Первая зона включает в себя высокоразвитые страны Запада и их стратегических партнеров – таких как Япония. Их население в совокупности и составляет знаменитый «золотой миллиард». Это своего рода метрополия новой глобальной колониальной империи, где будут сосредоточены основные органы власти и управления. В нее войдут «высокоорганизованные пространства», где «власть измеряется количеством контролируемых денег», ставших «единым эквивалентом, универсальной мерой всякой вещи».
Именно такую картину рисует нам один из главных идеологов глобализации и «нового мирового порядка» Жак Аттали в книге «Линии горизонта». По его прогнозам в этом новом мире «наиболее ценной собственностью станет гражданство в пространстве доминирующих стран», которое «станет предметом купли-продажи на свободном рынке паспортов».
Но высочайший уровень потребления, предусмотренный архитекторами нового мирового порядка для «золотого миллиарда», требует огромного объема производства товаров и услуг. Подавляющая часть этой индустрии будет сосредоточена в так называемой технологической зоне. В нее, по мысли стратегов глобализации, должны войти страны «второго эшелона», которые будут исполнять роль сырьевых резервуаров и сборочных цехов, обеспечивающих необходимое качество жизни обитателям «высокоорганизованных пространств».
Наконец, в третью зону глобального разделения труда войдут «экономически неперспективные» регионы, на территории которых страны «золотого миллиарда» не имеют значительных финансовых интересов. Они будут предоставлены сами себе – но ровно настолько, насколько эта свобода не затронет сложившуюся систему мироустройства.
В этом случае главной опасностью для мировой стабильности будут угрозы благополучию Запада со стороны периферийных «низкоорганизованных пространств», чье нищее население, загнанное в финансово-экономическое гетто, станет вечным вызовом прочности и эффективности «нового мирового порядка». Его архитекторы намерены нейтрализовать эти угрозы с помощью глобальной военно-политической диктатуры.
Таким образом, основная выгода современных экспортеров капитала заключается в «ползучем» завоевании контроля над мировой экономикой и установлении на этой основе новой глобальной схемы международного разделения труда.
Это, кстати, хорошо заметно по иностранным инвестициям в российскую экономику. Давайте посмотрим, куда вкладывает Запад свои деньги? Какие области нашей экономики он стимулирует? И какие цели при этом преследует?
В самих по себе иностранных инвестициях ничего плохого нет. Если они вкладываются в реальный сектор экономики и помогают решать проблемы социально-экономического развития России, их можно только приветствовать. Действительность, к сожалению, далека от этой идеальной схемы.
Западные инвестиции в Россию группируются по трем основным направлениям. Подавляющая часть их направляется для участия в финансовых спекуляциях. В этой области крутятся огромные, даже по западным меркам, деньги. Так, например, вложения западных инвесторов в мошенническую пирамиду ГКО составляли десятки миллиардов долларов. И играли на рынке ГКО не какие-нибудь мелкие аферисты, а крупнейшие западные банки и финансовые компании. Только «Дойче банк» вложил в ГКО до 40 % своих активов. Среди других крупных участников этой аферы такие всемирно известные имена как «Чейз Манхэттен банк», «Мэррил Линч», «Соломон бразерз» и многие другие.
Результат таких «инвестиций» хорошо известен: крушение в 1998 г. рубля, четырехкратный рост курса доллара и соответственно внешнего долга России, едва ли не полная утрата финансовой независимости страны и углубление внутреннего экономического кризиса.
Второе направление западных инвестиций – сырьевые отрасли российской промышленности. Все они так или иначе направлены на то, чтобы создать исправно работающий под западным контролем механизм перекачки дешевого российского сырья в страны «золотого миллиарда».
Сейчас самыми доходными статьями российского экспорта являются нефть, газ, нефтепродукты, каменный уголь, черные и цветные металлы, круглый лес и пиломатериалы. В совокупности эти виды сырья приносят львиную долю доходов от российской внешней торговли.
Запад сделает все, чтобы упрочить эту тенденцию. Ведь если взять разведанные природные ресурсы в США, то в денежном эквиваленте их, по оценке специалистов, приходится по 16 тысяч долларов на одного человека, в Европе – по 6 тысяч долларов, тогда как в России – по 160 тысяч долларов.
Третье направление иностранных инвестиций – финансирование процессов сокращения российских вооружений и расширения вредных производств, наподобие радиоактивных могильников, а также некоторых предприятий химической промышленности. Здесь западные интересы столь очевидны, что какие-либо комментарии просто излишни.
Можно вполне обоснованно утверждать, что главной целью иностранных инвестиций в российскую экономику является стремление как можно крепче привязать нашу страну к «мировой экономической системе» и включить ее в новую глобальную схему международного разделения труда в качестве сырьевого донора стран «золотого миллиарда». Одновременно способствуя ослаблению военной мощи России и лишая ее перспектив технологического развития – дабы у нашей страны не осталось шансов выступать на мировой арене в какой-то иной роли, кроме роли гигантского сырьевого придатка Запада.
Четвертый признак. Раздел мира и борьба за передел поделенного.
«Эпоха новейшего капитализма показывает нам, – пишет Ленин, – что между союзами капиталистов складываются известные отношения на почве экономического раздела мира, а рядом с этим, в связи с этим между политическими союзами, государствами, складываются известные отношения на почве территориального раздела мира, борьбы за колонии, борьбы за хозяйственную территорию».
Это ленинское наблюдение и по сей день не устарело. Однако набирающая скорость глобализация всех областей человеческой деятельности – экономики и политики в числе первых – наложила печать на характер нынешнего этапа борьбы за передел поделенного.
Разрушение СССР и последовавший затем распад мировой системы социализма спровоцировали новый передел мира, основным содержанием которого стали глобальная экспансия мирового империализма во главе с США и, как закономерное следствие такой экспансии, перетекание политической власти из легитимных структур – правительств суверенных государств – в руки неформальных лидеров мировой экономики, группирующихся вокруг закрытых элитарных международных организаций, наподобие Бильдербергского клуба или Трехсторонней комиссии.
Мировая финансовая элита вплотную приблизилась к обретению политической власти в невиданных ранее масштабах. «Финансовый сектор использовал свои сверхвысокие прибыли для покупки политического влияния», – констатирует американский экономист Джеффри Сакс, активно участвовавший в разработке программы «шоковой терапии», осуществленной в России в начале 90-х. Ему вторит лауреат Нобелевской премии по экономике Джозеф Стиглиц: «Победа банкиров над Америкой была полной». Следовательно, можно говорить и о том, что они захватили контроль над системой глобального капитализма в целом.
Главная опасность такого положения дел в том, что править миром собираются люди, никем на это не уполномоченные, никем не избранные, зачастую вообще мало кому известные, не связанные никакими публичными обязательствами и не предъявившие обществу никаких программ, по которым можно было бы судить об их истинных намерениях. Это чревато настолько серьезными опасностями, что даже некоторые представители самой финансовой элиты не могут скрыть своего беспокойства. Например, американский банкир Феликс Рохатин еще в 1994 г. выступил с заявлением, в котором отметил, что «смертоносный потенциал, заложенный в сочетании новых финансовых инструментов и высокотехнологичных методов торговли может способствовать началу разрушительной цепной реакции. Сегодня мировые финансовые рынки опаснее для стабильности, нежели атомное оружие».
Пятый признак. Паразитический характер и загнивание империализма, то есть торможение научно-технического прогресса и развития производительных сил.
«Империализм, – пишет Ленин, – есть громадное скопление в немногих странах денежного капитала… Отсюда – необычайный рост класса или, вернее, слоя рантье, т. е. лиц, живущих «стрижкой купонов», – лиц, совершенно отделенных от участия в каком бы то ни было предприятии, – лиц, профессией которых является праздность. Вывоз капитала, одна из самых существенных экономических основ империализма, еще более усиливает эту полнейшую оторванность от производства слоя рантье, налагает отпечаток паразитизма на всю страну, живущую эксплуатацией труда нескольких заокеанских стран и колоний».
В сущности, никакого качественного перелома в развитии мирового империализма за минувшие сто лет не произошло.
Весьма характерен конкретный механизм, с помощью которого «золотой миллиард» обеспечивает для себя односторонние преимущества, возможность процветать за счет остального мира: насаждение двойственных экономических порядков, одного – для себя, второго – для других. Только все это ныне скрыто от простого взгляда и хитроумно камуфлируется. Таким образом формируются страны-господа и страны, их обслуживающие.
Однако концентрация капитала и обобществление труда объективно подрывают рыночные отношения в сфере крупного производства. Современный мир отличает глобальное регулирование мировой экономики, глобальные налоги, снятие государственных барьеров на пути движения свободного капитала, подчинение всех стран универсальному порядку, диктуемому Международным валютным фондом, который определяет политику не только на мировых рынках, но и в отдельных государствах. Навязывается бюрократическая организация экономики в интересах глобальной элиты, для которой существуют только ее собственные групповые интересы и потребности, а остальной мир рассматривается как средство их удовлетворения. Все эти проявления исключают рынок и свободную конкуренцию.
В странах «ядра» капитализма – США, Японии, ведущих европейских государствах – идут процессы централизации, продолжается формирование разветвленных механизмов государственного регулирования, включая обеспечение передовых достижений научно-технического прогресса, освоение технологий планирования и долгосрочного прогнозирования, усложнение структуры управления.
В самых наукоемких и высокотехнологичных отраслях, определяющих экономический рост и составляющих основу современного технологического способа производства – авиастроении, ракетно-космических технологиях, телекоммуникациях, ядерной энергетике, газовой промышленности – уже нет свободной конкуренции частных собственников. Практически везде есть конкуренция наднациональных и государственных структур, финансирующих значительную часть научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, частных фирм, которые осваивают наиболее перспективные технологии, формируют стратегию развития и воздействия на процессы конкуренции.
То есть на передовых направлениях экономического роста наблюдаются такие тенденции мощной концентрации капитала, государственной власти и интеллекта, что говорить о свободном рынке просто несерьезно.
Одновременно остальному миру навязывается ультралиберальная модель, а по сути – режим управляемого хаоса, чтобы скрыть механизм неэквивалентного обмена, посредством которого «золотой миллиард» эксплуатирует периферию. Этот механизм опирается на диспаритет цен, концентрацию и удержание развитыми странами интеллектуальной ренты, долговую зависимость.
То есть в сфере крупного производства рыночные, товарно-денежные отношения технологически изжиты. Однако они насильственно навязываются «золотым миллиардом» угнетенным странам для обеспечения механизмов неэквивалентного обмена или, попросту говоря, ограбления.
«Свободный рынок» – уже не естественная стихия, необходимая для развития экономики. Теперь он являет собой специальный инструмент эксплуатации периферии. В глобальном масштабе рынок превратился в свою противоположность. Из сферы, где должны обмениваться эквиваленты, он превратился в сферу, обеспечивающую неэквивалентный обмен.
Ленинский тезис об империализме как загнивающем капитализме сегодня стал предметом бесчисленных шуточек эстрадных юмористов. В самом деле, не смешно ли говорить о каком-то загнивании на фоне охватившей Запад лихорадочной потребительской гонки? Но при внимательном рассмотрении оказывается, что капитал неуклонно загоняет производительные силы человечества в тупик.
Общеизвестно явление, когда монополии скупают патенты на различные технические изобретения не за тем, чтобы внедрить их в производство, а с прямо противоположной целью. Такая практика продолжается и поныне. Но дело не только в том, что патенты кладутся под сукно. А в том, что атмосфера бешеной гонки по прямой неблагоприятна для поиска иных направлений развития производительных сил. И тому есть глубокие причины, заложенные в природе капитала.
Капитал есть «предмет» бескачественный. Количество – это и есть его единственное качество. Поэтому капитал не знает никакой иной формы своего развития, кроме линейного количественного возрастания. Миллион долларов – хорошо, миллиард – еще лучше, а триллион – вообще прекрасно.
Постоянный выход за любую достигнутую на данный момент границу Гегель называл дурной бесконечностью. Стремление к такой бесконечности есть, по сути, не прогресс и не развитие, а механическое приписывание нулей к единице. И беда, когда такого рода «развитие» искусственно навязывается органическим системам – общественным и природным, которые не знают чисто количественного развития, отделенного от качественного совершенствования.
Капитализм, доминирующий сегодня на большей части земного шара, внешне почти неузнаваемо преобразился за пять веков существования, но сохранил тем не менее в неприкосновенности свои главные, сущностные определения.
«Производство вообще» как вечная и естественная предпосылка человеческой жизни по-прежнему выступает в конкретно-исторической форме производства стоимости и прибавочной стоимости – капитала, который по сути своей не имеет внутренней качественной меры и стремится лишь к бесконечному количественному возрастанию.
Именно данный ключевой момент – подчинение производства разнокачественных человеческих благ, материальных и духовных потребительных стоимостей чисто количественным законам производства прибыли, то есть меновой стоимости, и вытекающая отсюда роль денег как господствующей меры всех вещей и отношений определяет лицо капиталистического способа производства, всю сопутствующую ему систему базисных и надстроечных ценностей, приоритетов и целей, мотивов экономического и социального поведения.
Они заключаются в том, что:
– богатство общества, как подчеркивал Маркс, отождествляется в первую очередь с «огромным скоплением товаров», полезных лишь постольку, поскольку они способны принять денежную форму;
– общественный прогресс отождествляется соответственно с бесконечным умножением количества и разнообразия товаров;
– производство рассматривается прежде всего как всеобщая эксплуатация физических и интеллектуальных сил человека, ресурсов природы. Господствует принцип: «Что возможно теоретически, то непременно должно быть реализовано практически»;
– эффективность производства оценивается преимущественно в категориях количества, без учета качественной стороны дела – текущих социальных издержек, а также возможных последствий для окружающей среды и жизни будущих поколений;
– человек выступает как изолированный «социальный атом», частный собственник, находящийся в состоянии вечной «войны всех против всех»;
– естественной ареной и условием человеческого существования признается рынок – товаров, рабочей силы, капиталов, идей и т. д.
Все эти специфические особенности резко отличают капитализм от предшествующих ему общественно-экономических формаций.
«У древних, – писал Маркс, – мы не встречаем ни одного исследования о том, какая форма земельной собственности и т. д. является самой продуктивной, создает наибольшее богатство. Богатство не выступает как цель производства… Исследуется всегда вопрос: какой способ собственности обеспечивает государству наилучших граждан?» С Марксом солидарен и Макс Вебер, по выражению которого капиталистическая погоня за прибылью как самоцель «противоречит нравственным воззрениям целых эпох».