– Нет, именно это убийство не удивило. Гарольд Джекоби жил здесь, в Оук Гров, но средства на жизнь добывал, обделывая делишки в Харрисбурге.
– Вот как? – Железный Виктор вновь взял верх.
– Ну да. Харрисбург достаточно велик для мелких мошенников. Три тысячи населения да плюс пригороды – хватит, чтобы развелись высокооплачиваемые девушки по вызову и игорные дома, где швыряют деньгами. То есть ничего такого, чтобы на хвост дорогому Гарольду село Федеральное управление, но достаточно, чтобы приобрести врагов среди конкурентов.
Они прошли в гостиную, где все до последнего гвоздя было отделано с той же непринужденной роскошью, что и в прихожей. И опять пришелец почувствовал за собой вину, и мягкий Виктор на мгновение одолел:
– Похоже, у него был тонкий вкус.
– Ага. Как у коровьего дерьма!
Тут запрограммированная часть и вовсе увяла, и пришелец смог даже рассмеяться:
– Должно быть, он подбивал к вам клинья.
– Ну нет. Не так откровенно. Понимаете, Гарольд был моим дядей. Невелика честь иметь такого дядю. Он, конечно, старался что-нибудь для меня сделать, как-то завуалировать свои намерения. Что плохого в том, что добрый дядюшка Гарольд хочет помочь своей племяннице? Ну, и рука его вечно опускалась на мое колено. И прочее в том же духе. Как бы там ни было, дом он завещал мне, так что я должна выказать какое-то почтение к его памяти. Если бы он хоть не был таким занудой!
– Но здесь все обставлено с хорошим вкусом…
Девушка хихикнула, точно он удачно пошутил.
– Не его заслуга. Здесь поработало бюро «Сказка».
– Бюро «Сказка»?
– Да вы, наверное, о них слышали. Они из Харрисбурга. Новая фирма по оформлению интерьера. Два таких милых мальчика. Очень милые мальчики, ну, вы поняли. Сюда они приехали в малиновом «Кадиллаке», и торчали тут целый месяц по восемь часов в день, и все щебетали, точно пташки. Они обедали большей частью в том же ресторане, куда хожу и я. Оттого-то я их и знаю, а вовсе не потому, что их сразил мой женский шарм. Просто меня, как и их, интересует искусство. Серьезно, как бы вы ни относились к их породе, признайте, что парни из бюро «Сказка» проделали здесь просто сказочную работу!
Незапрограммированный Виктор поддался искушению и сообщил ей, что он художник (так его информировал компьютер). Как он и надеялся, это произвело впечатление. Он, правда, боялся, что она тут же попросит его что-нибудь нарисовать, как обычно просят художников. А он, если попытается нарисовать человека, тот скорее всего будет похож на дерево. Дерево будет смутно напоминать человека; дом будет похож на хлев, хлев – на автомобиль, а автомобиль вообще ни на что не будет похож.
Чувство вины за убийство Гарольда Джекоби между тем пошло на убыль. Пришелец почувствовал, как крепнет в нем стальное, ледяное альтер-эго. Он мысленно подтянулся и вновь стал роботом.
Они обошли дом, едва перебросившись парой слов. Девушка несколько раз попыталась втянуть его в разговор и была сильно озадачена. Только что он почти вынырнул из раковины и вот вновь отшатнулся и скрылся. По дороге в город – им нужно было уладить финансовую часть – Линда, как и опасалась, чувствовала себя неестественно и неуютно. Железный Виктор опять уставился прямо перед собой.
Вице-президент ведущего местного банка не слишком спешил поручиться за приезжего художника, не имеющего к тому же определенного места работы. Однако он заметно смягчился, когда Виктор Солсбери выложил перед ним тридцать тысяч наличными. Из них двадцать тысяч он должным порядком внес за дом, пять положил на хранение и еще на пять оформил чековую книжку. Сердце директора, отлитое из золота, с клапанами из долларов, гулко заколотилось при виде такого количества денег, и в завершение сделки он прочел им небольшую лекцию о том, как опасно носить при себе такую сумму наличными.
По просьбе Виктора Линда помогла ему приобрести автомобиль, слегка подержанный «МГБ-ГТ», ярко-желтый с черным верхом. Запрограммированному Виктору Солсбери было все равно, каким средством передвижения пользоваться, но другая его часть почувствовала себя медоносной пчелой. Он выписал чек на полную стоимость и подождал, пока недоверчивый торговец сверится с банком. Тот вернулся, широко улыбаясь, сделка была завершена.
После этого Линда вернулась в агентство, а пришелец отправился закупать провизию. В его мозгу был запечатлен полный список покупок, и он, словно автомат, проставлял крестики, механически двигаясь вдоль полок. Было уже без четверти шесть, когда он добрался до дома Джекоби, ныне резиденции Солсбери. Он выложил покупки, соорудил ужин из яиц, бекона и тостов. Автоматически открыл холодное пиво, поскольку это входило в роль, было частью маски, которой он обязан был прикрываться. Обыкновенный мужчина весенним вечерком должен сидеть на крыльце, прихлебывая пиво. Чтобы сохранить иллюзию естественности, то же будет делать и он. С веранды открывалась захватывающая дух панорама холмов Пенсильвании. Мягкий, живой Виктор, таящийся где-то глубоко внутри, оценил зрелище. И тихо сказал сам себе:
– Что ж, посмотрим, что будет дальше.
Глава 4
А дальше было вот что. Он опьянел с рекордной скоростью, каковая еще ни разу не достигалась со времен изобретения пива. Пока он наблюдал, как заходит солнце и тают в небе кровавые полосы, в его глазах появилось странное ощущение: как будто они поросли изнутри волосами. Голова начала отплясывать буйный танец, описывая круги независимо от туловища, причем то и дело куда-то падала. Он осторожно встал и, качаясь, побрел вверх по ступенькам, с которыми оказалось до смешного трудно сладить. Направился было в спальню хозяина, но незапрограммированную часть мозга тут же одолели видения. Ему почудилась голова, две половины которой смещены под жутким углом. Так что он попятился в коридор и ввалился в комнату для гостей. Там на кровати лежало одеяло, но не было простыней. Простыни отыскались в бельевом шкафу, но, когда он принес их в комнату, обнаружилось, что перину застелить невозможно. Чертова штука уворачивалась и сползала с кровати, как живая. Наконец он плюнул и завернулся в покрывало. Тут он вспомнил, что так и не снял одежду, и смутно подумал, что это как-то должно компенсировать отсутствие простыней. Еще мелькнула мысль, что его восприимчивость к алкоголю переходит всякие границы. Потом он отключился.
Ему приснился дивный сон, который кончился скверно. Очень скверно.
«Он стоял посреди поля, заросшего клевером. Вдоль края поля росли деревья, и заходящее солнце просвечивало сквозь них, отбрасывая длинные тени и сверкающие полосы. Был вечер, закатный ветерок навевал прохладу. А через поле бежала к нему загорелая блондинка, встряхивая пышной гривой золотистых волос. Глаза ее отливали зеленью, точь-в-точь клеверное поле, и были настолько прозрачны, что, казалось, просвечивали насквозь. Миля за милей он прозревал в них далекий, чужой край… Она протянула ему руки. Он сжал ее в объятиях, но тут она внезапно застыла и заговорила с ним бесстрастным холодным голосом. Голосом железного Виктора».
Солсбери разом очнулся. Разлепил пересохшие губы и задумался, что же такое могло сдохнуть у него во рту. Попытался выплюнуть несчастную дохлятинку и обнаружил, что это его собственный язык, расставаться с которым было бы жалко. В ушах стоял звон. Он мучительно зевнул, надеясь, что звон прекратится. Безуспешно. Телефон должны были поставить только завтра, сигнализации в доме не было. Но чем дольше он слушал, тем больше проникался уверенностью, что зудящий звук ему не мерещится. Тогда он перевалился к краю кровати и спустил ноги, мимоходом заметив, что не снял даже ботинок. Впрочем, его это особо не озаботило.
Пошатываясь, он встал на ноги. И немедленно пожалел об этом. Господь, создавая его, явно рассчитывал, что Виктор будет жить в горизонтальном положении. Как только он принял вертикальное, глаза его выкатились из орбит, голова распухла, как воздушный шар, а желудок съежился, вывернулся наизнанку и в муках издох. Тогда он решил, что худшее позади. Убеждая себя в этом, он вывалился в коридор, прислонился к стене и стал слушать.
Звук шел откуда-то снизу. Солсбери спустился по ступенькам, гадая, почему нужно было непременно устраивать здесь эскалатор и почему, в таком случае, его не наладили как следует. Ступеньки шатались взад и вперед, вверх и вниз, и достигнуть пола гостиной оказалось нелегкой задачей. Когда он все же добрался донизу, то обнаружил, что источник звука расположен еще ниже. Он нашел дверь в подвал и распахнул ее рывком, чуть-чуть не рассчитав силы. Его окатила гудящая волна, звук стал громче и гуще. Жужжание тяжелых машин, зудение электроники. Виктор рыгнул; прищурившись, вгляделся во тьму, хлопнул по выключателю и стал потихоньку спускаться по лестнице в подвал.
Он остановился в центре подвала. Вокруг стоял ровный гул, сродни шуму в токарном цехе. Попытавшись определить, где находится источник звука, он наконец уперся взглядом в пятно на правой стене. Положил на него ладони и почувствовал отдаленную вибрацию. Ему показалось, что окраска стены здесь чем-то отличается, но чем – он не мог определить. Вдруг его осенило, и он выключил свет.
Тут же на стене проявился мерцающий голубой круг, шести футов в диаметре.
Виктор вздрогнул. С тех пор как он проснулся, контроль над телом принадлежал его живой части. Теперь же подняла голову железная часть. Ей стало страшно, и она перехватила бразды правления. Живой Виктор канул в тайники памяти.
Солсбери оценивающе осмотрел круг. Теперь он уже владел собой, хотя еще опасался чего-то. Края светлого пятна были четко очерчены, как будто в стену упирался луч мощного прожектора. Но в помещении не было ни одного подходящего источника света. По идее, свет должен был исходить от противоположной стены.
Через некоторое время круг на его глазах потускнел, выцвел и пропал. Стихло и гудение. Он подождал еще пятнадцать минут, раздумывая, что бы это могло быть. Похоже, программа его подвела. Хотя его не покидала уверенность, что программа никуда не делась и вскоре включится. В конце концов, он не для того приобрел именно этот дом, чтобы просто в нем жить. Ему нужно только подождать. Чего-нибудь он наверняка дождется.
Карабкаясь по ступеням лестницы, железный Виктор выпустил из рук власть и передал контроль над телом своему альтер-эго. Вымотанный донельзя, он добрался до постели и рухнул, заснув на лету, правда, на этот раз успел раздеться. К несчастью, ему приснился тот же сон. Тот, который так чудесно начался и так скверно кончился. Но по крайней мере ему снилась Линда.
Следующее утро было не из лучших. Штука, которая ночью сдохла у него во рту, начала гнить. Это был его язык, и как же он жалел, что нельзя оторвать и выбросить эту дрянь! Мало того, пока он спал, кто-то раскроил ему голову кувалдой, и большую часть утра он потратил, пытаясь втиснуть на место вывалившиеся мозги.
Около полудня, когда железная доля была частично восстановлена в правах, он овладел собой настолько, что сумел вернуться в пещеру за ящиками. Там они лежали все три, аккуратные, прочные, запертые, без следа замочных скважин.
– Ну, – обратился Солсбери к компьютеру, – все вроде бы в порядке.
Ответа не последовало.
Он описал в деталях все операции с домом, машиной и покупками. 810-40.04 не отреагировал. Честно говоря, он выглядел абсолютно неодушевленным ящиком. Да и был им.
– А что за шум я слышал ночью в подвале? – поинтересовался Солсбери. – И что означает световой круг на стене?
Опять-таки ему не ответили. В сердцах он пнул ящик и тут же раскаялся. Ногу точно током ударило, по ней прокатилась волна пульсирующей боли, а на ящике не появилось ни малейшей вмятины. Виктор покопался в затаившейся железной части в поисках ключей к загадке, но запрограммированную долю мозга точно дымкой затянуло, с каждым мгновением она все больше уходила в тень, и он ничего полезного не извлек. Пожав плечами, он решил, что с тем же успехом может оттащить эти штуки домой и дождаться, пока пригоршня механических мозгов соизволит перестать дуться.
Он нагнулся над первым ящиком, обхватил его и примерился к весу. Внезапно ящик взмыл в воздух на несколько дюймов, точно демонстрируя нелепый трюк индийского факира. На крышке вдруг из ничего появилась ручка, волшебным образом выскользнув из гладкого металла. Виктор ухватился за нее и с силой рванул. Слегка перестарался. Ящик воспарил, точно перышко-переросток. Солсбери полетел вверх тормашками, а ящик приземлился у выхода из пещеры и застыл, покачиваясь, на самом краю, но все-таки не упал.
Виктор поднялся; тщательно соразмеряя силу, подтянул ящик к себе и вылез из пещеры на узкий карниз, хватаясь одной рукой за корни и камни, а другой волоча груз. Через пять минут он был уже в доме, наверху, в комнате, в которой спал ночью. Там он прижал ящик к полу, где тот и остался, как подобает приличному багажу. Чемодан со встроенным носильщиком мог бы сэкономить кучу чаевых.
Второй ящик он принес без проблем и вернулся за компьютером.
– А тебя, видимо, надо оставить здесь, – предположил он.
Никакого ответа.
– То есть, если ты скажешь…
Ничего.
Ему захотелось пинком растолкать куда-то запропастившуюся программу. Железная часть его личности умела действовать быстро и целеустремленно, умела предвидеть события. А он сейчас растерян, легко может начать суетиться и наделать глупостей. Но компьютеру-то известно, что в нем заложен высокий показатель любопытства, что он не оставит ящик здесь, в пещере, опасаясь лишиться помощи. Компьютер знал все, что можно знать про Виктора Солсбери. Все…
– Будь ты проклят! – Солсбери ухватил компьютер и потащил его за услужливо возникшую ручку. Компьютер поплыл к нему. Солсбери направился к выходу, волоча его за собой. Когда он был уже почти у выхода, снаружи послышался скрежет, царапанье, шорох осыпающегося по обрыву щебня. Тут железный Виктор очнулся. А вместе с ним проснулся страх, морозом окативший тело Солсбери.
Он толкнул ящик за спину, на пол пещеры, убрал его с дороги, потом на четвереньках отполз к стене. Его бил озноб. Вдруг пришло в голову: а может, он стал бесполезен, может, это входит в план, может, другая таинственная личность в черном гидрокостюме собирается его убить? Может, поэтому и замолчал этот ящик с компьютером? Должен ли он стать вторым Гарольдом Джекоби?
Прелестная мыслишка. Здорово обнадеживает.
И у него нет с собой оружия.
Одно хорошо: от пережитого испуга исчезли последние следы похмелья. В голове прояснилось настолько, чтобы понять: надо лежать тихо. Он попытался мысленно призвать железного Виктора и передать ему контроль над телом. Но железный Виктор не пожелал завладеть властью. Он просто ждал.
Какое-то время было тихо. Потом опять затарахтели камушки, поближе и погромче. Потом еще раз.
Понемногу страхи его улеглись. Право же, убийца, облаченный в черное, не был бы столь неуклюжим. Судя по звукам, это скорее всего просто играл ребенок, даже не подозревающий, что здесь, в пещере, притаился человек. В таком случае лучше будет немедленно покинуть пещеру, чтобы не создавать впечатления притаившегося злодея. Виктор заторопился к выходу, на ходу пытаясь придумать какую-нибудь подходящую к случаю фразу.
Но и последние его тревоги испарились, как только он выглянул наружу. Никакой ребенок под боком у него не играл, и никакой убийца в черном к нему не подкрадывался. Непрошеный пришелец оказался всего лишь здоровенной, рыжей с черным лохматой дворнягой. Глупая псина с несчастным видом уставилась на Солсбери, часто дыша и вывалив язык. У барбоса были все основания так выглядеть, поскольку он пробирался к устью пещеры по узкому карнизу, явно по следу Солсбери. Теперь пес растерялся. Он застрял на середине пути. Перед носом у него карниз пропадал и появлялся только через три фута. Солсбери мог перешагнуть провал, но псу пришлось бы прыгать. А зверь был либо слишком умен, либо чуточку трусоват, чтобы рисковать. Но и отступить он уже не мог, поскольку негде было развернуться.
Солсбери протянул собаке руку дружбы. Пес был не в настроении противоречить. Подцепив его и зажав под мышкой, Солсбери свободной рукой дотянулся до верха обрыва, где и разместил добычу, причем пес пыхтел, сопел, поскуливал и норовил благодарно лизнуть его в нос. Он обрел друга. Солсбери потрепал пса по лохматой башке (пес в ответ обслюнявил его) и вернулся за компьютером.