, подпрыгнув и взмахнув передней лапой. – Хлоп!
Уши Мати тревожно прижались к голове.
Риа кивнула и тоже подпрыгнула, чтобы усилить эффект:
– Верно-верно! Пангур терпеть не может чужаков. Он никогда не позволит котенку без взрослого представиться ему, а наши родители вряд ли станут это делать. Помнишь того кота с верховьев реки?
Серые уже подошли близко к Мати, почти так же близко, как Домино, и Мати отступил еще на шаг, сам того не заметив.
– Это совсем другое дело! – возразил Домино, явно раздосадованный. Он помолчал немного и почесал за ухом белой лапой. – Нам нужно найти кого-то взрослого, кто захочет заступиться за тебя перед семьей, – сказал он Мати, хмурясь.
– Был бы рад, – пробормотал Мати.
Внезапно глаза Домино вспыхнули.
– Мы тебя отведем к Воробью! – с победоносным видом воскликнул он.
Бинжакс невольно зарычал из глубины горла, но ничего не сказал.
Домино показывал дорогу, высоко подняв хвост. Мати шел сразу за ним, уворачиваясь от ног людей, толпившихся вокруг. Серебристые полосатые шли чуть позади, как бы не желая вообще замечать присутствия Мати.
– Не отставай, приятель! – сказал Домино.
Он прокрался под большой прилавок, на котором лежали странные трубки и керамические горшки.
– Следи за ногами! – посоветовал он.
Молодые кошки добрались до каких-то крутых ступеней и не слишком ловко запрыгали по ним вверх, пока не очутились в самом сердце торговой площади.
– Осторожнее, вон там зверюга! – прошипела Риа.
Грязный пес с жесткой шерстью и чудовищными челюстями шел на кожаном поводке рядом со своим хозяином, обнюхивая землю. Домино шарахнулся в сторону, едва успев отскочить с дороги зверя. Четыре молодые кошки повернули в другую сторону, однако пес успел почуять их. Он вскинул голову, вытаращил глаза и облизнулся. Подростки рванулись сквозь толпу, пока пес их не увидел. А тот рыкнул и натянул поводок, едва не сбив с ног хозяина.
– Дурной пес! – выругал его человек.
Наконец вся компания спустилась к нижней части берега, мимо внушительного сооружения из тросов, рычагов и крепких железных ворот, которые, похоже, удерживали реку. Множество старых и новых рисунков-граффити, бессмысленных для кошек, украшали наружную сторону старой металлической стены. За ней кипела река, грозя прорваться сквозь щель там, где встречались створки ворот.
Рыночная площадь теперь осталась далеко, рядом вовсе не было людей. Две старые узкие и длинные лодки стояли у берега – они совсем не походили на тот грузовой корабль, на котором приплыл Мати. Весь берег захватили густые заросли сорняков. За ними Мати заметил крутой спуск к воде. Порыв ветра на мгновение пригнул к земле высокую траву, в бурлящую воду внизу скатился камешек. Содрогнувшись, Мати повернулся к Домино.
Черно-белый кот пошел прямиком в траву.
– Куда ты? – спросил Мати, широко раскрыв глаза.
Он ведь видел, что берег резко обрывается совсем недалеко впереди, а дальше – вода…
– Просто иди за мной.
– Но река!..
Домино оглянулся и моргнул.
– Не беспокойся, приятель, – насмешливо произнес он. – Иногда нужно просто немножко верить!
Он нырнул в траву и исчез из виду. Риа с высоко задранным хвостом последовала за ним, не удостоив Мати взглядом.
Бинжакс, замыкавший процессию, протиснулся мимо Мати. Но задержался на мгновение и оглянулся:
– Шел бы ты домой, чужак! Уж больно ты труслив!
Ухмыльнувшись, он тоже исчез в густой траве.
Встопорщив усы, Мати принюхался к воздуху. Осторожно потрогал лапой траву, но не смог понять, куда пропали остальные. Что с ними случилось? Трава покрывала пространство всего на пару хвостов от края берега… Но подростки ринулись в нее с такой уверенностью. Может, они прыгнули в воду? Или просто дурачат его? Может быть, Домино заодно с серыми и только притворялся дружелюбным?
Мати еще немного выждал. Он старался припомнить, что говорила мать о таких сложных ситуациях. Но вместо этого вспомнил ее наставления об опорах.
– Инстинкты кошки – главная опора в ее выживании. Самая первая. Но без здравого смысла они могут привести к гибели. Здравый смысл – вторая опора.
Мати не знал, что это означает. И какова третья опора? Он знал, что должна быть и третья, обязательно должна. Может, хоть она помогла бы?
Он все еще стоял в сомнении у зарослей травы, когда услышал позади, совсем недалеко, чьи-то шаги. Обернувшись, Мати увидел, что та собака с рынка вырвалась от хозяина и бежит к нему, оскалив зубы. С яростным лаем зверь скользил между людьми, а кожаный поводок болтался на его боку, как змея.
Мати запаниковал. Что говорил Домино? «Иногда нужно просто немножко верить!»
Острые клыки и когти все приближались, зубы готовы были схватить его за хвост… И Мати, уже не оглядываясь, ринулся в траву, к краю берега.
Мифос Разрушитель
Перед глазами Мифоса раскинулась пустыня, усеянная песчаными холмами. С другой стороны небо взрезали изломанные силуэты города, между высокими домами боролись за место пиццерии и открытые печки для жареных сосисок. Дорога на Заказик шумела и гудела. Между машинами протискивались мотоциклы; автобусы, двигаясь почти вплотную друг к другу, нетерпеливо сигналили. В автобусах сидели такие же нетерпеливые туристы, весь долгий путь к дельте Нила снимавшие пирамиды на цифровые камеры.
Мифос вошел в Заказик. Он прятался в тени, перебегал через дороги, ускользал от завывающих машин и собак. Он стремился к тайному проходу, который должен был привести его к хозяину. Повернул в знакомый проулок, пробрался между пустыми банками колы, грязными обрывками газет и окурками сигарет и наконец увидел знак – красный отпечаток лапы над заброшенным вентиляционным отверстием. Быстро оглядевшись по сторонам, Мифос решил, что его никто не видит. И когда он лишь подошел к отверстию, шум города за его спиной уже почти исчез.
Мифос прополз в туннель на расстояние в нескольких хвостов и добрался до нижнего помещения. Современный мир остался далеко позади, Мифос очутился в тайном дворце Сюзерена. Дворец за трубой вентиляции оставался все тем же тысячи лет – все те годы, которые видели крушение древнего города Бубастиса и рождение Заказика, теперь уже ставшего шумным мегаполисом. Мир снаружи быстро менялся и бился о стены дворца, но тот оставался все таким же. Вокруг появлялись и разрушались здания, целые империи рождались и гибли. Но ничто не влияло на дворец и его обитателей.
Мифос прошел мимо стражей; те лишь молча дрогнули, узнав гостя. Миновал сырой каменный коридор, освещенный огнями. О Мифосе не докладывали, но его ждали, и он уже приближался к внутренней палате своего хозяина, Сюзерена.
Вход в палату отмечали две колонны, украшенные резными изображениями скорпионов и змей. Над ними висела каменная кобра, готовая к броску, чтобы выплюнуть яд во врагов Сюзерена. Одинокий глаз в центре головы кобры яростно смотрел на всех входивших.
Мифос прошел под глазом змеи и прижался к каменному полу. Перед ним на возвышении сидел его хозяин, неподвижный, как статуя. Его силуэт слабо вырисовывался в помещении, освещенном лишь единственной свечой. Скрываясь в тени, высшие жрецы начитывали заклинания на древнем языке под немигающими взглядами Хранителей Са, преданных слуг Сюзерена.
Не дожидаясь приказа, Хранители Са вышли из палаты. За ними, продолжая напевать, поспешили жрецы, чтобы оставить Мифоса наедине с хозяином. Их загадочные заклинания затихли в темноте.
– Высочайший из Высочайших, сын луны и владыка солнца, твой приказ выполнен, – сообщил Мифос, низко склонив голову. – Королева Тигровых котов мертва.
Последовала долгая пауза. Тишина как будто разбухла, заполняя пустую комнату. А потом Сюзерен заговорил, и его голос дрожал от сдержанной ярости:
– Духи сообщили мне, что она мертва, но жив другой. Он последний, и только он мешает мне забрать то, что принадлежит мне по праву.
– Другой? – задохнулся Мифос. – Не может быть…
– Ты говорил с духами?
– Нет, мой господин… прости меня.
Мифос склонился еще ниже, шерстка на его лбу коснулась каменного пола.
А Сюзерен продолжал:
– Мы, хотя и были бдительны все эти долгие годы, потеряли силу ощущений, не сумели увидеть предательство, происходящее прямо перед нашими глазами: в темноте, в секрете, появилось запретное дитя. Седиция, живущая крохами солнечного света, пьющая росу, расцвела под камнями. Ожидая западного ветра, который разнесет ее семена по горькой земле. Да, Мифос, я тоже упустил знаки. Меня обманули.
– Седиция?
– Дикий цветок, запретный цветок. Тигровая королева к концу ослабела от многих битв, была готова к поражению. И теперь ее нет, но я ощущаю странную новую силу. Разве ты ее не чувствуешь, Мифос? Она где-то далеко, она как тлеющий огонь. Дай ей воздуха, дай ей пространство – и она может стать опасной.
– Я не понимаю, о Великий из Великих! – нахмурился Мифос.
– Тигровая королева не повиновалась мне! Я чувствую, как тело ее сына ускользнуло от меня, хотя его дух задержался…
– У королевы было дитя? – недоверчиво пробормотал Мифос. – Наследник Тигровых?
– Ты понимаешь, что это значит? Мы почти добились осуществления нашей благородной цели! Все кошки освободились бы от цепей человеческого влияния и оказались под властью Са! Армия Са Мау скоро будет готова выйти за границы моей империи, чтобы провозгласить один закон для всей земли! Тигровые могут все погубить! – взвыл Сюзерен. Он дышал тяжело, а когда снова заговорил, то его голос звучал мягко, почти как при разговоре с ребенком. – Сын Мифа, ты начнешь охоту на седицию, на наследника трона Тигровых. Моим шпионам нужно сообщить о его бегстве. И с помощью всей мощи Са ты должен его найти.
– А потом, о Владыка? – прошептал Мифос, и его клыки блеснули в слабом свете.
– Потом? – повторил Сюзерен.
Его темные глаза вспыхнули неистовой яростью, но голос прозвучал спокойно, в нем почти слышалось сожаление:
– Потом, Мифос, ты должен сделать то, что умеешь лучше всего. Уничтожить его.
В гостях у Воробья
Немного пролетев по воздуху, Мати приземлился на плоский выступ, прямо над водой. Его сердце бешено колотилось, но с удивлением он понял, что жив и здоров, и более того, даже не промок. Он осторожно заглянул за край выступа – под ним бурлила темная вода, облизывая ветхую кирпичную стенку. От вони речной воды защипало в носу и в глазах. Мати прищурился, всматриваясь в воду, но сквозь маслянистые пятна на поверхности ничего не было видно – лишь дрожало искаженное отражение самого Мати. Других молодых кошек он нигде не заметил.
Вздрогнув, Мати попятился. Вдали над собой он слышал слабый шум рынка, но его заглушал злобный лай тощей собаки.
Наконец Мати осознал, что стоит на узкой полосе, которую совсем не видно сверху. Он повернулся к кирпичам и увидел узкий круглый проход, явно уходивший прямо вглубь берега. Должно быть, Домино и остальные нырнули в него. Они без труда пробрались бы здесь, хотя взрослому коту такое далось бы нелегко.
И куда может вести такой туннель?
Направив вперед усы, Мати осторожно вошел в него. Двинулся в темноту, ставя лапы на ощупь. Сердце его колотилось, глаза расширились. Слабый свет снаружи слегка обрисовывал стены туннеля. Вскоре собачий лай затих позади. Мати теперь ощущал только мягкий шорох собственных лап и свое жаркое дыхание во влажном воздухе.
Потом туннель раздвоился, Мати остановился.
– Наконец-то! – раздался чей-то голос. – Я уж начал думать, мы тебя потеряли, что тот зверюга тебя сожрал!
Сквозь темноту Мати рассмотрел белую половину морды Домино.
С огромным облегчением Мати повернул в правую часть туннеля и прибавил шагу. Он уже готов был поблагодарить Домино, сказать ему о «прыжке веры», упомянуть об основах обучения котят и ужасных клыках пса, но черно-белый кот уже повернулся и исчез в глубине туннеля. Белый кончик его полосатого хвоста мелькнул впереди, как отблеск уличного фонаря.
– Поспеши! – крикнул Домино. – Лучше успеть вовремя!
Его взволнованный голос эхом разнесся по туннелю.
Куда успеть?
Шерстка на спине и загривке Мати начала невольно подниматься, но он заставил себя успокоиться.
Домино быстро бежал впереди.
Его лапы явно ступали по полу этого туннеля не в первый раз; он точно знал, где они находятся и куда направляются, и Мати завидовал его уверенности. На мгновение он вспомнил знакомые запахи резиновых подошв и кожи на корабле. Но теперь все его ощущения осваивались с новыми запахами туннеля, создавая из них некие картины. Мати чуял запах множества кошек, которые ходили по этому полу до него, ощущал их окраску… Сосредоточившись, он почти мог услышать их довольное мурлыканье. И – намного слабее – нечто грустное и беспокойное сохранилось в запахе давно ушедших кошек, до сих пор хранившемся в неподвижном воздухе. И в отличие от Домино, Мати ступал осторожно.
Пробираясь по туннелю следом за Домино, Мати гадал, куда подевались полосатые. Он чуял, что эти грубые насмешники с презрительными взглядами где-то недалеко. Если бы только они дали ему возможность показать, что он – самый обычный кот… И зачем только он сказал о своей шкурке-агути? Это, конечно, было ошибкой, лишь подчеркнуло его отличие от них. Как Мати подозревал, фокус в том, чтобы раствориться на заднем плане, стать похожим на всех…
Но куда ему спрятать свои янтарные глаза, длинные лапы, черный кончик хвоста? Мати вдруг рассердился на собственную внешность. И восхитился простой широкой мордой Домино, его крепкими короткими лапами…
Через какое-то время туннель снова разделился, на этот раз на три хода. Домино без малейших колебаний направился в средний проход, и Мати не отставал от него. Еще несколько мгновений – и они очутились перед новой развилкой, и Домино выбрал левый из двух туннелей. Стало уже так темно, что почти ничего нельзя было рассмотреть, и Мати пользовался другими чувствами. Насторожив уши, он шел на звук шагов Домино.
Два молодых кота молча спешили вперед. Вот проход расширился, и в него снова упал слабый свет, откуда-то спереди. Сердце Мати забилось быстрее: наконец-то они добрались до цели и скоро он встретится со взрослым котом – с тем, кого Домино называл Воробьем. И, что было куда хуже, с тем, о котором упоминал Бинжакс… Пангур вроде бы?
Кем был этот Пангур и что он сделал с котом из верховьев? Разорвал на куски? Утопил в реке? Содрал с него шкуру? Погруженный в эти тревожные мысли, Мати не замечал, что свет усиливается, пока Домино не остановился.
– Пришли, – прошептал черно-белый, стоя перед чем-то похожим на вход в некое помещение. – Ну не беспокойся. Мы просто скажем ему, что ты потерялся, что ты пришел издалека.