- Может, ей надоест? – неуверенно спросила Корди, крутя первый попавшийся хвост на пальце.
- Харибды обычно-то не очень упорны, - нехотя признался голем, - Если видят, что добыча не лезет в пасть, ищут себе другую.
- А эта – особенная?
Дядюшка Крунч вздохнул. Точнее, его воздушный фильтр просто втянул в себя новую порцию воздуха, но прозвучало ужасно похоже на усталый человеческий вздох.
- Нет, рыбеха, это не харибда особенная. Это мы особенные.
Она сперва не поняла. А потом сдавленно ойкнула.
- Это из-за нашего магического поля, да? Из-за «Воблы»?
Абордажные големы не умеют пожимать плечами, но Дядюшка Крунч исхитрился изобразить что-то похожее.
- Мне-то откуда знать? Марево всегда жаждет поглотить и высосать любую магию, в чем бы та ни была заключена. Надо думать, наша «Вобла» для нее – как изысканный деликатес. Хотел бы я только знать, как это отродье нас почуяло, на такой-то высоте…
Корди сняла шляпу, замерев перед големом с непокрытой головой. Все ее хвосты мелко-мелко задрожали.
- Ты это чего, рыбеха?
- Прости меня, Дядюшка Крунч, - выдавила она, - Наверно, я действительно худшая ведьма во всем воздушном океане…
- Ты-то чего? – нахмурился голем, - Не ты же выманила эту чертову тварь из бездны?
Руки Корди упали вдоль тела.
- Выходит, что я… Зелье, Дядюшка Крунч. Мое акулье зелье. Его остатки смыло за борт штормом. Если они долетели до Марева…
Дядюшка Крунч хлопнул себя по лбу, да так, что по капитанскому мостику пошел звон.
- Ах ты дьявол! Все верно. Должно быть, ты отправила харибде самую вкусную посылку в ее жизни. Полсотни галлонов акульего зелья! Теперь понятно, отчего она увязалась за нами! Можешь гордиться, Корди, твоя стряпня пришлась ей по вкусу!
Корди почувствовала, как на глазах выступают едкие колючие слезы. Она сердито вытерла их жестким рукавом плаща, но легче не стало. Напротив, стало стократ тяжелее. Она не просто сломала секстант капитана и уничтожила все карты. Она не просто вывела из строя корабельного гомункула и наводнила баркентину акулами. Она еще и вывела на их след крожадное, рожденное в Мареве, чудовище. Недурной послужной список для четырнадцатилетней ведьмы, мисс Кордерия Тоунс…
- А харибда-то, выходит, не круглая дура, - проворчал Дядюшка Крунч, - Знает, чего хочет. Видно, решила, что раз с «Воблы» сыплются такие подарки, не худо бы ее перекусить пополам и посмотреть, что в середке. И это уже паршиво. Наша новая знакомая, судя по всему, настырна, как акула, а значит, добра не жди.
- Значит, харибды похожи на акул? – спросила Корди, пытаясь украдкой стряхнуть с ресниц слезы.
Голем почесал в затылке рукой.
- Они не на что не похожи, - пробормотал он, - В этом природа их хозяйки, Марева. Она словно наш Тренч, подчас сходит с ума, чтоб соорудить что-то совершенно бессмысленное и нелепое, при этом орудуя всем тем, что оказалось в ее чертогах. Рыбы, остатки старых кораблей, острова, всякий мусор… Марево – большая мастерица по части извращения того, что создано другими. Прежде «Вобле» везло, мы никогда не сталкивались с харибдами так близко. А теперь сама видишь…
- Ты видел харибд раньше, да?
- Доводилось. Я видел спрута, который сросся с утонувшим много лет назад дирижаблем. То еще зрелище было… На моих глазах он набросился на небольшую иберийскую эскадру под Рейна-Кристиной и, прежде чем его успели отогнать из нарезных пушек, раздавил в своих объятьях два фрегата. Но тот, по крайней мере, был неспешным малым, а это настоящая торпеда… Причем торпеда, которая сама наводится на цель. Ладно, ступай обратно в койку, мне надо приниматься за работу. Если Роза Ветров нас не забыла, может, и вырвемся как-нибудь…
Дядюшка Крунч протянул было лапу к лопате, но обнаружил, что ведьма уже держит ее обеими руками.
- Теперь моя очередь наполнять топки.
Он уставился на нее с высоты своего роста. И хоть механические линзы Дядюшки Крунча были невыразительны и пусты, Корди ощутила внутреннюю дрожь – словно в недрах ее замерзшего и уставшего тела заработала своя машина, понемногу наполняя ее силой.
- Посмотри на свои руки, Корди. На сколько тебя хватит?
- Я справлюсь, - она шмыгнула носом, с трудом удерживая лопату на весу, - Я больше не веду себя, как девчонка. Я не просто рыбешка. Я ведьма, понял?
- Ведьминское ли дело – махать лопатой?
Вопрос был задан небрежно, но заставил Корди тяжело задуматься. Ей уже встречались такие вопросы прежде, в гулких аудиториях Академии, на вид простые, но оглушающие изнутри, точно взрыв ядра. Но долго она не думала – к ее облегчению оказалось, что ответ ей уже известен. Прижав лопату локтем к животу, Корди поспешно связала несколько хвостов воедино, чтоб не лезли в глаза.
- Ведьминское дело – служить своему капитану, своему кораблю и своему экипажу. Если для этого нужно взять лопату, то я не боюсь.
Дядюшка Крунч почему-то очень долго смотрел на нее, не говоря ни слова. Корди тоже молчала, впившись в лопату так, словно это было единственное весло у потерпевшего кораблекрушение. Впервые за все время, за все два года, голем сдался первым.
- Люди…- Дядюшка Крунч сокрушенно покачал головой, - Сколько живу, никак не могу привыкнуть к тому, как быстро вы взрослеете… Не накидывай больше зелья, чем положено и следи за патрубками… ведьма.
* * *
Она знала, что работа кочегаров нелегка, но даже не догадывалась, что настолько. Уже через полчаса она готова была бросить лопату прямиком в распахнутый зев топки и, проклиная свою самоуверенность, броситься вон из машинного отсека. То, что поначалу казалось пусть и выматывающей, но работой, оказалось самой настоящей пыткой, причем рассчитанной отнюдь не на четырнадцатилетнюю девчонку.
От прикосновения горячего жесткого древка ладони почти тотчас покрылись волдырями. Корди нашла брошенные кем-то грубые кожаные рукавицы, но к тому времени ее пальцы уже опухли так, словно каждый из них по очереди ужалила медуза-крестовик. И это, кажется, было наименьшее из всех бед.
Если на верхней палубе дули пронизывающие ветра, то в машинном отделении стояла невероятно душная жара. Иногда Корди вовсе казалось, что воздуха здесь нет, сгорел весь без остатка в котле, оставив только парящую копоть и жуткий смрад сгоревшего зелья. Из-за этого она время от времени задыхалась, приходилось упирать лопату в палубу и несколько минут стоять, содрогаясь от рвущегося изнутри кашля. Не меньше досаждала и боль в спине. Позвоночник превратился в скрежещущий ржавый вал, который начинал крошится, стоило ей только взяться за работу.
Но если она и останавливалась, то ненадолго. Втыкая лопату в гору зелья, она представляла себя гарпунером, мечущим заточенную острогу в акулий бок. Раз! Еще раз! Еще! Удары делались все слабее, под конец зелья на лопате оставалось хорошо если с горсточку, но топка «Воблы» никогда не пустела. Когда руки уже не могли удерживать лопату, Корди опускалась на колени и черпала зелье горстями – лишь бы прокормить ревущую и стучащую поршнями вечно голодную машину.
Но сложнее, чем к жару, грохоту и боли, оказалось привыкнуть к сполохам магической энергии. Гудящее в топке пламя высвобождало спрятанные в зелье чары, превращая их в тепловое излучение. Простенькая задачка для первого курса – рассчитать спектральную плотность энергетического излучения в идущем полным ходом барке при топке объемом двадцать кубических футов и пяти унциях зелья слабой концентрации… Только столкнувшись с ней на практике, Корди поняла, что на самом деле означали погрешности, которые она прежде, не задумываясь, выкидывала из уравнений.
Как хорошо бы ни было приготовлено зелье и как чисты бы ни были его компоненты, все заключенные чары не могли перейти в энергию, часть их неизбежно рассеивалась в окружающее прострнаство в виде крошечных магических протурберанцев, прошивая материю словно острая картечь. И добро еще, когда те просто растворялись в воздухе, не меняя сути и моллекулярной структуры окружающих предметов. Спустя полчаса работы вокруг Корди уже вились летающие пуговицы, отрастившие себе крохотные плавнички, напевающие песенку свечные огарки, рыбы с лицами, похожими на ее собственное, и прочая мелкая нечисть. Время от времени зола вдруг начинала выстраиваться в воздухе загадочными астрологическими символами, гнусавые голоса болтали прямо в уши всякий вздор, и даже лопата принималась самостоятельно ерзать в ее руках.
Корди не знала, сколько времени она провела в чаду машинного отсека. Даже будь при ней часы, они наверняка бы свихнулись от плотности магического излучения на квадратный дюйм. Раскаленный пот пропитал все тело насквозь, отчего все ее хвосты превратились в свисающих вниз угрей, а сердце так отчаянно тарабанило изнутри, словно собиралось выскочить вон.
В какой-то момент она поняла, что больше не сможет швырнуть в топку ни единой горсточки – руки сами собой повисали вдоль тела, даже рыбий хвостик не поднять. Только тогда она, пошатываясь, выбралась на верхнюю палубу. Ветер, прежде казавшийся ей холодным и неприятным, теперь принес долгожданное облегчение. Она жадно глотала его, словно мороженое, до тех пор, пока даже в животе не заболело. Как ни странно, этот воздух придал ей сил. Достаточно, чтоб она вновь стала ощущать собственное тело. К ее удивлению, первым чувством, вернувшимся обратно после одуряющей смены, был голод. До смерти хотелось есть. Она могла бы использовать энергию чар, чтоб превратить какой-нибудь обломок мачты в пирог с почками или канапе с паштетом, но подобное напряжение, пожалуй, выпило бы ее без остатка.
Возможно, на камбузе осталось что-то съестное, вяло подумала она. Если на него еще не наткнулся Мистер Хнумр, возможно, его хватит одной очень-очень уставшей ведьме… Приблизившись к камбузу, она услышала шипение разогревающейся спиртовки и звон посуды. Предательская слабость охватила все тело. На миг показалось, что стоит ей распахнуть дверь, как все окажется по-прежнему. Во главе стола будет сидеть на разрубленном стуле Ринни, поодаль от нее будет восседать Габерон, как всегда жизнерадостный и, как всегда, благоухающий как испорченная селедка, где-то в углу примостится вечно серьезный Тренч, старательно прячущий улыбку, а из-под стола будет доносится довольное чавканье вомбата…
Повинуясь минутной слабости, Корди осторожно приоткрыла дверь. На камбузе и в самом деле кипела работа. Шму, надевшая поверх черной хламиды фартук, что-то готовила, причем устрашающих размеров ножи беззвучно мелькали в ее руках, а столовые приборы порхали в воздухе, чудом не задевая низкий потолок. Корди улыбнулась. Улыбка получилась уставшей и бледной, но со вкусом мятной карамели. Шму обыкновенно редко показывалась на камбузе, слишком уж смущали ее другие члены команды, а уж взять в руки кухонную утварь… И вот на тебе. Мало того, судя по запаху, в сковородке уже готовился обед… Или ужин? Корди как-то забыла взглянуть на часы за всеми заботами.
- Привет, Шму, - пробормотала она, падая на ближайший стул, - Ты…
Закончить она не успела. Слабо вскрикнув от ужаса, Шму метнулась в сторону, врезалась в кухонный шкаф, выронила из рук сковородку, расколола перечницу, обрушила на себя полочку со специями, попыталась вскочить, ударилась головой о посудный шкаф, уронила еще три тарелки и, больше по инерции, рухнула в ларь с мукой.
Корди вздохнула. На борту капитанесса или нет, а раз и навсегда заведенные порядки неукоснительно соблюдаются – в этом было что-то обнадеживающее. Она вытащила из-под завала почти лишившуюся чувств Шму, чей припорошенный мукой балахон почти сравнялся в цвете с лицом. Пришлось поднести к ее носу склянку с уксусом, после чего ассассин слабо застонала и неуверенно открыла глаза.
- П-п-ппривет, - выдавила она, - Х-хочешь к-к-кушать?..
- Больше чем кит ранней весной, - Корди протянула было руку к салфетке, но вдруг замерла, - Совсем забыла, как там наша погоня? Харибда все еще позади?
Шму утвердительно кивнула, все еще лязгая зубами.
- Дядюшка Крунч пытался укрыться в облаках… Но она все равно нас чует…
- Палтусовы панталоны! – Корди в отчаяньи хлопнула по столу ладонью, - Неужели запах зелья до сих пор не выветрился? Даже после того душа, что мы приняли? Или ее в самом деле притягивает магия?
- Н-не знаю… - Шму пронзительно чихнула, обдав Корди облаком муки, - Ох.
- А где сам Дядюшка Крунч?
- З-за штурвалом. Ты кушать хочешь? Я п-приготовила обб-б-бед…
Взглянув на плоды ее трудов, Корди подавила вздох разочарования. Обед, приготовленный руками профессионального убийцы, был обильным и свежим, но не совсем отвечал ее традиционным представлениям о съестном. Видимо, Шму, впервые в жизни оказавшись на камбузе и не имея ни малейшего опыта в приготовлении пищи, руководствовалась больше интуицией, чем поваренной книгой. А интуиция Сестры Пустоты едва ли была надежным подспорьем в любом деле, не связанном с убийством себе подобных.
Ломти буженины оказались щедро политы земляничным вареньем, в чае плавал душистый перец, а копченая камбала оказалась сваренной вкрутую. На десерт ее ждал фаршированный гвоздикой сыр, посыпанные сахарной пудрой крэкеры и, как вершина кулинарного искусства Шму, шоколадный пирог с рыбьими головами.
- Выглядит вкусно, - протянула Корди, надеясь, что голос ее выражает хоть толику энтузиазма, - Но, кажется, я еще недостаточно проголодалась. Пожалуй, перекушу шоколадной рыбешкой по дороге… Я на мостик!
Прежде чем Шму успела возразить, Корди выскочила из камбуза и загрохотала башмаками по трапу. Мистер Хнумр поспешно затрусил за ней, сердито сопя – он терпеть не мог передвигаться сам.
Все-таки каждый человек должен заниматься тем, что ему положено, подумала Корди на ходу. Всякий раз, когда ты берешься за дело, для которого не предназначен, получается всякая чепуха. Убийца должен убивать людей, а не орудовать на камбузе. Капитан должен управлять кораблем. Гомункул должен прокладывать курс и управлять парусами. Ну а ведьма должна заниматься своими ведьминскими делами. Если это, конечно, ведьма, не ходячее недоразуменее, обладающее способностью портить все, к чему прикоснется…
Едва Корди распахнула дверь на верхнюю палубу, ей в лицо ударил порыв холодного воздуха, от которого моментально онемел нос. Судя по всему, за то время, что она махала лопатой, «Вобла» прилично поднялась и теперь летела на высоте не меньше чем в десять тысяч футов. Пришлось накинуть на себя плащ и нахлобучить поглубже шляпу. Шарф не понадобился - взгромоздившийся на плечи вомбат неплохо защищал шею от холода.
Дядюшка Крунч стоял на капитанском мостике, не выпуская штурвала из лап. Если у Корди едва не выскакивали суставы при попытке повернуть тяжелый кусок дерева, голем делал это без всякого напряжения, так легко, словно вертел легонькое колесо прялки. Покорная его движениям, «Вобла» крутила носом, нарезая острые галсы – манера полета вовсе не свойственная тяжелым немолодым баркентинам.
- Устала? – Дядюшка Крунч мог казаться неуклюжим старым механизмом, но обладал способностью видеть все, что происходит на борту «Воблы», даже за его спиной, - Передохни, рыбеха, довольно махать лопатой. Моя очередь.
- Где… она?
- Девятнадцать румбов. Идет параллельным курсом, чертовка.
Корди с замиранием сердца взяла в руки подзорную трубу. Поначалу она ничего не заметила, «Вобла» шла сквозь рассыпчатые белые облака, которых всегда много на высоте, и периодически зарывалась в них целиком. При мысли о том, что из любого облака может вынырнуть оскалившаяся гигантская харибда, обрушив на палубу удар страшных зубов, Корди чувствовала желание спрятаться на камбузе вместе со Шму. Но она была ведьмой, если это еще что-то значило.
Потом она заметила харибду. Та шла в нескольких милях от корабля, немногим ниже и левее. Шла уверенно и целеустремленно, легко прокладывая курс сквозь облака и держа баркентину в поле зрения.
«Я могла бы превратить ее в огромный кусок торта, - подумала Корди, чувствуя, как холод заползает под плащ и протино трется о спину, - Могла бы, если б была ведьмой хотя бы на одну четвертушку…»
- Хитрая тварь, - буркнул Дядюшка Крунч, не поворачиваясь в ее сторону, - Следит за нами, как старая мурена. Нарочно отпускает подальше, но всегда идет следом. А течения воздуха чувствует лучше, чем самый хороший лоцман. Сейчас она идет в струе Харматтана. Хороший, выносливый ветер… Было бы нам чем его поймать, помчались бы вперед как красноперка…