– Госпожа, но зачем? Дети так переживали из–за отсутствия у себя дара, так волновались…
– А ты не догадываешься? И какой же ты после этого наставник? Скажи, сколько раз твои подопечные влезали во всевозможные переделки? А сколько раз дрались? И сколько раз получали за свои проделки не только от меня, но и от своих сверстников?
– Но это же дети, госпожа! Они просто обязаны, живя в коллективе, выстраивать в нем соответствующую иерархию и искать в ней свое собственное место. Кто–то всегда будет сильнее, кто–то слабее, и свое место в жизни иногда приходится отстаивать не только интеллектом, но и кулаками.
– И магией?
– Иногда случается и такое, госпожа.
– А теперь представь, что я не озаботилась укреплением энергетических барьеров девочек своевременно, и они самостоятельно прошли бы инициацию еще в школе. Без моего непосредственного вмешательства такой вариант становления у девочек активного дара видится мне крайне маловероятным, однако вполне возможным. Что тогда?
– Поверьте, госпожа, ничего страшного не случилось бы – все дети проходят инициацию еще в школе, и еще никому она не повредила. Через мои руки прошли тысячи детей, и я знаю, о чем говорю.
– А если бы девочки использовали при иерархических школьных разборках свой активный дар?
– Все дети когда–нибудь его использовали, и ничего страшного до сих пор не происходило. Даром ведь недостаточно обладать, ему нужно долго и упорно учиться.
– Это потому, что у обычных детей дар слишком слаб. Теперь представь, что, даже не умея обращаться со своим даром, дети при разборках со сверстниками совершенно случайно выплеснули бы в своего противника обычную сырую энергию, не рассчитав силы своего воздействия? Простейшее действие, доступное любому адепту сразу же после инициации дара.
– Не произошло бы ничего страшного, госпожа, – продолжал стоять на своем мужчина. – У только что инициированного адепта удар сырой силой не сильнее обычного толчка раскрытой ладонью. Самые сильные вновь инициированные маги могут сбить противника сырой магией с ног и даже нанести ему незначительные травмы. Не более.
– Выплеск сырой силы новорожденного бога способен уничтожить планету, наставник. Насчет звезды не знаю – возможно, пострадает и она, и в подобном возможном сценарии стихийной активации дара твоих подопечных успокаивает лишь то, что нанести вред самому себе своей собственной энергией практически невозможно. Ты сам только что сказал, что поначалу никто из детей, каким бы талантливым или одаренным он ни был, не умеет пользоваться своим даром. И дозировать расход энергии тоже не умеет – этому качеству необходимо долго и упорно учиться, причем моим детям учиться управлению собственным даром предстоит значительно дольше, чем обычным людям. Ты и теперь считаешь, что магический дар моих девочек нужно было активировать еще в школе?
– Вы об этом не говорили, госпожа… Энергетический резерв моих воспитанниц действительно настолько велик? Или вы несколько преувеличиваете?
– Наставник, как вы думаете – кому, кроме матери, может быть лучше всего известно о способностях собственных детей? Ядро своего магического резерва дети получили от отца, однако, находясь в утробе матери, они питались не только ее жизненными соками, но и ее энергией. Неужели ты думаешь, что я не смогу определить, сколько энергии откачала из меня Селена за девять месяцев? А Иллура на протяжении всего периода своей беременности вообще находилась на грани энергетического истощения. Ей тогда магия вообще была недоступна – все крохи поступающей энергии, включая выданный Одином амулет–накопитель, забирал ребенок. И Линнея, и Селена ведь только выглядят, как обычные дети, наставник. Девочек можно спутать с простыми детьми лишь до тех пор, пока их дар спит, скованный необычайно плотным и практически непроницаемым энергетическим коконом–барьером. Природа сама позаботилась о безопасности своих детей, не позволив океанам имеющейся у них энергии случайно прорваться наружу до момента их полового созревания. Однако внешность обманчива – не забывай, что они дети демиурга и сами потенциальные демиурги. Когда девушки войдут в полную силу, из своего резерва они смогут творить и уничтожать вселенные. Неужели ты допускаешь, что даже зародыш их дара, будучи активированным, окажется подобным удару кулака? Скорее, он будет похож на взрыв сверхновой. Останется только надеяться на то, что момент взлома барьера пройдет под моим чутким контролем и не приведет к фатальным для окружающих последствиям.
– И что нам делать теперь? Девочки сбежали… И сбежали явно для того, чтобы ко времени поступления в академию сломать свои энергетические барьеры – вероятно, нашли способ…
– Способы действительно есть, однако воспользоваться ими у девочек, скорее всего, не получится. Но даже если получится – тоже ничего страшного. Ты сам мне только что сказал, что девочки покинули пределы клановых земель, значит, люди Рэй не пострадают. А судьба остального человечества мне, по большому счету, безразлична.
– А как девочки смогут убрать барьер?
– Да точно так же, как и все остальные – подтачивают барьер регулярные медитации, а уже ослабленный барьер лучше всего разрушают сильные эмоции. Кстати, далеко не всегда положительные… Сильные эмоции похожи на таранный удар, а негативные эмоции придают этому удару эффект остро заточенного ударного оголовка тарана.
– Если отрицательные эмоции уничтожат барьер и активируют дар – пострадают люди, на которых эти эмоции направлены.
– Если девочки активируют дар и выплеснут свою силу на человека, доставившего им не только сильные, но и крайне неприятные эмоции, разве их нужно будет винить в последующих разрушениях?
– А если дети все же пострадают в момент активации дара? Пусть даже их собственная сила не способна им навредить – есть же вторичные факторы! К примеру, случайно уничтоженная среда обитания…
– Я предусмотрела подобный вариант пробуждения дара, поэтому обезопасила детей внедренными в их разум информационными и контролирующими закладками, находящимися в настоящее время в закапсюлированном, неактивном состоянии. Они активизируются в момент разрушения барьера и ненадолго возьмут пробуждающуюся силу под свой контроль, не дав девочкам причинить себе вред и вызвать сильные разрушения. Однако, если у девочек получится все, что они задумали, и они обретут своих фамилиаров, о которых мечтают уже несколько лет, то процесс инициации вообще пройдет идеально, без каких–либо последствий и для них самих, и для окружающих. Так что пока все идет даже лучше, чем я предполагала – дети вполне смогут сами, без моей помощи, справиться со своими проблемами. Я же планирую лишь периодически наблюдать за ними, не вмешиваясь в процесс – это был бы самый идеальный вариант. Если дети будут считать, что справились самостоятельно, то уверенность в своих силах значительно ускорит их развитие как будущих магов, а, впоследствии, и демиургов.
– Скажите, госпожа, а девочки знают о ваших планах?
– Разумеется, нет. Были бы они хоть немного более послушны, я могла бы им честно все рассказать, но, зная характер Селены, я не уверена, что подобное решение было бы правильным.
– Линнея значительно более импульсивна, госпожа. А Селене можно было бы и открыться – меньше проблем получили бы сейчас.
– Как раз Лина перенесла бы подобное известие значительно спокойнее сестры – максимум, побушевала бы с недельку, после чего успокоилась… А вот чего ждать от Силь – не знаю даже я. В тихом ущелье, говорят, рурхи водятся, к тому же Селена в магическом плане значительно сильнее своей сестры. К чему в случае срыва может привести спонтанный выброс столь чудовищной силы, предсказать не сможет никто. Заблокированный дар позволял мне держать девочек под контролем крепче самых строгих запретов. Кстати, вы уже установили предполагаемое место, куда направились дети?
– Имеются три предполагаемых места, госпожа, в которых ваши дети могут подыскать себе фамилиаров, но с наибольшей вероятностью можно утверждать, что девушки ушли на Нату.
– Спасибо, наставник, ты мне очень помог. Все дальнейшее – уже моя забота.
– Это моя работа, госпожа…
***
Тария, храм Одина…
– Дэн, мне срочно нужна твоя помощь!
– Орив? Что случилось? У вас в Занадане, если не ошибаюсь, уже ночь.
– Срочное дело, Дэн. И решить его необходимо прямо сейчас.
– И что понадобилось ректору Тиарской академии от верховного жреца старшей богини? – брови мужчины удивленно поползли на лоб. – Такое, с чем не сможет справиться он сам, будучи архимагом и входя в десятку самых могущественных людей этого мира?
– Я не собираюсь сейчас выяснять, кто из нас сильнее, младший, потому что у нас действительно проблемы, требующие твоего участия.
– Тогда излагай суть, – вмиг посерьезнев, ответил жрец.
– Ко мне в академию вчера попали две девушки. Маленькие еще, подростки совсем. Сегодня утром они покинули пределы академии, а через несколько часов ушли и из Тиары, направившись на восток, в Шанарские пустыни.
– С каких это пор ректор стал заботиться о детях? Как я понимаю, в них есть что–то особенное, раз ты вместо того, чтобы лечь спать, среди ночи примчался ко мне? Они сильные маги?
– Они бездари. Обе. Причем полные – даже Тонг не смог выявить в них ни капли магии.
– Тем более я не понимаю твоих переживаний. У тебя ведь даже не на всех одаренных хватает времени, чтобы обращать внимание еще и на бездарей.
– Их родители обладают даром.
– Ну и что?
– Есть основания полагать, что девушки тоже обладают даром, просто в настоящее время он у них неактивный, спящий. Такое действительно иногда бывает.
– Откуда ты знаешь?
– Они сами об этом сказали. Слова девушек очень похожи на правду, и я склонен им верить. Они утверждают, что барьер, сдерживающий их дар, необычайно прочен, и для его разрушения им необходима помощь. Собственно, ради этой помощи девушки и прибыли на Нату.
– Так они к тому же еще и пришлые? Не из нашего мира?
– Я полагаю, что они из мира богов. Люди неба.
– Точнее можешь сказать?
– Откуда я знаю?! Они ничего об этом не говорили, однако их экипировка указывает на высокотехнологичный мир. Или Окания, или Иллурия.
– Клан Рэй…
– Скорее всего. Ты знаешь, что в этом клане все поголовно – маги, что лишь добавляет правдоподобности в рассказ девушек. Как ты думаешь, Дэн, у кого магический резерв может быть не просто большой, а великий? Настолько великий, что для его защиты необходимо воздвигнуть необычайно прочный барьер, который не сможет пробить ни один из известных мне диагностических приборов?
– Думаешь, что Тонг ничего не обнаружил не потому, что дара нет, а потому, что барьер слишком прочный? Теоретически такое возможно, однако крайне маловероятно… Так все же есть у девочек дар или нет?
– Тонг полагает, что нет – ни один из его диагностических конструктов не выявил у них ни капли дара. В этих вопросах, как ты знаешь, он значительно опытнее меня – все же я скорее боевик, а не теоретик. За его плечами многовековой опыт, и ни разу еще Тонг не ошибался.
– И что позволило тебе усомниться в мнении человека, который, по твоему собственному выражению, намного опытнее тебя?
– Несколько моментов. Первый – абсолютная уверенность девушек в том, что дар у них есть.
– Завышенное самомнение еще ничего не доказывает.
– Они утверждают, что их родители обладают даром. Оба родителя.
– Ссылаются на результаты генетической экспертизы?
– Совершенно верно.
– Это еще ничего не значит. Дар родителей может оказаться слабым…
– Сами они утверждают, что магический дар их родителей очень сильный.
– Голословные утверждения двух малолеток, ничем, как я понимаю, не подкрепленные? С чего бы ты стал вдруг им верить? Раньше, насколько я помню, тебя нельзя было уличить в излишней доверчивости.
– А что ты скажешь на то, что одна из них как две капли воды похожа на богиню, верховным жрецом которой ты являешься?
И Орив достал из кармана амулет, активировав изображение. Над небольшой серебряной пластинкой проявились изображения двух молоденьких девушек…
Жрец, уже заготовивший фразу для ответа своему собеседнику, вдруг замолчал, как будто мысль, неожиданно пришедшая в его голову, оказалась столь фантастической, что он сам ей не поверил. Помедлив несколько мгновений, мужчина изменившимся голосом переспросил:
– А имена? Они назвали свои имена?
– Одна назвалась Линнеей, а другая – Селеной. Эти имена тебе о чем–нибудь говорят?
Закрыв глаза, мужчина задумчиво ответил:
– Восемьдесят лет прошло… Им как раз должно было недавно исполниться шестнадцать. Говоришь, они недавно покинули Тиару?
– Еще до обеда. И сейчас, скорее всего, находятся на пути к Шанаре.
– Что они забыли в Шанаре?
– На границе с Шанарой и Ривией до сих пор должны обитать демоны – их прошедшая катастрофа вряд ли коснулась. Девушки хотят заполучить демонов себе в фамилиары.
– Они же там погибнут!
– Вот поэтому я и пришел к тебе – девочкам надо помочь.
– Самое главное – нельзя позволить им умереть, боги нам этого не простят. И как же не вовремя…
– Не могу с тобой не согласиться – у самого абсолютно нет времени. Скоро сессия. Бросать студентов и бежать за неугомонными девчонками – значит, бросить на произвол судьбы целый курс малолетних оболтусов. Да и остальные студенты не лучше – за всеми нужен глаз да глаз, не проходит и недели, как очередной доморощенный гений что–нибудь да учудит.
– Быть может, сообщить богине?
– Сообщу, обязательно сообщу… Вот только вряд ли она меня скоро услышит – время в мире богов течет значительно медленнее.
– Тогда придется действовать нам с тобой. Или подключить еще кого–то?
– Не переживай, я беру эту проблему на себя. Лишняя огласка в этом деле тоже не нужна – от нее может оказаться больше вреда, чем пользы. А сейчас возвращайся к своим студентам – ты все сделал правильно, придя ко мне.
– Ты найдешь девушек и проследишь, чтобы с ними ничего не случилось?
– Я поступлю лучше – это сделает мой сын…
***
Керт торопливо спустился по залитым светом заходящего солнца ступеням столичного храма и, выйдя на дорогу, быстрым шагом, едва не переходящим на бег, направился домой – времени на предстоящие сборы почти не осталось. В стенах храма юноша, еще с детства посвященный в сан жреца богини Тани, супруги Одина, имел короткий, однако достаточно неприятный разговор с отцом, занимающим должность верховного жреца и фактически являющимся непосредственным начальником собственного сына. Однако вместо ожидаемого разговора о карьере и совмещении храмовой службы с научной работой в академии родитель неожиданно отправил своего талантливого, но слишком уж непоседливого отпрыска нянькой для каких–то малолетних девчонок куда–то за тридевять земель и своим решением сломал сыну все его планы на ближайшие выходные.
Зайдя в дом, юноша сразу вбежал на кухню, чтобы перед походом по–быстрому чего–нибудь перекусить, и обнаружил на ней мать, сосредоточенно перемешивающую в кастрюле на плите бесподобно вкусно пахнущее варево. Рядом с кастрюлей, расточая аппетитные ароматы, скворчала накрытая чугунной крышкой сковорода – судя по запахам, на обед готовились отбивные из вырезки молодого данхои, а в кастрюле варился грибной суп с ломтиками копченой грудинки. Первоначально Керт рассчитывал пообедать всухомятку, стащив что–нибудь готовенькое из шкафа, но так, как получилось, будет, пожалуй, даже лучше. Улыбнувшись и чмокнув женщину в щеку, отчего на ее лице расцвела смущенная улыбка, а чувствительную к ментальному излучению голову юноши омыла волна искренней любви и нежности, Керт, подпустив в голос жалобные интонации, спросил:
– Мам, а покушать у нас что–нибудь есть?
– Обед скоро, сынок, – ласково ответила женщина, – подожди немного, и поешь со всеми.