Подкрался ведь! Воспользовался тем, что я не привыкла к Лериному мироощущению и совершено не почувствовала его приближения. Впрочем, он не напугал меня – внезапными звуками меня не напугать, даже сейчас, хоть я была совершенно беззащитна и безоружна, но против привычки ничего не поделаешь, а я привыкла не бояться подобных вещей, зная, что могу за себя постоять. О том, что в Лерином теле это не так, я вспомнила, лишь когда обернулась к парню. Он стоял, засунув руки в карманы своих штанов и смотрел на меня, ожидая ответа.
– Что? – переспросила я, удивляясь его вопросу. – Страшно? А с чего должно быть страшно, он же необитаем, да и по непримятой траве видно – никто давно здесь не гулял!
– Уходим! – твёрдо сказал парень, хватая меня за руку.
Его пугало это место, или, по крайней мере, тревожило, и он не понимал, отчего оно не тревожит меня. Я же постаралась вглядеться вдаль, где сквозь тёмные деревья проступали чёрные очертания какого-то замка. Очень хотелось подойти поближе, но я уже поняла, что Макс меня не пустит, а с Лериной физической подготовкой мне с этим парнем не тягаться.
– Куда уходим? – переспросила я. – Почему?
– Потом расскажу, а сейчас уходим! – он потянул меня к себе рывком, отчего я чуть не упала, но в тот же момент столь грубо дёрнувший меня парень бережно поддержал и уверенно направил в сторону ворот.
– Макс, что ты вообще тут делаешь? – недоумённо спросила я, послушно следуя за ним прочь из парка.
– Хотел удостовериться, что ты добралась до дома! – отчего-то огрызнулся он.
Странно, вроде ведь сам искал меня, должен по идее радоваться, что нашёл и что я иду за ним и не обижаюсь.
– До какого дома? – вздохнув, спросила я. – Говорила же, что не помню, где он!
Милахин не отреагировал на мою устало-сердитую интонацию человека, которому надоело, что ему не верят, и ответил вполне ровным голосом, словно сам он резко перестал находиться в дурном расположении духа.
– Да, но… бывает, что не помнишь, но ноги сами приводят… Я же не думал, что ты решишь заночевать… в парке…
Я промолчала. Не говорить же, что я вообще не собиралась нигде ночевать в эту ночь, поскольку спать мне не хотелось совершенно. Итак, я не ответила, да и сам Макс не был настроен на болтовню, впрочем, это было для него обычным состоянием.
***
Макс, заходя в подъезд своего дома, оглянулся. Лера уходила. Ему показалось, что она съёжилась, ссутулив плечи, отчего её худенькая фигурка выглядела совсем хрупкой. Было в этой удаляющейся девушке нечто унылое и тоскливое, или же это лишь почудилось ему. Милахин поспешно отвернулся и захлопнул дверь. Ещё не хватало жалеть её, эту испортившую ему день девчонку. Кого угодно пожалел бы, но не её. На это у Максима имелись свои причины, о которых он предпочитал не думать и не вспоминать, чтобы относиться к Лере нейтрально и не превращаться в её недруга.
Он поднялся на один лестничный пролёт и вошёл в свою комнатушку, открыв ключом дверь. Мимо проходил парень со второго этажа, пришлось поздороваться и перекинуться парой плоских шуток. Настроения не было. Войдя в тёмное помещение, освещаемое сейчас лишь светом фонарей с улицы, парень устало вздохнул. Это был трудный денёк. Конечно, бывало хуже, во много раз хуже, но Макс привык, что универ для него являлся единственным местом, где всё хорошо и спокойно. Но Лера разрушила эту иллюзию. Лера… Проклятье, она не шла из головы! Ночь – не самое безопасное время для одинокой девушки. Парень знал, что чаще и чаще порабощённые его народом люди выходили из-под контроля и спешили покинуть город, при этом отомстив максимальному количеству его жителей. Они были жестоки и беспринципны, не считая жителей города за людей, точно так же, как за людей здесь не считали их самих.
Макс подошёл к окну и прислонился лбом к прохладному стеклу. Нет уж, только не хватало, чтобы Лера возомнила, что они друзья. Ну вот почему стала тонуть именно она? Именно та, которую он так не любил и так долго привыкал видеть в своей компании, не выказывая истинных негативных чувств к ней. Макс запретил себе думать об этом, сосредоточившись на фактах: по улицам города в опасное время бродит одинокая девушка, которую он не сдал куда следует, и теперь ей грозила куда более страшная участь, если она нарвётся не на тех людей. Парень выругался. Ну зачем он связался с ней? Почему сразу же не напомнил себе, кто она?
Выбежал на улицу он всего через несколько минут после того, как зашёл в подъезд, но Леры видно уже не было. Макс прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Надо отправиться искать её и постараться убедить себя в необходимости помочь ей, несмотря на личную неприязнь. Сегодня эта девчонка была странной и, несмотря на то, что временами раздражала его своей глупостью, кое-чем зацепила его. Взглядом. Таким, каким на Макса кто-либо смотрел впервые. Нет, это не был влюблённый взгляд, которые симпатичный улыбчивый парень мог бы коллекционировать, настолько часто их ему дарили, бросали вслед или пытались скрыть от него. Нет, этим его было не удивить: несмотря на совершенно неспортивную фигуру и скрытный характер, влюблялись в него постоянно. Зато никогда он не ощущал того странного чувства, которое поселилось в его душе от взгляда Леры, которым она сегодня на него смотрела. Ему казалось, что мир этой девушки после того, как он спас её, сузился до него одного, словно в этом мире не было людей, не было развлечений и не было вообще ничего, кроме него. Лера следила за его реакцией на каждое его слово, на каждое действие, на каждое прикосновение… Да он даже целовался с ней! Лера бы ему этого не простила, да и не только ему, а никому бы не простила, у неё же парень есть… вроде бы… А ему, Максу, простила, и даже взгляд её не поменялся, даже когда к нему примешалась обида. И зачем он прогнал её? Не захотел пообщаться поближе? Или побоялся пообщаться поближе? Побоялся потерять уверенность, что она – латентный враг? Максим обругал себя: эта Лера невменяема, и, какой бы она не показалась ему в таком состоянии, забывать не стоит – либо она станет прежней, либо сгинет в лечебницах. Сейчас нужно было отыскать её. Нет, не ради спасения девушки, а ради того, чтобы знать: он, Макс – хороший и на его совести нет чьих-то загубленных жизней, он, столько раз в жизни ошибавшийся, хотя бы не замарал руки в крови, он, столь невзлюбивший Леру по своим личным причинам, о которых он никому никогда не рассказывал, нашёл в себе силы и благородство не бросить её в беде. Это было официальной версией, которую Максим для себя сформулировал. Не официальной являлся взгляд, который ему дарили сегодня Лерины глаза и ради которого он не мог позволить этим глазам погаснуть навсегда.
Пришлось изрядно побегать по ночному городу в поисках этой девушки, прежде чем её силуэт, освещённый фонарями, вырисовался на фоне мрачной зелени заброшенного парка при зловещем замке. Макс даже улыбнулся: чего ещё было ожидать от Леры? Конечно, она отправилась туда, куда не отправился бы никто в здравом уме, и куда совершенно не хотелось соваться и ему. Макс пошёл к ней, решив не окликать, поскольку опасался, что она может испугаться его, не узнав. Он вообще не знал, как подойти к ней, полагая, что в любом случае изрядно напугает её, ведь, даже если она ничего и не помнит, это местечко должно действовать на нервы и обострять чувства. Лерка шла неторопливо, словно прогуливалась по красивым местам и изучала их. И чего её вообще сюда понесло? Да ещё к самому замку надумала свернуть! Куда-куда, а к замку Макс идти не намеревался, и потому решил выдать своё присутствие, тем более, для этого пришлось лишь немного прибавить шаг, чтобы нагнать девушку.
– Неужели не страшно ходить здесь одной? – насмешливо спросил он, и Лерка обернулась, причём на её лице не было ни малейшего намёка на испуг, что Макса несколько задело, поскольку он ощутил себя глупым и наивным от того, что помчался разыскивать ту, которая совершенно не осознавала опасности и, как следствие, не могла оценить его благородный порыв.
Это немного рассердило его и, возможно, из-за этого он стал вести себя отстранённо.
***
Перечить Максу я не стала. Он разыскал меня, и это было приятно хотя бы потому, что я снова была не одна. К тому же мне снова показалось, что общество моё не настолько неприятно парню, как он сам думает. Мы вышли из парка, и я бросила прощальный взгляд на тёмные деревья и заросли кустарника. Жаль, не удалось погулять там подольше… было бы здорово, и вдвойне здорово, если бы Милахин составил мне компанию. Но парень решительно шагал вперёд, при этом, надо отдать ему должное, не опережая меня и не подгоняя. Шли мы молча, и временами я смотрела в лицо своему спутнику, пытаясь разгадать, что он чувствует и о чём думает. Правда, это оказалось трудным, и потому я решила начать разговор.
– Ты боишься темноты? – простодушно спросила я.
– Нет, что за глупости? – усмехнулся он. – С чего такие выводы?
– Ну не знаю… – замялась я. – Просто ты был каким-то нервным в парке, и я подумала, что тебе страшно.
Парень покачал головой, видимо, поражаясь моей логике.
– То есть, кроме темноты в парке было нечего бояться, ты считаешь? – уточнил он.
– Да, считаю, – пожала плечами я. – И, знаешь… – я дотронулась до его предплечья, призывая замедлить шаг и посмотреть мне в лицо. – В любом случае, спасибо! Это очень приятно, что ты пошёл туда, где тебе страшно, ради Леры…
Парень несколько секунд неотрывно смотрел мне в глаза, явно не разделяя моей радости.
– Дура, – констатировал Макс, глядя, как я улыбаюсь во весь рот. – Ты вообще понимаешь, куда тебя несёт? – кажется, я снова сказала что-то не то. – Хоть какая-то память должна же остаться!
– А если нет? – с вызовом спросила я.
– Если нет… – он посмотрел на меня как-то обиженно и пошёл дальше, причём быстрее, чем прежде. – Если нет, то я зря трачу на тебя время, поскольку рано или поздно это всё равно выяснится, и тебя упекут в лечебницу…
– Извини, Макс… – догоняя его, как можно искренней сказала я. – Я не хотела тебя расстраивать, но я действительно не знаю, что за опасность может таиться в заброшенном парке, который находится в лишённом магии мире…
– Лера! – он глянул на меня гневно. – Ладно парк, но сейчас ночь и не самое спокойное время, чтобы гулять по ночам!
– У вас какие-то проблемы? – сочувственно спросила я, поскольку гулять по ночам мне всегда нравилось, и было жаль, что люди в этом мире не могут делать это спокойно.
– У тебя проблемы, Лера, – фыркнул Макс. – С головой причём. Сейчас много беглых рабов, больше, чем было прежде…
– Рабов? – осторожно переспросила я, поражаясь тому, что действительно слышу это слово, бывшее во многих цивилизованных мирах архаизмом. – Вы поработили кого-то? Ваш народ…
– Наш народ, – выделив первое слово интонационно, перебил меня парень. – Наш народ по их, – местоимение он произнёс с презрением, и это несколько напугало меня, что тут же отразилось на моём лице. – … расчётам, должен быть уничтожен. Так что не стоит делать такие глаза, словно ты только что узнала, что я монстр. Не я поработил их, по мне, так следовало уничтожить их, раз они желали смерти всем нам.
– Они желали вам смерти? – поразилась я. – Но кто они?
– Сволочи они, – ответил Макс.
– Люди? – уточнила на всякий случай.
– Я так не считаю, – ответил Макс, из чего стало ясно, что да, люди.
Ого… и этот мир показался мне мирным и спокойным? Мир, где рабство процветает и не считается неправильным? Так, надо разобраться во всём… Я поглядела на Макса. Интересно, расскажет или обругает и разозлится, если пристать с расспросами? Попробовать стоит, а то так и не узнаю, в каком чудовищном мире пришлось пережидать, пока Олаф уйдёт в свой склеп.
– Но за что они хотели убить вас? – недоумённо попыталась я вызнать подробности.
– Нас, – снова поправил мой неразговорчивый собеседник, но всё же ответил на вопрос. – Лера, все мы больны и неполноценны. Таков наш народ… Но в другой части континента образовался город… – он посмотрел на меня и счёл уместным пояснить: – То есть, город был всегда, но прежде люди в нём не обособляли себя, пока однажды не пришли к выводу, что мы подлежим уничтожению. Ты, даже если ничего не помнишь, не могла не заметить, что мир наш гибнет, а так же не могла не заметить, что, сохраняя свободу выбора на сколько это возможно, все стремятся избавиться и изолировать тех, кто болен, пытаются создавать наиболее здоровые семьи… И эти… люди… тоже хотели замедлить старение и угасание мира, решив для этого очистить его от ущербных и нездоровых…
– То есть, сами они здоровы? – уточнила я.
– Да, они живут в более холодной климатической зоне, и там не столь распространены многие болезни…
– Почему всем вам не перебраться туда? – озвучила я свои мысли.
– Мы не выживем там, – отозвался Макс, угрюмо глядя под ноги. – Слишком велика разница температур… Чтобы жить в тех краях, нужно родиться там… – он замолк, и некоторое время мы шли в молчании, пока я не поняла, что продолжать он не собирается.
– Рассказывай дальше, – попросила я, и к моему удивлению парень заговорил вновь.
– Дальше они пришли к нам с войной, – он усмехнулся, показывая своё пренебрежение к народу, решившемуся на столь необдуманный шаг. – Только вот победили мы, и завоеватели обратились в рабов… Занятно вышло…
Лично мне это занятным совершенно не показалось. Рабство, как таковое, являлось признаком отсталости мира и недальновидности взглядов его обитателей. Так было всегда, и так говорил Дарниэль, считавший, что врага лучше уничтожить, чем намеренно унижать. Кажется, Макс тоже говорил что-то подобное, вроде как, что лучше бы убили этих людей… Только вот точно не ради того, чтобы не подвергать их унижению, а просто, чтобы их не было. Да, всё-таки насколько разные мотивы могут привести к одинаковому решению проблемы… Хотя… Может, Макс не это имел в виду и тоже не приемлет рабство.
– И… – нерешительно начала я формулировать вопрос. – Тебе их совсем не жалко?
– Не-а, – беспечно отозвался Макс, словно вопрос мой не был серьёзным и важным, но, поймав мой тяжёлый взгляд, добавил: – Они бы нас не пожалели.
– Но они и не хотели превращать вас в рабов! – парировала я. – Ты только подумай: это живые люди, со своими чувствами, мечтами… семьями, в конце концов!
Макс посмотрел на меня и даже поморщился:
– Лерка, прекрати! Мы не изверги! Да, это живые люди, и их мечтой было уничтожить нас! Да, у них есть семьи, и если эти семьи хорошо платят, то могут выкупить, кого пожелают и отвезти в свой город, который мы, кстати, не тронули, не разгромили, позволив жителям продолжать обитать в родных краях!
– Может, это потому, что их климат был губителен для вас? – поинтересовалась я, поскольку здешний народ не показался мне по рассказу очень уж благородным.
– Какая разница! – не стал отвечать Макс. – Мы позволяем рабам вернуться в свои города, а это уже немало! Мы могли бы оставить их себе…
– И содержать их всю жизнь? – снова встряла я. – Неужели не понятно, что всё, что вы делаете относительно их – эгоистично! Вы продаёте их домой только ради выгоды, и чтобы не тратить на них средства!
– Глупая ты, – беззлобно заметил Макс. – Рабы – полезные. Они здоровы и обладают хорошим иммунитетом, так что их часто используют для продолжения рода, если хотят здоровых детей, для донорства крови, клеток… ну, и.. – он посмотрел на меня, подбирая слова. – … и для любовных утех… иногда. В общем, рабы стали важной частью жизни нашего народа.
Что ответить, я не знала, настолько поразила меня эта история и то, с какой обыденной простотой рассказывал мне об этом Макс. В моём воображении уже были прорисованы несчастные узники, которые не один год томились в каком-нибудь устрашающего вида здании и выпускались из своих камер только, когда были нужны для каких-либо целей.
– Я хочу посмотреть… – неуверенно заявила я.
– На рабов? – удивлённо переспросил Макс.
– Ну да… – я робко подняла на него взгляд, но оказалось, что макс смотрит не на меня, а на скульптурное изображение розы, что металлической громадой высилось на площади, мимо которой мы проходили. – Макс, скажи, это возможно?