Мори сообщает, что найдёт Соню и попросит её вывести нас в другой сектор до наступления ночи и растворяется в толпе. В то время когда Шоу, вцепившись мне в плечо, тянет за собой, чтобы поток заблудших не подобрал и меня, и ещё что-то ворчит о том, чтобы я вновь надела капюшон.
– Никому нет до меня дела, – восклицаю я ему в спину, пытаясь перекричать гул толпы. – Зрелище поинтереснее нарисовалось.
Шоу пользуясь своим крупным телосложением, работает как щит и продолжает вести меня вдоль домов, избегая общего потока заблудших, но те так или иначе задевают меня плечами и едва ли не сбивают с ног.
– Будем ждать Соню возле ворот! – кричит Шоу, обернувшись.
– Да, но там сейчас основное столпотворение! – отвечаю, но вряд ли он меня слышал. – Шоу! Шоу! – кричу, когда толпа уже поглотила меня и понесла на градусов двадцать левее.
Бурный поток толкает в спину, вынуждает спотыкаться о собственные ноги, врезаться в других заблудших и толкаться, как на одной из распродаж кочевников. Пытаюсь разглядеть в толпе рыжую макушку Шоу, но с моим не самым внушительным ростом всё что получается – нелепо подпрыгивать и ещё успевать шевелить ногами, чтобы не быть затоптанной сумасшедшими жителями этого города.
– Его, правда, убили?
– Правда, разорвали на части? – слышится то тут, то там.
– Рэйвена отправили на перерождение?
– Кто это сделал?
– У него теперь есть отметка «красного солнца»?
– Я хочу это видеть!
– И я хочу!
– И я!
Чёрт. Вот же угораздило.
Движение толпы замедляется, и заблудшие будто бы начинают сдвигаться к домам, расчищая центральную дорогу, так что давка становится ещё более невыносимой.
– Вон он!
– Вот он!
– Где? Покажите! – оживляется толпа, когда высокие стальные ворота захлопываются и очевидно – за кем-то.
И вновь меня несёт вперёд. В спину толкают и я, не справляясь с напором и равновесием, ударяюсь ладонями о жесткий холодный песок, как раз в тот момент, когда на пустой центральной дороге показывается долгожданный проводник.
Так и застываю, продавливая землю ладонями и глядя снизу вверх на проходящего мимо парня. И это зрелище действительно стоило того, чтобы увидеть его собственными глазами, а потом долго и тщательно перемывать этому Рэйвену косточки за то, кем он себя возомнил в каком-то дерьмовом Лимбе.
Надо было видеть его походку, его осанку, холодность и отстранённость будто высеченного из белого мрамора лица. Словно и не собралась на центральной улице половина города, чтобы лицезреть его появление, словно и нет здесь никого. Есть только Рэйвен, песок под ногами и свора насекомых, которая даже и взгляда его не заслужила.
Даже одежда кричит о том, насколько он крут и неприкосновенен. Высокие ботинки на шнуровке перетянуты десятками ремешков с медными пряжками. Чёрные штаны заправлены в голенища, на бёдрах парочка выпуклых карманов. Кожаная косуха тёмно-коричневого цвета декорирована не меньшим количеством ремешков, шипов и прибамбасов, молния расстёгнута, так что взгляду также доступа обычная чёрная футболка с глубоким V-образным вырезом, который выставляет напоказ мощную ключицу и жилистую шею. А ровно на выпуклом кадыке красуется красная гематома с запёкшейся кровью и разбегающимися в стороны кривыми дорожками кровеносных сосудов – отметка «красного солнца».
Толпа продолжает галдеть и громко переговариваться, пока Рэйвен будто не замечая всего этого неспешно шагает по центральной улице. Его белоснежные волосы мягко подпрыгивают в такт большим шагам и то и дело падают на глаза. Бесстрастные, ничего не выражающие чёрные глаза. Он смотрит ровно перед собой и с безразличием, которому можно даже позавидовать проходит мимо. В этот момент его голова будто нехотя поворачивается, взгляд опускается и встречается с моим: застывшим и оцепеневшим.
Проходит всего несколько секунд, за которые меня трижды успевает бросить то в жар, то в холод, но это время кажется вечностью. Я просто смотрю на равнодушное, каменное лицо этого заблудшего и не могу заставить себя встать с земли, расправить плечи и раствориться в толпе, потому что кем бы ни был этот Рэйвен мне он совершенно неинтересен. Но я ничего не делаю. Я просто смотрю. Просто не могу на него не смотреть.
И даже когда чьи-то руки обхватывают меня за талию и силой вздёргивают на ноги, я продолжаю рассматривать пустоту в чёрных глазах проводника; она завораживает, она пугает, она не отпускает меня.
– Катари, пошли! – голос Шоу звучит над головой, и он тянет меня в сторону. В это же мгновение брови Рэйвена будто бы заинтригованно приподнимаются, а взгляд переключается на моего друга, и первая живая эмоция проступает на лице проводника: губы растягиваются в позабавленной, саркастической ухмылке и изо рта вылетает облачко пара, как следствие беззвучного смешка. А затем он просто отворачивается и, возвращаясь к ампула мрачного принца Лимба, продолжает шествие по своей «красной дорожке».
Глава 7
– Ну и что это было? – Чувствую, как Шоу сверлит взглядом мой висок и уже в третий раз задаёт этот вопрос.
– Не понимаю о чём ты, – отвечаю, сидя на подлокотнике старого продавленного дивана, который кто-то разместил под одним из безлиственных деревьев недалеко от детской площадки. Да, в Лимбе даже детские площадки имеются, несмотря на то, что уже спустя десяток лет все эти беззаботные проклятые Богами детские души только внешне останутся детьми. Тела заблудших не меняются, сколько бы времени не прошло, и сколько бы раз тебя не отправляли на перерождение.
– Катари. Я тут с тобой говорю вообще-то, – недовольный тон Шоу даже как-то раздражает. И ещё мне хочется помассировать виски, просто рефлекторно, пусть даже голова не болит, потому что чувствую я себя настолько паршиво, как если бы мигрень разыгралась.
– С каких пор Белая ворона удостаивает тебя такого взгляда?
– Какого, такого?
– Да без разницы какого! Он смотрел на тебя! Точнее – только на тебя.
– И что? – фыркаю.
Шоу проницательно смотрит мне в глаза:
– А то, что всё начинается со взгляда. Рэйвен тебя заметил.
Надуваю щёки и раздражённо выдыхаю. Даже смотреть на Шоу не хочется, мелит пургу, честное слово!
– Если ты случайно это пропустил, то напомню: я там на земле вообще-то валялась! Хочешь не хочешь, а заметишь!
Лицо Шоу всегда багровеет, когда он пытается сдержать рвущиеся наружу эмоции, вот и сейчас происходит то же самое. Шумно опускается на другой конец дивана, недалеко от торчащих пружин и с силой потирает лицо ладонью.
– Вот и правильно, – бросаю, глядя на него в упор. – Приходи давай в чувства.
– И что теперь? – встречается со мной глазами Шоу.
– Что, теперь? Остыл?
– Я говорю: что будет теперь, Катари? Куда нам теперь идти? Что делать? Как вообще существовать дальше?
Меньше всего сейчас ждала от Шоу этих вопросов. Потому что у меня нет для него ни одного обнадеживающего ответа.
Пиная землю носами ботинок, пожимаю плечами и пытаюсь говорить мягче:
– Ты всё ещё можешь вернуться. Нэгмуд отстоит тебя перед древними, скажет, что поход со мной был ошибкой и…
– Поверить не могу, – Шоу смотрит на меня и разочарованно качает головой. – Поверить не могу, что ты сейчас это говоришь.
– А что мне тебе сказать? Что всё будет хорошо, Шоу? Что мы что-нибудь придумаем, Шоу? Что я ещё не в полном дерьме, Шоу?.. – Выдыхаю. – Прости… Просто… просто ты же видишь – это тупик. Я не знаю кто я, что я, и что нам делать дальше. Всё, что могу сейчас – это думать, как будет лучше для тебя. Ты и так столько времени рядом со мной таскался. Стал изгоем из-за меня…
– Я стал изгоем по собственной воле! – басистый голос Шоу раздаётся, как гром средь ясного неба, и ребятня на детской площадке с любопытством озирается в нашу сторону. – И ради тебя, Катари. Я не просил оценить этот поступок, но просто не говори того, что вынуждает меня чувствовать себя куском ненужного тебе дерьма, – тихо добавляет, и теперь Я чувствую себя куском того ещё дерьма.
– Мы что-нибудь придумаем, – неловко прочищает горло. – Даю слово, Катари.
– И чем я тебя заслужила? – горько усмехаюсь, одаривая Шоу тёплой улыбкой.
– Ну, – пожимая плечами до ушей краснеет тот и отводит неловкий взгляд. – Просто… это… замяли, в общем. Где вообще эту проводницу носит?
– С Джаком, наверное, разбирается, – смотрю вдаль, пытаясь разглядеть среди снующих по центральной улице заблудших Соню, которую нам было велено ждать. А ещё… да-да, а ещё я думаю о «Звезде» этого города. Все только-только вернулись к своим делам, проведя Рэйвена до самой площади. Куда дальше направился проводник – понятия не имею, да и не больно-то знать хочется. Что вообще это был за взгляд такой? Он что, насмехался надо мной и Шоу?.. Насмехался ведь! Сама видела!
Кем вообще эта Белая ворона себя возомнила?.. Павлином?
«До встречи в Лютом городе. Я буду ждать тебя там… анафема». А ещё вот это из головы надо вытряхнуть! Не было ничего. Всё – плод моего воображения, не иначе.
Анафема…
Пф-ф… Будущий древний не смог отличить меня от анафемы. Они вообще тут знают, кого на пост выдвигать собираются?
– Эй! – голос Сони раздаётся как раз вовремя, чтобы я и дальше не продолжила забивать себе голову этим горе-проводником. – Ну что? Готовы?
Соня останавливается перед нами с Шоу и выглядит слегка взвинчено.
Шоу тоже не оставляет это без внимания:
– Что? Так плохо?
– Что, плохо?
– Джак, – кивая, напоминает Шоу.
– А, да, – тяжело вздыхая, Соня упирает руки в бока. – Тот ещё новенький, чтоб его. Крепкий орешек. До сих пор не раскололся, откуда столько знает.
– Версии есть?
– У меня версия только одна! – невесело усмехается Соня. – С Лимбом происходит какая-то чертовщина и что-то подсказывает мне, что эта версия правильная.
– Древние не знают, что произошло с окном?
– Понятия не имеют, – пожимает плечами Соня. – Ну а если и имеют, то перетрут это чуть позже – между собой. Ну, или на совете.
– Совет собирается? – хмурится Шоу.
– Да. Уже собрали отряд для разноса «приглашений» по другим мирным секторам. Видимо всё действительно так серьёзно, раз древние решили отобедать все вместе.
Переглядываюсь с Шоу и вижу в его глазах тревогу. Мне и самой-то неспокойно от всего этого. Кто-то, или что-то нарушает спокойствие Лимба, нарушает его правила и очевидно – объединяет сектора. А что случится, если границ между секторами не станет?.. Верно – ничего хорошего. Хаос, разруха… Апокалипсис в Лимбе. Ха. Ха.
– Ладно, чего мнёмся? – смотрит на меня Соня. – Тебя не должно быть в мирном секторе, так что пора бы уже на выход.
Соня ведёт нас к городским воротам, но почему-то проходит мимо них, к не большому каменному строению по левую сторону, напоминающему сторожку, ну или… уличный туалет, не иначе.
– Это КПП, – поясняет Соня, открывая для нас с Шоу стальную дверь. – Подождите здесь, пока я у постовых отмечусь, что покидаю периметр.
– Ничего себе у вас тут правила, – усмехается Шоу, переступая порог. – В Подземном городе такой фигнёй никто не занимается.
– У каждого мирного сектора свой устав, – отвечает ему в спину Соня и кивает мне. – Скоро вернусь. Сидите тихо. Нечего вам на улице светиться.
Закрывает за нами дверь, и тесное помещение погружается в полумрак.
Хорошенький у них КПП. Кроме узкого стола, не менее узкого окошка и двух табуреток и нет ничего.
– Всё хорошо, Катари? – спрашивает Шоу, мягко опуская руку мне на плечо. – Ну… я про Ворону эту, да и вообще… погорячился я. Прости.
– Всё в порядке, Шоу, – тепло улыбаюсь другу. – Было бы из-за чего ругаться.
Шоу улыбается в ответ, затем озирается вокруг и вдруг непонимающе хмурится:
– Странно как-то.
– Что, странно? – пинаю носом ботинка ножку табурета.
– КПП и без постовых. Куда она вообще собственно отчитываться-то пошла?
Действительно… странно.
Круто разворачиваюсь и смотрю на дверь, за которой уже слышны шаги.
– Что-то не так, Катари.
– Даже если и так, – отвечаю шепотом, – бежать некуда, Шоу.
Прямоугольник белого света ослепляет глаза, когда единственная в помещении дверь резко распахивается, а на её пороге возникает тёмный силуэт.
– Прости, Катари, – звучит извиняющийся голос Сони, её рука поднимается и направляет что-то на Шоу, – ты же знаешь, что в мирных секторах материализация запрещена. Так что это единственный способ…
– Что ты собираешься… – начинаю кричать, подаваясь вперёд, но в это же мгновение слышится приглушённый выстрел, и я замолкаю, замираю, перестаю дышать.
Не верящими глазами смотрю на Шоу, который уже лежит на полу, слабо дёргается и прижимает руки к груди, а под ним медленно точно густой сироп расползается чёрное пятно крови.
Соня выстрелила ему в грудь.
Эта сука выстрелила Шоу в грудь!!!
– С ним всё будет хорошо, даю слово, – звучит её голос совсем близко. – А вот тебя просили не дырявить.
Удар чем-то твёрдым прилетает в висок, думаю рукояткой пистолета, колени подгибаются, и я падаю на пол, уже через секунду теряя сознание.
***
Мутная вода хлещет в лицо, тяжёлые струи дождя бьют по голове, толкая всё ниже, на самое дно озера. Не сопротивляюсь, повинуюсь бурному течению, шагаю на глубину, камнем ухожу на дно, позволяя смерти принять меня в объятия…
Я знаю каждое мгновение этого кошмара, помню его наизусть, раз за разом переживаю то, что привело меня в Лимб. Снова и снова подписываю смертный приговор самой себе. И каждый раз после ослепительной вспышки света, когда боль острыми клещами разрывает тело на мелкие лоскутки, я просыпаюсь. Заставляю себя проснуться, вынырнуть из мутной воды одного кошмара в другой – в жизнь, которая стала моим наказанием после смерти.
Боль всегда проходит, стоит глазам открыться, но не в этот раз.
Голова раскалывается надвое и теперь мне не просто рефлекторно хочется помассировать виски… Теперь мне хочется зажать голову между колен и умолять тело быстрее регенерировать будто надвое расколотый топором череп.
А ещё меня тошнит, будто воды наглоталась. Но стоит вспомнить о том, что недавно произошло с Шоу и все мои физические проблемы становятся сущим пустяком.
Вращаю головой, пытаясь оглядеться и только сейчас понимаю, что не могу управлять телом, потому что эта стерва Соня привязала меня к дереву толстым канатом, так что даже руками не пошевелить.
Моргаю, пытаясь настроить зрение на темноту ночи и разглядеть поблизости хоть один движущийся силуэт, а в том, что поблизости есть кто-то с энергией заблудшего – даже не сомневаюсь. Я чувствую его. Точнее – её. Уверена, это Соня! Эта дрянь!
Знойная, давящая ночная жара и головная боль мешают сконцентрироваться на мыслях и материализовать тугие верёвки во что-нибудь не такое крепкое; не факт, что получится, но не рискнуть глупо. Пот струится по лицу, волосы липнут к шее и даже одежда насквозь промокла.
Ненавижу жару.
«Ладно, Катари. Сконцентрируйся и освободи уже себя, наконец! А потом найди эту стерву и придуши на месте!»
Но планам моим мешают. И это вовсе не Соня.
Негромкий низкий смешок раздаётся откуда-то сзади, и я замираю, настораживаюсь.
– Воспользуешься материализацией, и кое-кто получит разрешение попробовать тебя на вкус, – расслабленный мужской голос с низким бархатным тембром, прокатывается по телу.
Круто разворачиваю голову, но не нахожу никого рядом.
Тяжело дышу, так что тугая верёвка больно давит на грудь, но не роняю ни слова и убеждаю себя не паниковать. Кто бы это ни был, стоит один раз показать свой страх, и он станет рычагом для управления мною.
А потом вижу то, что мгновенно выдаёт мой страх со всеми потрохами, и я негромко взвизгиваю, глядя на два горящих в ночи жёлтых глаза принадлежащих не кому иному, как… волку.
Волку!
Что это за сектор, чёрт возьми, и что здесь делает эта тварь?!
Этот волк огромен, а его шерсть настолько черна, что далеко не сразу удаётся разглядеть очертания массивного тела. Единственное, что видно – два жёлтых и будто парящих в воздухе глаза.