Я невесело усмехнулся.
– Будущее? А какое у нас будущее? Вы понимаете, с какого-то момента, как только численность рода снижается ниже определенной величины, он начинает угасать. И сколько бы детей ни рождалось – все равно дело плохо. Вспомните Красную книгу – скольким видам удалось из нее выйти? А ведь им человек помогал. А нам – кто поможет?
Судья какое-то время думал, а мы молча ждали. Волна шлепала о борт.
– Мрачно, – наконец сказал Анатолий Иванович, – не ведется у вас политработа на заводе. Плохо это.
* * *
– Ты один из тех, кто часто бывает за пределами республики и многое видит. Скажи, хоть в каком-то месте, которое ты посещал, есть справедливость?
– Это зависит от того, что считать под этим словом.
– Не юродствуй. Ты прекрасно меня понял, справедливость одинакова. Что для меня, что для тебя, что для него. Вот только когда речь заходит о собственном брюхе и кармане, мы делаем вид, что не понимаем, о чем речь.
– Постойте… Анатолий Иванович… вы что, хотите… коммунизма нового?
Бывший судья покачал головой.
– Волосы уж седые, а слова все дурные. Коммунизма я не хочу, да и вряд ли он возможен. Коммунисты сильно ошибались в сущности человеческой натуры, – и только когда проверили теорию практикой – поняли. Да поздно было. Нет, разверсток я не хочу. Но я считаю, что, если человеку дать ради чего жить, – он преодолеет любое «как». Ты видел, сколько рабов, людьми как скотом торгуют! Нас и так мало осталось! Рабы, засилье бандитов кругом.
– И что вы предлагаете?
* * *
– Идти в поход, освобождать рабов?
– А почему нет?
– Да потому, что сил у нас не хватит.
– Саш, – сказал Дима, – не получится по-другому. Мы их или они нас. Или они нам свои порядки навяжут – или мы им. Не отсидимся.
Откуда это в нас. Чудом, чудом, можно сказать, выжили – и нет, надо спасать мир.
Или это я какой-то ненормальный?
– Постойте, – вдруг понял я, – уже обсуждали что-то конкретное? По Новгороду, еще по чему-то?
Молчание было красноречивее любых слов. Обсуждали. Что было дальше – догадаться несложно. Как и в почти любом подобном заговоре – кто-то слил.
– Еще вопрос. Беспалов, глава администрации Камбарки, в курсе был? Он с вами?
– А что? – осторожно спросил Дмитрий.
– А то, что у него дочь пропала!
Повисло молчание. Каждый мог додумать сам. Господи… ну куда нас несет? Хотя если выбирать между ментами и этими… я выберу этих.
Хотя и те и другие – идиоты.
– Что делать будем? – спросил Дмитрий.
Интересный вопрос.
– Для начала, может, разберемся, кто следит за нами с берега? – ответил я.
* * *
– Не оборачивайтесь. Вон там, у мыса я видел проблеск…
Следили скорее всего за судьей. Мы слишком мелкая сошка, чтобы за нами следить.
Наш джип прошел в обратном направлении плотину, но за плотиной – вместо того чтобы идти на Воткинск – Димыч резко повернул руль вправо. Машину затрясло на проселочной дороге…
– В багажнике, – проговорил Димыч, не отрываясь от дороги.
Я прямо на ходу полез в багажник. Трясет, конечно, изрядно, так можно и шею свернуть. Ого…
Вжикнула молния. Помимо «калаша» – в багажнике была «Сабатти 300», охотничья.
– На хрена ты дрянь такую возишь?
– Сам ты дрянь. На Кавказе спецы с такой только ходили.
– Бред.
– Отвечаю. Не будешь же ты с «ТРГ» или AW по горам сайгачить. А эта – и дешевая, и точная, и легкая, самое главное. На шестьсот метров траектория почти прямая, а дальше и не надо.
– Уговорил, забирай.
– Вот жук…
– А ты думал.
Место это я знал. Это пансионат, я тут был один раз до Катастрофы. Камские дали называется…
– Стой.
Но Димыч уже сам остановил машину – не надо на территорию въезжать, еще непонятно, что там…
У меня при себе револьвер и «ПБ», я взял себе автомат, так как с винтовкой я не знаком совсем, а автомат – он автомат и есть. Димыч идет первым. Его автомат – «АКС-74У», ментовский, без обвеса, без всего, только магазины изолентой обмотаны.
Приклад откинуть, переводчик на ОД – понеслась!
Ломиться можно по дороге, а можно обойти. Мы обошли.
Там основное здание – теремком, дальше – домики. А за домиками – очень крутая тропка вниз, прямо к воде. А так как я тут был не один – то от этой тропки у меня остались самые приятные воспоминания…
Лагерь был пуст. Совсем. А вот за теремком был припаркован джип, китайский. «Тигго», небольшой, китайская копия «РАВ-4».
Димыч занял позицию на прикрытие. Я приблизился… машина заперта, но стоит тут недавно. Недолго думая я достал нож и порезал покрышки справа, и спереди, и сзади. Пусть теперь уехать попробует…
Некошеная трава, сгнившие домики. Вот тут мы в футбол играли…
Не думать. Не думать ни о чем, что было раньше, три года назад. Иначе крыша съедет.
Не думать.
Вот и спуск к морю, за тем домиком.
Только спуститься нам не дали… едва я выглянул – снизу долбанули из чего-то нарезного, пуля прошла совсем рядом.
С…а!
– Дай!
Там был еще один спуск, я помнил. Но дикий. Ошибешься – метров двадцать кувыркаться будешь…
И если тут мертвяки есть…
Ага, вот. Заросло все, но вот…
Осторожненько…
Там дерево росло, на самом обрыве. К нему я и прислонился. Левой рукой за ствол, поверх цевье винтовки.
Ага… вон по берегу убегает…
Бах!
Легкая винтовка – жестко отдала в плечо, но результат был таким, как Димон и обещал – как копьем, попал с первого выстрела. Убегавший – споткнулся и упал всем телом вперед…
Слева – несколько выстрелов и короткая автоматная очередь.
– ФСБ! Сдавайся!
Еще выстрелы. Из «СКС» садит.
Все это я думал, обматывая вокруг пояса паракорд. Спускаться буду. Вот оборвется сейчас паракорд или дерево сломается, полетит моя тушка вниз – и кто расскажет вам о том, что дальше было, а?
Обожгло руки, спуск превратился почти в неконтролируемый, но я все же спускался, а не падал. Там, у самой кромки воды, узенькая полоска, можно пройти.
Винтовку я оставил там, наверху – не нужна она. Выхватил из кобуры «ПБ», ладони обожгло болью, как за раскаленное схватился, – плевать. Сбросил с предохранителя, начал продвигаться вперед…
Увидел стрелка. В горке, лысый, остервенелое лицо. «СКС», как и думал.
– Замри!
Он на секунду замер, а потом стал разворачиваться, вскидывая карабин. Выбора у меня не было…
Первому, который убегал, я попал в позвоночник. Хотел в ногу, да хрен там. Он уже успел умереть и возродился, когда мы подошли, он застонал, но не как человек, которому больно, как нежить, протягивая к нам руки.
Хлопнул «ПБ», и проблемы не стало…
Понятное дело, документов не было ни у одного из них.
«СКС». Непростой, с длинным магазом, на пятнадцать патронов и ЭОТЕКом, еще «ТТ», у того что убегал – мы нашли «Глок-17», которого у простого человека не могло быть, по определению. Блокнот, в нем записи, китайская труба для наблюдения за звездами, два фотика, один из них дорогой – я плохо разбираюсь, но объектив внушает. Что-то серьезное, дорогое, такое не покупают, «чтобы было», чтобы отпуск заснять.
Нашли и ключи от джипа. А самое главное – осмотрели их самих… и эти люди не выглядели, как те, кто живет на дикой территории, не моется неделями, зарастает грязью и щетиной, и все такое. Эти люди выглядели как люди до Катастрофы… побритые, совершающие все необходимые гигиенические процедуры, имеющие возможность воспользоваться услугами врача. У одного их них был свежий шрам – от аппендицита, сейчас это проблема, люди едят что попало…
Трупы мы обобрали и скинули в воду – пусть думают что хотят. Машину отгоним и спрячем, пусть ищут.
– Дальше чо?
Крузак – несся к городу. Из-за мощной подвески – все ухабы и колдобины почти не чувствовались.
– Морду топором, и…
Я покачал головой.
– Дим, вопрос не по нашей ответственности. Ты что, думаешь, что вы сможете инфу накапливать и в нужный момент отработать ее?
– А что – нет?
– Нет. И знаешь, почему – нет?
* * *
– Потому что тогда у любого, кем ты занимался, было что терять. Сейчас – нам всем терять нечего. И им – тем более.
Димыч угрюмо промолчал, потому что знал, что я прав.
– Ты понимаешь, что скорее всего своими разговорами про атаку на рабовладельцев как раз вы и вызвали ответную движуху?
– Нет, ну а что – так, что ли, все это оставлять?
Да как сказать…
Я рабов не покупал и не продавал, и если получалось карать тех, кто их покупал и продавал – то карал, и карал жестоко. Но я и не думал замахиваться на систему в целом. По мне – важнее всего было создать какую-то устойчивую систему в рамках нашего социума, исходя из того, что мы реально можем, на что хватает людей и ресурсов. А нам реально не хватит людей, кроме как на Удмуртию плюс какие-то куски соседних регионов – Пермь, Вятка, Татарстан. Ну нет сил. Самое страшное – что нет. И как только мы освоимся, поднакопим сил, соберем под свое крыло тех, кого сможем – вот тогда можно будет замахиваться на что-то большее.
Но по здравом размышлении я понял, что и Анатолий Иванович в чем-то прав. Никто не будет ждать, пока мы окрепнем и укрепимся. Скорее попытаются сделать все, чтобы уничтожить. Чем крепче мы будем – тем больше найдется желающих против нас дружить. Таковы законы этого мира, которые со дня Катастрофы ни разу не изменились. И если так – то не разумнее ли и в самом деле ударить первыми.
– Ты Элинке подарок привез?
Мне вдруг стало очень стыдно. Как-то не умею я «жить для двоих».
– Нет.
– Давай заедем.
– Спасибо.
– Да не за что. Я знал, что ты не подумаешь…
Вечером, точнее ночером, как сейчас говорят, мы усталые и счастливые пили чай, Элинка рассказывала о византийских интригах в сфере здравоохранения, а я не мог сосредоточиться на том, что она говорит – я продолжал думать.
В чем смысл той бойни на Воткинском шоссе? Самый очевидный – сплотить против нас всех или что-то другое? Насколько в теме менты? Спросить Мешка? С учетом того, что он меня на Воткинское шоссе и возил?
С другой стороны – кто Мишке Новосельцев, и кто – я? А хрен его знает, сейчас все с ног на голову встало, да и до Катастрофы не легче было. Ни в ком нельзя быть на сто процентов уверенным, понимаете? Ни в ком и ни в чем.
Если менты в теме – то худо дело. Поскольку армии у нас не было, они у нас главные силовики. А за многими грязь еще с давних времен тянется, равно как и связи с корешами из других регионов. А я замечаю, мотаясь на торг, что немало их выжило. Конечно, смертность запредельная, потому что в самом начале, как только поступал вызов, что кто-то там ходит и людей кусает, выезжал наряд полиции. Но с другой стороны – давайте не будем путать хрен с пальцем, а патрульного с опером из шестой ОРЧ к примеру. Первый-то скорее всего относительно честный – где ему хапнуть? А вот второй…
И понятно, что погибали в первую очередь как раз первые, а вторые многие вовремя поняли, чем что пахнет, со стволами пересидели, а потом объявились. Уже со связями, с навыками, со спайкой.
Новосельцев тоже предлагал по Новгороду ударить, но скорее всего он на вшивость меня проверял – клюну или нет. Они не знают, за кого я. И им бы не помешал доступ к оружию. Особенно тот, который могу обеспечить я, ведь те стволы, что уходят за пределы республики, с учета автоматически снимаются. Продали и продали, какой сейчас учет? Так можно роты вооружить. Батальоны.
Если они решились устроить бойню – значит, развязка близко. Не зная точно, за кого я, они попытаются исключить неконтролируемый фактор из общего расклада. То есть попробуют меня убрать.
– Элин…
* * *
– Где у нас пистолет?
– В ящике, – недоуменно отозвалась она.
– Пошли, покажешь.
Пистолет у нас лежал в спальне, в ящике, который был замаскирован под книгу и стоял среди книг. Я остановился у входа, показал глазами – доставай.
– Что-то случилось? – поняла она.
– Доставай, доставай.
Элина сняла книгу с полки, она раскрылась, и пистолет чуть не выпал, но не выпал. Это был Sig P226, но не немецкий, а китайская копия. Их у нас делали в травматическом варианте, а как началось – переделали обратно в боевой. Отделка у китайца, конечно, хромает – но так ствол надежный и сделан качественно. Китайское оружие вообще лучше, чем о нем думают, оно лучше, чем, к примеру, турецкое, потому что в Китае оружие производят только государственные компании и по военным стандартам. Те же чинарки – китайские М4, которые появились перед этим самым, ничуть не хуже родных. Кучность ниже – но это потому, что ствол хромированный, а так – все в порядке там.
И СИГ – крепко сделан.
– Разряди.
Элина сделала то, что я сказал – выбросила магазин и патрон из патронника. Пистолет встал на затворную задержку.
– Положи на полку.
* * *
– Давай так. Я бросаюсь на тебя, ты должна успеть схватить и выстрелить. Потренируемся, ладно?
В ее глазах появился страх – тот самый, которого не было уже давно.
– Зачем?
* * *
– Что-то случилось?
– Сядь сюда. Сядь, сядь…
* * *
– Помнишь, что я тебе говорил? Когда мы первый раз с тобой поехали на стрельбище.
– Помню…
– Повтори.
– Первое, что я должна уметь, – выстрелить в человека.
– Правильно. А второе?
– За счастье всегда надо платить…
Она вдруг задрожала, уткнулась мне куда-то в подмышку.
– Не хочу… не хочу… не хочу…
А я – хочу? Да жизнь – тварь такая, заставляет…
Такова жизнь…
Бывшая Россия, Ижевск
Девятьсот восьмидесятый день Катастрофы
Утром за мной заехала заводская машина. Я обычно не злоупотреблял, пользовался своей. Но тут надо было.
Если вам нужна информация – одни из тех, кто ее дадут, – водилы. Это отдельная каста еще с советских времен, по спайке сравнимая с рыбаками. Водилы часто подрабатывают таксистами, или просто «калымят», и в этом качестве слышат то, что слышать им не стоит. Да и просто многие в машине, не думая, развязывают язык.
С другой стороны – водилы тоже люди, и если к ним относиться как к людям, а не подай-почухай-пошел вон, – они ох как могут быть полезны. Я вообще стараюсь нормальные отношения поддерживать, мало ли когда пригодится. Как меня еще с юности выучили, если есть возможность доброе дело сделать – сделай. Никогда не знаешь, когда пригодится.
За рулем был Витя, а я не раз ему в путевках лишний километраж отмечал. От завода не убудет, а человеку приятно. А Витя еще и в такси подрабатывает. Да, у нас и такси сохранилось – верите?
– Дим.
Он настороженно глянул в зеркало заднего вида.
– Я слыхал, в городе стрельба была.
– Была, – неохотно ответил он, когда мы поворачивали на Карла Либкнехта.
– И с чего так зарубились?
– Бандиты.
– Это я и в газете могу прочитать. А люди что говорят?
* * *
– Говорят, что кто-то что-то не поделил сильно. Пригласили перетереть, но до места не доехали – там их и постреляли.
– Кто же стрелу в центре города забивает?
– Как раз в центре и забивают.
Витя помолчал и продолжил:
– Разговор идет за то, что те, кто ехал, – стволы на посту ГАИ оставили. Потом их и постреляли. А потом стволы в машины подкинули. Не по-человечески это.
Опа…
А ведь похоже на правду.
– А кто отвечать теперь будет?
– Мы и будем!