Молитва - Гамзатов Расул Гамзатович


Расул Гамзатов

Слышна мольба:

«Меня и остальных

Спаси, судьба, от помыслов дурных.

Возвысь мой дух, в надежде не покинь

И ниспошли мне мужество!

Аминь!

Да будет весть отрадна для меня,

А честь дороже злата и коня.

И все как есть испей, не половинь,

Отзывчива душа моя!

Аминь!

Да сбудется все доброе, что мне

Минувшей ночью виделось во сне,

Но станет явь пусть горькой, как полынь,

Коль поступлюсь я истиной!

Аминь!

Да обернется святостью мой грех,

И впредь да буду утверждать при всех,

Что нет для поклонения богинь

Достойнее возлюбленной.

Аминь!

Будь к миру милосердною, судьба,

И солнцем лишь его касайся лба,

И память укрепи в нем. И отринь

Войну от человечества.

Аминь!

* * *

Пусть там, где в ущельях клубятся туманы,

Нас юные девы и старые раны

Собой украшают.

Аминь!

Безмолвно беседуют с небом вершины,

Где в пору страды и сражений мужчины

Пусть не оплошают.

Аминь!

С годами становятся взрослыми дети —

И пусть, хоть пребудут столетье на свете,

Все ж молоды будут. Аминь!

Пусть день, когда друг не вошел в наши двери,

Уходит, отмеченный знаком потери

В селении всяком.

Аминь!

И пусть у того разлетятся ворота,

Кто гостя без должного встретил почета.

Вам вспомнился кто-то?

Аминь!

* * *

О господи, пускай лишится чина

Тот муж, что не почтил простолюдина

И рядовым окажется.

Аминь!

Пусть проведен глупцом однажды будет,

Кто о себе как о премудром судит.

И посмеемся мы над ним.

Аминь!

* * *

Когда начнет сам таять, как свеча,

Кто сыну приобрел диплом врача,

О господи,

пускай, как ни перечит

Больной отец,

его наследник лечит.

И хворому, там, где звучит латынь,

Ты помогать не торопись.

Аминь!

* * *

Пускай того не чтят родные дети,

Кто теще не отказывал в привете,

А мать родную забывал.

Аминь!

Пусть безымянным к отчему порогу

Вернется тот, кто, выходя в дорогу,

На кличку имя променял.

Аминь!

Любовницей,

в летах он или молод,

Пусть будет голым выдворен на холод,

Кто с нею изменял жене.

Аминь!

* * *

Пускай ишак лягнет в уста того,

Кто клеветал на друга своего.

Всяк клеветник скотина есть.

Аминь!

Кто на словах был храбр, о небеса,

Сбежит пусть от залаявшего пса,

И весть о том всех обойдет.

Аминь!

* * *

Покаюсь, если чьих-то слез

Я стал виной.

Аминь!

А кто обиду мне нанес,

Пусть кается!

Аминь!

Да будет в жизни счастлив тот,

Кто сердцу мил.

Аминь!

И счастлив тот, кто в свой черед

Нас полюбил.

Аминь!

Цадинское кладбище

Цадинское кладбище… В саванах белых,

Соседи, лежите вы, скрытые тьмой

Вернулся домой я из дальних пределов,

Вы близко, но вам не вернуться домой.

В ауле осталось друзей маловато,

В ауле моем поредела родня…

Племянница – девочка старшего брата,

Сегодня и ты не встречала меня.

Что стало с тобой – беззаботной, веселой?

Года над тобою текут как вода.

Вчера твои сверстницы кончили школу,

А ты пятиклассницей будешь всегда.

И мне показалось нелепым и странным,

Что в этом краю, где вокруг никого,

Зурна моего земляка Бияслана

Послышалась вдруг у могилы его.

И бубен дружка его Абусамата

Послышался вновь, как в далекие дни,

И мне показалось опять, как когда-то,

На свадьбе соседа гуляют они.

Нет… Здесь обитатели не из шумливых,

Кого ни зови, не ответят на зов…

Цадинское кладбище – край молчаливых,

Последняя сакля моих земляков.

Растешь ты, свои расширяешь границы,

Теснее надгробьям твоим что ни год.

Я знаю, в пределах твоих поселиться

Мне тоже когда-нибудь время придет.

Сходиться, куда б ни вели нас дороги,

В конечном итоге нам здесь суждено.

Но здесь из цадинцев не вижу я многих,

Хоть знаю, что нет их на свете давно.

Солдат молодых и седых ветеранов

Не дома настигла кромешная тьма.

Где ты похоронен, Исхак Биясланов.

Где ты, мой товарищ, Гаджи-Магома?

Где вы, дорогие погибшие братья?

Я знаю, не встретиться нам никогда.

Но ваших могил не могу отыскать я

На кладбище в нашем ауле Цада.

На поле далеком сердца вам пробило,

На поле далеком вам руки свело…

Цадинское кладбище, как ты могилы,

Могилы свои далеко занесло!

И нынче в краях, и холодных, и жарких,

Где солнце печет и метели метут,

С любовью к могилам твоим не аварки

Приносят цветы и на землю кладут.

«Жизнь прожита. Былого не вернуть…»

Перевод В. Коркина

Жизнь прожита. Былого не вернуть.
А все ж вглядеться в то былое
Нам Бог велит.
О Патимат, наш путь
Предсказан был единою судьбою.
Казниться лицемерно хуже лжи.
Списать грехи на юность – грех умножить.
Пускай прилюдно каются ханжи.
Не пощажу себя наедине с тобой, о Боже!
Как я устал… Какой в душе разброд!
Мой смех вчерашний обернулся плачем.
Вокруг глаза взыскующих сирот…
Зачем свой взор от взора их я прячу?
Не думал, что за все расплата ждет:
За суету, за глупые раздоры?
Сам виноват.
Как тяжек жизни гнет…
Как высоки и благородны горы!

Пленительных женщин и храбрых мужчин

Перевод Я. Козловского

Наверное, поздно близ белых вершин
Явился я в мир, чьи распахнуты шири:
Пленительных женщин и храбрых мужчин
Уже не пришлось мне застать в этом мире.
Я рано, наверно, над бездной годин
Под желтой луною седлал иноходца,
Пленительных женщин и храбрых мужчин
Увидеть не мне, а другим доведется.
А может, мой предок – вожатый дружин
Завидует мне, что, далекий раздору,
Пленительных женщин и храбрых мужчин
Я больше встречаю, чем он в свою пору.
И, может, грядущего времени сын
Тому позавидует, что под луною
Знавал я немало друживших со мною
Пленительных женщин и храбрых мужчин.

Старые горцы

Перевод Я. Козловского

Они в горах живут высоко,
С времен пророка ли, бог весть,
И выше всех вершин Востока
Считают собственную честь.
И никому не сбить их с толка,
Такая зоркость им дана,
Что на любого глянут только —
И уж видна его цена.
И перед боем горцам старым
От века ясно наперед,
Кто выстоит, подобно скалам,
Кто на колени упадет.
И ложь почувствуют тотчас же,
Из чьих бы уст она ни шла,
Какой бы хитрой, и тончайшей,
И золоченой ни была.
В горах старик седоголовый,
Что ходит в шубе круглый год,
Так подковать умеет слово,
Что в мир пословица войдет.
О, горцы старые!
Не раз им
Еще народ воздаст хвалу.
Служил советчиком их разум
И полководцу и послу.
Порою всадник не из местных
Вдали коня пришпорит чуть,
А старикам уже известно,
Зачем в аул он держит путь.
Какой обременен задачей,
Легка она иль нелегка,
Посватать девушку ли скачет
Или наведать кунака.
Был Камалил Башир из Чоха
Ребенком маленьким,
когда
Старик предрек:
«Он кончит плохо,
И многих горцев ждет беда.
Их дочерей и женщин скоро
Красавец этот уведет.
Спасая горцев от позора,
Родной отец его убьет…»
Когда над верхнею губою
У Шамиля белел пушок
И босоногою гурьбою
Шамиль командовать лишь мог,
Сказал о нем еще в ту пору
Старик гимринский как-то раз:
«Дымиться он заставит порох,
И будет гром на весь Кавказ!»
Старик, услышавший в ауле
Стихи Махмуда в первый раз,
Сказал:
«Он примет смерть от пули
Из-за красивых женских глаз…»
Душой робея, жду смущенно,
Что скажут на мои стихи
Не критики в статьях ученых,
А в горских саклях старики.
Они горды не от гордыни,
И знаю: им секрет открыт,
О чем в обуглившейся сини
Звезда с звездою говорит.
Они горды не от гордыни.
Путь уступая их коню,
Я в гору еду ли, с горы ли,
Пред ними голову клоню.

Мой Дагестан

Перевод Н. Гребнева

Когда я, объездивший множество стран,
Усталый, с дороги домой воротился,
Склонясь надо мною, спросил Дагестан:
«Не край ли далекий тебе полюбился?»
На гору взошел я и с той высоты,
Всей грудью вздохнув, Дагестану ответил:
«Немало краев повидал я, но ты
По-прежнему самый любимый на свете.
Я, может, в любви тебе редко клянусь,
Не ново любить, но и клясться не ново,
Я молча люблю, потому что боюсь:
Поблекнет стократ повторенное слово.
И если тебе всякий сын этих мест,
Крича, как глашатай, в любви будет клясться,
То каменным скалам твоим надоест
И слушать, и эхом вдали отзываться.
Когда утопал ты в слезах и крови,
Твои сыновья, говорившие мало,
Шли на смерть, и клятвой в сыновней любви
Звучала жестокая песня кинжала.
И после, когда затихали бои,
Тебе, Дагестан мой, в любви настоящей
Клялись молчаливые дети твои
Стучащей киркой и косою звенящей.
Веками учил ты и всех и меня
Трудиться и жить не шумливо, но смело,
Учил ты, что слово дороже коня,
А горцы коней не седлают без дела.
И все же, вернувшись к тебе из чужих,
Далеких столиц, и болтливых и лживых,
Мне трудно молчать, слыша голос твоих
Поющих потоков и гор горделивых».
Дальше