– Ваш мужчина сколько «стоит»? Он «дорогой» или «дешевый»? Есть ботинки, шуба, колготки, плавки – и вы знаете, сколько они стоят. А тут мужчина. Не задумывалась, сколько он стоит?
– Он нормально зарабатывает, у него своя квартира, пара машин.
– Сколько лет?
– 40 лет.
– Какая должность?
– Он ведущий программист фирмы. Не знаю, какая фирма.
– И о своем мужчине ничего не знает! Нужно знать не только его прошлое, но и будущее определить.
– Он раньше руководил группой программистов, сейчас не руководит. Были организационные моменты, когда его должны были переводить в другую страну, поэтому я не устраивалась на работу. Но пока этот проект затормозился, его перекинули на другой проект.
– Она не может его охарактеризовать, чтобы нам было понятно, с кем она имеет дело.
– Мои проблемы сегодня: у меня есть чувство вины и повышенная тревожность. Я боюсь написать письмо новому научному руководителю.
– Давай разделим задачу на две – написать и отправить. Ты боишься отправить. Но написать-то можно.
– Я начала писать. Я знаю, кому писать. Вот начало письма: «Уважаемый Иван Петрович! Знаю, что вы специалист высокого класса, именно поэтому хочу писать у вас диссертацию и защищаться под вашим руководством…»
– Какие у вас отношения?
– Пару лет назад я выступала на конференции, и он рекомендовал мою статью. Она вышла в одном научном журнале. Мне это ничего не стоило: денег с меня не взяли.
– Опубликовали?
– Да.
– В письме надо об этом напомнить. Ты понимаешь, кто ты для него? Может, никто. Он, может, забыл тебя. А что он тогда тебе предлагал, когда вышла статья?
– Ничего. Я ничего и не просила. Что мне он будет предлагать? Мне было тогда как-то неудобно.
– Ладно. С диссертацией всегда рискованно. Надо походить на конференции, выступить там, чтобы тебя узнали и почувствовали, что ты можешь… И письмо не пиши пока. Он же проводит где-то конференции? Походи на них, позадавай там вопросы, выступи в прениях. А то сразу – в кандидаты наук. Сколько ему лет?
О своем мужчине нужно знать не только его прошлое, но и будущее определить.
– 50 лет. Он доктор наук.
– Я понимаю, кто ты для него – одна из. Таких писем он много получает.
– На днях будет у него конференция.
– Пойди туда, прояви себя как-нибудь так, чтобы он увидел твою солидность. И сам должен предложить тебе написать диссертацию. Преподаватели знают, что среди учащихся найти стоящего человека крайне трудно.
– Поняла, пока не буду писать письмо.
– Дело в том, что когда ведешь конференцию и даешь докладчикам слово, то по окончании всем выступающим обычно дают рецензии. И ничего, если тебя покритикуют. Это лучше, чем совсем не заметят, проигнорируют. Но у меня есть один вопрос. Я увидел в твоем будущем подводный камень. Что за соавтор? Как он появился?
– Я побоялась писать одна: одной тяжело.
– Будешь мучиться.
– Я уже, мне кажется, начинаю мучиться, потому что мне хотелось бы побыстрее закончить, а он все придирается: то тут надо скорректировать, то тут получше прописать…
– Она волей-неволей становится первым номером, а на обложке будут две фамилии…
– Да, а теперь я хожу в издательство, и сроки переношу, а договор заключал он.
ВАЖНОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ.
О НЕНУЖНОСТИ СОАВТОРОВ
У меня есть книги, написанные в соавторстве. Одна из них – «Общая психопатология». В ней каждый из трех авторов писал ровно по 170 страниц каждый. Но на обложке имена авторов стоят в такой последовательности: Бухановский, Кутявин и третий – Литвак. Почему так? Был соблюден алфавитный порядок, чтобы никому не было обидно – все мы большие друзья. Но мне кажется, как всегда, что я сделал вклад больше, чем они. Например, все квалификационные схемы придуманы мной. А чем отличается этот учебник от других? Он один из лучших в психиатрии, потому что там все логично построено. Практически нет ни одной логической ошибки.
Я сейчас не пишу в соавторстве, только учеников вытягиваю. Поэтому на обложке всегда моя фамилия первая, а их фамилии идут за мной, потому что они же неизвестные. Некоторые мои авторы говорят, что, по отзывам читателей, мои вставки или комментарии в их книгах не нужны: только мешают восприятию. Я так не считаю. Я тот ствол, на который насаживаются их листочки. Иначе это был бы просто набор разных мыслей и фактов. С теми, которые мне делали такие замечания, я сейчас вместе не пишу. Я этот проект прикрыл временно до тех пор, пока не напишу пять книг, где будет одна моя фамилия. Я написал. Опять открываю этот проект.
Сейчас мне многие эксперты предлагают, чтобы я стал их соавтором, а они сами бы все делали. Но теперь в соавторство со мной можно войти только в том случае, если человек у меня учился, использовал мои наработки, чтобы продвинуться. Тогда я понимаю, для чего это все делается. Кто читал «Откровения сперматозавра», «Приключения плачущего сангвиника», «Приключения трусливой львицы», тот знает, что там все время идет моя идеология.
– Тебя никто не заставлял брать кого-то в соавторы. Если бы это был бы научный проект, тогда другое дело. Кто он?
– Кандидат этнографических наук, работает на кафедре прикладной социологии при правительстве. Закончил исторический факультет МГУ.
– Он известный человек, у него громкое имя?
– Нет.
– Раз он кандидат наук, то на обложке будет первым.
– Получается, он пользуется моими знаниями. Например, он не может написать методику и не очень разбирается в компетенциях, в общем, в том, что дает моя педагогика.
– Я как только услышал, что ты в соавторстве пишешь, то сразу подумал, что не все благополучно. Постарайся избавиться от него, чтобы он не стал соавтором.
– Я поговорила с издательством. У меня еще по одному моему проекту есть целая программа страниц на 200–300. У них есть возможность это издать. Тогда они заключают только со мной договор, и я свою отдельную книгу сделаю.
– А то, что он сделал, не включай.
– Да. Только свое.
– Я не думаю, что этот кандидат наук что-то дельное сделал. Думаю, ему книга не очень нужна, поэтому он и тормозит.
– Я тоже так начинаю думать. Ему, видимо, важен сам процесс: встретиться, поговорить, поныть… И я еще ему помогу подготовить методику семинара…
– Паразитирует на тебе!
– Немножко да. Поэтому начинаю постепенно пресекать.
– Раз он кандидат наук, то на обложке будет первым.
– Получается, он пользуется моими знаниями. Например, он не может написать методику и не очень разбирается в компетенциях, в общем, в том, что дает моя педагогика.
– Еще один момент. Он помогал продвинуть мою статью в один журнал, но там тоже заглохло. Если я опубликую статью в другом месте, это не будет предательством?
– Он же не продвинул!
– Нет. И снова придирки: сначала так переделай статью, потом так… Полгода уже переделываю.
– Ты пишешь свою работу, что тебе переделывать? В другом месте опубликуй.
– А если он в претензии будет, мол, я тебе помог! Я вычитывал эту работу! Я пытался тебе помочь! Тогда что делать?
– Поставь его соавтором.
– Но его доля просто редакторская!
Он помогал продвинуть мою статью в один журнал, но там тоже заглохло. Если я опубликую статью в другом месте, это не будет предательством?
– Он же не продвинул!
– Нет. И снова придирки: сначала так переделай статью, потом так…
– Творцу не обидно. Скажи ему: пристраивайся ко мне. Ты как дерево, к которому он листочком пристроится, и дальше не будет развиваться. Кстати, Фрейд свою первую статью по психоанализу опубликовал вместе с другим исследователем, который после публикации психоанализом больше не занимался. Даже слышно о нем не было. Тот, кто ворует идеи, не осваивает связь между различными идеями. Поэтому он отделился, и на этом его деятельность заглохла. Иной раз бывают такие соавторы, которые даже не понимают, что ты пишешь. У тебя же идеи будут развиваться сами собой. А на первом этапе можно сделать и совместно – не жалко.
– Еще у меня есть недоделанное методическое пособие. Чуть-чуть надо доделать и в Польшу отправить…
– Быстрее отправляй! Я своим ученика говорю: вы что, Толстые, по 10 раз переделываете одно и то же? У него было свое поместье, прислуга: ему не надо было думать о куске хлеба. А вам надо. Знайте: писать книги очень легко. То, что в голову пришло, то и пиши, потом разберешься, а редакторы исправят, где не так. Твоя задача все доделать и подать на публикацию.
– Как не тревожиться по этому поводу?
– Чем больше ты будешь думать о том, пройдет публикация или не пройдет, тем больше будешь тревожиться. Отдай и все. Ты тревожишься, потому что не доделываешь свою работу. А кто его знает, как лучше? Надо быстрее публиковать, во втором издании исправишь, если будут критические замечания. Как вы думаете, что ценится редакторами и читателями в моих книгах? Если там написано: 25-е издание, 36-е, 49-е. И тиражи – 3000, 5000 экземпляров. А в книге «Принцип сперматозоида» самая интересная строчка – заголовок.
– Еще вопрос. Когда он звонит мне, то я начинаю нервничать по поводу того, что я буду перед ним оправдываться. Как мне не оправдываться? Он обычно ворчит: опять у тебя какие-то семинары! Мы иногда не состыковываемся с расписанием: у меня репетиторство, поэтому сложно встретиться. Или скажет: сейчас воскресенье, а ты где-то болтаешься, лучше поработать над учебником.
– Скажи ему, что твое репетиторство тебя кормит. Кушать же надо. А учебник пусть чуть позже выйдет. И тоже поворчи: когда я свободна, вы заняты, я вам претензии не предъявляю! Были случаи, когда у тебя есть время, а у него нет?
– Да. Я предлагала согласовывать наши отъезды. Он отказался.
– Непреодолимые препятствия. Единственное, что надо точно сделать – избавиться от соавторства с ним. Или то, что вы пишете, пустить на самотек. Начни новую работу, она будет более совершенной, чем эта, потому что у тебя уже есть опыт.
– Я с ним связалась, чтобы понять механизм.
– Ты с ним приобрела только один хороший опыт: что больше в соавторстве не работаешь.
– Я раньше думала, что это будет поддержкой, а оказалось тормозом.
– Служебные дела с твоим коллегой-мужчиной мы отработали. А что с твоим мужчиной, с которым ты сейчас живешь?
– С ним более-менее стабильно. Но не все мне нравится. Я наслушалась тут разных мнений на семинаре и уже думаю: может, надо расходиться?
– Как сошлись?
– Мы давно друг с другом общались, лет семь встречались, когда я в Подмосковье на конференции приезжала.
– Секс был?
– Да. Все семь лет мы жили гостевым браком: он ко мне в город приезжал, я – к нему.
– Эпизодический секс. Но все равно семья!
– Он мне сильно не мешал работать.
– Ну и жила бы так. Сексуальные потребности он гасил, и тебе легче было. А зачем ты к нему переехала?
– Я думала, что мне так проще будет жить.
– Кто он такой?
– Он закончил МГУ по специальности вычислительная кибернетика и математика.
– Какая должность?
– Ведущий программист. В свое время он поступал в аспирантуру, сдавал кандидатский минимум, начинал заниматься научной работой, но забросил и ушел в зарабатывание денег.
– И что заработал?
– У него своя двухкомнатная небольшая квартира, две машины.
– А лет сколько?
– 40 лет.
– Мне кажется, что он тормозит. Дальше не хочет развиваться, его уже все устраивает.
– Два-три дня в неделю он может дома удалено работать.
– Уже достаточно, чтобы понять: не стоило к нему переезжать жить. Тем более что ваши отношения длились несколько лет. Он вообще колебался, когда вас приглашал к себе?
– Да. Может, он переживал, что я на его имущество позарюсь. Не знаю. А сейчас он стал переживать, что у меня появились ученики-дети. Я у него, кстати, даже деньги на продукты не беру. Его это, мне кажется, тревожит.
Все семь лет мы жили гостевым браком: он ко мне в город приезжал, я – к нему.
– Эпизодический секс. Но все равно семья!
– Конечно, тревожит. Дело в том, что обычно, когда я подозреваю кого-то в воровстве, значит, сам вор.
– Я этих учеников-детей завела втихаря, хотя он пытался контролировать. Говорил: ты берешь ученика в неудобном районе, ты заблудишься! Он как будто переживает, что со мной что-нибудь плохое произойдет: «Ты ходишь там, где опасно!» Я предлагаю: «Я могла бы заниматься с детьми дома, пусть дети сами приходят ко мне». Он: «Нет, этого не будет!» Я соглашаюсь: «Ладно, я тогда буду ходить по домам».
– Он тебя подозревает в нечестности, в непорядочности, не дает развиваться.
– Теперь он говорит: «Может, тебе хватит детей? Сколько тебе надо денег?»
– Если бы ты хорошенько подумала за семь лет, то не сошлась бы с ним. Как было, так и надо было оставлять. Сколько же времени он тебя подозревал?! В его глазах ты – воровка!
– Да. И еще ему не нравится, что я езжу по конференциям. Я сейчас переписываюсь с турками, с которыми познакомилась на одной из конференций. Переписка идет на английском. Его это напрягает немножко.
– Какая же у вас семья, когда ты скрываешь от своего мужа, о чем ты с турками переписываешься?
– Вы сказали, что правду не всегда надо говорить.
– Это когда речь идет о любовниках, а о делах надо говорить только правду. Хотя переписка на иностранном языке дает тебе хорошую практику.
– Этот турок – доктор философии. Переписываемся чисто по работе. Он сообщает о готовящихся конференциях.
– В 1950-е годы у нас в стране тупого человека называли турком. И был такой анекдот: «Правда, что в России 30 % дураков?» – «Правда, у нас каждого дурака называют турком». Когда этот анекдот услышал посол Турции, то вышел серьезный скандал. Сейчас же турки здорово продвинулись.
– Они очень интересные. У нас устаревшие представления о них. Мой соавтор, когда он узнал о моем общении с этим доктором, даже приревновал к нему: «Ты же мой соавтор, что же ты со всеми общаешься?»
– Соавторство – это не сексуальные отношения.
– Я по этому поводу не переживаю.
– Поэтому ты и не хочешь рассказывать своему мужчине о переписках! Я не призываю к тому, что тебе с ним надо расстаться, но насторожиться стоит. Через некоторое время ты обойдешь и своего соавтора, и своего мужчину. А сейчас, пока ты с ними, оба тебя хотят затормозить.
– Я поняла: мне надо избавлять и от одного, и от другого. И чем быстрее, тем лучше.
– Я ее на старт поставил. Получилось безболезненно. Если раньше боялась, то сейчас нет.
– Как вы говорили: не бывает в любви трагедий, бывают только огорчения.
– Хорошо, что ты это усвоила.
– Я вчера еще поняла про избавительство. Я когда возвращалась с семинара, ему позвонила, сказала, что скоро приеду. Вы же советовали, что о своих возвращениях своего мужчину надо предупреждать на всякий случай. Он мне ничего не ответил. А когда я уже подъехала к дому, он перезванивает: «Ты где? Я выехал тебя встречать. Почему тебя нет на месте?» Но он же меня не предупредил, что выехал меня встречать!
– Я не призываю к тому, что тебе с мужчиной надо расстаться, но насторожиться стоит. Через некоторое время ты обойдешь и своего соавтора, и своего мужчину. А сейчас, пока ты с ними, оба тебя хотят затормозить.
– Я поняла: мне надо избавлять и от одного, и от другого. И чем быстрее, тем лучше.
– Он ревнует. Он, наверное, смотрит на сторону. Если мужчины ревнуют, значит, считают, что есть лучше них. А если уверены, что лучше их не найдешь, то не ревнуют. И уверенные в себе женщины тоже никогда не ревнуют. Хотя изменяют. Но если женщина имеет все, что положено получить от мужчины, она что – дура, чтобы изменять? И если мужчина проницательный, то он вычислит измены моментально. Если не ревнует, то рассуждает так: не приедет, значит, дела у нее есть. У любви ревности не бывает.
– «Жена Цезаря вне подозрений»?
– Цезарь – молодец. Она ему изменяла, и он ее прогнал. Когда вы счастливы в семейной жизни, вам обязательно кто-нибудь что-нибудь нашепчет. Как отвечать, у нас отработано. Например, жена может так ответить сплетнице: «Мой муж – толковый мужчина, он всем нравится, самое большее, что он сделает с «подстилкой», – переспит, но не женится на ней. А переспит – ну и что?» Есть такие хорошие ответы. Одна моя ученица нашла еще один толковый ответ сплетникам, которые смотрят, кто с кем спит из наших слушателей семинаров. У нас же тут тоже романы заводятся. Ее спрашивают: «Ты уже с этим спишь?» А она отвечает: «Как тебе удобно, так и думай». Ей отвечают: «Мне удобно думать, что ты с ним спишь». Она: «Значит, сплю». Экспромты те хороши, которые подготовлены тщательнейшим образом.