— Привет, извини, я немного опоздаю. Понимаешь, тут просто такая ситуация… — судя по голосу, Теон едва ли не бежал к месту встречи.
Бросив взгляд на часы на запястье, Рамси отметил, что встретиться они должны были полтора часа назад.
— Дай угадаю: ты лежал до последнего момента, а потом… — насмешливо проговорил Рамси. В самом деле, над этим можно только смеяться, ведь Теон просто не в состоянии прийти во время.
— Я заснул. Прости, — теперь он представил, как Теон неловко улыбается и разводит руками. Друг всегда так делает, когда вынужден извиняться.
— Можешь не торопиться. Я не приду, — заявил Рамси.
— То есть, как это? Я что зря бежал? Подумаешь, опоздал разок — с кем не бывает. Там другой фильм скоро начнётся, мы ещё успеем, — принялся уверять Теон.
Затормозил у перекрёстка и, зажав телефон плечом, поставил ногу на бордюр, чтобы завязать шнурки. Он очень торопился, когда выходил из дома, и потому только сейчас заметил, что шнурки путаются под ногами. Пунктуальность не его конёк, но, несомненно, Теон считал, что у него есть достоинства и поважнее. Пришлось прервать свой монолог на какое-то время.
— Я не смогу. Меня фараоны забрали, сказали, что в приют отправят, а привезли зачем-то в больницу, — грустно вздохнул Рамси. — Ты иди без меня, — добавил он. Если уж ему не повезло, то это не значит, что друг тоже не должен развлекаться.
Повисла долгая пауза. Теон, похоже, удивился и пытался осмыслить новую информацию, а Рамси просто не хотел больше ни о чём говорить. Если уж у него плохое настроение, то он предпочитал молчать, а иначе настроение грозило испортиться и у всех остальных.
— Можно в другой раз сходить, — Теон топтался у светофора, не зная теперь в какую сторону идти. Как-то растерялся и хотел утешить друга.
— Да. Наверно. Не хочу разговаривать, могу написать потом, — Рамси лёг на кровать и принялся бродить взглядом по потолку — побелка тоже пестрела трещинами, как и плитка.
— Хорошо, — медленно проговорил Теон. — Когда тебя отпустят?
— Не знаю, — меланхолично ответил Рамси. Понимал, что не может застрять здесь навечно, но неизвестность угнетала.
— Давай я приеду завтра, — предложил Теон. Наконец, определился и перешёл на другую сторону дороги. — Что привезти?
— Я подумаю, потом напишу. Ты… — хотел сказать хороший друг, а ещё поблагодарить за то, что не бросает его в беде. Однако, не смог произнести ни того, ни другого. Рамси не привык говорить подобные вещи, да и постеснялся, наверное. — Буду рад, если придёшь, — обошёлся в итоге нейтральной фразой.
В дверь стукнули. Рамси даже удивился такой обходительности после всего, что сегодня произошло, и подскочил на кровати. Однако, напрасно, чувство такта у персонала больницы отсутствовало напрочь, просто бабка-санитарка, которую он уже видел сегодня, вошла в палату. Дверь она толкнула тележкой, на которой развозила ужин больным детям — от того и стук возник.
— Мне пора, — Рамси сбросил вызов и хмуро поглядел на выставленные на тумбочку тарелку и кружку. Каша была каким-то серым месивом, чай давно остыл, а хлеб и вовсе выглядел неаппетитным куском картона.
— Спасибо, — выдавил кислую улыбку, дожидаясь, когда санитарка уйдёт.
Рамси попробовал чай — он оказался отвратителен. Кажется, его заваривали уже раз пятьдесят, вкус был мерзкий, словно в чане с водой прополоскали половую тряпку, а потом разлили всю эту грязь по кружкам. К больничному ужину так и не рискнул притронуться. Верно, не настолько голоден. Заснул совсем рано, часов в девять. События этого дня порядком выпили его силы. Рамси надеялся, что завтрашний день принесёт хорошие вести. Может быть, его выпустят из больницы. По крайней мере, у него была надежда, и это хоть немного разбивало тоску.
====== 11. Крах ======
Лавина вопросов обрушилась на него: дурацких, нелепых, бессмысленных и очень навязчивых. Бесконечных. Стул был неудобным пластиковым монстром с негнущейся жёсткой спинкой, потому Рамси сидел, сгорбившись и сцепив руки в замок. На замызганном грязно-жёлтом линолеуме не нашлось трещин, на которые он бы мог отвлечься.
За составленными в ряд столами расположились трое врачей. Толстый мужик за полтинник и две какие-то невзрачные бабёнки. Рамси не приглядывался к ним — белые халаты делали их всех одинаковыми. Он уже пять дней находился в больнице и время, казалось, застыло. Белый мир окружал его, и круг становился всё теснее с каждым днём. Здесь буквально не хватало воздуха и ярких красок, движения, разнообразия и музыки. Тишина угнетала, неизвестность вселяла страх. Рамси не хотел стать частью белого мира, а мечтал только о том, чтобы выбраться на волю. Но ничего не происходило. Он почти всё время был заперт в палате, даже на улицу его не выпускали. Рамси мог лишь глядеть в окно, да прогуливаться по больничным коридорам, скучать и гадать, что же будет дальше. Этот день не задался с самого утра. Ночью его мучили кошмары, а наутро разболелась голова. Он чувствовал себя больным и разбитым, и ужасно злым. Всё подряд раздражало и выводило из себя. Может, это ещё и потому, что сигареты закончились ещё вчера, и безумно хотелось курить. Было душно, но когда открыл окно, легче почему-то не стало. Пришла старуха-санитарка принялась ворчать на него за то, что устроил сквозняк. Рамси послал её куда подальше и лёг на кровать, уставившись в потолок. Он ведь даже не мог вырезать свои поделки, чтобы успокоить нервы, потому как нож отобрали ещё в первый день. Единственное, что радовало — это телефон. Он мог писать смски Теону, мог даже звонить. Друг навещал его два раза, но у Рамси совсем не было желания общаться, хоть и оказался рад его видеть. Рамси спрашивал у очкастого доктора, когда его выпустят, но внятного ответа так и не добился. И вот сегодня вызвали на какую-то врачебную комиссию, сразу после завтрака. Когда закрылась дверь за медсестрой и три пары глаз уставились на него, Рамси сразу почувствовал себя неуютно. Ему предложили сесть, а потом начался этот допрос. Сначала хотели выяснить как его зовут и сколько ему лет. Странно, словно сами этого не знали.
— Тебе нравится учиться в школе? — спросила одна из женщин.
— Сейчас каникулы, — недовольно буркнул Рамси.
— Хорошо, если каникулы, то какое сейчас время года? — это уже другая докторша.
Рамси усмехнулся, покачал головой, словно задумался.
— Зима, наверное, не знаю, — верно, они принимают его за идиота.
Врачи о чём-то пошептались. Он не слышал — сидел слишком далеко.
— Скажи, что общего у стакана и яблока? — зачем-то поинтересовался доктор.
Рамси пожал плечами.
— В стакан можно что-нибудь налить — водку, например. А в яблоке может жить червяк — внутри, — пояснил он, активно жестикулируя. Это ведь очевидно.
После этого ответа между врачами завязалась какая-то оживлённая дискуссия.
Женщина слева вновь задала вопрос:
— Где ты находишься, по-твоему?
Рамси скривил губы. Огляделся по сторонам и встал со стула.
— В цирке. Вот только клоуны не смешные. Вы мне надоели, — заявил он.
— Сядь на место, пожалуйста, — попросил доктор. Рамси решил, что раз он уселся по центру, то, видимо, главный. Улыбнулся и хотел выйти за дверь. Но… Стоило обернуться, как перед ним предстал старый знакомый. Белый Медведь. Наверное, если бы Рамси протянул руку, то смог бы коснуться его шкуры.
«Интересно какая она на ощупь: мягкая или жёсткая?» — это было последней связной мыслью. А дальше Медведь оскалился и заиграл марш — в этот раз весёлый — цирковой. Рамси застыл, протянув к нему руку, а потом отступил назад. Доктор что-то говорил, кажется, просил вернуться на место, хотел, чтобы он нарисовал ему какой-то рисунок. Часы вроде. Рамси уже не слышал его. Запустил в Медведя стулом. А как же иначе, ведь ему нужно было выбраться на свободу. Дальше… Дальше разгромил всё, что попалось под руку: цветочные горшки, что стояли на подоконнике, усеяли пол землёй и глиняными черепками, вся канцелярская требуха со столов так же очутилась внизу. Бумаги украсили комнату, словно опавшие листья, а в окно полетел стул. Не пластиковый, а другой, тот, что с железными ножками. Звон разбитого стекла немного заглушил барабанную дробь. Это было красиво, как снегопад, как разломанные на части льдинки в застывших лужах. Это оказалось последним, что он запомнил. А ещё то, как рычал Белый Медведь. «Он так смеётся», — догадался Рамси.
Очнулся привязанным к кровати и ужасно испугался бы, если бы мир не казался таким замедленным и сонным. А точнее говоря, это он сам был заторможенным. Похоже, ему столько успокоительного вкололи, что хватило бы и лося усыпить. Судя по широкой полосе света, что падал из окна на стену, время перевалило далеко за полдень. Наверное, он проспал несколько часов. Рамси попытался приподняться, попробовал пошевелить руками, проверяя ремни на прочность. Безрезультатно. Видно, санитары знали своё дело. Ему не пришлось долго скучать в одиночестве, дверь отворилась и зашли двое. Скорее всего, это и были те, кто его привязывал. Два санитара в бледно-голубой форме.
— Ну, что, пацан, успокоился? — спросил один из них, наклонившись к нему.
— Да, — поспешно вытолкнул Рамси. Голос был хриплым со сна, а в голове всё ещё летали обрывки тумана. Решил быть «хорошим мальчиком», потому как привязанным оставаться не хотел.
Санитары переглянулись и освободили его. Один из них ушёл, но вскоре вернулся с обедом или ужином. Рамси не знал, который сейчас час. Второй — пожилой мужик со светлой щёткой усов над верхней губой и высокими залысинами, остался в палате. Присел на стул и кивнул.
— Ешь. За тобой карета прикатила уже, так что ты переезжаешь, — оповестил санитар.
— Куда? — Рамси сел на кровати и потёр лицо ладонями. Всё ещё чувствовал себя сонным и ничего не мог взять в толк.
Санитар не стал отвечать на вопрос, только бросил на него странный взгляд: и брезгливый и сочувственный. Рамси, правда, этого не понял, нахмурился и посмотрел в свою тарелку. Каша и тосты — еда не очень заинтересовала. Похоже, завтрак и ужин выглядели одинаково в этой больнице.
— Давай поживее, пацан, до завтрака тебе больше ничего не светит.
Санитар дождался, пока он поест, а потом отвёл вниз, в вестибюль. Другой принёс одежду и остальные вещи. В своём привычном облачении: в раммштайновском костюме, Рамси чувствовал себя увереннее. Разгладил рисунок на футболке, позвенел монетами в кармане, достал из-под футболки и сжал в кулаке амулет, подаренный Сказкой на день рождения, а затем повертел сувенирную зажигалку в руках. Все эти вещи казались такими привычными, родными. Защищали от враждебного мира, словно волшебная кольчуга, придавали уверенности и оберегали от зла. В машине ехали долго, Рамси даже успел задремать. Действие успокоительного ещё не прошло и потому, почти всю дорогу он проспал. Сгустились сумерки, когда подъехали к высоким кованым воротам. Из машины его вывели двое санитаров, держа под руки. Рамси тряхнул головой и прищурился, так как свет фар слепил глаза. Думал, что это интернат или ещё что в таком духе. Но блеснувшая под фонарём табличка разнесла его догадки в пыль. «Детская психиатрическая лечебница имени…» — дочитать он не успел, потому что ворота отворились, и санитары поволокли его внутрь. Теперь Рамси действительно испугался не на шутку. Пробовал вырваться, но куда там. Кажется, даже дыхание сбилось, так ему стало плохо. Рамси дёрнулся ещё раз, но железная хватка младшего медперсонала только усилилась. И сколько бы не упирался, всё равно оказался внутри. Когда тяжёлые двери больницы захлопнулись, Рамси понял, что это конец — абсолютный крах и полный провал. Как-то резко почувствовал себя уставшим и обессиленным, и даже вовсе не сопротивлялся, когда заставили раздеться и забрали все вещи. И телефон и даже амулет Сказки. Вокруг сновали люди в белых халатах и все чего-то хотели от него. Рамси не хотел ничего вовсе. Санитары помогли переодеться в больничную пижаму, привели в кабинет и усадили на стул. Рамси сцепил руки в кулаки и глядел под ноги. Хотел дотронуться до счастливого амулета, но проведя рукой по горлу, понял, что кожаного шнурка нет. Вспомнил, что амулет отобрали. Женщина за столом о чём-то спрашивала, но её голос хоть и звучал громко и чётко, Рамси совсем ничего не понимал. Его трясло от страха, как в детстве, и он мог лишь мотать головой и пытаться представить, что находится сейчас в другом месте. Его словно парализовало этим ужасом — оказаться в психушке было ещё хуже, чем в подвале. Рамси хотел бы спросить, что он сделал и почему его сюда привезли, но не мог найти в себе сил даже поднять глаза и взглянуть на врача. Время, что провёл в кабинете, казалось ему вечностью, однако, врач так и не смогла добиться от него каких-либо ответов или вообще, любых слов.
— Ты понимаешь, где ты находишься? — спросила доктор, облокотившись на стол.
Рамси покачал головой. Хотел сказать: «да», но почему-то не смог заставить себя вытолкнуть хоть слово. Говорить с ней было страшно, как будто думал, что этим лишь усугубит ситуацию. На самом деле в тот момент не думал ни о чём, а лишь ощущал всепоглощающий ужас и бессилие. Словно тонул в тёмной воде, и тяжёлые волны паники захлёстывали одна за другой, затягивая в глубокую пучину безысходности. Врач с задумчивым видом поглядела на него, поправила очки на носу и стала делать записи в только что заведённой карте. А затем пришёл санитар и увёл его в палату. Рамси всё ещё пребывал в прострации и послушно переставлял ноги, когда санитар тянул его за локоть. Однако, первая палата произвела на него неизгладимое впечатление. Такое, что захотелось просто разбить окно и выпрыгнуть наружу, несмотря на второй этаж. Но на окнах были решётки.
— Располагайся, — санитар качнул головой, указав подбородком на крайнюю слева кровать. Пару минут спустя вернулся с постельным бельём и помог заправить постель. Рамси так и стоял в ступоре, пока санитар не усадил на койку.
Больничный надзиратель ушёл, а дверь осталась открытой. Там в коридоре находилась вторая палата и пост медсестры, а ещё туалет и душ. Дальше пути не было — двери запирались на ключ. Некоторое время Рамси просто лежал, отвернувшись к стене. Пожалуй, облупившаяся краска была приятнее вида соседей по палате. Их оказалось пятеро и большинство из них производили очень много шума. Скакали и визжали как бешенные обезьяны, кидались подушками и прыгали по кроватям. Бесновались, словно дикие звери. А у него так болела голова. Как узнал позже, первую палату, куда поступали все новички так и называли: «зоопарк». От этого дикого шума Рамси чувствовал себя совсем плохо. Он уставал от людей, даже от тех, которые не были ему безразличны, а что уж говорить о посторонних. Самое ужасное, что здесь абсолютно невозможно оказалось остаться в одиночестве и это невыносимо давило на него. Рамси перевернулся и поглядел на своих соседей. Тем троим, что скакали по кроватям, было от десяти до тринадцати лет. Какой-то парень на дальней койке казался чуть старше него. Он сидел, глядя перед собой, и раскачивался на своей кровати, по подбородку текла слюна. Рамси брезгливо поморщился и перевёл взгляд на последнего обитателя «зоопарка», который как раз приблизился к нему. Сутулый, светловолосый парнишка лет четырнадцати: худой и дёрганный. Он почему-то всё время улыбался, словно в этом месте находилось чему радоваться.
— Привет! Меня зовут Винни, как Винни Пух, — истерично рассмеялся мальчишка и протянул руку. — Давай дружить, — тут же предложил он.
— А давай… ты пойдёшь на хуй, — предложил в свою очередь Рамси, вставая с кровати и отодвигая парня с дороги. Не хватало ему ещё заводить друзей в психушке.
Мальчишка, кажется, растерялся, а потом снова заулыбался во весь рот.
— Ты ещё передумаешь, — крикнул вслед, когда Рамси вышел в коридор.
Сначала Рамси бесцельно бродил от двери к окну, надеясь хоть немного сменить обстановку. В этой палате действительно было страшно и противно к тому же. Хотелось побыть одному и привести в порядок свои мысли, придумать какой-нибудь обнадёживающий план действий. В конце концов, медсестра стала как-то подозрительно на него поглядывать, и Рамси решил от греха подальше свалить в уборную — там уж точно можно остаться в одиночестве. Как он выяснил чуть позже, одиночество тоже являлось понятием относительным. Дверь в туалет не запиралась, спасибо и на том, что у кабинок она хотя бы присутствовала, хоть и без защёлки. То, что его удивило больше — это чистота помещения: никаких расписанных стен и грязных луж на полу. Плитка буквально сверкала, а от запаха хлорки подташнивало, но могло быть и хуже, конечно. Рамси наклонился к раковине и умылся, хотел бы поглядеть на себя в зеркало, но его почему-то не наблюдалось. Удивился этому факту и обратил внимание на маленькое окошко под потолком. Оно тоже было зарешечено, хотя туда разве что кошка могла проскользнуть. Когда Рамси вернулся в палату, то Винни снова пристал к нему со своим предложением дружбы.