В зависимости от того, сколько любви ты отдашь, столько и получишь. Если не дашь любви, не получишь любви. Видишь, мать постоянно отдает свою любовь детям, но и постоянно берет от детей, и ее любовь постоянно растет. Но когда мы требуем любви от других только для себя, хотим только получать от других и, делая какое-нибудь добро, думаем о воздаянии, тогда у нас не дорогая, а дешевая любовь. Тогда мы становимся чужими Богу и не получаем любви ни от Бога, ни от других людей.
Те, у кого мирская любовь, спорят друг с другом, кому ухватить для себя побольше любви. Но те, у кого духовная, дорогая любовь, спорят друг с другом, кто отдаст другому больше любви. Они любят, не думая о том, любят их другие или не любят, и даже не требуют, чтобы другие их любили. Хотят постоянно отдавать свое и себя и не требуют от других, чтобы они отдавали им свое и себя. Таких людей любят все, но больше всего Бог, с Которым они одного рода.
Любовь без воздаяния! Не надо оказывать благодеяния с тем, чтобы получить блага. Надо взращивать благородную, дорогую любовь, такую, какой любит Бог, а не дешевую мирскую любовь, которая исполнена всех человеческих немощей.
– Геронда, мне трудно отдавать свою любовь туда, где ее не оценят.
– У тебя нет настоящей любви, поэтому тебе и трудно. Того, у кого настоящая любовь, не волнует, оценят его любовь или нет. Жертву, которую он совершает ради ближнего по чистой любви, он даже не помнит.
– Как мне научиться забывать добро, которое я делаю?
– Брось его в море… Так и забудешь. Но и зло, которое тебе делают, тоже нужно забывать. Так ты, сама того не замечая, соберешь себе духовное богатство.
Удалять свое «я» из нашей любви
– Геронда, каков эталон любви?
– Да любите друг друга: якоже возлюбих вы (Ин. 13, 34). Этим Христос говорит, что мы должны всегда жертвовать собой ради других, как Он принес Себя в жертву за нас.
– Может в жертве присутствовать корысть?
– Да, может. Помню, (я тогда был еще мирянином) один из жителей Коницы после пасхальной службы говорил каждому встречному-поперечному: «Пойду в монастырь на горе, к Божией Матери, зажгу лампадки». Но по тому, как он это говорил, было видно, что в человеке сидит гордость и корысть… Пошел он ночью в монастырь зажигать лампадки, два часа дороги туда, два часа обратно. А дорога – жуть! И церковь заброшенная, все валяется, где уж найти фитильки и поплавки для лампад! Так что оказалось, что весь его труд был напрасным. А ведь, наверное, если бы кто-то ему сказал после службы: «Зажги лампадку, как придешь домой», – может быть, он бы и не зажег! Если бы он на самом деле захотел принести жертву Богу, то должен был бы пойти в монастырь зажигать лампадки просто, без шума.
– Значит, человек способен жертвовать собой и по гордости?
– Может, как не может? Он может пожертвовать даже, как говорит апостол Павел, своей жизнью, а любви не иметь (см.: 1 Кор. 13, 3).
– Такая жертва имеет ценность?
– Не помнишь, что перед тем говорит апостол Павел? Любве же не имам, ничтоже есмь(1 Кор. 13, 2). Жертва, чтобы она была по Богу, должна быть свободна от человеческого: корысти, гордости и т. д. Когда человек смиренно жертвует собой, тогда это означает, что у него есть любовь, тогда он преклоняет к себе Бога. Когда я говорю о любви, говорю о настоящей, подлинной любви, в которой есть благородство. Ведь человек может быть уверенным в своем помысле и думать, что имеет любовь, потому что все раздает, и, однако, не иметь любви, потому что в его любви есть его «я», то есть его любовь направлена на достижение его личного интереса.
Чтобы наша любовь была подлинной, мы должны ее очистить, удалить свое «я» из нашей любви. И когда все удаляют свое «я» из своей любви, тогда каждый в другом и все объединены одной любовью Христовой. А во Христе разрешаются все проблемы, потому что любовь Христова ликвидирует все проблемы.
Материнская любовь ко всем
– Геронда, как человек может принять весь мир в свое сердце?
– Как может обнять весь мир, когда у него короткие руки?.. Чтобы человеку поместить весь мир в свое сердце, он должен расширить свое сердце.
– Как это сделать, геронда?
– Любовью. Но и этого недостаточно. Нужна материнская любовь. Мать любит своих детей больше себя самой. Если человек приобретет такую любовь, то он станет любить не только тех, кто его любит, но и тех, кто ему вредит, потому что будет всегда для других находить смягчающие обстоятельства и обвинять во всем себя. Даже если его обворуют, он будет чувствовать угрызения совести, когда вора поймают и посадят в тюрьму. «Из-за меня человек попал в тюрьму, – будет говорить он. Если бы я нашел способ дать ему деньги, в которых он нуждался, то он бы сейчас не был в темнице».
Материнская любовь все покрывает и все угашает. Если ребенок что-то повредит, что-то сломает или сделает что-то плохое, мать его сразу прощает, потому что он ее чадо. Так, если ты любишь своего ближнего материнской любовью, то оправдываешь все его слабости, и не видишь его прегрешений, а если и видишь, то сразу прощаешь. Тогда твое сердце переполняется любовью, потому что ты делаешься подражателем Христа, Который всех нас терпит.
– Геронда, я ко всему подхожу как-то узко. Может, у меня нет сердца?
– Это у тебя нет сердца? Да знаешь, какое у тебя сердце? Но ты допускаешь, чтобы его душила твоя узколобость, а потом мучаешься. У кого широкое сердце, тот все может понести, а тот, у кого узкое сердце, малодушный, из-за одного замечания, одного неприятного события впадает в уныние, не может его понести.
– Почему?
– Потому что настолько хватает его аккумуляторной батареи.
– Что мне сделать, чтобы увеличить мощность моей батареи?
– Оправдывай несобранность и недостатки других. Ко всему относись духовно, с верой и доверием к Богу. Думай о том, что ты в руках Божиих, и если что-то происходит не так, как ты хочешь и желаешь, принимай это с благодарностью.
– И мое сердце расширится?
– Чтобы твое сердце стало шире, нужно что-то из него убрать: избавиться от себялюбия. Если плющ себялюбия и узости мысли, которая тебя душит, засохнет, то твое духовное древо станет развиваться свободно. Желаю, чтобы твое сердце в скором времени освободилось совершенно, разрослось и расширилось. Аминь.
Я сейчас, знаете, что ощущаю? Ощущаю такую материнскую любовь, такую мягкость и нежность, каких у меня не было раньше1. Во мне умещается весь мир. Я хочу объять всех людей, хочу им помочь. Потому что любовь не может оставаться спрятанной в сердце. Как у матери, которая потеряла ребенка, молоко льется из груди, так и любовь ищет выхода.
Сердце не стареет никогда
– Геронда, авва Памво говорит: «Если имеешь сердце, можешь спастись». Что он имеет в виду, говоря: «если имеешь сердце»?
– Многое можно иметь в виду. Во-первых, «если имеешь сердце» может значить «если любишь Бога». Во-вторых, «если имеешь сердце» может значить «если имеешь восприимчивость и не являешься бесчувственным». В-третьих, «если имеешь сердце» может значить «если ты добр». В-четвертых, «если имеешь сердце» может означать «если у тебя есть терпимость». В-пятых, «если имеешь сердце» может означать «если у тебя есть мужество». Когда мы говорим «сердце», то имеем в виду не кусок плоти, а расположение к жертвенности, благородную любовь.
Великое дело сила сердца! Сердце словно аккумуляторная батарея, которая постоянно подзаряжается. Оно не устает и не стареет, его сила не исчерпывается никогда. Но над сердцем надо работать. Ведь и у меня есть сердце, и у тебя есть сердце, но какой в нем прок, если мы над ним не работаем? Если человек не работает над своим сердцем, он может быть великаном и при этом совсем не иметь дерзновения. А другой, маленький и тщедушный, делая все с сердцем, никогда не устает. Вот и здесь есть одна слабая сестра, но, так как она в каждое дело вкладывает сердце, не чувствует усталости. Смотрит не на то, как бы увильнуть от работы, а как бы помочь другому. Каждое дело она делает с любовью, потому что болеет за него, а не потому, что ждет, чтобы другие ее заметили и похвалили. У нее нет самолюбия, человекоугодия, она живет так, чтобы ее не было видно, потому и получает Божественную Благодать и принимает помощь от Бога.
Если человек по природе немощен или уже состарился, и его тело не может выносить большой нагрузки, если он научился работать над сердцем, тогда его сердце понуждает тело к работе. Он словно старый автомобиль со спущенными колесами, с поломанными осями, но с крепким мотором – толкаешь такой автомобиль, он и бежит. А другой человек и молод, и силен, но если он не работает над своим сердцем, то похож на новую машину со слабым мотором, которая не может двигаться вперед. Любое, даже самое легкое дело, ему кажется невыполнимым. Иногда случается, что какой-нибудь старчик забывает у меня в келье зонтик или сумку, и я прошу кого-нибудь из молодых: «Давай-ка, орел, сбегай, догони старчика». Стоит мне только это сказать, «орел» тяжело вздыхает: «Отче, а он сам не вернется?» «Ну что ты, давай, сделай доброе дело», – прошу я снова. Он опять вздыхает. Да он от одного слова «сбегай» уже устал, куда уж там бежать!
Если человек не работает над сердцем, то он даже не как животное, он становится как статуя, памятник. Сердце его ни к чему не пригодно.
Совместная работа ума и сердца
– Геронда, иногда я умом понимаю, что нужно возлюбить другого, но любви внутри не чувствую.
– Потихоньку из ума перейдет и в сердце, и почувствуешь любовь. Чтобы возлюбить другого человека необходимо, чтобы работало сердце тоже, одного ума недостаточно. Максимально, что может сделать ум, это привести тебя в состояние, когда ты сможешь сказать: «Я должна потерпеть этого человека» или «я должна держать себя в руках, чтобы не сказать или не сделать ему чего-то плохого» и т. д. Это значит, что ты другого не любишь. Смотришь на него, как на чужого, не видишь в нем брата, чтобы переживать о нем и чтобы сердце трепетало.
– Если между умом и сердцем существует дистанция, я могу логическим рассуждением сделать так, чтобы сердце последовало за умом?
– И какое расстояние между сердцем и умом? Почему должно быть расстояние?
– Потому что хотя умом я мыслю правильно, но сердце не может за ним последовать, потому что оно в плену страстей.
– Диагноз верный, но этого недостаточно, нужно позаботиться о лечении. Всю духовную работу делает ум вместе с сердцем. Ум – передатчик, а сердце – приемник. Как человек настроит передатчик, на такой частоте работает и приемник. Если ум работает по-мирски, то посылает сердцу мирские сообщения. Если работает духовно, то сердце умиляется и духовно болезнует. Как ты можешь, например, объедаться, если знаешь, что в другом месте люди умирают от голода или что бедуины едят верблюжий навоз2?
– Геронда, я заметила, что люблю не сердцем, а умом. Как заставить сердце работать?
– Разве ты не знаешь? Сейчас врачи, чтобы заставить сердце работать, разрезают грудную клетку и вставляют внутрь… батарейку. И мы должны сделать так, чтобы ум резал сердце, завел его и заставил работать.
– Как это?
– Я думаю, что это происходит тремя способами. Либо человек чувствует благодарность за благодеяния Божии, так что изнемогает и прославляет Бога. Либо он ощущает тяжесть своих грехов и с болью просит у Бога прощения. Либо он ставит себя на место человека, находящегося в трудном положении и сострадает ему самым естественным образом.
– Геронда, я веду себя непосредственно, так, как чувствую. Это хорошо?
– Смотри, когда в сердце есть чистая и всецелая любовь к Богу, тогда каждое самопроизвольное движение сердца чисто. Но когда в сердце нет чистой любви, тогда нужно непосредственность ограничивать, потому что тогда это самопроизвольное движение сердца исполнено мирских токсинов.
– Что мне сделать, чтобы ограничить свою непосредственность?
– Ты разве не водила машину? В машине есть тормоза? Ну, скажи мне теперь, человек… без тормозов, что нужно сделать?
– Нужно поставить в сердце тормоза.
– Да, ум должен тормозить сердце, потому что если сердце идет впереди ума, то работает вхолостую. Тебе Бог дал много ума и большое сердце, но ты не пользуешься умом с тем, чтобы тормозить сердце, и потому оно у тебя работает вхолостую. Прежде чем что-то сделать – подумай и так работай над сердцем, которое тебе дал Бог, просто и с любочестием.
«От лишения…»3
– Геронда, апостол Павел говорит: Доброхотна бо дателя любит Бог (2 Кор. 9, 7). Я принуждаю себя, когда нужно что-то дать или сделать какое-нибудь доброе дело.
– Мы дети Божии, и наш долг делать добро, потому что Бог весь есть любовь. Помнишь вдову, которая приняла у себя пророка Илию(см.: 3 Цар. 17, 1–24)? Она была язычницей, но какую имела любовь! Когда пророк пришел и попросил у нее хлеба, она сказала: «У нас есть немного масла и муки, это мы съедим с моими детьми и умрем». Не сказала ему: «У нас ничего нет». И когда пророк, чтобы испытать ее произволение, сказал ей сделать хлеб сначала для него, а потом для себя и детей, то бедняга сразу согласилась. Если бы в ней не было любви, у нее стали бы рождаться разные помыслы. «Мало ему, – думала бы она, – что я ему сказала, что у нас мало масла и муки, он еще хочет, чтобы я сначала испекла хлеб для него!» Проявилось ее расположение, чтобы нам был добрый пример. Мы читаем Священное Писание, столько всего в нем находим, а на деле как применяем его?
Помню, как на Синае дети бедуинов4, которые не знали, что такое Евангелие, когда я им давал что-нибудь, делили это между собой, даже если я им давал совсем чуть-чуть. Всем доставалось понемногу. А если последнему не хватало, то каждый уделял ему от своей части.
Все это пусть будет для вас примером. Рассматривайте себя, чтобы понять, где находитесь. Если человек так подвизается, то извлекает для себя пользу не только из примера святых и подвижников, но из жизни всех людей. Думает: «А во мне есть это хорошее качество? Как я приду на Суд?»
Ценно то, что мы уделяем другому от своей скудости, идет ли речь о духовной помощи или о материальной.
Допустим, у меня есть три подушки. Если я отдам другому ту подушку, которой не пользуюсь, то в этом нет ничего ценного. Но, если я отдам ему ту подушку, на которой сплю сам, вот тогда это ценно, потому что здесь присутствует жертва. Поэтому Христос и сказал о вдове: Вдовица сия убогая множае всех верже (Лк. 21, 3).
Брось свои старые счеты в огонь любви
– Мне нелегко прощать других, геронда.
– Ты не хочешь, чтобы Христос тебя простил?
– Хочу, геронда. Как же не хочу?
– Тогда, почему ты сама не прощаешь других? Подумай хорошенько, ведь этим ты сильно печалишь Христа. Он простил тебе долг в десять тысяч талантов, а ты не хочешь простить другому сто динариев (см.: Мф. 18, 23–35). Говори в своем помысле так: «Как возможно, что Христос, Который не имеет греха, постоянно меня терпит, а еще терпит и прощает миллиарды других людей, а я не прощаю одну единственную сестру?»
Однажды ко мне в келью пришел юноша, который поссорился с человеком и, хотя тот просил у него прощения, его не прощал. Однажды он мне говорит: «Помолись, геронда, чтобы Бог меня простил». «Я буду молиться, – отвечаю я, – чтобы Бог тебя не простил». Он опять меня просит: «Я хочу, геронда, чтобы Бог меня простил». «Если ты, дорогой, не простишь других, – сказал я ему, – тогда как же Бог тебя простит?»
Правосудие Божие – это любовь и долготерпение. Оно не имеет ничего общего с человеческой справедливостью. Эту Божественную справедливость нам и нужно стяжать. Однажды в келью отца Тихона пришел один мирянин, чтобы обворовать его. После того как он достаточно помучил старца – душил его веревкой, – понял, что у того нет денег, и собрался уходить. Когда он уходил, отец Тихон сказал ему: «Бог простит, чадо мое». Потом этот бандит пошел грабить келью другого старца, но там его поймала полиция. Он сам признался, что ходил грабить и келью отца Тихона. Полицейский послал жандарма, чтобы он привел отца Тихона на допрос, но тот не хотел идти. «Я, чадо мое, – говорил старец жандарму, – простил вора от всего сердца». Но жандарм не обращал никакого внимания на его слова. «Давай, отец, пошли быстрее, – говорил он. Что мне до твоих “прости” да “благослови”». В конце концов, когда уже старец стал плакать как маленький ребенок, начальник полиции его пожалел и отпустил. Когда старец вспоминал этот случай, он никак не мог понять: «Чадо мое, – говорил он, – у этих мирских свой устав, нет у них ни “благослови”, ни “Бог простит”»!