Чувства зря твои растормошила –
Нет ведь смысла мне в твоём прощеньи:
Хочешь ты, чтоб я пекла-варила
Да стирала в полном заточеньи.
Кстати, Шардоне в рот плохо льётся.
Ты купи Кагор – привычней всё же,
Да и крепче, с наслажденьем пьётся…
Не скупись, ведь ширь души дороже.
…Как с тобой мы славно посидели!
Да, вопрос семейный не решили –
Зато знатно пили, вкусно ели…
Ну, а распри с временем осилим.
Через месячишко, может годик
О прощеньи нашу речь продолжим.
Купишь мне с икоркой бутербродик,
За Кагором встречу подытожим…
Елена Егорова
Дзержинский, Московская обл.
Из цикла «Очаровательное Болдино»
Болдино. Осень 1830 года
Свежий запах яблок в Болдине
Дедовский овеял парк.
Дымка светлая, как пар,
Вьётся над тропою, пройденной
Столько раз порой осеннею
Пушкиным туда – сюда.
Под златой кленовой сению
Он глядит на гладь пруда.
Отраженье там зеркальное –
Словно очи Натали,
Изумрудные, печальные,
Что влекут его вдали.
Легкоструйно обрамление
Веток бронзовых берёз –
Будто на балу кружение
Локонов её волос…
Бабье лето шаль набросило
Пёструю на свод дубов.
Вдохновительницей – осенью
Освящаются любовь
И разлука, Богом данная.
Единенье двух стихий
Дарит Пушкину приданое –
Прозу, сказки и стихи.
Антоновские яблоки
С замираньем сердца солнца ждали мы.
Первый лучик ярко заалел
Над степными болдинскими далями.
Сад встряхнулся и повеселел.
Рассвело. Тепло почти по-летнему,
Только позолота на листах.
Разгулялись яркие отметины
Света на дорожках и прудах.
Облака купают косы белые
В неоглядном лоне синевы.
Яблоки антоновские спелые
Падают в объятия травы.
Выберу большие, желтобокие,
Кисловатой мякоти вкушу,
Напитаюсь солнечными соками
И по саду тихо поброжу.
Пошепчусь я с клёнами, берёзами,
Душу без утайки обнажу.
Не стихами, так хотя бы прозою
О своей любви им расскажу.
Листьев невесомые кораблики
Плыть пущу по быстрому ручью.
Вновь отведать болдинские яблоки
Сяду на дерновую скамью:
Наливные, аппетитно хрусткие –
Средоточье вдохновенных сил.
И по вкусу, и по духу русские –
Вот за что их Пушкин так любил!
Заснеженное Болдино
Болдинская осень отпылала,
Золото легло на зелень трав.
Вьюга лебединым покрывалом
Застелила землю, сень дубрав,
Перелески, сад, дорожки парка, –
Всюду снежная искрится цветь.
Небо – бело-сине, солнце – ярко,
От пейзажей взгляда не отвесть.
Наш поэт любил такую свежесть –
Русский холод, щёчки ярче роз,
Вдохновительную белоснежность
И прогулки в солнечный мороз.
Торжество оттенков белых красок –
Продолженье сказки золотой.
Может, потому здесь столько сказок
Пушкину даровано судьбой.
Нам снежинки лёгкие в круженье
Словно шепчут новый дивный сказ.
Мы идём тропою вдохновенья,
Пушкиным проложенной для нас.
Болдинская сирень
Любуясь Болдином в цвету,
С благоуханием сирени
Впитайте эту красоту
И зарядитесь вдохновеньем.
Клубы лиловые кустов
Повсюду. Аромат волшебный
Пусть юный возродит восторг,
Наполнит радостью целебной.
В лощине белая сирень.
Как всплески нежные метели,
Играет в гроздьях светотень.
И соловьи заводят трели.
Запечатлейте птичью песнь
И шум листвы. Хотя без спору
Весною Пушкин не был здесь,
Но он родился в эту пору.
Быть может, именно о нём
Журчат ручья живые струи,
Лилово-розовым огнём
Сирень в его честь салютует!
Роща лучинник
Сегодня здесь шумят правнучки
Тех юных пушкинских берёз,
Чьи жизни наш поэт сберёг,
Крестьянам лёгкую дав взбучку:
Стволы-лучинки понапрасну
Мол, не рубите – ни к чему.
Доныне рощица прекрасна –
Природный памятник ему.
Особенно в начале лета,
Испив водицы ключевой,
Под молодой её листвой
Люблю бродить тропою светлой,
Послушать птичек, у опушки
Присев тихонько на пенёк.
Кукуют мерно здесь кукушки,
Поют щегол, и королёк,
И соловей. Мне жаль, что Пушкин
Их слышать осенью не мог.
Пять стройных молодых берёзок
Украсили заветный луг –
Как в хороводе, встали в круг.
Повсюду бабочек, стрекозок
Порхает много над цветками,
Растущими в траве густой.
И хочется за мотыльками
Беспечно полетать самой,
Да не имеет крыльев тело,
Крылата разве лишь душа…
А роща чудо хороша
И осенью, не облетела
Пока листва. Деньком погожим
Берёзки золотом горят,
Как будто сонм лучинок Божьих,
Молитву тихую творят.
По той молитве вдохновенье
Господь поэтам щедро шлёт
Под сенью их и подаёт
На творчество благословенье.
Пусть с Пушкиным по силе слова
Сравниться не дано всем нам,
Сюда приходим снова, снова –
Здесь пушкинской глубинки храм.
Сосны во Львовке
1
Четыре высятся сосны
Во Львовке – пушкинском именье.
Величественны и стройны,
Они при ветра дуновенье,
Наверное, шумят о том,
Что их шестнадцать раньше было,
Что окружали барский дом
Со всех сторон. Не пощадило
Лихое время их подруг,
Грозе подобное, промчалось,
Проредило их дружный круг,
Одна квадрига лишь осталась.
В честь четверых детей поэта
Сын старший сосны посадил
По просьбе матери в те лета,
Когда владельцем Львовки был.
И парк разбит, и дом построен
Здесь по веленью Натали.
А рядом церковь с колокольней
Спустя полвека возвели,
Чуть дальше – школу приходскую
У живописного пруда,
Чтоб грамоту и речь родную
Крестьянским детям преподать…
2
Теперь здесь болдинский музей,
И на экскурсии ребятам
Дают урок. По анфиладам
Старинных липовых аллей
И мимо сосен в барский дом
Ведут шумливою гурьбою
На встречу к пушкинским героям,
Живущим в веке золотом
Литературы славной русской…
Мне нравится по листьям хрустким
В осеннем парке не спеша
Бродить, когда он тих и светел,
То белку встретить, то ежа,
То пса дворового приветить.
Весною здесь, как на балах,
Всё сочно, празднично и ярко.
Струятся тени на стволах
И ландышевый запах в парке.
Зимой то холодно и голо,
Усадьба хмурится, грустит.
То иней бахромой весёлой
Берёзы, липы оживит,
И вётлы, и кусты акаций
На радость болдинцам, гостям…
Здесь будто смена декораций
К любимым с детства повестям.
3
А сосны вечно зелены,
Как ветви пушкинского древа.
Прильну щекой к стволу сосны,
Послушаю времён напевы.
Прозрачна занавесь веков,
В мир Пушкина отверста дверца.
Мы все его потомки сердцем –
Живут в нас гены его слов.
Леонид Зенин
Егорьевск
Край Мещёрский
(песня)
Край Мещерский, край чудесный,
Живёшь ты многие века
И Егорьевск – град прелестный,
Звонят в нём колокола
Строил град глава Бардыгин,
И Хлудов имя создавал,
Герой Чкалов, сын Великий
Известность миру всему дал.
О Егорьевске напишут,
Славит он Мещерский край,
Глас Пожарского мы слышим:
«Живи с Москвой и процветай.
Людмила Иванова
Москва
Твоё величие…
Нам – быть с тобой,
Нам – славословить
Твоё величие в веках!
Твоё величие в веках:
Прошедших, бурных, незабвенных,
В твоих просторах и лугах,
В сердцах Российских – откровенных,
В снегах метельных, в во́лнах пенных
Твоих морей и в сыновьях,
Сложивших головы смиренно
За Русь Святую, в матерях
И жёнах их, благословенных.
Твоё величие в трудах,
Делах, традициях старинных,
В богатырях твоих былинных,
В степных ветрах, в дорогах длинных,
В весенних песнях соловьиных
И в полустанках на путях,
В заботах, детях, стариках
Двужильных, жизнью утомлённых,
В летящих клином журавлях
Под кров дубрав твоих зелёных.
Мне ярче Брюсова в стихах
Не петь цветам твоим долинным!
Являя нам Эдемов сад,
Цветут ковром необозримым
На землях Матушки-России
Цветы и травы полевые,
И наполняет соком винным
Живое всё их аромат.
Твоё величие в веках –
Грядущих, славных и нетленных,
В цветенье жизни обновлённой,
В духовной силе и военной,
В учителях самозабвенных,
И в осознании Вселенной
Твоих владений суверенных,
И в бесконечно сокровенных
Народных песнях и стихах.
Час короткий тишины
Апрелем, в солнечный денёк
Весны пришёл желанный срок.
На огневой передовой
Вдруг редкий выдался покой –
Его послал солдатам Бог!
И в тёплый вечер без войны,
По объявленью тишины
Любовь «явилась» на порог,
Стучась в сырые блиндажи.
А всё вокруг дышало адом,
И то, что раньше было садом,
Лежало в пепле и в пыли –
Здесь вишни больше не цвели.
По блиндажам тяжёлым смрадом
Дымы́ могильные ползли.
Но двум влюблённым, как награда,
Была дарована отрада –
Им показалось: где-то рядом
В саду запели соловьи.
Такой восторг щемяще-сладкий
Весны и жажда наготы –
Желанный мир, двоим понятный,
«Сразил» сердца, как выстрел краткий,
Любовью жаркой без оглядки
На смерть и ужасы войны.
Покровом для заветной встречи
Стал обгоревший сена стог,
Где чудом выживший кузнечик
Заполз на кирзовый сапог
И сел, «задумчив», словно йог,
Двадцатым веком изувечен.
Раскинув скрученную скатку,
Солдат сухим и жадным ртом
Всё целовал свою солдатку,
Волос волнительную прядку,
Глаза и губы, а потом…
Потом средь взорванного мира
Их повенчала на крови
Война и щедро подарила
Им страсть – попутчицу любви.
И страсти яростная сила
То до небес их возносила,
То опускала до земли,
Любви безумие дарила
И жизни каждому просила:
«Не погибай! Живи! Живи!»
Был час короткий тишины.
Под жёлтым бархатом луны
В любви два сердца «растворялись»,
Им звёзды нежно улыбались –
Был час на фронте без войны!
А завтра – бой и вой снарядов,
Планеты дрожь и залпы градом,
И боль, и кровь, как в страшном сне,
Ковром осколки по земле…
Любовь и смерть «гуляли» рядом –
Жизнь на войне, как на войне.