Она коснулась руки девушки.
Комната для Лэа подернулась дымкой воспоминаний.
– Не ходи туда, ты не сможешь! – крикнул ей кто-то.
Рядом кричала, рыдая, женщина.
Несколько горящих стропил обрушились с грохотом, в небо взметнулись искры и столб дыма.
Дом горел, пламя уже перекидывалось на соседние строения, жадно пожирая их. На улицу высыпало полгорода, но все никак не могли найти воду.
Дом горел.
Пламя ревело, не подпуская никого на расстояние пяти ярдов.
Пламя лизало воздух, высовываясь в рушившиеся окна.
Пламя поедало деревянные балки, стены и перекрытия, обнажая черный остов дома.
Горячий, жирный от сажи воздух душил маленькую девочку, не успевшую выбежать из дома и испуганно убежавшую от огня.
Сейчас она плакала, выглядывая в горящие окна третьего этажа, и протягивала руки.
– Прыгай, прыгай! – кричали ей люди.
Девочка была слишком мала, и прыгать боялась.
Люди ждали.
Каждый боялся входить.
Она метнулась из толпы к дому. Вокруг ее тела было обмотано мокрое покрывало, закрывавшее лицо.
Быстро преодолев пять ярдов до дома, она ловко запрыгнула в одно из окон, которое тут же обрушилось, как только Лэа скрылась из виду.
В доме пахло гарью и сажей, глаза ел дым. Слева от нее обрушился потолок, покрывало задымилось.
Вперед. Вперед.
Лестница была средоточием огня. Пламя охватило ее со всех сторон, но все же это был единственный способ подняться наверх, и Лэа решила рискнуть.
Первые несколько ступеней были еще крепкими, следующие пять не представляли собой устойчивого зрелища. Наверху слышался плач. Снаружи доносились крики женщины. Все это подстегивало Лэа, не давая медлить. Собравшись и сгруппировавшись, Лэа резко распрямилась и, подобно пружине, полетела вперед. Этому прыжку, как и всему остальному, ее обучили в Логе Анджа. Лестница обрушилась. Наверху дыма и огня было еще больше. Половицы угрожающе прогибались под ногами. Лэа шла, затаив дыхание. Она слышала лишь треск огня и досок. Плач стих. Медленно, она приблизилась к окну, ожидая увидеть там лишь маленькое обгоревшее тельце.
Девочка была там.
Розовощекая, черноволосая, лет пяти от роду, она размазывала по лицу слезы.
Огонь уже принялся за ее одежду, но девочка была целохонька, хоть и в состоянии шока. Лэа сдернула с себя мокрое покрывало и обернула им девочку, одежда которой задымилась от прикосновения к мокрому покрывалу. Лэа подхватила ее на руки и метнулась к лестнице. Один неосторожный шаг – и пол с ревом осел, разбрызгивая искры и капли огня. Провал был слишком большим, чтобы она преодолела его с ношей, перебросить же девочку она не могла – та была без сознания. Лэа начала бояться, что опоздала и малышка задохнулась от дыма. Дым ел ей глаза и забивал нос, разглядеть что-либо не было никакой возможности. Она метнулась назад, к окнам, рассчитывая выпрыгнуть. Шанс приземлится целой был невелик, но все же…
Но ход к окнам она найти не могла: серая едкая пелена заволокла все равномерным слоем. Под ногу Лэа подвернулась осевшая половица и та с грохотом упала, задев что-то на своем пути. Этим что-то оказался шкаф, дверки его распахнулись с тяжелым стоном, и на Лэа вывалилась целая куча тлеющей одежды. Быстро, не раздумывая, она связала из более-менее уцелевших вещей веревку и обвязала ее вокруг пояса девочки.
Дым судорогой свел легкие. Лэа закашлялась, выплевывая гарь и сажу, попавшие в рот.
Быстро вернувшись к лестнице, она стала вспоминать свой маршрут, чтобы выйти к окнам.
Внизу снова закричала женщина. Именно ее крик помог Лэа найти путь к спасению. Она перегнулась через горящий проем и спустила веревку вниз, после чего прыгнула сама, но в последний момент окно рухнуло, и профессиональный четко выверенный прыжок превратился в падение. Она сильно ударилась о брусчатку спиной и от боли потеряла сознание.
Очнулась она уже ближе к вечеру. В комнате горел мягкий оранжевый свет, все предметы отбрасывали громадные черные тени. Спина не болела, но, к своему ужасу, она вдруг поняла, что не может пошевелиться. Отбросив все лишние мысли, она попыталась пошевелить пальцем ноги.
Не вышло.
Из всех своих органов, она могла шевелить лишь головой и частично пальцами руки.
Над ней склонилась какая-то женщина. Лэа смутно припомнила, что именно она кричала. Значит, ее приютили родители спасенной девочки.
Во рту было очень сухо и горько. Накатил приступ головной боли.
Лэа закрыла глаза, погружаясь в мягкие объятия забытья.
– Нет, Киана. – Лэа крепко сжала ее теплую мягкую ладонь. – После всего, что вы для меня сделали…
Так они и сидели, негромко переговариваясь и обмениваясь воспоминаниями, пока в дом, пыхтя и отдуваясь, не ввалился Гурт.
– Лэа! В город заявились двое: восточная эльфка и воин с синими глазами. Они ищут тебя. Представились как Райт рент Крайген и Акфилэ… Акфилэ… – Гурт сморщился. – Ну не запоминаю я эти мудреные эльфьи имена! Тебе они о чем-нибудь говорят?
Лэа слегка отвела взгляд. Сердце подсказывало ей сказать правду, разум предлагал солгать.
– Нет. Они для меня ничего не значат, – сказала она.
Это была правда, но только отчасти: она всеми силами старалась выкинуть из головы свою мимолетную слабость, но обида, нанесенная Райтом, была слишком свежей.
Гурт скользнул по лицу Лэа проницательным взглядом, но промолчал. Вместо этого он стащил сапоги, делясь последними новостями.
– В город прибыла делегация аурумских стрелков на соревнования, говорят, среди них будут даже Рикша и Эльда Светлая. Еще приехал какой-то странного вида полуэльф, якобы привезший диковинных зверушек для ярмарки. На самом деле он пытался незаконно провезти в город драконьи яйца. К этому делу пришлось подключить ирханта, и полуэльфа заключили под стражу до суда и вынесения приговора. Ходят слухи, что он уже не раз таким образом провозил контрабанду. Чертовы эльфы опять вмешаются, не дадут судить этого по совести! Они неистово кидаются на защиту любого, в ком есть хоть капля крови эльфьего народа. Конечно, без нас эльфам давно грозило бы вымирание. Хотя, если честно признаться, та эльфка, что явилась сегодня за тобой, была чересчур похожа на эльфку. Таких чистокровных я еще не встречал.
– Она знатного рода. Из Кан Д’Иара, – пояснила Лэа и тут же прикусила язычок.
– Ты же их не знаешь, – насмешливо сказал Гурт.
Лэа залилась легким румянцем, но стойко выдержала взгляд Гурта.
– Так уж и быть. С недавних пор я путешествую не одна, вчера мы сильно повздорили, я собрала вещи и покинула лагерь.
Она глядела на Гурта с вызовом, ожидая осуждения. Но тот лишь вздохнул, покачал головой и похлопал ее по спине.
– Годы идут, а ты не меняешься, Лэа. Все та же.
– Такова моя натура. – Она слегка улыбнулась. – Но Согаден меняет меня совершенно. Скоро ли ярмарка?
– Завтра вечером, – машинально ответил Гурт, уставший давать этот ответ сотням и тысячам зевак. – Нам всем нужно будет хорошенько отдохнуть перед ярмаркой. Визами, наша столица, отправила какой-то сюрприз нам…
Этот день был ни с чем не сравним. Он плавно перетек в ни с чем не сравнимую ночь. Она лежала на настоящей кровати, укрытая тонкой простыней. Окно было распахнуто. На чернильно-синем небе горели холодные кристаллы звезд. Окна выходили на север, поэтому она видела загадочно поблескивавшую Нить Ариадны. Такими темно-синими бывали и глаза Райта, когда он был сильно не в духе.
Райт…
Почему она вдруг его вспомнила?
Настроение испортилось.
Он ее предал. Она слишком поддалась его влиянию, слишком доверилась. Она впустила его в свою душу дальше, чем кого бы то ни было.
И все равно, несмотря на то, что она пыталась его ненавидеть, перед глазами снова и снова возникало его смеющееся смуглое лицо. Лэа в сердцах ударила подушку.
Что бы это случилось с ней? С Лэа ун Лайт, прошедшей школу Логи Анджа, проведшей два года в гномьих подземельях, исколесившей весь мир!..
Она видела все: и войны, и перемирия, и смерть, и жизнь, и ненависть, и любовь…
Она участвовала в гномьих войнах, присутствовала на заключениях перемирий. Она убивала, она дарила жизнь врагам.
Она ненавидела.
Но она не любила…
И вот сейчас, лежа в темноте среди подушек и глядя в распахнутое окно на свинец неба, Лэа не могла поверить, что это случилось. Она не могла поверить в то, что влюбилась.
Она не могла – впервые в жизни! – проанализировать свои чувства и выбросить их из головы. Мысли снова и снова возвращались к нему.
К Райту.
Все попытки думать о мести, о человеке в Волчьей маске были тщетными. Мысли текли очень плавно, и не задерживаясь. Хотелось рассмеяться неизвестно чему, петь, танцевать, отбросив все лишнее. Как лесные дриады.
Она улыбалась, совсем не зная о том, что сейчас последняя ночь Иджиная, ночь языческой любви…
Когда-то давно, семь лет назад, молоденькая девушка, на долю которой выпали тяготы, что не каждый взрослый преодолеет, высадилась к каменному подножью Логи Анджа. Остров не был к ней дружелюбен.
Ей пришлось много раз доказывать свое право учится здесь воинскому мастерству. Лога Анджа не признавала расовых и половых предрассудков, но учится здесь мог не каждый – многие не выдерживали.
Ей пришлось учить все заново, в том числе и календарь. Жившая ранее по лунному, здесь она учила эльфий, включавший в себя 365 дней, разделенных на 12 месяцев.
Отсчет начинался с середины зимы, с месяца Яэтэнура, означающего у эльфов Цитадель Холода.
За ним следовал Форнал, месяц ветров и изменчивости.
В первый день Мээла люди праздновали окончание холодов, жгли костры, изгоняя зиму, и приносили дары солнцу.
В месяц Ахлы начинался крестьянский севооборот. Кончались запасы, припасенные на зиму, и наступала пора посевов и полевых работ. В этот месяц особенно усердно возносились молитвы и дары богиням урожая – Сэтне и Полеке.
Мальтэн – это месяц того времени, когда Элатея тонет в цветах и растительности, стремящейся к солнцу. Мальтэн – это месяц плодородия и любви.
В Иджинае есть ночь, которую боги назначили под языческую любовь. Последний день Иджиная – это день без предрассудков, день, когда все друг перед другом равны, когда королевская дочь может снизойти до простого нищего и быть с ним, потому что эта ночь принадлежит любви.
В ту ночь, когда ушла Лэа, Райт спал плохо. Ему снилась Кариби, захлебывающаяся кровью, Лэа, идущая по полю с мертвыми цветами. Глаза ее горели, как черные звезды, бледная кожа с тонким изгибом шрама сияла неестественным светом. «Как ты мог? – говорила она ему. – Я доверилась тебе. Ты был первым человеком, кому я доверилась, уйдя из гномьего города. Ты был для меня больше чем другом, ты был…»
Голос ее сорвался, глаза закрылись, она начала медленно таять в воздухе, шепча одно только слово. Райт пытался поймать ее, удержать, но его руки проходили сквозь Лэа, будто она была тенью, бесплотным духом, мерцающим так близко и так далеко.
Райт проснулся резко, встал. На языке и уме вертелось одно только слово. Райт понимал, что она бы никогда не призналась в этом даже себе. В Элатеи сны не считают дурацкими фантазиями перепивших людей. Сны всегда кто-то посылает, вольно или невольно. Он был уверен, что в этот раз она послала ему сон, возможно, сознательно, а возможно, просто думая о нем. Во сне, в ее пламенной речи проскользнуло слово: Согаден.
– Акфилэ? – Райт растолкал спящую эльфку. – Я знаю, где она.
Глава X: Неожиданная встреча
– Ты должна надеть его! – упрямо повторяла Рут.
Гурт и Киана уже давно махнули на нее рукой, но Рут продолжала стоять на своем.
В руках у нее была легкая льняная рубашка, ворот, рукава и подол которой были красочно расшиты цветными нитками. Киана, Рут и Гурт уже переоделись к ярмарке, но Лэа делать этого не желала.
– Нет! Я не буду это надевать.
Рут насупилась. Передернула своими худенькими плечиками.
– Почему?
– Не хочу.
– Но это ярмарка.
– Да хоть бал. Я сказала: нет.
Лэа схватила свой меч и перекинула перевязь с ножнами через голову. Единственным человеком, который смог уговорить ее сменить костюм, был Хьял.
– Идем, – бросила Лэа, быстро сбежав вниз по ступенькам.
Вечерело. Было немного прохладно. Воздух освещался разноцветными огоньками фонариков сделанных в виде цветов и наполнялся ароматом роз, в изобилии выращиваемых в Согадене. Дышалось легко и свободно. По мере приближения к главной площади, на которой должна была проходить ярмарка, усиливалась громкость цветного многоголосья.
Лэа шагала легко и свободно, меч слегка раскачивался при ходьбе, закрепленный на спине.
Она распустила волосы, и те заструились по спине сине-черными змеями, закрывая ее оружие от любопытных глаз.
Райт устало потер глаза. Найти Лэа не представлялось возможным. Согаден – не Агниэт. Он гораздо больше. Если она здесь, то затерялась среди сотен тысяч людей. Город тянулся с севера на юг вдоль границы Аурума и нейтральных земель на тридцать тысяч футов.
По меркам Элатеи Согаден был огромен.
Единственной надеждой была ярмарка. Стражник у ворот сказал, что в городе сегодня празднество, поэтому пошлина на въезд в город повышена.
Немного поворчав, Райт добавил несколько лишних монет и вместе с Акфилэ въехал в погружающийся в сумерки город.
Несмотря на то, что время было еще раннее, площадь была переполнена и весела до невообразимости. Здесь были все: фокусники, торговцы, лоточники, цветочницы, животные, трубадуры, клоуны, акробаты, глотатели огня, танцовщицы, воины и многие другие.
Друида с шелковой седой бородой окружили молодые люди, бросающие завистливые взгляды на дриаду с огненными волосами, которую он привез с собой. Дриада была полунагая и абсолютно невозмутимая. Несколько стражников рядом втолковывали старцу, что появление на ярмарке с существами, похожими на людей, да еще и обнаженными, запрещено. В ответ на это друид упрямо качал головой и заявлял, что его дриада одета.
«Ага, – хмыкнула про себя Лэа. – Если считать одеждой набедренную повязку и длинные волосы…»
Она пошла дальше.
При виде спектакля о драконе и благородном рыцаре болезненно сжалось сердце, и она поспешила дальше.
Немного смягчившись, она купила Рут посыпанный сахаром пряник.
– …может только он!!! – уловила она краем уха. – Этому фокусу он учился в Логе Анджа на протяжении десяти лет!..
Лэа обернулась. Что за чушь? Да, конечно, она прошла школу Логи Анджа за три года, поставила своеобразный рекорд, но десять лет…
Она протолкнулась к помосту, возле которого надрывал голос здоровенный бородатый детина, позванивавший объемистым мешочком.
Бросив на помост быстрый взгляд, она сразу же поняла, в чем дело. Там было длинное, тусклое блестящее лезвие, в остроте которого не приходилось сомневаться.
Бородатый детина бросил перышко, и оно, не задерживаясь, легко упало по обе стороны лезвия, разделившись на две части.
Любой выпускник Логи мог пробежать по такому лезвию за считанные секунды туда и обратно поступью ки-ар, и нет в этом ничего фантастического и необычного. Больше ее интересовало то, кто же решил выступить?
Немного поодаль от детины спиной к Лэа стоял высокий бронзовокожий мужчина в обтягивающем трико с гривой огненно-рыжих волос. Что-то в его осанке показалось Лэа знакомым, и ей захотелось, чтобы он повернулся к ней лицом.
– Лейс! – крикнул детина. – На помост!
У Лэа перехватило дыхание.
Лейс…
Парень вспрыгнул на помост и обвел своими ореховыми глазами всех присутствующих.
Замер на краю лезвия, раскинул руки и, танцуя, легко побежал вперед. Затем круто развернулся, играя мускулатурой, заложил руки назад и медленно, на цыпочках – шаг вперед и два назад – пошел обратно. Когда он добрался до середины лезвия, то выгнулся назад мостиком, и, бородатый детина завязал ему глаза плотной черной лентой.