Макс, молча, кивнул и пошел по коридору, не обращая на него внимания. Тот успокоился и занялся своим обычным делом - перечитыванием журналов и газет.
" Наверное, все они подчиняются докторам",- подумал Триггер или явно принимают его за кого-то.
Тут он вспомнил, что на его одежде красовалась буква "А", но что это обозначало, он не знал, а посему шел, немного сутулясь, что придавало ему настоящую схожесть с владельцем халата.
Подойдя к какой-то двери, он решил туда заглянуть и немного приоткрыл ее.
К удивлению, в комнате царила гробовая тишина. И если там и были люди, то они все спали. Кровати стояли на расстоянии двух метров друг от друга, что давало возможность простора при обходе.
Триггер молча прошелся между рядов, и не увидел ничего подозрительного.
Лица людей были несколько скрыты в том освещении, что было в комнате, но всмотревшись в одно из них, Макс обнаружил какое-то сходство с ранее известной кинозвездой.
" Черт, это же Микки Рейнол, или может, мне показалось"? - думал напряженно Триггер.
Но, подойдя еще ближе, уже не сомневался в этом.
Тогда, он посмотрел на табличку с надписями, висевшую над кроватью.
Там было написано: "Микки Рейнол. 1969 год. 30 сентября. Загружено: октябрь 1996г. Момент прослеживания: октябрь 1997г. Физиотерапевт: и здесь неразборчивая подпись.
Итак, это действительно киноактер, который в одно время буквально исчез с поля зрения. Никто не знал об его исчезновении абсолютно ничего, а если и знали, то почему-то скрывали эту тайну.
Макс прислушался. Артист не дышал.
"Наверное, я просто не слышу",- подумал Триггер и наклонился еще ближе. Но ничего подобного человеческому сопению не услышал.
Тогда, Триггер взял рядом стоящую стеклянную колбочку и поднес ее к лицу. Там не было никаких пятен.
"Значит, мертв",- заключил он и чисто случайно, отводя руку, зацепил простыню, накрывавшую тело.
Она сползла и упала на пол. Теперь взору Макса предстояло упереться в почти выпотрошенное тело и ярко просвечивающийся позвоночник, который был ясно виден на фоне темного тела.
- 0, Господи, - прошептал Триггер и накрыл тело простыней.- Наверное, его убили, а здесь что-то пытаются сделать,- так заключил об этом исчезновении Макс.
С трудом преодолевая подступившую к горлу тошноту, Триггер нашел в себе силы рассмотреть, что там у него внутри. Он приподнял простыню, которая была ярко желтого цвета и посмотрел внутрь.
Здесь было видно огромное сердце, а также почки и печень, в каком-то законсервированном виде, так как все органы были чем-то обильно намазаны.
К горлу подступила тошнота, и Макс оставил это дело, предварительно накрыв тело простыней. Он отошел в сторону и присел. Постепенно все пришло в норму, и Триггер снова подошел к кровати.
Но на этот раз ему помешала вошедшая сестра, которая, не обращая на него внимания, подошла к другому телу и что-то там делала.
Макс, набравшись терпения и наглости, решил посмотреть, чем же она там занимается. Он подошел сзади и стал наблюдать.
Сестра отвернула простыню и пыталась вытащить из тела какую-то часть.
Всмотревшись, Макс понял, что она вытаскивала позвоночный крестец, который плотно удерживался в самом позвонке. Наконец, она его вытащила, покрутила немного в руках, и взяв со стола баночку, чем-то намазала.
Затем, немного поводив им по воздуху, она вставила его обратно, что доставило ей, конечно, немало хлопот. Обернувшись, она увидела сзади наблюдавшего за ее действиями Макса, но ничего не сказала, а лишь немного зарделась.
Лоб ее покрылся небольшими капельками пота, и она быстро отвернулась.
Затем, положив свои руки телу на плечи, она принялась надавливать на них, отчего распиленные ребра ходили ходуном. Потом, сестра осторожно взяла в руки человеческую селезенку и начала усиленно ее массировать пальцами. После чего положила внутрь и накрыла тело простыней.
Обернувшись, она вновь посмотрела на Триггера и куда-то удалилась.
Макс не знал, что предпринять, то ли подождать ее, пока она снова придет, то ли уходить. Он ведь не доктор и не знал, что будет дальше.
Но все же, решил обождать немного, хотя и знал, что рискует.
Сестра не заставила себя долго ждать, и, спустя минуту, появилась вновь.
В руке она держала человеческую печень и так же усиленно ее массировала. Подойдя к телу, она вложила ее внутрь и опять удалилась. - Черт, - серьезно занервничал почему-то Триггер,- что здесь происходит? Но, так и не найдя ответа на свой вопрос, он решил удалиться из этой комнаты, так как его дальнейшее присутствие явно смущало сестру, и она начинала нервничать.
Поэтому, Макс, окинув взглядом комнату в последний раз, тихо удалился. На входе ему попалась эта же медсестра, которая держала в руках почки. Но в этот раз она явно повеселела, завидев, что доктор уходит.
Триггер пропустил ее вперед, а затем вышел и сам. Повернув сразу налево, он хотел было направиться к лифту, но вспомнив, что еще не закончил здесь осмотр, решил пройтись по другим кабинетам.
Заглядывая поочередно: то в одну, то в другую дверь, Макс не находил там ничего.
" Наверное, здесь только одна палата с людьми, если их вообще можно так назвать ",- подумал он.
Поэтому, заглянув в последнюю дверь и не обнаружив там ничего, он с облегчением вздохнул.
Все же лучше этого было не видеть, и, наверное, он напрасно поддался тогда рассказам доктора о каких-то исследованиях. Все-таки это было тяжеловато, по крайней мере, для него, хотя он в своей жизни видел трупы не один раз. Но одно дело труп, а другое дело - выпотрошенный человек, словно какое-то животное.
Это как-то не укладывалось в его голове.
Решив, что здесь больше делать нечего, Макс пошел к лифту. Но возле самой двери его нагнала сестра и что-то начала показывать руками.
Триггер понял, что она хочет пригласить его в комнату и что-то показать. Не подавая виду, он вернулся вместе с ней, и сестра подвела его к той кровати, возле которой он стоял в первый paз.
На теле не было простыни, а внутри что-то шевелилось. Всмотревшись поближе, Макс увидел, что то шевелится печень. Ему стало не по себе. Ведь, когда он смотрел первый раз, то этого не было.
Сестра упорно смотрела ему в глаза, всем своим видом показывая, что ждет его указаний.
Макс не знал, что сказать, но все же решился и показал руками, что надо поменять печень. К удивлению, сестра понимающе кивнула и пошла исполнять его указание.
" Боже, я тут понаделаю чудес,- испугался Триггер,- надо было раньше уйти, а теперь ведь не бросишь, сразу догадается, что что-то не так".
Поэтому, ему пришлось остаться на месте, про себя моля бога, чтобы больше ничего не случилось.
" А почему, она вдруг начала шевелиться"? - мысленно он задал себе вопрос.
" Я ведь не дотрагивался, просто посмотрел. Наверное, что-то в этом кроется",- так заключил он, а что конкретно и сам не знал.
Наконец, вернулась сестра и вложила новую печень внутрь, уже обработанную чем-то.
Подождав несколько секунд, она прикрыла тело простыней и сделала какую-то запись в журнале, который вытащила из вертикальной полочки.
Макс решил, что здесь делать больше нечего и с некоторым облегчением вышел из комнаты.
Теперь, его не покидала мысль о том, что же в самом деле за всем этим кроется, и про себя он решил разобраться во всем до конца. Но это были его желания, а желания других, конечно же, ему были неизвестны.
" Поэтому, все будет зависеть от случая",- так умозаключил Триггер и двинулся снова к лифту.
СПЕКТАКЛЬ
А за час до этого, в усадьбе Карбоцини происходила следующая картина. Весь дом был уже полон гостей, и они поспешно надевали на себя костюмы, приготовленные Ноэлем к пьесе. На хозяине был надет костюм градоначальника. На Великом Импресарио - костюм злодея, а на очаровательной миссис Шевель - костюм простой крестьянки, отчего сама Катрин выглядела довольно глупо, если не брать во внимание ее напыщенное лицо.
Расслабьтесь, милая,- дружелюбно сказал Ноэль, обращаясь к Катрин,- не надо так волноваться. Вы ведь не в театре выступаете, а для себя и во благо таких же.
А почему, вы выделили мне такую роль,- обиженно отозвалась миссис Шевель, - надо же, играть простую крестьянку. Я такой никогда и не была, как же я смогу, как вы говорите, войти в образ.
Спокойнее, спокойнее,- говорил Карбоцини,- все придет само собой, как только зазвучат фанфары, и погаснет свет, вы сразу же обнаружите в себе ту, в костюм которой сейчас одеты.
Ну, что ж, посмотрим,- сказала Катрин и несколько надула свои губки.
Ей никогда не приходилось так унижаться, да еще в обществе такого огромного количества людей. А их действительно собралось на празднике очень много.
Всего было человек сорок, если не считать прислугу и самих наших знакомых. Это были люди разных рангов и занимаемых в обществе положений.
Здесь были поэты, художники, сатиры, просто чиновники, служащие и даже несколько простых рабочих, которые неизвестно как затесались в эту среду.
И каждый из них играл кого-нибудь, не похожего на самого себя, тем самым пытаясь узнать как бы со стороны, а кто же он на самом деле.
Писатель или просто гражданин. Капельмейстер или просто человек души. Все это уходило в глубину сознания и выходило совершенно другим. На сцене люди перевоплощались и жили совершенно другой жизнью. Они как бы взлетали вверх со своими персонажами и героями и опускались на землю лишь в конце спектакля.
Ноэль никогда не определял заранее какую либо из тем. Мысль приходила к нему непосредственно перед началом, примерно в тот же день, начиная с обеда.
Поэтому, к спектаклям не готовился никто.
Человек, буквально за несколько минут
переодеваясь, превращался из обычного
рабочего в графа, из настоящего чиновника – в
простолюдина и так далее.
Никто не знал своих слов, но они были подготовлены самим Карбоцини и лежали отдельными стопочками. Участвующий в спектакле брал свою партитуру и просто читал их, одновременно входя в образ и связывая себя условно с каким-то эпизодом из своей собственной жизни.
Как и во всяком великом деле, здесь был главный распорядитель, который и руководил всем театром, а точнее действиями.
В руках у него был подготовленный заранее сценарий, и ему оставалось только называть действие и участвующих в нем героев.
К примеру, это звучало бы так:
Лес, поляна, на ней он и она. Она возлежит у него на коленях, а он сидит, уставившись на небеса ...
А уже дальше сами участники, отыскав нужную главу, использовали слова из заготовок. Таким образом, спектакль получался на славу, так как в нем не было той прежней наигранности, а была лишь одна реальность.
Порой, войдя в какой-либо образ, очень трудно было сразу позабыть его, и участники еще долго после игры называли друг друга по тем именам персонажей, которых сами играли. И в этом также были свои преимущества.
Людям нравилось представлять себя в каком-то другом образе, и не так просто было их заставить отбросить уже прошедший или отыгранный эпизод из их театральной игры.
Ко времени нашего разговора, гости уже почти все переоделись и ждали только указаний главного, которым сегодня был назначен один из гостей.
Это, конечно, не всегда нравилось, но что поделать, приходилось жертвовать собой ради игры других.
Наконец, тревожно заиграли фанфары, и гости разбежались по разным уголкам двора. Ярко осветилась сама сцена и в виде декораций предстала сама поляна. Потом, исчез верхний свет, и появились небольшие лучи, направленные на место действия.
На поляну выступили двое. Один из них, видимо, был злодеем, а другой кем-то еще в этом роде. Завязался незатейливый разговор.., и спектакль начался.
В это время Катрин сидела в стороне от главного распорядителя, и ей казалось, что она действительно окружена какими-то незнакомыми людьми.
Все происходящее ее поразило. Она и ранее присутствовала на подобном, но никогда не играла, а наблюдала со стороны. Поэтому, сегодня ей казалось, что все это происходит на самом деле с ней самой, и она, сама того не подозревая, вошла в роль.
Вот прозвучал и ее выход.
Катрин поднялась и побрела, как настоящая крестьянка.
Где тебя носит,- прозвучал голос злодея,- я хочу пить.
Я здесь, я здесь,- отвечала Катрин, и губы ее заметно дрожали, и было непонятно от чего: то ли от роли, то ли просто от волнения.
Сбегай в погреб и принеси мне вина и побыстрее,- холодно продолжал тот. - Хорошо, господин,- сказала крестьянка и побежала куда-то за вином.
За сценой ей сунули кувшин с вином, и она побежала обратно.
Ну, что ты там вертишься,- не унимался голос,- давай, побыстрее сюда,- и злодей выхватил у нее кувшин, и начал пить прямо из него..
Надо сказать, что напиток и еда предлагались натуральные, отчего сама игра превращалась в настоящую жизнь.
Отпив немного, злодей успокоился, но завидев стоящую в онемении Катрин, вновь сказал:
А ты что стоишь, поди, сюда, выпей со мной.
Я...я,- заикалась крестьянка,- я не пью.
Выпей сказал, я приказываю, сегодня я тут хозяин,- и он насильно подтянув к себе Катрин, заставил сделать пару глотков, отчего у той помутнело в голове, и она слегка зашаталась.
Ха-ха-ха, - засмеялся злодей, - ты что, уже пьяна? Так быстро? Этого не может быть. А ну, иди сюда, ко мне, - и злодей притянул ее к себе.
Кровь прилила к лицу Катрин, и она хотела уже было ударить его, но вспомнила, что это всего лишь игра, поддалась.
Тот, подтянув ее к себе поближе, заставил выпить еще глоток и, посадив к себе на колени, громко сказал:
Ну, теперь ты будешь меня ублажать. Сегодня я буду вместо твоего мужа.
Нет, нет,- встревоженно закричала Катрин и хотела было вырваться из его объятий. Но злодей держал крепко и не выпускал.
А потом началось и вовсе не понятное, по крайней мере, для Катрин.
Злодей ее целовал и откровенно обследовал некоторые участки ее тела, отчего та даже позеленела. Наклонившись к ее уху, Импресарио прошептал:
Не волнуйтесь, дорогая, это всего лишь игра и вам ничего не грозит,- а вслух произнес:
Ладно, будет пока, принеси еще вина и позови моего дружка, а то он, наверное, страдает за дверью.
На этом для Катрин первая часть была отыграна, и она обессиленно опустилась на стул.
Было впечатление, что за это время Катрин потеряла часть своего веса, так глубоко переживая произошедшее на сцене.
Если бы это было не с нею, она никогда бы не поверила, но тут нельзя было не признать, что такой спектакль гораздо впечатлительнее, чем тот, который видишь со стороны.
По ходу пьесы у Катрин были еще переживания, но однако она справилась со своим волнением и отнеслась уже более спокойно к другим, а лучше было бы сказать, посторонним поцелуям.
- В конце концов, это ведь не я сама,- говорила про себя Катрин, - это ведь действительно игра, и совесть моя должна быть чиста.
Это ее несколько успокаивало и давало возможность продолжать играть дальше. - А, что бы сказал мой муж,- вдруг подумала миссис Шевель, - наверное, ему не очень понравилось бы,что его жену кто-то обнимает. А может, и нет,- тут же добавила сама себе,- он такой безразличный последнее время, да, в принципе, он и был таким с самого начала. Просто я тогда не вдумывалась в это. А, ладно. Все равно его здесь нет и что об этом размышлять, - так закончила ход своих мыслей Катрин и пошла переодеваться, так как, судя по написанной партитуре, ее роль непосредственно на этом закончилась. Переодевшись, она подошла к главному распорядителю и спросила:
Долго еще осталось?
Да нет, минут сорок,- ответил тот, даже не оглядываясь.
" Пойду, пройдусь", - подумала Катрин и вышла из освещенной полосы.
Небо казалось темным и мрачным. Пошел небольшой дождик, и подул ветерок. Катрин поежилась от нахлынувшей холодной волны и решила, что лучше уж побыть в закрытом помещении.